Он все ворчал, что им теперь сложно оставаться вдвоем из-за толпы девчонок, поджидающей его то на парковке, то у раздевалки, и даже в столовой. Он уже научился отличать их друг от друга, и каждая чем-то по-своему раздражала его. Причем с каждым днем все сильнее.
А девочки и не замечали, что он на них — ноль внимания. Зато Виолет была довольна и соглашалась с Джеем, но никому не говорила об этом.
Она радовалась, что от нее он не устает никогда.
По крайней мере, внешне между ними все осталось по-прежнему. Она все так же подвозила его до школы, они вместе сидели на уроках, вместе обедали и расставались, когда она высаживала его около дома, а вечер напролет болтали по телефону. Это было хорошо. И приятно, хотя Виолет хотелось большего.
В эту пятницу все шло как всегда.
Виолет бросила рюкзак в прихожей, которую мать называла «кладбищем ботинок» — все входящие в дом оставляли здесь обувь, пальто, зонтики. Или рюкзак, как сделала сейчас Виолет.
В воздухе витал аромат еды, и она поняла: мама готовит лазанью. Но даже не запах был этому причиной. Просто, если мама что-то готовила, это всегда была лазанья, и только она. Причем исключительно замороженный полуфабрикат, купленный в магазине. Его и еще свежий багет из пекарни Виолет ела бессчетное количество раз. Что ни говори, маму трудно было назвать образцовой домохозяйкой.
— Это ты, Ви? — послышался из кухни ее голос.
Девушка скинула туфли и пошла на запах.
— Привет, — сказала Мэгги Эмброуз, когда дочка зашла в просторную кухню. — Как прошел день?
Виолет взяла из холодильника газировку и уселась за стол:
— Отлично. А у тебя?
Этого было достаточно, чтобы мама разговорилась:
— Я почти закончила картину, над которой работала — ну ту, где река, помнишь? Хочу поскорее показать ее тебе.
Хозяйничала мать без энтузиазма, зато работала с истинным рвением.
Виолет оглядела ее заляпанный красками халат, ногти, опять же со следами краски, и улыбнулась:
— Похоже, мамочка, чуть-чуть воды из той реки попало и на тебя.
Мама посмотрела на свои руки и нахмурилась.
— Я думаю, это произошло совершенно случайно, — сказала она и сразу же сменила тему: — Ты, наверное, голодная? А я тут лазанью готовлю.
— Это здорово, — ответила Виолет со всем восторгом, на какой только была способна. Не исключено, что эта лазанья будет единственным горячим блюдом недели, но Виолет не протестовала, опасаясь, что в ответ мама устроит тотальную забастовку.
— Кстати, не забудь, ты идешь сегодня к дяде Стивену сидеть с детьми.
Виолет скорчила недовольную мину, но мама не стала дожидаться возражений:
— Ты же обещала, помнишь? Вы говорили об этом месяц назад, и ты пообещала.
Виолет знала, что мама права, но решила немного поныть:
— Ну да, месяц назад мне нравилась эта идея. А теперь — не очень. И потом, выходные же начались!
Виолет очень любила свих маленьких кузенов, но провести вечер пятницы в их компании ей не слишком хотелось.
Мама приподняла брови:
— А у тебя что, есть планы на вечер? На бал собралась, Золушка?
Виолет засмеялась в ответ:
— Нет. Но уж лучше совсем ничего, чем сидеть с ними. — И вздохнула, понимая, что придется выполнять свое обещание. — Ладно. Пойду немного позанимаюсь, а потом отправлюсь к ним.
Виолет вошла в свою комнату и плюхнулась на свою кровать. Она хотела было позаниматься, но впереди еще все выходные, а сейчас так хорошо под теплым одеялом… она закрыла глаза… на минутку… еще на одну…
Ее дыхание стало ровным, спокойным… она сладко задремала…
Резкий запах выдернул ее из объятий сна. Но не знакомый аромат плавящейся моцареллы и соуса маринара. Это было что-то едкое, неприятное, оставляющее чувство жжения в носу.
Она открыла глаза и огляделась.
Сморщила нос. Казалось, источник запаха — она сама, но тогда тем более непонятно, что это. Виолет передернулась от отвращения и села на кровати затаив дыхание.
— Что за… — Она беспокойно оглядывала комнату, стараясь понять, что именно ищет.
А оно было тут. Прямо перед ней. На кровать запрыгнул кот. От него и исходил запах, поднимался волнами, словно жар от песка в пустыне.
— Карл! — воскликнула она, схватила толстого кота и понесла его вон из комнаты.
Она старалась не дышать, пока тащила его вниз по лестнице. Кот сопротивлялся, пытаясь вывернуться из рук до того, как его выставят за дверь. Это было их обычное состязание, которое Виолет снова выиграла, захлопнув дверь прямо перед носом несчастного животного.
Запах нельзя было изолировать, но сейчас он хотя бы ослаб. Настолько, что уже можно было дышать.
Собственно, кот ни в чем не виноват. Запах оказался одним из тех отголосков, которые ощущала только Виолет. Причем отголоски эти в любом виде доносились с обеих сторон, отпечатываясь не только на жертве, но и на виновнике смерти, точно клеймо.
Виолет узнала об этом еще в детстве. Именно тогда она заметила нечто общее между дохлыми мышами, растерзанными птичками и самим Карлом, который приносил их и оставлял на пороге. Всех связывал какой-то особенный запах, цвет, звук — ощущения, доступные только Виолет и не имевшие ничего общего с природой.
Карл, запятнанныйсовершаемыми убийствами, всегда носил на себе отпечатки этих ощущений. Каждый этот отпечаток был абсолютно идентичен отголоску, оставшемуся на теле жертвы. При этом двух одинаковых отголосков не существовало — это Виолет знала точно. Все они были разные. Неповторимые.
Виолет знала также, что животные, которые охотились — как Карл, — часто носили на себе множество разных отпечатков смерти, со временем они становились менее заметными, но полностью не исчезали никогда.
А Карл всю свою жизнь охотился. Хотя Виолет знала, что это часть его сущности, не могла не испытывать раздражения.
Которое на этот раз было просто невыносимым.
Она побродила немного по дому в поисках места, где этот запах чувствуется не так остро, но, похоже, такого места попросту не было. Значит, нужно просто выйти. И Виолет решила, что пора бы поехать к маленьким родственникам. Быстро собралась, прихватила рюкзак с учебниками, сказала маме, что перекусит чем-нибудь у дяди с тетей, и почти бегом направилась к своей машине, где ей было хорошо и спокойно.
Дядя Стивен — самый младший из четырех братьев отца, лет на десять его моложе и полная его противоположность, служил начальником полиции. Шутник в обычной жизни, на службе он становился строгим и серьезным, совсем как отец Виолет. Его жена, тетя Кэт, тридцати с небольшим лет, принадлежала к числу тех счастливиц, которые всегда выглядят очень молодо и чей возраст невозможно угадать.
— Как я выгляжу? — спросила она Виолет.
— А с чего это ты спрашиваешь ее? — возмутился дядя Стивен, когда Кэт обратилась к девушке.
Она посмотрела на мужа так, будто тот не понимает элементарных вещей.
— Потому что тебя это мало волнует. Будь твоя воля, ты бы сказал, что я отлично выгляжу и во фланелевой пижаме!
— Но ты и будешьотлично выглядеть во фланелевой пижаме, — улыбнулся Стивен.
Кэт бросила на Виолет извиняющийся взгляд: «Вот видишь, с кем мне приходится жить?»
— По-моему, ты выглядишь замечательно, — ответила Виолет. — Вот только цепочку сними, а то у тебя перебор.
Кэт кивнула, словно та же мысль пришла в голову и ей, сняла свою длинную цепочку и положила ее на стол.
— Теперь понимаешь? Вот почемуя спросила ее.
— О господи! Женщина, мы ведь просто идем в кино! — поддразнил ее муж.
— Нет-нет-нет! Не просто в кино, а в ресторани в кино. Не забывай, милый, у нас сегодня свидание. — Она шутливо ткнула его пальцем в грудь. — Кроме того, я так редко куда-нибудь хожу. И хочу хорошо выглядеть, когда это происходит.
Дядя Стивен обнял жену за талию:
— Ты действительно хорошо выглядишь. Уверена, что нам надо куда-то идти?
Кэт покачала головой и, не обращая на него внимания, дала Виолет последние инструкции — прибрать после ужина, уложить детей спать и в случае необходимости вызвать «скорую помощь».
Все это Виолет и так знала.
— Кэтрин Эмброуз, — позвал дядя Стивен, — пойдем. Виолет замечательно со всем справится.
За этим последовал вихрь торопливых поцелуев и призывов «вести себя хорошо», адресованных как детям, так и племяннице, и супруги Эмброуз наконец ушли. Когда дверь за ними закрылась, Виолет отправилась туда, где дети ужинали, чтобы убрать со стола.
За Джошуа, по правде говоря, особо убирать не пришлось — он ел аккуратно, и возле его тарелки почти не осталось крошек.
А вот высокий стульчик маленькой Кэссиди выглядел как после томатного взрыва. Лицо, руки и даже волосы у двухлетней девочки — все было в соусе. Виолет ее отмывала минут пятнадцать.
После чего та заснула прямо на руках Виолет.
Закончив все дела, она плюхнулась на диван, радуясь возможности передохнуть. И тут раздался звонок в дверь.
Виолет было страшно открывать, и в то же время она боялась разбудить детей, особенно малышку, которая спала очень чутко.
— Кто там? — громким шепотом спросила она, подходя к двери.
— Это Джей! — послышалось в ответ.
Виолет улыбнулась и открыла. Увидела его, стоящего на пороге, и сердце заколотилось.
— Что ты тут делаешь?
Джей пожал плечами и вошел в дом без приглашения. Виолет знала, что ее дядя и тетя не возражали бы.
Они давно привыкли к тому, что эта парочка не разлей вода и всюду вместе.
— Твоя мама сказала, что ты здесь, вот я и решил зависнуть с тобой.
Джей чувствовал себя как дома, усевшись на диван, на котором только что сидела Виолет.
— Ты ведь не против? — спросил он, хотя и так знал ответ.
Она не ответила, а просто устроилась рядом. Ей было холодно, и она засунула ступни ему под коленки, чтобы согреться его теплом. Джей немного попереключал каналы и нашел интересный фильм — не беда, что большую его часть они уже пропустили.
Вот такими они были всегда, их отношения — легкими и непринужденными.
Виолет приготовила попкорн в микроволновке, они досматривали фильм и смеялись над забавными моментами. Она старалась не думать о том, что Джей так близко… и так тепло рядом с ним… и ей так нравится запах, исходящий от него.
Фильм еще не кончился, но они оба уже забыли про него, обсуждая новых учителей и старшеклассников, школьные новости и сплетни — кто с кем встречается и кто за лето разбежался.
Виолет старалась не говорить о девочках, которые вдруг стали обращать на Джея внимание. Но он внезапно спросил:
— Так что насчет той записки от Элизабет Адамс?
Лиззи Адамс была последней, о ком Виолет хотела бы сейчас слышать, но не ответить было нельзя.
И рядом не нашлось никого, кто помешал бы этой беседе.
— Странно, да? — Вопрос сам слетел с непослушных губ. — Так ты будешь ей звонить?
Виолет старалась спросить это как можно безразличней и не придавать значения его ответу.
— Неа. Оно мне не надо.
Ответ поразил ее до глубины души.
— Почему? Почему ты не хочешь общаться с Лиззи Адамс?
Вот это да! Она будто пыталась уговоритьДжея позвонить звезде школы. Да и какой же парень может отказаться встречаться с Лиззи!
Джей пожал плечами:
— Просто не хочу. — И спросил то, чего Виолет боялась больше всего: — А почему тебя это волнует?
— Ничуть не волнует, — ответила она. — Я просто удивляюсь. Я думала, ты уже успел ей позвонить.
— А слышала про Брэда Миллера? — сменил он тему, словно начисто забыв про Лиззи. — У него конфисковали машину за повторное превышение скорости. Но он, конечно, убедил родителей, что его подставили.
Виолет засмеялась:
— Ну да. Полиции больше делать нечего, как внедрять агентов для охоты за всякими придурками. — Темы не о поклонницах она готова продолжать бесконечно.
Он тоже рассмеялся.
— Какая же ты злая, — покачал он головой и шутливо толкнул Виолет — немного сильнее, чем следовало бы. — На чем он теперь будет кататься с девчонками? Ведь ни одна из них теперь не сядет к нему на мотоцикл.
— Но у него есть хотя бымотоцикл. А вот тебя я пока видела только на маминой машине, — парировала Виолет.
Джей снова подтолкнул ее.
— Эй! — обиделся он. — Я уже коплю! Не каждый ведь рождается с серебряной ложечкой во рту.
Оба расхохотались. Шутка про серебряную ложечку была их любимой темой.
— Ну да, конечно! — воскликнула Виолет. — Ты мою-то машину видел! — Она толкнула его в ответ, и на диване началась настоящая потасовка.
— Ах ты, богачка какая нашлась! — набросился на нее Джей, ухватил за руку и потащил на себя.
Она уперлась кулаком ему в бедро, пытаясь вырваться, и захохотала. Но борьба закончилась поражением Виолет — Джей оказался сильнее.
— Это я-то богачка? А не ты случайно, — выдохнула она, все еще смеясь и пытаясь освободиться из его слишком крепкого захвата, — отправился на Гавайи… — она извивалась, пыталась сбросить его, — на весенние каникулы… в прошлом… — Но тут он начал ее щекотать, крепко прижав к дивану, и в конце фразы она сорвалась на визг: — ГОДУ?!
В этот момент вошли ее дядя и тетя.
Виолет не услышала ни скрипа ключа в замке, ни звука открывающейся двери. И Джей тоже обратил мало внимания на появление старших. А ведь их застали лежащими на диване, с переплетенными руками и ногами, их лица разделяли какие-то сантиметры, и Виолет хихикала и извивалась под ним. У них могли быть серьезные неприятности. И если бы на их месте была другая пара подростков, неприятности бы непременно последовали.
Но только для других. То, что происходило здесь и сейчас, было вполне нормально для Джея и Виолет.
Даже дядя с тетей понимали, что они не наделают глупостей. Их шумная возня могла разбудить детей, только и заметила Кэт.
Джей ушел, и Виолет, получив от дяди тридцать долларов, тоже поехала домой.
Она ехала и пыталась не думать о том, как разочарована реакцией дяди и тети, или, точнее, ее отсутствием, при виде их с Джеем, лежащих на диване. Почему-то это еще сильнее убедило в том, что все вокруг уверены — они никогда не будут вместе.
Настроение у нее совсем пропало, оставалось надеяться, что дома хотя бы не окажется кота.
Глава 3
Ночью Виолет никак не могла уснуть. Сон ускользал, стоило только перевернуться на другой бок. Иногда ей удавалось задремать, и тогда она видела неясные сны, отрывочные и тревожные.
Во мраке ночи Виолет вдруг почувствовала: что-то не так. Она не могла понять, что именно ее беспокоит, какая-то непонятная тоска мучила ее и лишала сил.
Виолет понимала, что причина этого не только Джей, повзрослевший и изменившийся.
Есть что-то еще. Дважды она просыпалась и оглядывала комнату в поисках Карла, подозревая его. Охотник вполне мог устроиться где-то рядом. Но сколько она ни искала его, нигде не видела.
Солнце уже поднималось, стараясь отвоевать небо у ночной тьмы, и Виолет решила, что пытаться уснуть бессмысленно. Сейчас только одно могло успокоить и привести в порядок спутанные мысли.
Она тихо и быстро надела футболку и шорты. Сентябрьский день обещал быть теплым, но утро еще веяло прохладой. Поразмыслив, Виолет натянула сверху еще и свитер и выскользнула из дома, на цыпочках миновав Карла, который спал в кухне. Дурной запах, исходящий от него, уже начинал слабеть.
Выйдя за дверь и воткнув в уши наушники, Виолет глубоко вдохнула свежий утренний воздух, соскочила с крыльца — и побежала. Вначале медленно, в размеренном ровном темпе. Она чувствовала, как легко и ритмично движется. Бег выравнивал дыхание и упорядочивал мысли.
В конце дороги она резко свернула влево и побежала по тропинке, что вилась меж высоких стволов кедров и елей. Хруст гравия отдавался легкой дрожью в мышцах ног.
Она добежала до просеки, откуда открывался вид на огромный луг и горы на фоне рассветного неба, и восхищенно вздохнула.
Виолет родилась и выросла здесь, в Бакли, маленьком городке у магистрали, в тени Рэньер в предгорьях Каскадных гор. Виолет бессчетное количество раз видела этот величественный пик, вздымающийся над грядой, — зрелище, которое никогда ей не надоедало. Пик затмевал собой более низкие горы — на фоне яркого утреннего неба он, сияя, будто парил над ними.