Максим
В воздухе витает аромат духов - легкий, приятный, совершенно неестественный. Заместитель по внешней безопасности сидит, запрокинув голову, и крутит в голове простенькие вероятности. Случайность, расчет или интуитивное решение? Аромат, которым пользуется Анна Гавел, со стопроцентной надежностью маскирует и глушит естественные запахи. Это может быть простым совпадением, она могла выбрать нечто подобное интуитивно, а еще ее могли научить. В любом случае дамочку оказалось крайне неудобно читать.
А жаль. Даже это было бы не лишним, хотя привесить к ней микрофон - куда интереснее, но чревато большим и несвоевременным скандалом. Сейчас не сезон проверки того, насколько хорошо ее охрана ловит мышей. Впрочем, если мы пользуемся защитным оборудованием ее дяди по матери, надо понимать, много лучше среднего.
Это даже не задача, просто игра, эквивалент "хранителя экрана" для мозгов. Чтобы не заснуть в моменты информационных отливов.
А все остальное время чувствуешь себя палеобиологом, восстанавливающим очередное древнее чудовище по левому глазному зубу. Или астрономом, открывающим планету на кончике пера. Только в нашем случае у нас есть и целый зверь, и искомая планета - а возмущения мы отслеживаем, чтобы понять, какую картину рисуют себе прочие астро-палеонтологи.
Вечерний съезд пошел кругами по воде, Совет отреагировал мирно, вернее, не отреагировал вовсе - что неудивительно. Они рассчитывают внести этот эпизод в обвинительное заключение, так что ж им зря порох тратить? Зато все остальные... какие перемещения, союзы, контракты, тихие соглашения - право же, проявилось столько интересного, что хоть устраивай такое нарочно раз в десять-пятнадцать лет, просто чтобы откалибровать аппаратуру.
Ставки сделаны. Мы признаны фаворитами. На фаворитов поставили очень многие. Паршиво...
Коллеги господина Сфорца уже выбрали. А у Совета свои представления о том, как должны проходить скачки. В заранее определенной победе заложена очень мощная бомба. Прибыли и доходы, уступки и займы распределены - и никто не захочет отказаться от уже заказанного куска пирога. А у господина Личфилда свой план на завтра. Значит, как только он попробует огласить этот план, начнется... хорошо, если кризис. Хорошо, если не война всех со всеми.
- Господин Сфорца, - говорит человек с той стороны стола, - считает, что наш выстрел должен быть вторым. Я думаю, что он ошибается.
- Да, конечно. Так безопаснее. Кстати, я не помню, чтобы господин Сфорца приглашал на сегодня гостей. - Но кто-то их все-таки приглашал. Господин да Монтефельтро, всю неделю работавший в Европе? Не поставив в известность хозяев "вечеринки"? Сначала сделать, потом предупредить - номер в его стиле.
- Есть случаи, когда незваный гость много лучше званого, - смеется мистер Флюэллен. - Он запомнит, что его не приглашали.
Максим опять прикрывает глаза. В сущности, можно идти спать. Направление развития событий уже вполне понятно, а подробности будут интересовать флорентийское отделение корпорации, ведь это им заключать контракты и выполнять условия сделок. Флорентийское отделение, страдающее от того, что его забыли, забросили и оставили под властью управляющих, может быть счастливо - хотя на самом деле о нем никто и не вспомнил, кроме мистера Флюэллена.
Счастье господина Сфорца, что ему в наследство достался весьма дельный совет директоров, на которых он ничтоже сумняшеся оставил всю европейскую часть корпорации. А то не то что разорился бы - быть не управляющим, а ведущим разработчиком дело прибыльное, источник доходов всегда при тебе, на плечах - но мог бы обнаружить массу неприятных сюрпризов. Однако ему служат лояльные люди. В одностороннем порядке лояльные, к сожалению.
Глупое параноидальное ощущение, что все движется по заранее проложенному кем-то маршруту - это только ощущение, может быть, голос усталости, или жалобы мозга, подгоняемого стимуляторами уже вторую неделю, или реакция на перелет. А, может быть - отсутствие опыта и неумение ждать. В прошлый раз нервничать было некогда, все зависело только от нас, от того, насколько точны мы будем. Сейчас в уравнении слишком много посторонних факторов... и, возможно, сознание просто ищет некий единый план, чтобы успокоиться. Как бы это назвать-то - концепция международного заговора? Теория тайного влияния? Самому смешно - а недавние визитеры уверены в том, что и заговор, и тайное влияние есть. Кажется, это заразно. Передается воздушно-капельным путем.
- Господин да Монтефельтро навел меня на мысль, - говорит сосед. - Не сейчас и не прямо. Три месяца назад он объяснял мне, что не стоит стрелять в его жену, потому что на нее нельзя положиться. Задайте себе вопрос, на кого мы можем положиться в текущей ситуации? Особенно сейчас?
- Не на кого, на что, - подумав, говорит Максим. - На экономику и психологию. Других союзников у нас нет.
- Мы можем положиться на Грозного. На то, что сначала он будет громить нас - и только потом выложит на стол позитивную программу.
- Это как раз по разряду психологии. Там, где я родился, говорят - старого кобеля новым шуткам не выучишь...
- Это не вполне так, но Ричард Личфилд этим вечером ничему учиться не будет... он считает, что ему незачем. С его точки зрения, связь с Сообществом - это компромат такой силы, что дальше можно уже не возиться. Он забыл, какое время у нас на дворе... - смеется представитель классической позднесредневековой формации, - и что для обычного владетеля Дьявол, конечно, противник и все такое прочее - но еще и третья по знатности особа во Вселенной.
- Да. Все эти господа, даже те, кто пришел, чтобы учинить Сфорца скандал, поменяли курс прямо в полете. Кому компромат, а кому - обладание уникальным стратегическим оружием. Но именно поэтому я считаю, что Грозному нельзя давать выступить. Мы не удержим даже зал - а что уж говорить обо всех, кто будет следить за трансляцией...
Мистер Личфилд только намекнет на возможность применения репрессий, и три-четыре семейства решат, каждое по отдельности, что настал момент взять башню Совета штурмом - не лионскую, орлеанскую. На подходах они будут путаться друг у друга под ногами, круги пойдут по воде, и когда мистер Личфилд договорит, самой популярной формой недвижимости уже будут подземные бункеры...
- Я с вами полностью согласен. И поэтому у меня есть два предложения. Одно серьезное, а второе... не очень.
Утро - еще один период бурления котла; нет ни малейшей нужды являться на заседание Совета к 10, наши вопросы начнут разбирать только в 14, после перерыва, а до того - рутина... но явиться к перерыву - значит, отвесить Совету увесистую оплеуху, и они могут вытворить какую-нибудь гадость с регистрацией. Например, решительно и бесповоротно закрыть ее в 10:05.
Следовательно, три часа пустопорожней траты времени на трибунах и куда более увлекательный фуршет в перерыве. Все это будет через два часа, а пока у заместителя по внешней безопасности уйма дел - от обеспечения собственно безопасности, начиная с периметра особняка, заканчивая дорогой, до приведения в норму разбуженных спозаранку начальников и вибрирующих от волнения младенцев.
Начальнику выдаем распечатку серьезного соображения, параллельно загружая в него еду. Младенцу демонстрируем сшитый на него костюм - и даем совет относительно поведения. Вибрация заканчивается, Васкес плавно отрывается от земли и уходит в свободный полет. Переодеваться и примерять новую личность. От стола доносится сдавленное уханье. Да, единственная причина, по которой я не издавал ночью те же самые звуки, было опасение, что система безопасности примет меня за вторженца...
- Положите эти запонки. Обратно. В семнадцать лет драгоценные камни носят только дети нуворишей... Машину, пожалуйста, к черному ходу. Нет, измените построение по плану "Е". Какой еще вертолет? Нет. Господин Сфорца, это источник натурального кофеина и сахаров. Вы знаете биохимию лучше меня. Вы любите уколы? Я тоже так думаю. Джастина, вы не поедете на такси. Нет, вы не поедете на такси, вы поедете на своей машине, которую мы взяли сюда, как ни странно. С охраной. Да, это Лион, конечно... но не тот. Алваро, вы же не сын гробовщика, помогающий отцу в лавке?! Господин Сфорца, я подготовил вам конспект. Джастина... - уп-с. Уже испарилась, но дальше ворот не должна, а там ее засунут в машину.
Нужно было спросить у мистера Флюэллена, как он ее похищал. Эта технология еще пригодится "Сфорца C.B.". Неоднократно.
- Нет, господин Сфорца, вы не обязаны придерживаться этого списка. Это к сведению. Мистер Флюэллен, это уже слишком... - Тьфу ты, это не тот воротничок, это обычный воротник-стойка плюс рубашка. Просто похоже. Это он развлекается. Тем более, что он и не священник. - Прошу прощения, не проснулся.
Воплощение коварства улыбается, кивает - доволен произведенным эффектом. В зале эффект будет куда сильнее, особенно на расстоянии.
- Положите - мой - одеколон... в глаз брызну! - Бедный господин де Сандовал, у него таких полсотни на попечении. - Через двадцать минут мы выезжаем. Нет, не рано, в самый раз, учитывая дорогу и скорость. Да, боевой вертолет, конечно же, был бы более впечатляющ, но ведь собьют на подлете. Что? Читают со стекла? Пусть читают. - Было бы что считывать, утренний кабак в отдельно взятом кусочке корпорации. - Но определите кто, немедленно.
Из здания через улицу. Каковое в теории принадлежит старинному лионскому семейству с родовой историей если не до времен Гундахара, то до Филиппа I уж точно. Воззвали к гражданскому долгу, наверное. Или самодеятельность. Гении шпионского дела. Снять и расшифровывать вибрацию со стекол... и выведать Самый Главный Секрет. Военную тайну.
Тайна в том, что у нас нет ни одной настоящей военной тайны. Все, что будет сказано после обеда, лежит на поверхности - черпай да пускай в дело. Только никто не хочет, все опасаются последствий. Мало поймать медведя за ухо, нужно потом с ним что-то сделать.
А одна маленькая хулиганская идея обсуждалась несколько часов назад и уже почти что готова к воплощению. Понадобится только помощник и чуть-чуть везения.
Помощник есть, идея достаточно безумна, чтобы взорвать любые намеченные планы проведения заседания, а господин Сфорца ухмыляется и показывает отставленный большой палец. Нет, это не ко мне, это к вашему боевому "ползучему-кусачему" трофею - но все-таки приятно. Более чем приятно. Такие вещи, как восхищение и признание, не умаляются, если их делишь с кем-то еще.
Мистер Флюэллен наблюдает краем глаза. Интересно, что он сейчас видит - и как это перетолкует. Но когда все инструменты начинают звучать в унисон, в едином ритме моего метронома, можно забыть о годах недосыпа и килограммах стимуляторов, об университетских характеристиках и вердиктах господина де Сандовала.
Кажется, все собраны, упакованы и проснулись в достаточной степени, чтобы выйти в дверь, а не сквозь нее. Остались сущие мелочи - выиграть войну.
Алваро
По фойе прямо на Алваро плывет айсберг. Неправильный, насколько вообще может быть неправильным айсберг - ему следует носить шелк, бархат и парчу, алое, изумрудное и золотое, а не черный, предельно консервативный, по моде двадцатилетней давности, костюм. И еще должна быть на поясе шпага, или хотя бы кинжал с рубином в рукояти. Прическа тоже не та - короткая, в скобку, а нужно бы волосы до плеч, и берет с драгоценным камнем на аграфе, как во времена треченто. Правилен, соответствует человеку только легкий ореол аромата. "Мавританский бальзам" - смолы и травы, и не будем вспоминать, сколько за флорентийскую унцию стоит этот одеколон в парфюмерной лавочке в центре Флориды... И ведь не то, что вспоминать - знать бы не знал, что в мире такие духи и такие цены бывают, если бы к покушению на Франческо себе внушающий доверие запах не подыскивал. Теперь знает - а что толку?
Алваро, которого с утра без спроса облили чем-то цветочно-древесным, невероятно стойким, вдохновенно завидует айсбергам.
Белые, словно инеем присыпанные брови и ресницы, даже прозрачная кожа альбиноса лишена розовой пульсирующей жизненности, выморожена. Но он вовсе не альбинос - глаза карие, очень яркие, как у флорестийцев, наверное. В Европе таких Алваро еще не видел.
- Cognato mio... Ах, простите. Синьор Васкес? Благодарю. - Да Монтефельтро протягивает руку, и кажется - что перстень для поцелуя. Алваро неуверенно пожимает предоставленную ладонь. - Хм. А мне не говорили, что у вас есть некоторый вкус, - одобрительно кивает айсберг, оглядывая Алваро, и проплывает дальше, видимо, искать "Левиафан".
И это муж Паулы?! С ума сойти можно. Это про него Франческо сказал, что по сравнению с да Монтефельтро сам он очень, очень скучный и предсказуемый человек. И этот обознался, надо же. Да Монтефельтро далеко не первый. Васкеса уже раз десять принимали за работодателя. Всего-то - пытаешься представить, что ты синьор Франческо Сфорца, владелец корпорации имени себя, совершенно не думаешь о том, как на тебе сидит костюм, куда девать руки и как держаться в высших кругах, плывешь себе над полом фойе Зала заседаний, не чувствуя тела, легко и призрачно, не различая лиц.
Только наблюдать за происходящим из этого парения в облаках совершенно неудобно. Пролетает мимо сознания. А то ведь здесь есть на что посмотреть - и панорамное окно от пола до потолка, Альбы не видно, зато весь Лион как на ладони. Мировая элита - чиновники и предприниматели, - дефилирует по этой стеклянной емкости в разных направлениях. Полный аквариум черно-белых скалярий. Вокруг кормушки - фуршетного стола - эти скалярии демонстрируют нрав, и премерзостный, разумеется, но Алваро блюдет свое преступное реноме и в рыбьих играх не участвует.
Юноша оглядывается на спутника. Вид у Максима... будто радугу грыз, а она поперек горла встала. И не в скаляриях тут дело.
- У вас что, аллергия?
- Да, - кивает тот. Зачем-то врет. - Алваро, а могли бы вы скопировать господина да Монтефельтро?
Задает же он иногда вопросы.
- А кого копировать? Их же там много. Вот это, - золото и рубины, длинное одеяние, кардинальская мантия, запрокинутая голова, кинжал на бедре, ясная цель, движение вперед, - не очень сложно. - Алваро делает несколько шагов. - Но это сейчас лучше не надо. Слишком много внимания будет. А другое...
У Максима выражение лица, словно он впридачу к радуге еще и ежа съел.
- Понятно. Нет, тогда лучше не надо. Лучше вернитесь туда, где были. И, Алваро, то, о чем я вас утром попросил - оно не особенно важно. Получится - хорошо, не получится - не страшно. Не нужно стараться.
Максим, оказавшийся не самым белобрысым из виданных Алваро людей, потихоньку приходит в себя - и двигается в сторону, к столу. Васкес там уже попасся, и даже утащил бокал категорически запрещенного шампанского, ничего, от одного раза не умрет же. Но почти-клону-господина-Сфорца не положено трескать за обе щеки, и если помнишь об этом, даже аппетита нет, хотя теоретически рыба очень вкусная, и у нас такой не найдешь. И что мне раньше мешало попытаться изобразить из себя Франческо? Столько всего делается ясным... и спина не болит. Вообще, то есть. И это правильно. Потому что у Франческо никогда ничего не болит. А если болит, то он об этом не помнит. И стреляет он так же. Ох, как хорошо, что я этого не понимал, когда шел его убивать. У меня бы могло и получиться.
А вот и жертва.
Коренастый пожилой человек в старомодном пиджаке, не слишком похож на альбийца - профиль хищный, птичий. Лет за 60. Красноватое лицо, очень недоброе выражение. Неприятный тип, но, в отличие от да Монтефельтро, монолитный и гармоничный. Все у него правильное, как положено - и брезгливые складки у губ, и легкая благородная потрепанность настоящего твида...
- Простите, это не вы уронили? - Алваро с любезной улыбкой поднимает с пола маленький диск в тонком белом конверте. Еще десять секунд назад этот диск лежал в специальном кармашке у него в рукаве.
- Нет, - презрительно бросает мистер Личфилд, глядит на Васкеса, как многоопытный полицейский на рыночного воришку и проходит мимо. Не бросается ощупывать карманы пиджака, не проявляет ни малейшего беспокойства. Отлично. Все правильно.
Теперь все - дело Максима. И техники.
Может быть, у меня не получилось. Но Максим, когда речь идет о серьезных вещах, всегда говорит только правду - и всю правду. И если он сказал, что это не особенно важно, значит, так оно и есть. Но я думаю, что все получится. Потому что я страшный террорист из джунглей и выкормыш не менее страшного ордена. И слишком похож на Франческо. Так что испугаться он, может, и не испугается, а все важное наверняка проверит. Просто так, на всякий случай. И вот тогда Максим узнает, где это важное лежит.