— Возможно, потому, что я не совсем понимаю, почему вы меня пригласили.
— Я предложил вам присоединиться ко мне за стаканчиком бренди. — Цезарь бросил многозначительный взгляд на ее бокал с янтарной жидкостью.
Грейс облизнула губы и в ту же секунду пожалела об этом, так как темный взгляд Цезаря устремился на ее рот. Девушка покраснела. Рука, сжимавшая бокал, дрогнула, но Грейс смело сделала глоток.
— Великолепно, — одобрительно отозвалась она. — Но разве может быть иначе? Для Цезаря Наварро — только самое лучшее.
Цезарь вздернул брови, рот его сжался.
— Вам это не нравится.
— Я не в том положении, чтобы обсуждать, нравится или не нравится мне то, что делаете вы.
«Или, точнее, что делают для вас», — мысленно добавила Грейс. Она, не глядя на него, поставила бокал на салфетку, чтобы не оставить следов на дубовой столешнице.
— Да, вы не обманули, — задумчиво проговорил он.
Грейс почувствовала, как ее щеки вспыхнули.
— Не обманула в чем?
— Что от алкоголя у вас развязывается язык.
— Я вас предупреждала.
— Предупреждали, — согласился Цезарь. — Скажите, вам когда-нибудь приходила в голову идея открыть собственный ресторан?
— Прошу прощения? — пролепетала Грейс, ошеломленная столь резкой сменой темы.
Цезарь медленно пригубил свой бокал с бренди и повторил:
— Я спросил, не хотелось ли вам когда-нибудь открыть свой собственный ресторан?
Уже в шестнадцать лет она мечтала стать лучшим шеф-поваром Англии.
Конечно, это была всего лишь мечта. Она училась в Париже, работала в нескольких отелях, а потом вернулась в Англию, чтобы специализироваться на выпечке и кондитерских изделиях в одном из лучших ресторанов Лондона. Но с мечтой о собственном ресторане не расставалась.
Грейс печально покачала головой:
— Для этого требуется капитал, которого у меня нет, мистер Наварро.
— Я понял, что вы владеете половиной дома ваших родителей в Лондоне.
Опять эта проклятая проверка службы безопасности! Есть ли что-нибудь, о чем он еще не знает?
— Второй половиной дома владеет моя сестра. Дома, в котором мы живем вдвоем, — с расстановкой произнесла она. — И раз уж речь зашла о ней, может моя сестра приехать сюда и один уик-энд провести со мной?
Подобие улыбки тронуло губы Цезаря.
— Я не предполагал, что вам требуется мое согласие, чтобы пригласить вашу сестру погостить.
— Мне нужно, чтобы вы одобрили визит. Тогда Рафаэль отдаст соответствующее распоряжение, и мою сестру пропустят на территорию поместья.
Цезарь поднялся, не скрывая нетерпения:
— Мисс Блейк, вы не заключенная.
— Это означает, что я могу пригласить Бет?
— Конечно, можете… — Цезарь оборвал себя. Он сделал глубокий вдох. Ему не было свойственно в гневе повышать голос. Необходимость в этом отсутствовала. Точнее, необходимости не было, пока в его жизнь не ворвалась мисс Грейс Блейк. — Все, что вам нужно сделать, — это предупредить Рафаэля, что вы ожидаете гостей.
Грейс покачала головой:
— Только Бет.
Он поднял темные брови:
— Что, никакого мужчины в вашей покрытой шелком постели?
— У меня не шелковые простыни. — Щеки Грейс пылали как маков цвет. — Но даже если бы они были, в моей жизни нет мужчины.
— В настоящее время?
— Навсегда!
— Пожалуй, это не слишком вежливо, — заметил Цезарь и нахмурился.
— Просто я хочу, чтобы вы уяснили: вас это не касается. — Грейс поджала губы. — Так может моя сестра приехать на один уик-энд или нет?
Цезарь склонил голову:
— Я же сказал, что может. Только не в этот уикэнд, разумеется, потому что мы не вернемся до воскресенья, но…
— Не вернемся? — непонимающе переспросила Грейс. — Не вернемся откуда?
Глядя на ее удивленное лицо, Цезарь сообразил, что он забыл упомянуть, где состоится небольшая вечеринка в пятницу вечером. Та самая, для которой Грейс составила меню.
Глава 5
Буэнос-Айрес!
В это было невозможно поверить, но в четверг вечером Грейс села в частный самолет Цезаря Наварро, который должен был доставить их в столицу Аргентины. Именно там ей предстояло приготовить ужин для него и двух его гостей.
Для Цезаря Наварро это обычная жизнь.
Грейс понадобилось прикончить тот бокал бренди, чтобы поверить, что она в самом деле отправляется в Буэнос-Айрес на уик-энд.
Она немедленно позвонила сестре и спросила, не может ли та привезти ее паспорт. Бет была счастлива, как и сама Грейс, когда узнала, зачем он понадобился. Однако она все же высказала сомнение, мудро ли лететь на уик-энд в Аргентину с незнакомым мужчиной, пусть даже это ее работодатель.
Грейс хотела поделиться с сестрой своими переживаниями, но затем решила этого не делать, а просто поехать. Когда еще ей представится такой шанс?
Цезарь и Рафаэль о чем-то тихо говорили, сидя напротив нее в роскошном шестиместном самолете. Половину салона занимали два дивана, несколько столов и широкоформатный телевизор. В самолете также была кухня, и стюард принес им еду, достойную прекрасного ресторана, в котором Грейс работала последние четыре года. В одном из огромных холодильников летели в Аргентину ингредиенты пятничного ужина.
Цезарь предупредил Грейс, что в Аргентине сейчас стоит ранняя весна, и посоветовал одеться потеплее. Грейс прислушалась к совету, надев джинсы и джемпер.
Однако она не была готова увидеть своего босса в свободной черной рубашке, поверх которой был надет черный кожаный пиджак, выцветших джинсах и черных ботинках. Волосы его, как всегда, были взъерошены. Каждый раз, когда Грейс смотрела на них, ее пронзало желание потрепать эти черные кудри, на вид мягкие и шелковистые.
Не об этом ей стоило думать, когда она ехала в квартиру Цезаря в Буэнос-Айресе, чтобы провести там две ночи.
Нет, не с ним, конечно. В отдельной спальне. К тому же Рафаэль всегда будет поблизости. И, скорее всего, еще несколько секьюрити. Но даже так…
Словно почувствовав на себе ее взгляд, Цезарь поднял голову и вопросительно изогнул темную бровь. Грейс немедленно ощутила, как к ее щекам приливает краска. Румянец стал ярче, когда Цезарь что-то сказал Рафаэлю, поднялся со своего места и опустился в удобное кресло рядом с Грейс. Все это время он не сводил с нее гипнотического темного взгляда.
— Вы нервничаете из-за перелета? — негромко осведомился он.
— О нет, ни в коем случае, — отозвалась Грейс.
Цезарь помолчал, потом продолжил:
— Но мне кажется, что вы чувствуете себя не совсем комфортно в новой обстановке.
— Есть немного, — призналась она.
— Это всего лишь самолет, — произнес он, вытягивая длинные ноги.
— Всего лишь частный самолет, пилот которого готов доставить вас в любую точку земного шара, — уточнила Грейс.
Она-то точно знала, что на нее сильнее влияет Цезарь, нежели самолет. Может, все-таки стоило посвятить Бет в то, какие чувства вызывает у нее этот мужчина? Бет отличалась более практичным взглядом на вещи.
Глядя на Цезаря, Грейс решила, что он буквально излучает силу, с которой противникам придется считаться. «И не только противникам», — со смятением подумала она.
Как он выглядит! Как пахнет! К аромату дорогого одеколона примешивается запах самого Цезаря. Как держится! Словно подчиняет всех и вся. Впрочем, скорее всего, так и есть.
Грейс чувствовала себя маленькой, сидя в роскошном салоне самолета. Она была настолько скованна, что не могла придумать, о чем заговорить.
Но ведь они не состоят в отношениях, напомнила себе девушка. Значит, им не обязательно о чем-нибудь говорить. Цезарь всего лишь ее работодатель.
— В самолете есть спальня, если вы хотите прилечь и несколько часов отдохнуть, — предложил он.
Глаза Грейс расширились. Спальня? В самолете есть кровать?!
Ну конечно, почему бы и нет? Цезарь летает на этом самолете по всему миру, возможно, нередко пересекая несколько часовых поясов. Чтобы проводить деловые встречи на свежую голову, ему необходимо отдыхать.
Грейс облизала пересохшие губы:
— Не хочу лишать вас отдыха.
Его глаза смеялись.
— Кровать большая.
Она была потрясена. Конечно, он не имеет в виду… Не предлагает же он…
— Я в порядке, — заверила его Грейс, чувствуя, что ее щеки пылают. Чтобы не смотреть на Цезаря, она перевела взгляд на Рафаэля.
Цезарь также посмотрел на главу своей службы безопасности. Рафаэль сидел, откинув голову назад, глаза его были закрыты. Должно быть, он закрыл их из вежливости, решил Цезарь. За все те годы, которые Рафаэль работал на него, он ни разу не видел своего телохранителя спящим. Цезарь порой сомневался, спит ли Рафаэль вообще.
Он взглянул на покрасневшую Грейс:
— Полет будет долгим.
— Тем нее менее.
Цезарь вздохнул:
— Вы не можете не спорить, мисс Блейк?
— А вы намеренно это делаете? — Она с любопытством покосилась на него.
Цезарь нахмурился:
— Делаю что?
— Обращаетесь ко мне «мисс Блейк».
— Это ваше имя. — Его подбородок напрягся. — И вы не давали мне разрешения называть вас как-нибудь иначе.
Девушка насмешливо подняла брови:
— А вам требуется мое разрешение?
— Несомненно.
— Какой устаревший подход.
Цезарь передернул плечами:
— Элементарная вежливость.
— Зовите меня Грейс, — сказала она. — Кстати, о вежливости. Ведь я не спорила, когда вы сообщили, что на уик-энд мы летим в Буэнос-Айрес, верно?
— Вас просто застигло врасплох мое сообщение, — возразил Цезарь. — Вы лишились дара речи. Мне это понравилось. Для разнообразия.
На ее лбу появилась морщина раздражения.
— Не все привыкли садиться в свои личные самолеты и лететь за тысячи миль, чтобы провести уикэнд со своими гостями, знаете ли.
— Это не просто уик-энд, — заметил Цезарь.
Грейс напряглась:
— Вы должны были сразу меня об этом предупредить.
— Почему?
— Я могла бы подготовить другой вариант меню.
— Меня он вполне устраивает. И я не считаю тридцатичетырехлетний рубеж поводом для праздника, — скривился Цезарь.
— Так это ваш день рождения? — выдохнула Грейс.
Он взглянул на свои дорогие часы:
— Да.
Грейс могла только молча смотреть на него, так как дар речи она утратила. Она летит в Буэнос-Айрес, чтобы приготовить праздничный ужин для Цезаря Наварро! Впрочем, что это за праздничный ужин, если будут присутствовать всего два гостя? Грейс задумалась, кто такие эти два гостя. Особенно один, которому, как сказал Цезарь, без сомнения, понравится ее шоколадный мусс.
Может быть, это женщина, с которой Цезарь в настоящее время делит постель?
Сердце Грейс упало, стоило ей подумать о женщинах в жизни Цезаря. «Интересно, почему?» — с усмешкой спросила она себя. И вообще, это ее не касается.
Не может она испытывать влечение к мужчине, который живет в мире, столь отличном от ее мира, верно? С ее стороны это чистое безумие. Безумие, которое ни к чему не приведет, только к разбитому сердцу.
Грейс тряхнула головой, избавляясь от нежелательных мыслей.
— Вам следовало предупредить, что это ваш день рождения.
— Вы испекли бы торт? — поинтересовался Цезарь. — Или, может, преподнесли мне подарок?
— Да, торт. А что касается подарка… Что я могу купить мужчине, у которого и так все есть?
Рот Цезаря сжался.
— В мире очень много вещей, которых у меня нет, Грейс.
— Например?
Он пожал плечами:
— Например, родительского дома. Мои родители, как вы помните, не смогли жить вместе с того момента, как мы потеряли Габриэлу.
В глазах Грейс светилось участие.
— По этой причине ваши родители расстались?
— В конце концов да. Другие семьи в подобных обстоятельствах становятся сплоченнее. Мои же родители, наоборот, не могли встречаться глазами друг с другом и думать, что Габриэлы с ними нет. Я совершенно не понимаю, почему говорю вам все это! — нахмурился он.
— Может, потому, что после стольких лет молчания вам наконец-то нужно облегчить душу? — предположила Грейс.
— Однако это не объясняет, почему в качестве слушательницы я выбрал именно вас.
Грейс отшатнулась:
— Это грубо.
— Приношу свои извинения, — отрывисто произнес Цезарь, несколько томительно долгих секунд смотрел на нее, потом вскочил. — Если вы передумаете и пожелаете отдохнуть, пройдите через салон. Спальня находится в заднем отсеке. — Он отошел и снова сел рядом с Рафаэлем. Через несколько секунд он откинулся на спинку кресла и, как и начальник службы безопасности, закрыл глаза.
Через некоторое время они, судя по всему, уснули. Чего Грейс сделать не могла. Сначала к ее глазам подступили слезы. Она была оскорблена грубостью Цезаря. Кроме того, девушка размышляла над тем, что он рассказал о своих родителях. Быть приемным ребенком непросто. Нельзя избежать Вопросов, кто твои настоящие родители, почему тебя бросили и тому подобное. Но каково пришлось семье, которая потеряла двухлетнего ребенка, которого, по словам Цезаря, все обожали? Грейс не могла это даже представить.
— Потрясающе…
Цезарь взглянул на девушку, сидящую рядом с ним в лимузине. Работал кондиционер. Рафаэль сидел рядом с шофером, отделенный от них стеклом и, по мнению Грейс, выглядел как хищник, ожидающий нападения в любой момент.
Остаток полета Цезарь провел, сожалея, что затеял разговор с Грейс Блейк о своей семье. К тому же ему не нравилось, что он резко оборвал тот разговор. Кроме того, он заметил слезы в ее аквамариновых глазах и терзался по этому поводу тоже. Он никогда не обсуждал дела семьи или свою личную жизнь с кем бы то ни было. Почему же он доверился Грейс? Цезарь не находил ответа.
Лицо его смягчилось, когда он заметил, с каким искренним восхищением Грейс разглядывает мелькающие за окном городские кварталы.
— Насколько я понимаю, вы никогда не были в Аргентине?
Грейс качнула головой, каскад ее волос всколыхнулся.
— Мои родители были адвокатами, поэтому они могли позволить себе летать с нами во Флориду или на Карибы во время отпуска. Но мы никогда не были в Аргентине. Я, правда, видела мюзикл, но это совсем не то.
Цезарь с недоумением взглянул на нее:
— Не по… — Потом он кивнул. — Кажется, я догадываюсь, о каком мюзикле идет речь. Там показана Аргентина пятидесятых годов. С того времени многое изменилось.
— Здесь прекрасно! — Грейс не уставала восхищаться зданиями, парками, граффити. — А люди выглядят расслабленными. Мне даже показалось, что какая-то пара танцевала на улице.
— Танго, — объяснил Цезарь. — Его часто исполняют странствующие музыканты. Впрочем, танцевать может любой, кто пожелает.
Глаза Грейс расширились.
— Вы когда-нибудь… Нет, конечно нет. — Она покраснела.
Рот Цезаря скривился.
— Я никогда не танцевал танго на улице, но любой уважающий себя аргентинец должен уметь его исполнять.
— Вот как, — протянула Грейс.
Цезарь вздернул бровь:
— А вы танцуете танго?
— Плохо. — Она грустно улыбнулась. — Мои родители хотели, чтобы мы с Бет научились танцевать, поэтому, когда мы были подростками, они записали нас на курсы бальных танцев.
— Мои родители тоже, — подхватил Цезарь.
— Бет танцует гораздо лучше, чем я, — с любовью в голосе произнесла Грейс. — У нее врожденное чувство ритма.
— А у вас его нет?
Хрипотца, появившаяся в голосе Цезаря, заставила Грейс задуматься: а о танго ли они говорят?
— У меня оно средненькое.
Грейс опустила глаза, чтобы не встречаться с пристальным взглядом Цезаря Наварро. Ладони ее слегка увлажнились, как только она представила себе, что они с Цезарем исполняют этот эротичный танец, глядя друг другу в глаза.
«Этого никогда не будет, Грейс», — твердо сказала себе девушка. Она прилетела в Буэнос-Айрес только затем, чтобы приготовить праздничный ужин в честь дня рождения Цезаря Наварро, и ни для чего более.
Грейс поерзала на кожаном сиденье:
— Нам еще долго ехать? Я хотела бы освежиться после длительного путешествия.