- Да. Вы всего лишь совершили три разных чуда. Программа на неделю определенно не выполнена.
- Это не чудеса, это, если вы не боитесь точных громких слов, долг. Всего-то-навсего. Кстати, мистер Флюэллен, вы уже поняли, до чего допрыгались?
- Этот вопрос, полагаю, будет решать мое начальство.
- Если ваше начальство решит вырвать вас из бархатных перчаток дедушки, я ему не завидую...
- Кому именно?
- Начальству, начальству... Поскольку место в антикризисном комитете вам обеспечено. Так... стоп. Я ваше начальство! И вы даже договор подписывали! Я знаю, что вы страшно сказать что в своей жизни подписывали - но считайте, что ваши... эти там сами виноваты. Они оставили вас выплывать на чем придется, вы выплыли на мне, так что будьте любезны...
- Впредь считать Франческо раком-отшельником, а себя - актинией, - вставляет Джастина.
- Не надо считать меня раком! - возмущается претендент в работодатели. - В общем, господину Матьё отвечайте согласием, но ваш контракт никто не разрывает.
Господин Сфорца только что осознал, что его опять женили без его согласия - и теперь пытается передать эстафету дальше. Хотя прекрасно понимает, что тут все упирается в добрую волю. Причем, не мою. И пытается заранее сформировать эту волю, поскольку ему, как и мне, далеко не ясно, какие мои действия будут одобрены постфактум, а какие не совсем - и что за формы может принять неодобрение. И его это беспокоит куда больше, чем меня.
- Мы собираемся здесь ночевать? - спрашивает Джастина. - Да, поздравляю всех. Ваши побоища были признаны заранее отрепетированным шоу.
- Они и были, - гордо говорит Максим. - С моей стороны.
- За это свинство вы еще ответите, - обещает Сфорца. - Хотя ваше учебное заведение эту оплеуху заслужило.
- Да дался вам всем мой университет... - Талантливый молодой специалист слегка лукавит. Ему очень хотелось показать городу и миру, что он, такой, как он есть, неисправимое чудовище, оказался востребованным - и где, и кем... - Они же теперь "поправку Щербины" введут - шестую уже по счету - и кандидатов на наличие совести начнут тестировать.
- А вот тогда я это заведение лоббирую. Как информационный центр в Лондинуме, - щурится Сфорца. Он с самого начала все понимал верно, и наверняка позволил себя спровоцировать, имея в виду и это.
Кажется, на сегодняшнем заседании родился новый эвфемизм. И не один.
- Я думаю, вы окажетесь не первым в очереди.
- У всех был трудный день... - дипломатично улыбается Максим. Открытое осуждение alma mater ему не по вкусу. На правоту оценок учебного заведения у него опирается слишком многое. - Господа, нам действительно пора собираться. Тем более, что на нас надвигается ваш родственник.
Господин да Монтефельтро... очень интересный человек. Особенно он интересен тем, что практически бездействовал, оставив поле нам. Что очень мне напоминает историю об армейском послужном списке господина Сфорца. Надеюсь, что разбор этой ситуации может подождать до завтра. Чем неудобно хорошее настроение - думать не хочется совершенно.
- Супруга очень просила меня привести в гости этого молодого человека. - Да Монтефельтро указует перстом на Алваро. - Надеюсь, ни у кого возражений нет?
Возражений нет ни у кого, даже у Васкеса. Имя Паулы - замечательное волшебное слово. Да и возможность прийти к ней с победой стоит дорого.
- Завтра к вечеру я его верну.
- Не забудь, его можно хранить только в положении стоя или лежа. И ровно в полночь...
- Он превратится в прекрасную принцессу. Не заставляй меня напоминать тебе, кто занимался синьором Васкесом, пока вы все воевали с совершенно легальной организацией. - Забавная реплика... господин да Монтефельтро сам крайне активно воевал с упомянутой организацией. Шумно, с нарушениями, так, что мистер Гордон месяц просидел в Африке, разбираясь с его деяниями "в прямом эфире". Мятежных радикалов на своей территории "Монтефельтро Т.А.А." выбили под корень - но только радикалов. Конечно, они получали всю информацию...
Завтра. Все завтра.
- Грубый и невоспитанный тип, - меланхолично вздыхает Сфорца. - Идите уже...
- Мы идем. А тебя я предупреждаю, что ровно на пять минут опередил ближайший отроившийся улей журналистов и три из этих пяти минут уже прошли.
- Спасайся, кто может! - очень громко вопит Джастина.
Остается только спасать все, кроме ушей. Ушам уже ничего не страшно. Особенно журналисты. Их теперь и не расслышишь... Вероятно, сейчас по всей Соне - да и по всей Роне - останавливаются баржи, приняв этот звуковой сигнал за противотуманную сирену. Жизнь прекрасна, а умение быстро бегать - совершенно необходимое качество для члена антикризисного комитета.
Максим
Странное следствие кризиса - все жмутся друг к другу. Все, включая меня, что удивительно, потому что мне от окружающих обычно требуется признание, а еще лучше - восхищение, но вовсе не постоянное присутствие. А сейчас охнуть не успеешь, как опять все в одном помещении - в одной из гостиных, на кухне, в зимнем саду. И если кто-то отсутствует, то так и кажется, что все прочие сейчас начнут ухать как первобытные люди - где, мол, куда подевался? Мне тоже хочется, чтобы вся стая была на месте. Хотя ни малейшей угрозы нет. Сейчас всем моим подопечным можно решительно все - разве что устанут от избытка популярности.
Очередной подевавшийся закрывает за собой дверь и говорит:
- Господин Сфорца, вы были неправы. Господин Матьё не стал предлагать мне место в комитете.
- Он предложил вам его возглавить? - Как показал недавний прецедент имени слова "статус", господин Сфорца слышит куда больше, чем демонстрирует. Возможно, он вспоминает потом. Но слух у него более чем хороший и, даже утонув в задаче, как сейчас, он его не отключает. А еще он всегда, из любого состояния, реагирует на голос одного конкретного человека - и это, как ни странно, вовсе не его возлюбленная супруга...
- Если быть уж совсем точным, он приказал мне его возглавить. Пояснив, что от члена полупреступной группировки он не стал бы ждать гражданской ответственности, но вот легальная религиозная организация - совсем другое дело.
Многоименный господин будущий председатель антикризисного комитета устал, чем-то огорчен и озабочен, но со вчерашнего дня с ним очень приятно находиться рядом. Наблюдать, воспринимать, "читать". Как очень хорошего человека, хоть и с хронической головной болью. Все, от чего меня выворачивало наизнанку, испарилось.
Я с самого начала неправильно оценил ситуацию: ему было худо не из-за того, что он сделал, когда узнал о намерениях радикалов. Тут все - от решения взорвать Сообщество до пресловутой пули малого калибра, доставшейся Васкесу - и есть та самая средних размеров головная боль. А простить себе он не мог совсем другого... Того, что позволил себе полностью нырнуть в проект - и не заметил, как у него за спиной гниет и обваливается его мир. Увлекся, зазевался, не предотвратил, пока можно было. А потом стало поздно.
А вчера узнал - нет, ничего он не пропустил. Ему просто обрезали информацию, в интересах того самого проекта.
Впервые вижу человека, который счастлив, что его разыграли втемную. А он вправду счастлив. Надо бы радоваться, но радоваться получается только за него самого, а вот сама ситуация кажется все более противоестественной.
Значит, все же не паранойя, не дефицит опыта и не хронический недосып. Осталось только поймать ту руку, которая водила нас за нос. Разумеется, Сообщество. Но кто именно? За ушко бы - да на солнышко...
- Это крайне характерно для Совета. Там либо делают карьеру за день, либо за пятьдесят лет. Вы чертовски удачно засветились в нынешней истории, - объясняет Франческо, потом выключает орудие воспитания, с которым уже вроде бы сросся. Закончил работу. - Разумеется, они не могли вас упустить.
Предсказуемо. Франческо Сфорца, конечно, гений. И, когда ему требуется - блистательный политик. Хотя он бы предпочел, чтобы ему не требовалось. Но даже если в президиуме Совета приняли как рабочую самую параноидальную интерпретацию, даже если они решили, что единой цели было подчинено все - начиная с переезда во Флоресту - даже в этом случае не понять, кто в нашей группе инженер по экономике и социологии, мог разве что слепой.
- Конечно, я мог бы устроить скандал. Но мне кажется, что это занятие вам подойдет. И вы ему. Особенно в свете того, что ваши прежние работодатели в ближайшее время поднимут голову уже открыто.
- Вы немного неправильно оцениваете ситуацию. Они не работодатели. И не прежние. Я попытался объяснить это и господину Матьё. Кажется, безуспешно, - мистер Флюэллен разводит руками. Ну надо же. В него в самого некоторые вещи ни вложить, ни вдолбить невозможно...
- А кто вам теперь эти люди?
- По-моему, это очевидно. Товарищи по оружию.
- О, Господи, - вздыхает Франческо. - Ну почему с вами всегда так трудно разговаривать?! С Алваро и то проще... кстати, Максим, выясните, где там наш суперагент. Я хотел сказать одну простую вещь. Некоторые ваши товарищи по оружию могут... имеют возможность отдавать вам распоряжения. Разного рода. Один раз вы уже выбирали между дисциплиной и совестью, и выбрали. И я надеюсь, что вы и дальше будете выбирать таким образом, невзирая на любое давление. Так понятно?!
Мистер Флюэллен смеется.
- Да, так вполне понятно... Просто вы очень занятно себе это представляете.
- Что именно?
- Видите ли, вся наша знаменитая дисциплина - это всего лишь способ удерживать в рамках тысячи людей, предварительно обученных думать, оценивать качество мысли и свои мотивы, делать выводы и немедленно переходить к действию. Способ как-то пасти это стадо кошек. Вы же читали - я знаю.
- Я еще и материалы по первому инциденту читал, - мурлычет господин Сфорца. - Очень большое число людей, якобы обученных ду-умать и оценивать качество, гхм, мысли было готово действовать по тому плану, который вы сорвали. Не говорите мне, что они не были готовы... у меня материалов три шкафа.
- Были. Считали это необходимым. - Мысль о том, что кто-то из своих мог считать такое необходимым, неприятна мистеру Флюэллену до сих пор. Очень. Хотя уже совершенно ясно, что руками Сфорца по его наводке Сообщество чистило свои ряды. Что ж, мне бы тоже не понравилась бы идея избавиться от, скажем, господина де Сандовала, окажись он не блаженным непрофессионалом, а расчетливым провокатором.
- Вот-вот. Так что... чтобы не было недоразумений, да? Я доверяю не Сообществу, а лично вам.
- Как вам удобно, господин Сфорца.
- Я вас чем-то задел?
- Нет. Просто вы уже в двадцать восьмой раз пытаетесь поставить меня отдельно. Это невозможно - но если вам так больше нравится, давайте так.
- У меня от вас мигрень начнется, - обещает Сфорца. - Хорошо, хорошо, отдельно невозможно, а действовать вопреки распоряжениям - возможно. Мы это уже недавно проходили. У вас там, видимо, такой же сумасшедший дом, что и у вас тут. У вас что, склонность к таким коллективам?
- Видимо... И если выяснится, что в Совете дело обстоит так же... у меня будут большие претензии к моему начальству.
- Ну, на эти претензии вам не ответят. Оттуда крайне редко отвечают.
- Только вопрос времени. А наша текущая проблема в том, что я, увы, вряд ли смогу совмещать две должности.
- Да. И мне очень жаль.
- Мне тоже, представьте.
- Ну, поскольку в ближайшие лет десять я собираюсь заниматься только Флорестой, а не мировой политикой, у меня вам быстро стало бы скучно. Хотя я рассчитываю на консультации.
- Я с огромным удовольствием занимался бы Флорестой. А не мировой политикой. И как представитель классической позднефеодальной структуры... я склонен сочувствовать дальней родне.
- Это не ваш уровень, - режет ладонью воздух Франческо. - Не ваш, и не вздумайте спорить... особенно при надвигающемся на нас моем обожаемом родственнике.
То ли я слишком увлекся их пикировкой, то ли у господина Сфорца слух еще лучше, чем я полагал до сих пор. Поскольку я звук двигателя машины господина да Монтефельтро на фоне прочих без подсказки не распознал. Хотя вряд ли дело в слухе. Похоже на то, что некоторые таланты моего работодателя не имеют научного объяснения.
- На вашем месте, простите, если я вмешиваюсь не в свое дело, я был бы с ним очень внимателен.
- По какой именно причине?
- Он увлекающийся человек. И не всегда достаточно осторожен. - А мистер Флюэллен необычно даже для себя деликатен. Впрочем, я его понял. Направление взято.
- Конкретнее. - Это уже не меланхоличная болтовня, а жесткое распоряжение. - И побыстрее.
- Сколько есть на свете людей, способных с хоть какой-нибудь мерой точности предсказывать ваши реакции? - Слишком деликатен, хотя Сфорца из тех людей, что не заметят бревна под ногами и спрогнозируют изменения цен на нефть на десять лет вперед по соринке на рукаве.
- Хм-м... - А дальше разговора и не получается, поскольку увлекающийся неосторожный человек собственной персоной является в библиотеку, а рядом с ним шествует по уши довольный Алваро.
- Возлюбленному брату и союзнику, его великолепной супруге, господину председателю комитета и хозяину наших судеб, а также всем достойным господам - процветать и здравствовать!
Господину председателю? Максим закрывает глаза. Эту пьяную радугу реакций лучше слушать и обонять, но не видеть. Иначе слишком уж дикое впечатление. Господину председателю... а откуда бы господину да Монтефельтро, пребывавшему в обществе жены, детей и гостя, уже знать о недавно - и явно не по телевидению - сделанном предложении?
Алваро падает рядом на диван. У юноши сенсорный перегруз, он просто спит на ходу с автоматической блаженной улыбкой на губах. Учитывая сутки в обществе семейства да Монтефельтро, это вполне обычное дело. Мистер Флюэллен делается каким-то незаметным, отодвигается в дальний угол с книгой, поближе к госпоже Сфорца, а да Монтефельтро, вот же несчастье, усаживается между Алваро и Франческо. Близковато.
Вот он, в отличие от мистера Флюэллена, никогда не обращает внимания на то, как реагируют окружающие. Вернее, обращает, но не переводит в немедленное действие. Видимо, не иезуит. Хотя в свете только что сказанного - и за это нельзя поручиться. Шутка получается несмешной. Людей, способных понять, что делает Франческо Сфорца в момент действия или сразу после - очень немного. До прихода господина да Монтефельтро таких в этой комнате было трое. А предсказывать, предсказывать достаточно точно, чтобы построить на этом большую и сложную операцию...
- Синьор Васкес возвращен в целости и сохранности. Кстати, Франческо, что ты думаешь о том, чтобы синьор пожил у нас с Паулой? Долечится, пойдет учиться...
- Алваро, как вам такая идея?
И по голосу господина Сфорца никак не скажешь, что он от этой затеи совсем не в восторге. А вот по всему остальному - скажешь. Флорестиец отводит глаза.
- Представляете, у него на руках наш младший засыпает. Моментально. Первый раз такое вижу. Так что могу даже предложить оклад убаюкивателя младенцев...
- Алваро, зачем вы таскали ребенка? - интересуется Джастина из своего кресла. - Вам же не разрешали.
- Он легче штанги раза в четыре, - отмахивается вредный юноша. А на вопрос не отвечает.
Потому что семья... это то, что было - а потом не стало. Потому что этого младшего он заслонял своим телом. Потому что он не хочет отказывать Пауле - никто не хочет отказывать Пауле.
Поэтому предложение делает господин да Монтефельтро и при опекуне, если не сказать, владельце юного Васкеса. Дипломатия на высшем уровне.
Значит, ее нужно превращать во что-то другое.
- Алваро, вы думайте, вас никто не торопит, - опережают из угла. И правильно делают. В конце концов, у... нет, не у мистера Флюэллена, у Эулалио, на этого мальчика "право первой ночи" - он его вытащил, он его частично создал - и только чудом не убил. Но вот наметившееся было противостояние сошло на нет. Выбирать будет Васкес. И не сейчас.
- Никак, - тихо говорит Сфорца, - не пойму, кого он мне напоминает. Вот с первого дня в голове что-то вертится и вертится...
- Тоже мне, загадка. Склеротик ты. Это же вылитый мистер Финли, наш преподаватель литературы в Хэрроу. Ну только младше лет на двадцать...