То, что я увидела в закатном небе, сначала показалось пьяным глюком. Я тупо смотрела и чувствовала, что трезвею со скоростью ветра, дующего в голову. К линии горизонта катились два солнца.... Два!.. Два!!.. Два!!! Одно совсем обычное красно-оранжевое, а другое - раза в два меньше, бело-желтого цвета. Мозг-поганец выдал: "Двойная система..." Головоломка, длиной в два с лишним месяца, с громким хлопком сложилась.
Я не знаю, какое у меня было в тот момент выражение лица, но Нянь испугался, и очень. Он пытался заглянуть мне в глаза, трясти за плечи, что-то говорить, но я не реагировала. Только тогда, когда он собой загородил мне обзор, я так сильно оттолкнула его, что он отлетел в сторону как мячик. Если бы парень, в ответ на моё неадекватное поведение, ударил или, выхватив меч, отрубил мне голову, или сбросил с этого обрыва, то я бы даже не пикнула и не сопротивлялась. Наверно, так сработало моё подсознание или наоборот, сознание - в попытке непринятия страшной правды, я хотела умереть.
Но юноша, лёжа на траве, только смотрел ошарашенным, непонимающим взглядом. Очнувшись от шока, Нянь резко вскочил и, дёрнув за верёвку, свалил меня с ног. Пока я валялась, он быстро покидал в мешок остатки нашего ужина, скрутил одеяла и, упаковавшись, рывком вернул в вертикальное положение. Он был злой, очень злой и обиженный, я понимала его чувства, но объяснить ничего не могла, да и не хотела пытаться. Я хотела только одного - проснуться завтра утром в своей квартире, в своей постели и с радостью осознать, что всё это мне приснилось. Это сон - яркий, запоминающийся, интересный и страшный одновременно, но сон, всего лишь сон! И через какое-то время я забуду его и не вспомню больше никогда.
В прострации я брела обратно к хижине. Парень крепко держал мою руку, даже слишком крепко и шёл в сумерках очень быстро, практически волоча меня за собой. Всю обратную дорогу я пыталась вспомнить, что знала об оптических обманах, миражах, солнечных гало, "явлении тысячи солнц" и других подобных атмосферных странностях. Информации было много, только от избытка эмоций сосредоточиться было сложно.
Вернувшись в нашу избушку, Нянь опять поменял верёвки и свободным концом привязал меня к столбу, подпирающему крышу. Эта верёвка была короткой, и выйти наружу я не могла. Бухнувшись на соломенный тюфяк, я отвернулась к стене. В голове всё бурлило и клокотало. Вскипало жуткое варево из мыслей, чувств, эмоций и открытий этого дня. Стало понятно всё.... Все подозрения, догадки, неизвестности и непонятности встали по местам. Я находилась не просто в другой местности или другом времени. Я вообще была не на Земле! Это другая планета, очень похожая на Землю, настолько похожая, что у меня за время пребывания здесь, не возникло никаких подозрений на этот счёт.
Всё понятно, теперь мне всё понятно... Небесных светил этого мира я толком ни разу не видела, мы сидели в лесу, и подробностей закатов и рассветов за высокими деревьями и их кронами я не замечала, да и в голову не приходило присматриваться. А днём, когда выше крон, проглядывало солнце, я на него и вовсе не смотрела. Правда мне показалось пару раз, что дневное светило как-бы больше и светит ярче, но я приписала это тому, что нахожусь других широтах. А оно вот как получилось! Но нет, это всё неправда, такого просто не может быть! Всё это дурной сон, кошмар, помешательство, но только не реальность! Этого не может быть, потому что не может быть никогда!!!
Я перевернулась на спину и открыла глаза. Уже совсем стемнело. Огонь очага отбрасывал тени на бревенчатые стены, в щелях гудел ветер и звенели ночные насекомые. Я ощупала себя руками. Вот она я, Карина Александровна Матвеева, двадцати семи лет от роду, инспектор отдела кадров, разведена, детей нет, лежу на соломе в грубой рубахе и таких же жутких штанах, в деревянной избушке, приткнувшейся одной стороной к скале на неизвестной планете, чёрт знает за сколько тысяч или миллионов световых лет от родного дома. Вокруг ночь, пахнет костром, соломой и ночным лесом. Ничего не изменилось, кроме одного. Коренным образом изменилось моё восприятие и понимание или непонимание того, что произошло со мной. Что ж, осталась ещё одна возможность проверить и удостовериться, что я не сплю и не сошла с ума, и что тихий, успокаивающий голос моего разума или внутреннего я, убеждающий, что это не Земля, говорит правду - это реальность, а не бред травмированного, воспалённого сознания.
Я резко отдёрнула свой импровизированный полог. Нужно было окончательно убедиться в том, что я увидела на закате. В глубине сознания ещё теплилась надежда, что я ошиблась и что два светила, спускавшиеся за горизонт, это всё-таки оптический обман, мираж или что-то подобное. Хотя разум твердил - глаза меня не обманули. Но я не верила, не верила своим глазам и не хотела верить. Я хотела увидеть ночное небо, если, конечно, там будет на что смотреть. Ведь ночное небо я тоже ни разу не видела, по ночам меня не выпускали.
Мой страж сидел у огня и зашивал мою очередную рубашку, недавно опять порванную Атаманом. Я подошла к парню, показала рукой на него, на себя, на верёвку, а потом на дверь. В ответ он хмыкнул и отрицательно покачал головой. Начала опять накатывать злость. Уже более резко я повторила предыдущие движения и топнула ногой. Нянь только приподнял рассеченную бровь и странной ухмылкой уставился на меня.
- Выведи меня немедленно! - гаркнула я.
Уже обе его брови поползли вверх. Парень явно обалдел от моей грубости и наглости. Но вдруг он широко улыбнулся, что-то сказал и вышел. "За фляжкой для верёвки пошёл", - подумала я. И не ошиблась. Минут через десять, наверно в темноте искал долго, он вернулся, держа знакомую флягу.
Привычно завязав на нас походный поводок и плеснув на "домашний" жидкостью из фляжки, одним движением он отвязал мою ногу. Я рванула к выходу. Только побежала не в сторону лесного клозета, как Нянь, наверно, подумал, а к обрыву. Парень этого не ожидал. Он схватил верёвку и резко дёрнул на себя. Я рухнула на колени. Парень что-то быстро заговорил, показывая жестами на любимые кустики.
- Нет! Нет, ты не понял, - я завертела головой в стороны, - я не хочу в туалет, мне надо туда, к обрыву, мне надо посмотреть, понимаешь?! - умоляюще глядя снизу вверх на этого высокого симпатичного юношу, я продолжала показывать в противоположную от туалета сторону. От бессилия хлынули слёзы.
Страж мой, как-то глубоко вздохнул и его лицо смягчилось. Он махнул рукой, типа, да ладно не плач, и помог подняться. Он вернулся в избушку, благо длина привязи позволяла, пристегнул к поясу меч, в сапог засунул узкий кинжал, вооружился, так сказать, и, сунув мне в руки свёрнутое одеяло, двинулся в лес. Он или очень хорошо знал дорогу или видел в темноте.
Только сразу показалось, что вокруг непроглядная тьма. Буквально через несколько минут я уже могла видеть, куда ступаю и на несколько шагов вперёд. Мой "нянька" одной рукой держал мою, а верёвку намотал на другую, чтобы не путалась под ногами, и так тащил меня за собой. Так и шли, он впереди, я сзади. Дошли быстро. Я уже чётко видела, что впереди и не спотыкалась на каждом шагу. Мой провожатый оглянулся, и я увидела, как в темноте сверкнули его глаза. Как у хищника! Жуть! Но тут тёмные стволы расступились и, чёрной стеной, перед нами выросла знакомая скала с расщелиной. Протиснувшись сквозь черноту, мы вышли на поляну над обрывом. Впереди зиял страшный своей чернотой, провал пустоты, а сверху сияло оно - небо.
Картину, открывшуюся перед глазами, нельзя было описать никакими словами. У меня перехватило дыхание и, наверно, остановилось сердце. Это было не звёздное небо в моём понимании и представлении, тем более что дома, красивое звёздное небо с дорожкой Млечного пути я видела не один раз, не считая фото в интернете и фильмов по телевизору. Это было не просто красивое звёздное небо! Это была какая-то музыка сфер! Безбрежный, бескрайний космос во всём своём величии, раскинулся передо мной! Хотелось поднять руки, взлететь и умчаться туда, окунуться с головой во всю эту красоту! Никогда, никогда ни в одном сне нельзя было увидеть такое! Если бы земные астрономы узнали о том, что сейчас видела я, то они бы удавились от зависти! Ради этого зрелища стоило родиться и умереть, страдать и мучиться и просто попасть сюда. Теперь мне это было ясно!
Как я и предполагала, никаких знакомых созвездий на этом великолепном небе не было, да и не могло быть. Неизвестно было всё! Самым красивым и большим объектом на звёздном куполе была красно-голубая туманность в виде наклонённой, градусов на сорок пять, размытой восьмёрки. Она висела в восточной части неба, занимая примерно четверть небосклона. Последствия взрыва какой-то звезды, разлетались в пространстве, создавая великую картину жизни и смерти звёзд во Вселенной.
Тем временем Нянь, пока я стояла столбом и приходила в себя от понимания того, что всё... я попала,... здравствуй новый дом, развёл костерок и стоял рядом, посматривая настороженным взглядом. Он наверно никак не мог взять в толк, зачем я его сюда притащила. Он тут родился, вырос и живёт всю свою жизнь и для него это небо так же привычно, как и для меня, моё родное небо на Земле.
Я всхлипнула. Накатила такая боль и обида от того, что я невесть где, у чертей на рогах, на чужой, незнакомой планете в неизвестной галактике и, возможно, даже в другой Вселенной или в каком-то параллельном мире (я теперь во всё поверю), что слёзы переросли в рыдания. А потом клемануло так, что бухнувшись на колени и держась руками за голову, в которой чёткой точкой запульсировала резкая, острая боль, я начала дико хохотать.
Сколько продолжалась эта истерика, не помню. Помню только, что в один момент, когда я переводила дыхание для следующего захода вселенских страданий, Нянь дал о себе знать. Дёрнув меня за рубаху, он поднял руку и, показывая на сияющую туманность, очень чётко произнёс:
- Ок-та-эн, - посмотрел на меня и повторил, - Ок-та-эн.
Я кивнула. Тогда он отошёл на несколько шагов, развёл руки в стороны, обернулся вокруг себя на триста шестьдесят градусов и так же чётко сказал:
- О-ка-тан! - и опять уставился на меня.
Окончательно опомнилась я только тогда, когда взволнованное лицо моего "няньки" появилось прямо перед носом. Парень тряс меня за плечи, что-то говорил, заглядывал в глаза. Рыдания не прекращались. Тогда он порывисто обнял меня, прижал к себе и начал что-то ласково и нежно шептать прямо в ухо. От звука его тихого голоса, крепких объятий и горячего дыхания истерический приступ начал отступать. Болевая точка внутри черепа стала меньше и просто стучала маленьким молоточком. Я обняла своего друга и уже всхлипывала, уткнувшись носом ему в шею.
Вот оно как получается! Я одна здесь... одна... совсем одна в этом мире. И кроме этого парня, который заботился обо мне, лечил, помогал всё это время, и которого я так обидела недавно, и этой банды жутких разбойников у меня здесь никого нет. "Белоснежка... и пять разбойников, - посетила мысль. - Смешно... если бы не было так грустно..."
Я была занята своими переживаниями и не заметила, что мы уже не стоим, а сидим у костра под накинутым одеялом. Мой друг, очень хотелось таковым его считать, обнимал меня за плечи, а я прижималась к его теплому боку: "Значит, всё-таки простил, не обижается..." Я смотрела на это фантастическое, сияющее всеми цветами спектра, ночное небо Окатана и понимала, что похоже задержусь здесь надолго, если не навсегда. Вот как распорядилась судьба! Но оставалась надежда, что раз я попала сюда, на неизвестно какой конец неизвестно какой галактики без всякого космического корабля, через какой-то проход, портал, "звездные врата" или червоточину в пространстве, значит, также можно и вернутся, нужно только выяснить как. А для этого нужна информация... обо всём. Нужно постараться узнать максимум об этой планете, её истории, условиях жизни, населении, социальном устройстве, в общем, про всё и обо всём, настолько насколько получиться. А значит нужно учить язык, ведь до сих пор я почти ничего не понимаю, так несколько слов и то не уверена в их значении. К горлу опять подкатил ком, но я сжала зубы: "Пусть на это уйдёт вся моя жизнь, пусть я так и не вернусь домой, но теперь у меня есть цель. Цель, ради которой я смогу выжить... выжить здесь, на Окатане!"
Заметив, что я уже немного успокоилась, Нянь пристально посмотрел мне в глаза, вытер пальцами остатки слёз с лица, очень тепло улыбнулся и махнул в сторону леса. Я послушно кивнула. Действительно, пора возвращаться, да и холодно уже. Добрались до хижины мы почти без приключений, не считая того, что пару раз я чуть не навернулась, зацепившись за коряги, но мой ангел хранитель был начеку и оба раза меня поймал. Я упала на свою солому, застеленную большим одеялом, и, не дожидаясь, пока Нянь поменяет прогулочный поводок на домашний, провалилась в сон.
А утром... случилось чудо!
Разбудили меня шорохи и глухие стоны. Слегка отодвинув край занавески, я увидела следующую картину. Возле очага, прямо на земляном полу спиной ко мне, сидел Мелкий, прикладываясь к плоской фляжке. Судя по запаху, то самое крепкое пойло, которое мне уже доводилось пробовать. Сбоку от него на перевёрнутом ведре сидел Нянь и зашивал тому рваную рану на лопатке.
- Чем это тебя? - спросил парень.
- Да, гад этот, торгаш, шипаткой зацепил, - прохрипел раненый и опять прихлебнул из фляги. - Ловко он с ней обращался, я поначалу даже испугался.
- Ты... испугался? Никогда не поверю!
- И правильно, не верь, - и он опять сделал глоток. - Теперь этот "горе-вояка" со своей ржавой железкой, на дне, вместе со всем обозом!
И заржал в голос.
- Тише, ты... - шикнул Нянь, кивнув в мою сторону, - спит ещё.
- А-а-а, ещё дрыхнет, "звёздочка" наша, поздновато что-то, - ответил Мелкий и хитро подмигнул. - Что, небось, всю ночь с ней развлекался, да? Смотри, парень... Карелл за неё тебе голову оторвёт.
- И никто не развлекался, ты же знаешь... - огрызнулся юноша. - Достала просто меня уже. Я как персональная нянька или служанка при ней, надоело. Да и сиди ты, не крутись, мешаешь.
Я тихонько лежала, слушая этот разговор и тут... начало доходить. Я ведь понимаю!!! Понимаю каждое сказанное слово!!! Как это возможно!?.. Ещё вчера я была "ни бум-бум", смутно улавливала только смысл нескольких слов и отрывочных фраз, а сегодня ... всё понимаю дословно. Вот это чудеса! Вот это скорость обучения! Такого просто не может быть!.. Хотя ... Учитывая, что со мной произошло и где я нахожусь, то верить можно во всё что угодно!
Я чуть не вскочила со своего ложа с воплями: "Ребята, я вас понимаю!" Однако, дёрнувшись, судорожно зажала руками рот: "Вот, дура! Курица, тупая! Чуть сама себя не выдала! Лежи тихо, идиотка!" В голове забегали мысли, испуганными тараканами, а сердце затрепетало как у убегающего от лисы зайца. "Да если, не дай бог, кто-нибудь догадается, что я понимаю их речь, то всё... мне каюк, крышка! - Тело покрылось холодным потом. - Пока мои бандюганы уверены в том, что я ничего не понимаю, я в безопасности и ничего мне не грозит, кроме вечерних ласк Атамана... оказывается, его Карелл зовут, но к этому я уже привыкла. Для них я - забава, а для главаря ещё и любимая живая кукла. Пока я молчу, ребята могут спать спокойно, зная, что я никак не могу им навредить". Все эти мысли вихрем пронеслись в голове, подселяя в каждую клеточку тела вирус страха.
В этот момент Нянь, как будто что-то почувствовал и резко повернулся в мою сторону. Наши глаза встретились. Мне оставалось, лишь глупо улыбнуться, тем самым показав, что "звёздочка" уже проснулась. А всё же хорошо Мелкий меня назвал, красиво... Главное, как в точку попал, я же реально свалилась на них с неба.
Весь день я подслушивала. Конечно, стараясь при этом вести себя как обычно. Нянь подозрительно косился, видимо прикидывал, каких сюрпризов ещё от меня ждать. Мелкому, о событиях вчерашнего дня и ночи он не обмолвился ни словом, да и разговаривали они мало. Но кое-что всё-таки удалось узнать.
Это действительно была банда разбойников, но не совсем обычная. Грабили они только те обозы и караваны, которые помимо всего остального, везли золото. Именно золото было нужно атаману. Оказывается и здесь, на Окатане, этот металл был таким же редким и ценным, как и на Земле. В трёх ближайших городах у Карелла были осведомители-наводчики, поставлявшие ему информацию о движении золотых потоков. А вот зачем и куда перевозили золото, было непонятно.