Мои руки были вытянуты над головой. Плечи ныли, когда я пробовал пошевелиться. Боль пронизывала позвоночник. Босые ноги скребли по полу, но встать не получалось. Отодвинуться тоже. Я ничего не мог поделать.
Шею укололо болью, и я всхлипнул. Значит, все же не когти… шприц. Я ощущал, как наркотик —
* * *
Мои глаза распахнулись. Я ощущал, как Камерон Раштон — Кэм — дрожит. Я тоже дрожал, наверное. Мне было холодно. Так холодно, словно та тварь трогала меня по-настоящему.
«У тебя ладони теплые, — сказал он мне в первую ночь. — Это приятно, ну, знаешь, после…»
«Не говори мне, — подумал я тогда. — Твою мать. Пожалуйста».
Cны сделали это за него.
Было поздно. Освещение работало в ночном режиме. Должно быть, сигнал к отбою уже прозвучал, но я не мог посмотреть на часы, не двигаясь. А сейчас двигаться мне совсем не хотелось. Я сомневался, что сумею. Боже, мне казалось, я все еще ощущаю его дыхание на своей спине. Кожа покрылась мурашками.
— Это случилось на самом деле? — спросил я в темноту.
Я знал, что он не спит. Я это чувствовал.
Он прерывисто вздохнул и медленно с сожалением выдохнул:
— Да.
Его спина была мокрой от пота.
Я испытал его страх. Он все еще был во мне, скручивая все внутри, сковывая льдом. Сдавливал грудь. Во рту стоял привкус желчи.
— О Господи. — Меня сейчас стошнит. Моя рука на изгибе его бедра, у пояса штанов, задрожала.
Он потянулся назад и снова сплел свои пальцы с моими.
— Все в порядке.
— Все не в порядке, ЭлТи. — Горло перехватило. Я хотел отодвинуться, вырваться, дать ему умереть. Хотел, чтобы он убрался из моей головы, но для этого было слишком поздно. Я не мог забыть о том, что видел, что чувствовал.
Он стиснул мою ладонь.
— Это всего лишь воспоминание.
Я выдохнул, и его волосы шевельнулись. Кожа у него на затылке казалась такой нежной.
— Оно меня напугало.
Он вздохнул:
— Это было давно. — Он немного помолчал. — Прости за то, что мне снится, Гаррет.
— Это же от тебя не зависит, — отозвался я. — Иисусе, я знаю. Мне просто жаль, что с тобой произошло такое.
— Так было не всегда. — Его голос звучал очень тихо. — Одно воспоминание не дает полной картины.
Нас окутало странное спокойствие, уняв мое колотящееся сердце, и сердце Кэма. Думаю, это спокойствие от утешающих прикосновений после таких пугающих, словно нежность, сказанная шепотом, после гортанного крика. Именно тогда я почувствовал правду, и она испугала меня сильнее самого сна. Кэм не ненавидел Безликого. Не ненавидел Кай-Рена. После того первого раза ему понравилось.
По спине пробежал озноб страха и стыда. Он боялся моего презрения.
— Черт, — прошептал я в темноту. — Ты серьезно, ЭлТи?
Он уткнулся лицом в подушку.
— Да.
— Я не ненавижу тебя, — сообщил я ему. — Может быть, не понимаю, но не ненавижу.
— Спасибо, — прошептал он хриплым, сонным голосом.
Он отрубался снова, и меня отрубало вместе с ним. А прямо перед тем как его одолел сон, его воспоминания вдруг перескочили с Безликого на Криса. Мокрый сон Кэма, и я в качестве наблюдателя. На этот раз страха не было; только желание. Твердые, прижимавшиеся друг к другу тела. Соприкасающиеся губы. Руки везде.
Если бы я поборол сон, возможно, мне не пришлось бы быть его участником. Я знал по опыту, что разделю его физическую реакцию, но, может, мне не пришлось бы видеть сопутствующие картинки.
Он не может повлиять на свои сны.
Я знал это, знал. Просто устал торчать в его голове. Устал чувствовать чужое желание. Устал откликаться на него.
Мой член налился кровью. Черт. Интересно, эта непристойная мысль пришла в голову ему или мне?
Я осторожно отодвинулся, собираясь пойти в ванную и подрочить.
— Не надо, — прошептал он в темноте. — Пожалуйста, Крис.
— Я не Крис, — пробурчал я. — А Гаррет, ЭлТи.
— Останься. — Он вздохнул. — Пожалуйста, останься, Брэйди.
— Мне нужно, эмм… — Я сглотнул. — Мне нужно позаботиться об этом.
Наверное, я давно должен был привыкнуть, учитывая все то, чем мы делились в этих снах, но, боже, я чувствовал, как краснею при одной мысли о том, как мы сейчас лежим, о том, что я возбужден, и о том, как приятно, когда мой член прижимается к его заднице. Теперь это было в моей голове. Все его воспоминания, все его желания. Но я не Крис. Я Брэйди Гаррет, обычный рекрут, а он лейтенант. Таким как он я должен отдавать честь. А не обниматься с ними, и уж точно не заниматься чем-нибудь еще.
— Просто останься, — прошептал он. — Дай мне побыть с тобой. Послушать.
Если бы он сказал посмотреть, я бы как пить дать обделался. Но здесь было темно, а в кровати тепло и удобно, и из ванной он бы меня все равно услышал, ведь так? Он все равно в моей голове. Что бы я ни делал, он об этом узнает.
И разве мы все не мертвецы? Это неважно, все неважно, если нам всем конец.
Зажмурившись, я перекатился на спину. Расстегнул молнию, приспустил трусы и обхватил член.
Особой техники у меня не было. До того как я начал видеть сны Кэма, я и не знал, что она вообще существует. Дроча, я старался управиться поскорее и потише, лишь бы кончить. Нужда кончить как нужда отлить; смысл превращать ее в спектакль? Так что такого было в том, что Кэм лежал рядом и слушал, что мне вдруг захотелось растянуть это подольше?
Мой твердый член прижимался к животу, яички налились. Черт, долго не выйдет. Я огладил пальцами головку и быстро скользнул рукой до самого основания.
Кэм поерзал, и, открыв глаза, я увидел, что он лежит на боку и смотрит на меня. Его лицо в темноте казалось совсем бледным.
— Черт, ЭлТи! — охнул я. — Не смотри на меня.
Я попытался отвернуться, но он ухватил меня за плечо.
— Не надо, Брэйди, — попросил он. — Останься.
Может, от усталости, а может, оттого что было темно, или от внезапного напряжения в его голосе — приказных ноток, которые втайне заставили меня трепетать, — но я остался. Было странно — ощущать чьи-то еще прикосновения, лаская себя, и мое сердце застучало чаще. Он прижал ладонь к моей груди, и меня тряхнуло.
Он не отпускал мой взгляд. Хорошо. Думаю, если бы он попробовал посмотреть на мой член, я бы точно устроил истерику. Господи, как будто это имело значение. Я знал, что он ощущает каждую дрожь удовольствия, пока я дрочу себе, и с каждой мурашкой мои яички поджимались все сильнее.
Он скользнул ладонью по моему горлу к подбородку и мягко повернул мою голову к нему. Я почувствовал его дыхание на своем лице и передернулся, ускоряя темп. Я не знал, что может быть так. Не знал, что это будет так ярко. Все-таки это больше, чем биохимическая связь. То, как он смотрел мне в глаза в темноте. Я никогда в жизни ни с кем не был так близок.
— Сейчас кончу, — выдохнул я, напрягшись.
— Давай, — прошептал он и наклонился меня поцеловать.
О боже. Я, содрогаясь, кончил, стоило Кэму прижаться своими губами к моим. Теплое семя выплеснулось мне на живот и на грудь, потекло с пальцев. Я тяжело опустился на матрас — голова моя все еще была повернута к Кэму — и растворился в этом поцелуе.
Он был мягким и нежным, но от него меня всего трясло. Губы Кэма приоткрылись, и мои сделали то же самое, а потом его язык прошелся по моей нижней губе. Я вздохнул. Было так приятно.
— Как хорошо, Брэйди, — прошептал он, отодвигаясь. — Было так хорошо.
— Да, — выдохнул я, заливаясь краской, когда до меня вдруг дошло. Я только что дрочил для парня. Не на пару с ним, когда соревнуешься, кто дольше продержится, и смеешься над этим, но для парня. Да еще не для какого-то там, а для единственного, который читал мои мысли. Я не мог притвориться, что это не имело значения.
И я позволил ему поцеловать меня.
Кэм потянулся и накрыл нас одеялом. Я поерзал и поморщился в темноте, когда он нащупал мою ладонь. Ну, конечно, надо было взять именно липкую. Я подумал, что он сейчас сообразит это и выпустит ее, но он не стал этого делать. Он поднес ее к своему лицу и прижался к ней губами. Я ощутил его язык на своих пальцах — он пробовал на вкус мою сперму, и мне понадобились все силы, чтобы не вырвать руку.
— Иисусе, ЭлТи, — выдавил я звенящим голосом.
Я видел, как звездный свет из окна отражается в его глазах.
— Ты вкусный. — Он улыбнулся.
А потом улегся на спину, закрыл глаза и уснул.
Ублюдок.
Глава восемь
Не знаю, в этом ли было дело, но на следующий день Кэм казался явно сильнее. Он всего пару раз взял меня за руку, когда коммандер Леонски пришел его допрашивать. Я молча стоял, уставившись в пол, и прикидывался ветошью.
— Вы представляете угрозу для этой станции и людей на ней? — рявкнул коммандер.
— Нет, сэр.
Вооруженная охрана у двери как бы намекала, что рисковать коммандер все равно не собирался.
— Почему Безликие забрали вас?
— Не знаю, сэр, — ответил Кэм, но сердце его забилось чаще: похоть, стыд, воспоминания о холодных прикосновениях. — Я думаю, военному регенту Кай-Рену нужен был переводчик. И думаю, мысль об этом пришла ему в голову не спонтанно. Но я не знаю, почему из всех на том гов… на том транспортнике он выбрал именно меня.
Коммандер Леонски потер лоб.
— Вас пытали?
Кэм замешкался.
Я протянул руку, и наши ладони соприкоснулись. На этот раз дело было не в слабости, ну, или по крайней мере не в физической слабости.
Кэм коротко сжал мою руку.
— То, что со мной делали… не думаю, что под этим подразумевались пытки. Чтобы создать между нами биохимическую связь, чтобы я мог научиться понимать их, меня… эмм… — Он замолчал.
Я поднял глаза и увидел, как коммандер Леонски сощурился.
— Вас что? — спросил он.
Я ненавидел его за этот вопрос, но конечно, им нужно было знать. А Кэм не мог промолчать. Мне просто стало интересно, как же он собирается рассказать об этом. Кэм снова подумал о том, что тогда случилось, и я вдруг, как и он, понял. Это не было изнасилованием, по крайней мере с точки зрения Безликих. Это был способ облегчить общение. Главная задача — установить связь.
Безликие не говорили по-английски. У них не было нёба или языка, как у людей. Они не умели издавать привычные нам звуки. Кай-Рен не мог объяснить, что делает. Но Кэм понял сам, как только связь была налажена. И он простил Кай-Рена за это насилие, потому что после все стало хорошо. Невообразимо хорошо. Стоило им только начать общаться.
«Сильнее. Быстрее. Еще».
И он очень много узнал.
Я увидел два солнца в незнакомом небе. Увидел город, странный и ужасный, с башнями, тянущимися в лиловое небо. А еще мельком разглядел длинные белые волосы, бледную кожу и тонкий улыбающийся рот, когда Безликий коснулся моего лица: Кай-Рен. Мать честная. Лицо твари из моих кошмаров выглядело почти человеческим. Почти.
Я резко втянул воздух, и Кэм выпустил мою руку.
Коммандер Леонски уставился на нас, и впервые за все время до меня вдруг дошло, что, если Кэма решат выбросить в открытый космос через ближайшую шлюзовую камеру, я отправлюсь вместе с ним. Потому что если они не доверяли ему, то и мне доверять не станут.
— Отвечайте, лейтенант, — прорычал Леонски.
Несправедливо заставлять Кэма говорить это в присутствии охраны. Несправедливо вообще заставлять его говорить об этом.
Кэм скрестил руки на груди и слегка сгорбился.
— Кай-Рен взял меня силой. — Он откашлялся. — Как я уже сказал, это было сделано для того, чтобы установить связь между нами.
Коммандер Леонски нахмурился:
— Вы защищаете тварь, которая вас изнасиловала?
«Не говорите это слово». У него был привкус желчи. Оно было как удар кулаком в живот.
«Все в порядке, Брэйди».
Вот только что тут в порядке? Да это и близко не похоже на «в порядке»!
«Остынь, солдат».
«Да как хочешь». Он что, вдруг вспомнил о своем звании? После того, чем мы занимались?
Я вздохнул.
— Они пришельцы, — пояснил Кэм. — Они не такие, как мы. Он не собирался делать мне больно.
Леонски выгнул бровь:
— Но вполне собирался убить всех остальных на вашем говнолете.
— Да, сэр, — кивнул Кэм и отвел глаза.
«Они бесполезны. Они не нужны». Слабое свистящее шипение подсказывало, что Кэм вспоминает слова Кай-Рена, и вспоминать их ему по-прежнему больно. «В чем дело, Кам-рен?»
Кай-Рен на самом деле не понимал. И это пугало сильнее всего. Безликие убили тех людей, как мы шлепаем мух. Без хлопот, без заморочек, как говорится. И правда холоднокровные.
И мы должны были поверить, что они хотят мира? Черт, даже я не мог поверить в это, а ведь я торчал в голове у Кэма. Мне просто хотелось вернуться домой, увидеть красную землю и никогда даже не поднимать голову к ночному небу. Я совсем не хотел видеть место, откуда пришли мои кошмары.
Я закрыл глаза. Я просто хотел домой.
— Кто такой военный регент? — спросил коммандер Леонски. Он отвернулся и уставился на черноту за окном, убрав руки за неестественно прямую спину. Брански всегда шутил, что во время профподготовки офицеров первым делом им в задницу запихивают кол. А вторым — хирургически удаляют индивидуальность.
— Дословного перевода нет, — ответил Кэм. Его голос звучал настороженно. Пытается вычислить, что за подвох кроется в вопросе? Как и я. — Он вроде генерала, наверное, но я никогда не замечал у них иерархии, подобной нашей. Мне показалось, что он получил это звание по рождению — это я так его перевел, коммандер.