- Не пропустил, - отвечает инструктор. - Но, сеньор де Сандовал, этот пациент исключительно скверно выражается.
- Я бы на его месте еще и не так выражался... Главное - чтобы экспрессивно и точно.
- Угадайте, у кого я научился, - почти не врет Алваро.
- Это настоящее безобразие! - восклицает сушеная толедская сеньора, словно слезшая со страниц исторического романа. - Он даже богохульствует.
- Хотите, я буду петь псалмы?
- Он может, - обещает Рауль. - Но я не советую. Лучше уж пусть богохульствует... Отплаваете свое - приходите по известному адресу. - Это уже не сеньоре, а богохульнику. Сегодня везет.
Вода в бассейне была не такой соленой, как в океане - фильтровали и чистили. Какое-то время Васкес считал очки вывертом для неженок, теперь привык, так было удобнее. Иногда ему становилось жутко от мысли, к скольким удобным вещам он успел привыкнуть - и как быстро. Физиотерапевт к числу оных не относилась. Потому что плавать медленно, тратя на каждое движение "положенную единицу времени" - пытка похуже тренажеров. И больно, и закончить нельзя, и еще же совещание... а он тут вдох-через-нос-выдох-через-рот, как будто он без этой мантры утонет, как та акула.
Все равно слушался: когда речь зашла о выписке, Франческо поглядел взглядом суруруку и сказал, что одна жалоба медперсонала - и марш назад в больницу, а потом в санаторий, на положенное время. То есть, на полгода точно. И было совершенно ясно, что сказано всерьез, никаким нытьем потом не выклянчишь помилования. Поэтому жалоб не было.
Наказание заканчивается. Душевая, раздевалка... пресловутый сейф. Ровесник здания. На слух понятно, где там правильные цифры шифра. Можно открыть, ради любопытства, посмотреть, что сейчас внутри - но неохота тратить время. Куда больше хочется побыстрее добраться по известному адресу.
- Коктейль! - напоминает вслед сеньора палач. Алваро хватает пластиковый стакан, глотает на ходу пенную дрянь. Ну почему, почему в любой качалке тот же протеиновый коктейль снабжен ароматизатором и подсластителем, а тут - будто жеваную бумагу в миксер закинули?..
Зачем им такая мерзость? Чтобы сотрудники употребляли через "не могу" и ко вкусу не привыкали? Ну не в этом же заведении... тут каждый второй - гурман, а каждый оставшийся второй вкуса не чувствует и вообще предпочел бы питаться посредством капельницы. А еще есть го... Джастина - которая то и другое попеременно.
А в известном месте Джастины как раз нет, зато все остальные есть - да богомол-Анольери, вернулся, значит... и лица у всех - как вчера, только хуже.
Просачиваемся, укладываемся, включаем ноут. Всем вокруг не до Алваро, поскольку они созерцают стены. На стенах - информация с проекторов. Четыре экрана сразу. Информация постоянно меняется. Факсы, электронная почта, новостные сайты. А по полу, между стульями и креслами, змеится полоска бумаги, длиннющая, многометровая. Телетайпная лента. Команда вкушает новости, и эта еда никому не нравится.
На континенте, то есть, в Европе творится что-то странное - и, кажется, уже прочие подтягиваются. 28 арестов, шестеро убитых, еще пять самоубийств и три автомобильных катастрофы, которые непонятно куда относить - ко второй категории или к третьей. Члены Совета, сотрудники штата членов Совета, чиновники... Убитые и раненые полицейские. У нас опять война? А кто с кем? И почему мы ничего не знаем?
Первую войну Алваро пропустил, пребывая под наркозом. Теперь ему очень интересно - но никто ничего не объясняет, все впились в экраны и того гляди сами конвертируются в потоки информации. Юноша читает куски ленты, потом догадывается включить почтовый клиент - и видит там около 5 тысяч сообщений. Кто-то добрый наладил ему пересылку. Но это же невозможно осилить за несколько минут, а новое валится и валится... Так. Кажется, это одна половина Совета бегает за другой половиной Совета. С оружием и недобрым словом. А другая половина отстреливается и атакует. И тоже ругается в прессе. Алваро хихикает. Мы-то здесь привычные, у нас такое уже сто с лишним лет, за вычетом последних семи, по Флориде, да и вообще по стране, бегало чуть не два раза в год - а вот в каком обалдении сейчас пребывают мирные европейцы...
Нет... не половина за половиной, а две трети или даже три четверти за четвертью. Или даже меньше... если прикинуть, что большая часть тех, кого пока отстрелили или арестовали - это сотрудники разнообразных аппаратов. И еще... коррупция, непрозрачные счета... это они за банковские системы взялись почему-то? Что происходит?
Ой, а вот это уже не смешно. Аресты в верхушке Сил Самообороны. А также самоубийства и убийства при сопротивлении аресту. Совет, банки, армия... у нас бы это назвали путчем. Очередным. Интересно, как это должно называться в Европе? И не только в Европе, вот и Паназиатский союз покатился, и Паниндийский туда же. Один Винланд безмолвствует. Хорошо им там. Тихо. Там всегда тихо.
У кого бы спросить-то? Судя по обалдению на лицах, это не мы, это не наши. А судя по тому, что в обалдении нет испуга, даже у Рауля - это нас прямо не касается. Только косвенно. Странно. Всепланетный бардак - и без Франческо. Как это он позволил?..
- Хотел бы я знать, - говорит Анольери... - почему нас не затронуло вообще. Почему они случаем не воспользовались? Дымовая завеса - вот она.
- Потому что мы сидим в глазу у этого циклона, - отвечает Максим. - Судя по всему, это сейчас лоялисты выбивают противников... того самого проекта. А выбивают сегодня, а не неделю назад и не завтра, потому что эти противники демаскировали себя вчера... вечером. Здесь. А поскольку вчера напали на нас, то сегодня нас нельзя трогать. Вернее, невозможно тронуть, не вызвав подозрений у своих же.
- А кто же им сообщил? - складывается в совсем уж богомолью позу Анольери. - У меня все заперты. Эксперты еще тут, чтоб Аболс сдал - я не верю. Очень интересно выходит.
- Я не сообщал, - улыбается Эулалио. - И по электронным каналам из здания ничего не уходило. Из полиции могло. Но меня смущает скорость реакции.
- Первый сигнал прошел через час после окончания нашего утреннего собрания, в 7, если по времени Флориды, - говорит Максим. - Или в 10 утра по Лиону.
- Господа, - прокашливается Анольери. - Мне крайне неловко об этом говорить, особенно в этом обществе, но я не хотел бы участвовать в двойной игре. Поверьте моему опыту, это плохо кончается.
- Нет, - отвечает Франческо, как-то очень мрачно. - Мой лимит двойной игры был выбран вчера.
Алваро очень не нравится выражение лица Рауля. Нет, тут на всех взгляни - обрыдаешься, Максим и Эулалио невесть на чем держатся, какие уже сутки подряд не спят; Франческо, кажется, окончательно записал себя в виновники смерти тетушки, Анольери явно до сих пор не оклемался от известия об убийстве начальницы, выдергивания из отпуска и повышения. Но вот с господином кербером нехорошо... и нехорошо с ним давно. Еще до убийства было как-то паршиво, а потом стало еще хуже. Только в общей суматохе Алваро сначала было не до того.
- Есть, конечно, вероятность, - пожимает плечами Анольери, - что утечка произошла на той стороне. У убийцы или у его начальства.
- Есть... - кивает Максим. - Хорошо так спрятались, прошлую войну пережили, а сгорели сейчас и как раз на госпоже Росси. Всякое, конечно, бывает... раз в сто лет.
- Прошлая война их касаться не могла. Цели почти противоположные, это непересекающиеся подмножества. Смотрите, - Франческо выводит на проектор наспех набросанную схему. - Клуб и радикальная часть Сообщества: деградация структуры на уровень ниже, местное самоуправление, вариативность. Социально-радикальная часть Совета: унификация, объединение, государственное управление имуществом. Про-корпоративная часть: ограничение полномочий Совета, примат корпораций, сохранение статус-кво.
Маркер зачеркивает первую фигуру. Рисует линию с двумя стрелками на концах, обозначая противоборство оставшихся групп:
- Вот нынешний конфликт. Теоретически нам выгодно поддержать про-корпоративную часть, банковское лобби и прочих нынешних жертв. Практически... если кто-то примет такое решение, последствия будут крайне для нас неудачными. Я порекомендовал всем занять нейтралитет до заседания.
- Я бы примирил эти два высказывания, - улыбается Эулалио. - Смотрите, как идет волна. Комитет безопасности явно уточняет ситуацию на ходу - берут, допрашивают, вскрывают документацию, выявляют новые связи, да и самостоятельно кое-то проявился... встречным огнем. Но им было известно, к кому идти и кого брать в самом начале. У них были ниточки. Предполагаю - они знали о существовании группы, но не представляли себе направленности, масштаба, меры радикальности - или всего этого вместе.
- Да, - говорит Максим. - Они знали примерные контуры группы, но зачем-то ее приберегали или опасались трогать. Судя по тому, что полетели крупнейшие банки, второе. А утром получили новые данные и поняли, что ждать или терпеть больше нельзя. Лучше бы я утром спал, - заключает он. - Теперь все равно все переделывать придется. Мы планы строили из расчета на две группировки - а у нас к вечеру только одна останется. Мартышкин труд.
- Максим, у вас будет четверо суток только на новое планирование. Больше никаких дел, обещаю. Текучкой займется синьор Анольери. - Феодал вздыхает. - Только план будет несколько нетривиальный, ну, это мы с вами обсудим отдельно.
- Нужны экономисты, - говорит Эулалио. - И социологи.
- Мистер Флюэллен, - крайне ядовито отвечает Франческо, - в вашем устройстве для чтения мыслей не работают некоторые блоки. Зато другие работают с удвоенной мощностью. Специалисты будут.
- Тем не менее, следует установить, кому мы обязаны. Во избежание дальнейших сюрпризов, - гнет свое Анольери.
Алваро смотрит на Рауля, и думает, что... ничего не понимает. Заголовок "Финансовая империя де Сандовалов под угрозой" он уже увидел. Семейство кербера входило в число лучших друзей корпораций, таких замечательных друзей, что врагов не надо. Вот если судить по выражению лица, то сообщил Рауль. Но что он, сумасшедший, что ли - свое семейство топить? Нет, наверное, дело в чем-то другом...
- Доброе утро! - звучит от двери жизнерадостный голос. - Я знаю, что утро - это драматическое преувеличение, но доброе оно точно. Новости видели?
Джастина
День начался хорошо. С девяти трупов. Когда она допила кофе, счет уже был один-пятнадцать. Всегда знала, что где-то там внутри у нее живут все ее кровожадные предки и что страсть к мести и поджигательству когда-нибудь выберется на поверхность. Ничего, оно уже в баскетбольные цифры вышло и дальше так пойдет. Вы хотели нас спровоцировать, поздравляю, вы нас спровоцировали. Последствия ложного вызова - за ваш счет.
Уже в приемной Джастина понимает - она никого не предупредила. Забыла, начисто. Вчера сделала работу и попросту легла спать. А все же наверняка головы ломают, что в Европе произошло, да почему, да как это к нам относится... Убьют же, решает она. И будут правы - особенно Максим с Потрошителем, их же, наверное опять разбудили, как только на ветке первый покойник распустился. Ой, как стыдно-то...
А быстро они там, в Европе. Дражайший папочка как выслушал краткий пересказ, так и обомлел, а когда получил по факсу копии отчетов, то - невиданное дело - первым свернул разговор. Надо думать, очень спешил переговорить с двоюродным братом, председателем комитета безопасности. Джастина только порадовалась, что обошлось без чаячьих плачей о возвращении домой, умылась и рухнула спать, запретив себя будить. Персонал в гостинице на территории был понятливый.
- Видели, все видели, - весело отвечает юный Васкес. - Замучились уже прикидывать: кто нам эту свинью подложил. Если она сама не пришла.
- Хамите, юноша, - улыбается Джастина. - Почему же вам? Не вам, а кому надо. И это, между прочим, я.
И понимает, что все в комнате смотрят на нее. И смотрят совсем не так, как она ожидала.
- Это неделя такая, - говорит Максим. - А как именно вы это сделали?
- Отцу позвонила и копии отчетов переслала. А в чем, собственно, дело?
- Мы, мисс Фиц-Джеральд, рассчитывали использовать консерваторов как рычаг и козырь. - объясняет Потрошитель. - Теперь это несколько затруднительно.
- Ну... извините, - пожимает плечами Джастина. - Я как-то не предполагала, что вам и такие козыри сгодятся.
- Госпожа Фиц-Джеральд, - о, Анольери уже вытащили с курорта, бедолагу. - Вы находились на территории корпорации и получили благодаря этому доступ к особо секретным данным. Мне не кажется, что полномочия наблюдателя Совета простираются так далеко, чтобы отправлять эти данные посторонним лицам по своему усмотрению.
- Да причем тут полномочия... - Перегрелся он там, что ли? Габриэлу убили, какие полномочия. Убили, потому что одни идиоты решили подергать Франческо за ниточки, а другие все это бездарно проморгали. - Я попросту позвонила отцу и спросила его, знает ли он, с какой глупой сволочью связался.
- Это после того, как я прямо потребовал, чтобы данные не уходили за пределы кабинета, - Франческо глядит в потолок. - После того, как я распорядился подготовить внешнюю версию. Максим, скажите, вы слышали, что я говорил?
- Да, разумеется. - Щербина смотрит в стол.
- Вот и я думаю, что я все сказал внятно и вслух. Анольери, вы были слишком деликатны. Это называется куда проще. Предательство.
Он это всерьез. Он это, вот это... всерьез. И вчера, и сегодня.
- Господин Сфорца, вы сошли с ума. Если вы сохранили хоть какую-то его часть, вспомните все, что вы мне наговорили до совещания.
- Я помню, - морщится... уже непонятно кто. - Я просил вас, мисс Фиц-Джеральд, покинуть территорию Флоресты, поскольку здесь становится слишком опасно. Я не просил вместо себя отправить домой секретные материалы, которые вы получили, вообще-то, по ошибке.
- Вы меня не просили. Вы меня чуть не убили, господин Сфорца... Значит, по ошибке?
- Я вообще-то потребовал, чтобы посторонние удалились. И вы получили доступ к материалам только потому, что мистер Флюэллен счел, что я путаю своих и чужих. Как показала практика...
- Вы оба охренели, что ли? - спрашивает с дивана Алваро. Вот только его сейчас и не хватает. Оба! Зараза малолетняя, тут, кажется, вполне очевидно, кто именно... охренел.
- Простите... - а вот это проснулся Потрошитель. И цвет лица к нему вернулся. Он, что, питается неприятностями? - Господин Сфорца, вы уверены, что хотите продолжать? Госпожа Фиц-Джеральд, это и к вам относится.
Кажется "вы оба охренели, что ли?" звучит лучше.
- Хочу, - говорит Сфорца. - Мистер Флюэллен, передайте, пожалуйста, мисс Фиц-Джеральд статистику по уже имеющимся жертвам и прогноз на будущее. А вы извольте сесть и прочитать.
За то время, что она шла, список здорово вырос. О, уже и за Силы Самообороны взялись... Хорошо идут. Полицейских жалко. Вот уж кто не виноват, что в аппарате Совета всякая нечисть завелась. Или развелась. Неважно. И чего ждет Франческо? Что я по ним плакать буду? Он не понимает, чего они хотели? Взрыва. Войны. Им иначе власть не взять, их мало. Это даже не Радужный Клуб, те хоть были уверены, что катастрофу предотвращают, настоящую. А эти только ради власти, ни для чего другого. Если бы ради сохранения статус-кво - они бы попробовали с нами договориться. А они поступили иначе. Ну вот и получили свой взрыв. Направленный.
- Итак, - Франческо не встает, но внимание притягивает, словно лектор. - Вот последняя картинка с биржевых торгов, пока их не закрыли. Смотрим на курс акций банков. Вот здесь запрятано, если кому-то непонятно, полтора-два миллиона увольнений в ближайшую неделю. А вот, например, картинка со спутника, Паниндийский союз. Вот, вот и вот. Военные конфликты. Уже. Суток не прошло. Маленькие пока, но они подрастут, дай срок. Любезная мисс Фиц-Джеральд, вам нравится, да? Я вижу, вам нравится. Я продолжаю. А вот, например, вид Лондинума со спутника. Узнаете? Ой, а что это? Массовые аварии? А почему бы это? А потому что кто-то взорвал вычислительный центр управления дорожным движением. Разумеется, злой враг. Любезная мисс, вам нравится масштаб жертв и разрушений? Это ведь ваших рук дело, от первого до последнего трупа...