Однако Ник Дек повстречал свою Мириоту не на ярмарке — они знали друг друга давно, с самого детства, и полюбили, как только пришло время любить. Лесничий не ходил на ярмарку искать невесту, и Мириота очень ценила это. Только почему он такой упрямый, зачем взялся за невыполнимое дело? Ник любил Мириоту, но даже она не смогла уговорить его не ходить в проклятый замок!
Ночь Мириота провела в слезах. Девушка даже и не подумала ложиться. Она сидела, облокотившись на подоконник и глядя на улицу, как вдруг услышала:
— Николас Дек не пожелал слушать предостережений!.. Нет больше жениха у Мириоты!
Что это, галлюцинация? Ночь была тихая, и необъяснимый голос, ранее уже прозвучавший в трактире, больше не повторился.
С рассветом все население Верста высыпало на улицу. Люди сидели на террасе, бродили по улице, — одни старались узнать новости, другие хотели поделиться ими. Кто-то сказал, что Фрик прошагал не меньше мили, но в лес не входил, а шел вдоль опушки, и это было неспроста.
Деревенским жителям ничего другого не оставалось, как только ждать пастуха, чтобы допытаться, как было дело. Судья Кольтц, Мириота и Йонас даже вышли ему навстречу.
Вскоре в двух-трех сотнях шагов от деревни они увидели Фрика. Так как пастух явно не спешил, все усмотрели в этом дурной знак.
— Ну что, Фрик? Узнал ты что-нибудь? — бросился к нему судья Кольтц.
— Я ничего не видел и ничего не знаю, — отвечал тот.
— Ничего!.. — прошептала девушка и зарыдала.
— На заре я встретил двоих на дороге и сначала подумал, что это Ник Дек и доктор, но ошибся.
— А что это были за люди? — спросил Йонас.
— Путешественники, они только что пересекли валашскую границу.
— Ты говорил с ними?
— Да.
— Они идут в деревню?
— Нет, они решили подняться на вершину Ретьезад.
— Туристы?
— Похоже на то, господин судья.
— А ночью, когда эти люди проходили через перевал, они ничего не заметили на плато возле замка?
— Нет, ночью они были еще по ту сторону границы.
— Значит, ты ничего не узнал о Нике?
— Нет.
— О, Господи!.. — вздохнула Мириота.
— Через несколько дней вы сами сможете расспросить этих путешественников, — продолжал Фрик, — они собираются остановиться в Версте на пути в Колошвар.
«Только бы им ничего не наболтали про мой трактир! — подумал несчастный Йонас. — А то ведь не захотят остановиться! »
Вторые сутки наш замечательный трактирщик изнывал от страха, что теперь никто не пожелает ни есть, ни спать под крышей «Короля Матиаша».
Итак, короткий разговор между пастухом и его хозяином ничуть не прояснил ситуацию. А так как лесник с доктором не появились к восьми утра, никто не мог поручиться, что они вообще когда-нибудь появятся. Нельзя безнаказанно приближаться к Карпатскому замку!
После тревожной бессонной ночи Мириота едва держалась на ногах, и отец поспешил отвести ее домой. Там она снова принялась громко плакать и звать Ника… Она готова была сама идти искать его. Жалко было смотреть на бедную девушку.
Однако надо что-то делать, надо спешить на выручку лесничему и доктору. Может, им грозит опасность, может, на них напали неведомые существа, поселившиеся в замке, и не имеет значения, из этого они мира или из преисподней. Главное сейчас выяснить, что случилось с Ником и доктором. И сделать это могут только они, друзья и односельчане, это долг всех и каждого.
Самые смелые готовы были немедленно отправиться в путь через леса Плезы и добраться до замка. После долгих пререканий и споров, без которых не обходится ни одно важное дело, выбор пал на трех храбрецов: судью Кольтца, пастуха Фрика и трактирщика Йонаса. Что до учителя Эрмода, у него вдруг разболелась нога, и он улегся на двух стульях — прямо в классе.
К девяти часам судья Кольтц и его спутники, вооружившись, отправились к хребту Вулкан и вошли в лес почти там же, где углубился в него Ник Дек.
Такой маршрут был выбран неспроста, ведь на обратном пути лесничий с доктором скорее всего воспользуются той же тропой, идущей прямиком через лесной массив Плезы. К тому же на этой тропе легче отыскать следы пропавших.
Как только судья с товарищами скрылись из виду, все, кто прежде ратовал за поиски Дека и Патака, теперь, когда спасатели ушли, решили, что эта экспедиция — чистое самоубийство. Нужно ли к исчезнувшим двоим добавлять еще троих? Теперь уж никто не сомневался, что лесничий и доктор пали жертвами собственного безрассудства. Что, если бедной девушке скоро придется оплакивать отца, как она оплакивает жениха, а друзьям пастуха и трактирщика винить себя в их гибели?
Было от чего прийти в отчаяние. Даже если допустить, что судья Кольтц со спутниками вернутся, вряд ли это будет до наступления темноты.
Каково же было удивление жителей деревни, когда около двух часов пополудни они увидели на дороге группу людей. Мириота, едва услышав эту новость, со всех ног бросилась им навстречу!
Их было не трое, а четверо. Четвертым оказался доктор.
— А Ник? Где Ник?! Вы не нашли его?
Ник лежал на носилках, которые с трудом тащили Йонас и пастух.
Мириота бросилась к жениху, наклонилась к нему и обхватила руками.
— Он умер? — вскричала она.
— Нет, — ответил доктор Патак, — хотя должен был умереть… да и я тоже.
Лесничий не приходил в сознание. Неподвижное тело, белое лицо, еле слышное дыхание… Доктор казался не столь бледным. Из-за одышки его лицо сделалось буро-кирпичным.
Даже надрывающий душу нежный голос Мириоты не смог вывести юношу из забытья. Лишь позже, когда Дека принесли в деревню и уложили на кровать в доме судьи, он открыл глаза и увидел склонившуюся над ним невесту. Слабая улыбка появилась на его губах. Правда, подняться он не смог: половина тела была парализована. Чтобы успокоить Мириоту, Ник произнес прерывающимся шепотом:
— Ничего… пустяки…
— Ник, что с тобой? Ник!
— Я немного устал, но это скоро пройдет, если ты будешь рядом.
Больному предписывался покой, и судья Кольтц тихонько вышел из комнаты, оставив у постели Мириоту — лучшей сиделки нельзя было пожелать. Вскоре Дек уснул.
А тем временем трактирщик Ионас рассказывал во всеуслышание о том, что случилось после того, как спасатели покинули деревню.
Они отыскали в лесу тропу, по которой ранее ушли в горы лесничий и доктор, и часа два поднимались к замку по отрогам Плезы, пока в полумиле от леса не увидели пропавших. Доктор еле держался на ногах, а Ник потерял столько сил, что свалился иод деревом, словно подкошенный.
Доктор не мог вымолвить ни слова. Тогда спасатели наломали веток, соорудили носилки и положили на них Ника. Патак тоже не мог идти без посторонней помощи. С горем пополам они двинулись в обратный путь. Судья и пастух несли носилки, а Йонас попеременно сменял то одного, то другого.
Что стряслось с Ником и удалось ли ему проникнуть в замок, трактирщику было неизвестно, как и судье с пастухом, а доктор еще не настолько пришел в себя, чтобы отвечать на вопросы.
Хотя рассказать о случившемся лекарю очень хотелось. Сейчас он уже в полной безопасности, в окружении друзей, каждый из которых в свое время являлся его пациентом. Плевать ему на тех, наверху, кто бы они ни были! Если бы даже с него взяли клятву молчать о виденном в замке. Бог с нею, с клятвой!
— — Придите в себя, доктор, — тормошил его судья, — и расскажите, как все произошло. Я приказываю вам это от имени жителей Верста.
Добрый стаканчик ракии, поднесенный Йонасом, вернул Патаку дар речи, и он начал рассказывать:
— Ну вот, значит, отправились мы в путь с Ником… двое безумцев — чистые безумцы… Весь день продирались сквозь проклятущий лес и только вечером подошли к замку. Я и сейчас весь дрожу — это на всю жизнь… Ник решил проникнуть за ограду, чтобы провести ночь в башне, то бишь в спальне Вельзевула!..
Лекарь говорил медленно, замогильным голосом, и слушатели тряслись от страха.
— Я не согласился, я просто не мог… Что сталось бы со мной, если бы я пошел на это? Как подумаю, прямо волосы встают дыбом.
Волосы доктора и впрямь шевелились от ужаса — он запустил в них руку.
— Ник решил заночевать на плато Оргалл… О, что это была за ночь! Попробуйте заснуть, когда духи не оставляют вас в покое ни на одну минуту… И вдруг среди туч показались страшные чудовища, огненные драконы!.. Они устремились к плато, чтобы пожрать нас…
Присутствующие невольно обратили глаза к небесам.
— … А через несколько минут начал бить колокол в часовне. Все прислушались. Кое-кому показалось, что колокол звучит и сейчас — так захватил всех рассказ доктора.
— Жуткий вой наполнил все вокруг… Это было похоже на рев диких зверей. Потом окна башни сверкнули ярким пламенем, адский огонь залил плато до самого ельника… Николас и я глядели во все глаза… Жуткое зрелище! Мы словно окаменели, наши лица в этом невероятном свете стали страшными.
Вид доктора, его подергивающееся лицо и безумные глаза подтверждали, что он явился как бы из другого мира, куда безвозвратно кануло столько несчастных. .
Голос рассказчика прерывался. Чтобы продолжить, лекарю потребовалось выпить еще стакан ракии, поднесенный ему Ионасом.
— Но что же случилось с беднягой Ником? — спросил судья. Ему не терпелось услышать ответ: ведь именно к лесничему был обращен замогильный голос в зале трактира.
— Сейчас, дайте припомнить… — Доктор наморщил лоб. — Наступило утро. Я стал умолять Ника отказаться от мысли проникнуть в замок. Но вы же этого парня знаете. Мне не удалось переупрямить его… Он спустился в ров и потащил меня за собой. Впрочем, я не вполне соображал, что делаю… Ник подошел к стене, где высоко над нашими головами виднелось отверстие, похожее на дверь… Он ухватился за цепь подъемного моста и стал взбираться к этой двери — нужно было подняться на высоту крепостного вала… И тут я понял, что безумца следует остановить, пока не поздно… Подниматься в замок глупо, рискованно… В последний раз я приказал ему вернуться… «Нет!» — крикнул он. Я хотел бежать, что сделали бы и вы на моем месте, но ноги будто приросли к земле — ни двинуться, ни шевельнуться.
Тут доктор Патак показал, какие отчаянные движения, будто лиса, попавшая в капкан, он делал, чтобы освободиться, и затем продолжил:
— … Через минуту послышался ужасный вопль… Это кричал Ник! Его пальцы, вцепившиеся в цепь, разжались, и он упал в ров, будто сброшенный невидимой рукой.
Без сомнения, доктор ничего не утаивал и не прибавлял, чудеса на плато Оргалл произошли именно так, как он их описал.
Дальнейшие события были таковы: лесничий потерял сознание, а Патак не мог прийти ему на помощь — башмаки лекаря приклеились к земле, а ноги сделались точно пудовые. Но вот сила, удерживавшая толстяка, ослабла, и тот — величайший акт самоотверженности! — бросился к своему спутнику. Смочив платок в воде со дна рва, он вытер Нику лицо. Лесничий пришел в себя, но левая рука и вся левая половина тела были парализованы в результате удара, полученного при падении. С помощью доктора юноша кое-как поднялся, оба с трудом, потихоньку двинулись в деревню. Через час боль в руке у Ника стала нестерпимой, и они вынуждены были остановиться. Доктор уже собирался отправиться в Верст за подмогой, но тут подоспели спасатели.
Хотя Патак обычно держался очень уверенно, когда речь шла о болезнях, но на этот раз он никак не мог поставить диагноз.
— Если происхождение болезни Дека естественное, — сказал он назидательным тоном, — тогда это серьезно. Если же болезнь произошла от неведомых причин, значит, ее наслал черт, и только он может ее изгнать.
Эти прогнозы не сулили ничего хорошего. К счастью, они не оправдались. Впрочем, со времен Гиппократа и Галена врачам не раз случалось ошибаться. Да они и теперь ошибаются едва ли не каждый день, даже врачи настоящие, не чета Патаку. Ник был парень крепкий, оставалось надеяться, что он выздоровеет и без помощи темных сил, конечно, если ему достанет ума не следовать предписаниям бывшего карантинного санитара.
ГЛАВА VIII
Такой поворот событий не мог, естественно, успокоить перепуганных обитателей деревни Верст. Теперь никто уже не сомневался, что таинственный голос недаром предупреждал лесничего. «Голос из мира теней», как сказал бы поэт, отчетливо слышали все гости в «Короле Матиаше». Николас Дек был наказан за дерзость и непослушание. Не является ли это предупреждением всем, кто захочет последовать его примеру? В Карпатский замок ходить нельзя — вот какой вывод напрашивался из bcci о происшедшего. Тот, кто ослушается запрета, поставит на карту свою жизнь. Если бы лесничему удалось взобраться на куртину, домой он уже никогда бы не вернулся.
Казалось, что страх окутал деревню Верст, гору Вулкан и долину двух Силей. Многие старожилы надумали покинуть эти места. Несколько цыганских семей уже собрались в дорогу. Человек беспомощен перед лицом злых сил. Нужно бежать подальше от этих мест, пока венгерское правительство не уничтожит неприступное логово сатаны. Хотя разве в человеческих силах разрушить Карпатский замок?
Целую неделю никто не отваживался выйти из деревни. Прекратились даже работы в поле. Любой удар мотыги мог вызвать духов, скрывающихся под землей… Плугом же легко потревожить колдунов, вампиров и прочую нечисть… А станешь сеять зерно, вырастет чертово зелье.
— Все может быть, — неустанно твердил пастух Фрик. Он тоже больше не пас овец в долине Силя.
Деревня оцепенела от ужаса. Все сидели по домам, плотно закрыв двери и окна. Судья не знал, что ему делать — он был не в силах развеять ни страхи односельчан, ни свои собственные. Нужно идти в Колошвар просить совета и помощи, решил Кольтц.
Теперь из трубы на башне замка частенько шел дым, хорошо видный на фоне тумана в подзорную трубу. По ночам, особенно в облачную погоду, тучи над плато Оргалл светились красноватым заревом. А временами над замком вздымались высокие огненные столбы…
Вой и стенания в крепости, так напугавшие доктора Пагака, порой долетали до самого Верста, к безмерному ужасу его обитателей. Несмотря на дальнее расстояние, юго-западные ветры доносили сюда отзвуки ужасающего грохота, подхваченного горным эхом.
В довершение всего обезумевшие от страха крестьяне уверяли, что и почва под их ногами колеблется, будто в Карпатах пробуждается старый вулкан. Может, это был обман чувств, плод воображения не в меру пылких фантазеров, но жить в этих местах становилось невозможно.
В результате описанных необъяснимых событий трактир «Король Матиаш» пустовал. Жителям деревни недоставало смелости переступить его порог. Трактирщик Йонас уж было решил сворачивать дело, но тут…
Девятого июня, часов в восемь вечера, кто-то дернул за скобу, но дверь не открылась — она была заперта изнутри. Йонас поспешил спуститься вниз, надеясь увидеть на пороге клиента и в то же время боясь, что им окажется привидение, перед которым он не успеет захлопнуть дверь.
Прежде чем отодвинуть засов, трактирщик настороженно спросил:
— Кто там?
— Путешественники.
— Живые?
— Вполне.
— Точно?
— Настолько живые, насколько это возможно, хозяин! Однако мы умрем с голоду, если вы немедленно не впустите нас.
Только тогда Йонас отважился отпереть дверь и впустить гостей. Они сразу же заказали две комнаты, намереваясь провести в Версте целые сутки.
При свете лампы хозяин внимательно оглядел двух прибывших и, убедившись, что перед ним и в самом деле обыкновенные люди, приободрился: появление новых постояльцев должно было восстановить репутацию его заведения.
Младший из путешественников лет тридцати двух на вид, высокий, черноглазый красавец, с правильными чертами лица, темно-каштановыми волосами и коротко подстриженной бородкой, с чуть грустным, но гордым выражением лица, происходил, видать, из благородных. У Йонаса, человека бывалого, глаз на это наметан.
И в самом деле, когда Йонас спросил, как записать гостя, тот ответил:
Граф Франц де Телек, со мной слуга Рожко.