— В следующее мгновение вы заставите меня громко расплакаться! — проворчал шериф. — К этому времени должна же у вас быть идея в отношении личности убийцы.
— Я считаю, что дело тут не ограничивается одним установлением личности убийцы!
Лейверс плотно зажмурил глаза.
— Лично мне больше ничего не надо, — произнес он подрагивающим голосом. — Я сейчас сосчитаю до пяти и открою глаза. Если вы все еще будете торчать в моем кабинете, я не отвечаю за свои действия.
На столе Аннабел Джексон зазвонил телефон, когда я плотно прикрыл за собою дверь кабинета шерифа. Аннабел подняла трубку, потом взглянула на меня:
— Это вас, Эл… — Она прикрыла ладонью трубку и пропела: — Вероятно, одна из ваших наиболее интимных приятельниц: растянулась на кушетке в розовом атласном неглиже с массой рюшек, а подле нее огромная ваза винограда.
— Господи! — Я посмотрел на нее широко раскрытыми глазами. — Обладая таким богатым воображением, вы должны были бы работать в отделе рекламы! — Забрав у нее трубку, я произнес:
— Уилер.
— Эл?
Тихий голос действительно звучал весьма интимно, в этом Аннабел была права, разве что винограда не было.
— Да-а? — протянул я.
— Это Гейл Миллер, крайне сожалею, что меня не было дома, когда вы сегодня заходили.
— Это пустяки.
— Я все равно собиралась заехать к вам и извиниться за то, что была так груба в тот вечер… Сможете ли вы меня простить за это?
— Конечно. Возможно. Вы просто съели что-то нехорошее.
Она тихонько рассмеялась:
— Я заслуживаю ваших насмешек. Серьезно, мне бы хотелось лично извиниться, Эл… И я подумала… Вы заняты вечером?
— Ничего особенного.
— Очень рада… Может быть, вы заехали бы ко мне часиков около восьми? Я отпущу прислугу из дома на всю ночь, так что нас будет только двое. Тогда я смогу загладить свою вину перед вами, не опасаясь, что нам кто-то помешает. — Она замолчала на несколько секунд, до меня донеслось ее учащенное дыхание. — Я сделаю все, чтобы загладить свою вину…
— Звучит грандиозно, Гейл, я приеду.
— Ужасно рада… Кстати, не захватить ли вам с собой зубную щетку?
Щелчок был таким тихим, что я лишь через пять секунд сообразил, что она повесила трубку.
— Что вы используете для приманки? — спросила Аннабел, когда я положила трубку на рычаг. — Трехдолларовые бумажки?
Глава 12
Она была одета во что-то такое, что обещало лишить сна на всю ночь любого мужчину. Нечто было сшито из атласа цвета шампанского с кокеткой (или вставкой?) из совершенно прозрачных кружев от шеи до того места, которое обычно недоступно даже самым смелым декольте. Застежка заканчивалась в двух дюймах выше колен.
— Входите же, Эл!
Она широко распахнула дверь.
Когда я вошел в прихожую, она закрыла дверь, обвила руками мою шею и поцеловала с таким жаром, о котором всегда мечтаешь, но редко получаешь. Я почувствовал теплоту ее мягкого тела сквозь тонкий шелк, когда она тесно прижалась ко мне, и ее губы потянулись к моим в нетерпеливом порыве страсти.
На какое-то мгновение у меня в голове мелькнула мысль о том, что, если бы Уоллиса Дж. Миллера хотя бы раз так встретили за время его «домашней карьеры», он бы наверняка… Потом я вообще утратил способность что-либо соображать.
Когда она сняла руки с моей шеи и откинулась назад, она дрожала с ног до головы.
— Мне необходимо выпить! — сказала она с нервным смешком. — Мы ведь еще даже не вошли в гостиную.
Гостиную освещала одна-единственная лампа над баром, бутылки были чудесно сгруппированы, ведерко для льда наполнено до краев поблескивающими кубиками. Негромкая музыка сладко лилась из фонографа. Я украдкой глянул на кушетку и почувствовал облегчение, не заметив поблизости вазы с виноградом.
Гейл прошла к кушетке, пока я смешивал напитки. Когда я присоединился к ней, она полулежала в углу кушетки, три последние пуговки ее пеньюара расстегнулись, обнажив смуглое упругое тело.
Беря бокал, она лениво улыбнулась:
— Вы прощены. Выпьем за наше взаимопонимание, за новую эру!
Я наблюдал за ней, когда она пила, ее иссиня-черные волосы представляли эффектную рамку для безукоризненного овала лица. Даже в полумраке помещения белая бархатистая кожа словно отливала жемчугом.
Она подняла на меня глаза и лучезарно улыбнулась:
— Почему мы не выкурим по сигарете, любимый? У нас впереди еще целая ночь, и я бы не хотела ее испортить излишней нетерпеливостью, а?
— Вы совершенно правы, дорогая. — Я вежливо согласился и полез к себе в карман за пачкой сигарет.
После того как я раскурил сигарету для нее, она удовлетворенно вздохнула и откинулась на спинку дивана, полузакрыв глаза.
— Вот тут нам надо развлечься легким разговором, — произнесла она ленивым голосом. — Вы знаете что-нибудь занимательное для начала?
— Профессиональные разговоры — единственное, что мне известно, — пробормотал я извиняющимся тоном. — Несомненный признак напрасно потраченной жизни!
— Это будет в самый раз, — засмеялась она. — Расскажите мне про расследование и все такое.
— Только не забывайте, что вы сами этого попросили. Коли я начну, то потребуется тяжелый грузовик, чтобы остановить меня.
— Вы не в состоянии мне наскучить, милый, — проворковала она. — Поверьте, мне будет крайне интересно узнать все до мельчайших подробностей.
— Ладно! — Я торопливо откашлялся, как это делают заправские ораторы. — Только сегодня днем до меня стало доходить очевидное. Изредка встречаешься с проблемами такого рода, когда не можешь найти ответ лишь потому, что он все время маячил перед тобой.
— Поверю вам на слово, — рассмеялась она. — Каков же был ответ?
— Я лез из кожи, чтобы разыскать убийцу, а это был совершенно неверный подход к проблеме. Мне следовало искать подпольную организацию, если можно так выразиться. Тайный заговор.
— Тайный заговор? — озадаченно переспросила она.
— Конечно. У каждого подозреваемого имелся первоклассный мотив для убийства вашего мужа, — продолжал я. — Действительно, разумный человек сразу бы сообразил, что единственное, что им требовалось, — это небольшая организация. Поэтому Беркли этим и занялся. Если ваш муж умрет, у его партнера появится шанс приобрести его долю в партнерстве по высокой цене, возможно, он присоединится к заговору, тогда ему удастся раздобыть ее даром.
Его жена вышла замуж за Миллера ради его денег и даже перестала с ним разговаривать; возможно, она тоже присоединится к заговору, если это будет означать, что она освободится от него и получит большую часть, а то и все его деньги, выражающиеся кругленькой суммой.
У его любовницы был сердечный друг, который хотел жениться на ней; если Миллер был бы устранен с дороги, он получал свободу действий, а те деньги, которые тот оставил ей по завещанию, разрешили бы их финансовые проблемы. Поэтому они были несомненными кандидатами в этот тайный заговор.
Затем имелся их клиент, Квирк, который поручил ему представлять их торгового менеджера на слушании дела об азартных играх. Квирку были до зарезу нужны деньги, он очень много задолжал синдикату и знал, что они вскоре потребуют их вернуть, а коли он этого не сделает, они убьют его в течение двадцати четырех часов. Ради денег Квирк готов был сделать решительно все, в том числе присоединиться к тайному заговору.
Теперь Гейл сидела совершенно прямо, глядя на меня испуганными глазами.
— Мне кажется, вы помешались! — еле выдохнула она.
— Я же предупредил, что теперь меня будет трудно остановить, золотко, — деловито бросил я. — И тут за дело взялся главарь, и все заработало именно так, как он и предполагал: они все присоединились к этому тайному заговору, будем так его именовать, Киркленд получил первое задание — раздобыть кураре, потом кому-то еще было поручено ввести его вашему мужу.
Все прошло великолепно. Миллер умер, как запланировала организация, но затем для Киркленда дело обернулось скверно. Главарь заверил его, что причиной смерти Миллера посчитают кровоизлияние в мозг, но полиция обнаружила кураре, и это уже означало убийство. Киркленд понимал, что потребуется совсем немного времени, чтобы яд связали с ним, а коль скоро они выяснят, что у него был доступ к нему, они задержат его как убийцу. Он был настолько встревожен, что должен был явиться к вам и заявить все, пока я еще находился в доме.
Лично я считаю, что главарь в действительности не сомневался, что полиция сумеет обнаружить яд в теле Миллера, он просто обманывал Киркленда, что этого не случится. У Риты Кейли сдали нервы в тот же момент, как умер Миллер, поэтому Квирк явился к ней с угрозами, дабы заставить ее держать язык за зубами. Но это все только дало главарю время для осуществления второго акта операции — убийства Риты.
— Я не намерена дальше слушать! — пронзительно закричала Гейл. — Вы ненормальный!
Она хотела было подняться с кушетки, но я схватил ее за запястье, усадил назад и больше не отпускал.
— Вам придется все выслушать до конца, дорогая, — вкрадчиво произнес я. — Даже если для этого я буду вынужден вывернуть вам руку. Третий акт операции — убийство Киркленда — надо было провести таким образом, чтобы оно походило на самоубийство. Главарь держал его с самого начала за козла отпущения. Полиция непременно выяснит, что у него был веский мотив для убийства Миллера, а также имелись и средства, и возможности его осуществить. Они подумают, что у Риты Кейли сдали нервы, так что Киркленд был вынужден прикончить ее, чтобы не дать ей возможности сообщить правду. Позднее он понял, что потерял решительно все: и девушку, и деньги, которые она должна была получить по завещанию Миллера, вот и застрелился.
Неожиданно вспыхнул слепяще яркий верхний свет, так что от неожиданности мне пришлось на мгновение закрыть глаза.
— Восхитительная теория, лейтенант! — раздался ровный мужской голос. — Кто же, по вашему мнению, был главарем?
Я обернулся и увидел, как они все входят в комнату: безукоризненно элегантный адвокат, поражавший своим карликовым ростом, Джонни Квирк с пистолетом в руке, его телохранитель — горилла Элмер, топавший непосредственно за ним с кровожадным огоньком в глазах, и, наконец, Дженни в темно-зеленом шелковом платье с разрезом сбоку вплоть до бедра и, разумеется, в ушах сережки, имеющие форму миниатюрных кинжальчиков.
— Вы сами, мистер Беркли, — вежливо ответил я. — Кто же еще мог быть главарем?
— Я воспринимаю это как комплимент. — Он насмешливо наклонил голову. — Судя по тому, что я слышал, вы во всем неплохо разобрались, лейтенант. А наемного убийцу вы пока не вычислили? Того, чьей обязанностью было расправиться с Миллером и девушкой?
— Вы не упомянули Киркленда в том же ряду, что и эти двое, — сказал я, — и это обоснованно. Для того чтобы действовать пистолетом, необходима определенная сноровка, так что в убийстве Киркленда чувствуется рука профессионала. А это значит — Джонни-бой.
— Правильно! — Казалось, Беркли искренно забавляется.
— Теперь мы подходим к самому каверзному вопросу: кто убил Миллера и эту Кейли?
— Подобного рода дела требуют особых черт характера, — покачал я головой. — Для этого необходим темперамент, так что кто же другой, кроме вдовы, которая не плачет?
— Нет! — с силой выкрикнула Гейл. — Это неправда! Я их не убивала, не убивала!
Она вырвала у меня свою руку неожиданно резким движением и побежала прочь через всю комнату.
— Какая жалость! — очень искренне произнес Беркли. — Вы не получите большого приза только из-за этой ошибки, лейтенант.
— Вам придется убедить меня в этом!
— Я сделаю больше! — Он негромко хохотнул. — Я организую для вас личное знакомство.
В комнате внезапно воцарилась мертвая тишина, даже истерические рыдания Гейл утихли. Я достал сигарету из пачки, лежавшей рядом на кушетке, и закурил. Потом услышал едва уловимый шуршащий звук чего-то, находящегося совсем близко от меня, потому что иначе его было бы невозможно различить: соблазнительное шуршание тяжелого шелка о женские ножки при ходьбе. Я быстро поднял голову и посмотрел прямо в ярко-голубые глаза, в то же мгновение раздался хриплый смех.
— Я очень благодарна, что вы предупредили меня относительно Джонни, лейтенант, — проворковала Дженни. — Вы знаете о том, что он уже убил троих! Я посчитала, что про двоих он даже не сообщил мне, но, когда я спросила его напрямик, он ответил, что только одного. По всей вероятности, вы ошибочно приписали ему двоих, которых прикончила я.
— Вообще-то это не так уж и важно, куколка, в этом деле вы все друг друга стоите. Коли один отправится в газовую камеру, туда же двинутся и все остальные, подлинная демократия!
— Я хочу его немного обработать! — раздался напряженный голос Элмера. — Дайте мне всего лишь пять минут, ладно, босс? Этот панк пришил Пита, а мы с Питом были друзьями… Хотя бы пару минут, ладно, босс?
— У нас нет времени! — холодно отрезал Джонни. — Уж не думаешь ли ты, что мне не хочется поубавить гонора у этого паршивого копа?
— Прекратите ребяческие разговорчики, джентльмены! — прикрикнул Беркли голосом престарелой классной дамы. — Крайне важно, чтобы у него на теле не было никаких следов: мне казалось, я объяснил это всем достаточно ясно. Не люблю повторений!
— Точно, все объяснили, наш гений! — замурлыкала Дженни, как будто успокаивала ребенка. — Вам совершенно не о чем беспокоиться, я могу одна со всем справиться!
Я уныло подмигнул ей:
— Ты действительно справилась со мной великолепно сегодня днем, Дженни! Ведь я-то воображал, что был очень близок к тому, чтобы переманить тебя на мою сторону. Не понимаю, как только ты удержалась от того, чтобы не расхохотаться мне в лицо?
— Пусть это тебя не огорчает, коп! — холодно произнесла она. — Ты мне вовсе не показался смешным, всего лишь жалким.
Ничто не ранит так больно, как правда: самолюбие Уилера робко вздохнуло за секунду до того, как рассыпаться прахом.
Мне больше не хотелось смотреть на насмешливую физиономию Дженни, вместо этого я взглянул на Беркли.
— Удовлетворите мое любопытство, — попросил я. — Как вы планируете поделить доходы в дальнейшем? Вы получаете бесплатно половину партнерства. А что в отношении состояния Миллера, этих двухсот тысяч?
— Мне необходимо выпить! — неожиданно громко выкрикнула Гейл и нетвердой походкой отправилась к бару.
— Поровну, — ответил Беркли. — Точно на две половины, как говорят: одна мне, вторая Джонни. Он позаботится о Дженни из своей половины, хотя… — Он почти растерянно посмотрел на платиновую блондинку. — Она заслуживает поощрения, и я намерен проследить за тем, чтобы она получила премию. Такое редкое сочетание красоты и деловых качеств, как у нее, встречается нечасто!
— Дорогой маленький человечек! — заворковала Дженни, не заметив того, как болезненно исказилась его физиономия. — Я думаю, что вы очень щедры!
— Эй! — раздался из дальнего угла комнаты голос Гейл. — А что в отношении меня?
— О тебе, естественно, тоже позаботятся, — бросил Беркли. — Ну, ты еще не покончила со своей выпивкой?
— Мне нужно отыскать содовую, — пробормотала Гейл. — Знаю, что она где-то здесь.
Ее голова исчезла за стойкой, потом раздалось позвякивание бутылок одна о другую.
Беркли раздраженно пожал плечами:
— Никогда не предполагал, что она вот так развалится на части! Впрочем, теперь это уже не имеет значения.
— Черт побери, а чего мы еще ждем? — внезапно обозлился Джонни. — Давайте заканчивать и убираться отсюда!
— Ты прав, Джонни! Абсолютно прав, — произнес Беркли.
— Что заставляет вас думать, что вам удастся куда-то скрыться? — спросил я.
— Уж не воображаете ли вы, что нас может что-то остановить? — вежливо осведомился адвокат. — С половины восьмого вечера Джонни и Элмер проверили все вокруг дома и убедились, что за ними не следят.
— Убей копа, и ты мертв, — сказал я. — К этому времени вам следовало бы это уразуметь, Беркли.
— Согласен. Именно по этой причине мы и решили сначала убить копа, а потом убийцу копа. Тогда все будет выглядеть вполне убедительно и ясно, так сказать, загадка будет разрешена еще до того, как шериф появится здесь.
— О чем, черт побери, вы тут бормочете? — обозлился я.
— Являясь сообразительным и отважным копом, — он подмигнул мне, — вы наконец-то напали на след убийцы в ее собственном доме, но потом все пошло кувырком. Может быть, вы были излишне самоуверенны, может быть, позабыли о том, что требуется всего лишь небольшая царапина кураре, чтобы практически сразу же убить человека. Они найдут вас мертвым на кушетке с царапиной на лице и мертвого убийцу — женщину, погибшую, как это будет выглядеть, от нечаянно нанесенной себе раны. Аккуратно, как вы считаете? Убедительно и правдоподобно. Дело закрыто.