Позор, конечно, но он действительно не умел пользоваться магией. Все, что он мог - он мог благодаря амулетам. Не просто безделушкам, кстати, а древним родовым артефактам, которые матушка не пожалела вытребовать у отца, лично отобрала в сокровищнице рода и вручила сыну. Лагерт вздохнул, решив, что лучше и впрямь жить тут. И не позорить паладинское звание кучей амулетов.
Он ополоснул кубок водой, поставил его на полотенце, куда всегда составлял помытую посуду, зевнул и отправился наверх. Уже дойдя до кабинета, подумал, было, что, может, просто запереть Кэра в сарае? Потом посмотрел на пустой проем двери с покореженными мореными дубовыми косяками и вздохнул: Кэр вынес тяжеленную дубовую дверь, разломав ее в щепки. А в сарае дверь и вовсе хлипкая. Кстати, надо бы ее поправить и утеплить. Прорве зимой должно быть тепло. А Кэр. Ну пускай смотрит, главное, чтобы не мешал. Поймет, что ничего интересного и отстанет.
========== Глава шестая ==========
С утра у паладина нашлось несколько дел, в том числе и с дверью в сарай. А вот после обеда, когда слегка угасла жара, а восточный ветер пригнал белые отары облаков, Лагерт оделся, оседлал коня и отправился в деревню. Кэра он не видел, тот, вылакав немного молока, куда-то исчез. И не появился, даже когда Лагерт въехал в лес.
“Вот и славно”, - решил паладин.
Янина долго ломаться не стала, сразу поняв, с какой целью к ней заявился паладин. Что может быть лучше пышного, нежного женского тела, совсем еще не старого, не вымученного бесконечными родами и работой? Вдовушка была, что называется, в самом соку. Мужа ее, как уже знал Лагерт, прошлой зимой насмерть задавило упавшим деревом. Детей не дали боги, вот и жила теперь она богатой наследницей в добротном доме, с налаженным хозяйством. Мужчина был уверен, к Янине сватаются многие, и не только из Курвина Брода. Лагерт свататься не собирался, хотя его и ждали не за тем. Паладин был поприятней да и пообходительней, чем прочие воздыхатели. Он постарался ее не разочаровать, крепко постарался. Не разочаровался и сам, забыв на время о Кэре, узах и всем таком прочем. Широченная кровать только поскрипывала, вдовушка ахала и подвывала, наслаждаясь непривычными для себя “излишествами”, вроде ласк и поз. Все-таки, в патриархальной деревне такого не знали.
Отвалился Лагерт, довольный, разморенный. Да уж, теперь никакие узы точно не помешают спокойной жизни с Кэром. И только тогда почуял пристальный взгляд. Показалось даже, что уловил мелькнувшую в окне тень, но в самом деле показалось: занавески шевелил ветер.
- Ну, бывай, красавица, поеду я, дел дома невпроворот.
- Ой, я сейчас, - Янина накинула рубашку и сбегала на кухню и в подпол, принесла целый короб всякого вкусного. Посмотрела на Лагерта, словно решая для себя что-то, решила, тряхнув распустившимися русыми кудрями, и спросила: - Герт, ты ж мальчика не убил, так?
- Он безобидный, - хмыкнул паладин. - Я убиваю нечисть, а он так, маленький и неопасный.
- Еще какой опасный, - рассмеялась женщина. - Наших мужиков так валял, что и вилы переломали, и кости, у кого удачи меньше было. Да не в том дело. Возьми вот, там пироги с курятиной. Ему, вроде как, нравились. Правда, он у меня редко подворовывал, и птицу никогда не таскал.
- Спасибо, Янина, - паладин прибрал пироги, рассудив, что Кэра надо кормить.
- Приезжай, как соскучишься, землевладелец, - она хихикнула, как девчонка, поцеловала его в колючую щеку.
- Приеду, - закивал Лагерт и отправился смотреть, что сожрал конь за время его отсутствия.
К морде Прорвы был подвязан мешок с пересыпанным овсяным зерном свежим клевером. Лагерт его точно не подвязывал, значит, Кэр. То ли честь хозяина соблюдал, чтоб не косились за потравленные цветы, то ли просто о коне заботился.
- Ну что, домой, старина? - паладин потрепал его по гриве.
Прорва согласно фыркнул, затанцевал, как жеребенок. В гостях, мол, хорошо, а дома клевер вкуснее.
- Поехали, - рассмеялся Лагерт, взбираясь на спину верному другу. У берега Курвы он придержал коня, вздохнул и свесился с седла, протягивая руку наугад:
- Забирайся, Кэр. Прокатишься верхом.
Тот сразу же залез в седло за спиной паладина. Так и остался невидимым, кстати. Было немного странно чувствовать хватку когтистых пальчиков на поясе и не видеть их.
Прорва его словно и не чуял, весело побежал в сторону башни, стремясь к лугу, на котором можно было кататься, взбрыкивая копытами. Конь радовался обретению своего дома. Пожалуй, Лагерт тоже радовался. Ему уже начала нравиться и угрюмая башня, с каждым прошедшим днем словно линяющая. Камни, из которых она была сложена, уже не казались черным базальтом. Теперь это был обычный темно-серый, мелкозернистый гранит.
- Кэр, как тебе изменившийся дом? Нравится?
Ну, а вдруг ответит? Не ответил, только кивнул, Лагерт почувствовал это спиной, к которой парнишка прижимался лбом.
- Вот и славно. Янина тебе пироги передала.
Еще кивок.
- Она, значит, тебя подкармливала?
А это, наверное, головой помотал.
- Ты сам воровал? Как давеча пироги у старосты?
Шипение и гневное фырканье. Вот и пойми, то ли старостины пироги не Кэр спер, то ли он это и кражей не считал.
- Но рыбу я запеку все равно, тебе надо хорошо питаться.
Кивнул. Ну, да, раз хозяин сказал, что надо питаться… Кэр ел все, и столько, сколько ему давали. Паладин решил провести что-то вроде эксперимента, о котором после пожалел: приготовил кашу с окороком и накладывал в миску Кэру еще и еще, как только тот расправлялся с предыдущей порцией. Кэр ел, и по нему не было видно, что наелся. На шестой добавке Лагерт решил остановиться, и хорошо, что так и сделал: ночью нечистику стало плохо.
- По крайней мере, мясо на костях нарастает уже, хоть не такой прозрачный.
Фырк в спину. Теплое дыхание чувствовалось и через тонкий лен сорочки, кроме этой сорочки, плотных штанов из того же льна, пояса и сапог, на паладине ничего не было. Они неспешно ехали вдоль Курвы, туда, где река разливается еще шире, но мелеет совсем, едва по брюхо Прорве.
- Надо будет сходить искупаться, пока вода теплая, - решил Лагерт.
Кэр подергал его за пояс, становясь видимым - в округе, кроме птиц и лесного зверья, не было никого живого, не увидели бы. Снова дернул, мол, почему бы не сейчас?
- Сейчас? Ну, можно и сейчас… Прорва нас покараулит, так ведь?
Конь остановился у кромки воды, принюхался и стал пить, отмахиваясь хвостом от вылетевших на вечернюю охоту оводов. От воды тянуло парным теплом, прогретая за день, она так и манила. Здесь уже было достаточно мелко, Кэру, должно быть, по шею, Лагерту - по грудь. Паладин стал раздеваться, скидывая одежду на траву. На Кэра он старался не смотреть, краем глаза заметил только, что косо-криво сшитый лейн того тоже полетел на землю, и парнишка распустил косу. Когда ж Лагерт забрался в реку, он и думать забыл про Кэра. Хотелось просто наслаждаться этой водой. Что поделать, любил паладин плавать или просто купаться.
В прозрачной воде шныряла рыбья мелкота, не боясь людей. Мужчина замер на отмели, разлегся в почти горячей воде, наслаждаясь покоем. Пожалуй, впервые за много лет. Было странно осознавать, что не надо никуда спешить, что он дома, и можно повесить латы на стойку, присобачить меч над камином, молиться только перед трапезами и сном, а прожитые в бесконечной дороге пятнадцать лет вспоминать, как занимательные истории для сельских ребятишек или, вон, Кэра.
- Не представляешь, малыш, как же это хорошо. Когда покой. Когда никуда не надо торопиться, можно обустраивать собственный дом.
На грудь плеснуло водой: Кэр подобрался поближе, упираясь в песчаное дно руками, задница торчала над водой. Лагерту стало смешно: как ребенок, который еще не умеет плавать, зато “ходит” по воде. По спине черными змеями вились мокрые волосы, глаза смотрели серьезно и немного вопросительно.
- Плавать научить?
Фыркнул. Это насмешливое фырканье постепенно стало самым частым звуком, который Кэр издавал. Шипел он все реже.
- Это да или нет?
Кэр вдохнул, рывком развернулся, отвел руки к бокам, плотно прижав их, и беззвучно ушел в глубину, извиваясь всем телом, как рыба. Или головастик. Да уж, учить плавать не нужно. Хорошо все-таки, так тепло. Кэр плещется как огромная рыба. Прорва что-то опять жует. Лагерт закрыл глаза и, кажется, даже задремал немного. Проснулся рывком, от чужого прикосновения и чужой силы. Посмотрел сквозь ресницы: Кэр сидел рядом, насупленный, как обиженный кот, у которого отобрали крынку со сметаной, водил ладошкой над плечом паладина, не касаясь кожи. Лагерт понял: убирает царапины, оставленные Яниной.
- Они же не опасные, малыш. Ты чего?
Зашипел. Было в этом шипении что-то такое… странное. Царапины пощипывало, они на глазах затягивались, становились незаметными.
- Но спасибо, - улыбнулся Лагерт.
Кэр подался вперед, наклонился, почти касаясь носом плеча… И вдруг цапнул, отпрянул: на коже остался веночек из добрых двух десятков крохотных проколов, из которых выступили алые бусинки крови.
- Да что такое? - Лагерт дернулся залечить.
Кэр снова зашипел, отвел его руку. До паладина доходило медленно, но все же доходило: Кэр ревновал.
- Ты чего? - он все-таки уточнил. - Злишься?
Кэр помедлил, передернул плечами, словно не мог или не хотел ответить прямо.
- Злишься, что я с Яниной был?
Отвел глаза, вздернул подбородок. Будто говоря: я выше какой-то там злости.
- Ревнивая ты мелочь.
Вздох. Быстрое движение: наклонился, слизнул с укуса капельки крови.
- Почему ты вообще ревнуешь, Кэр?
Ответа не дождался: Кэр вскочил, обдав его брызгами, показавшимися холодными по согретой солнцем коже, выбрался на берег, сохнуть и расчесывать когтями мокрые волосы. Паладин отправился еще немного поплавать перед возвращением. Дома дел невпроворот, еще крышу эту чинить.
На крышу решено было лезть с утра, по холодку. Сначала посмотреть, что там вообще творится. Потом решить, чем и как заделывать дырки в кровле. У башни была крыша конусом, словно воронка на высоком, сужающемся кверху стакане. Этот конус покрывала темная, черно-бурая черепица. Вблизи оказалось, что бурым был мох, наросший на ней. Кое-где ветер сбросил тяжелые, похожие на гигантскую чешую левиафана, черепичины, темнели дырки. Их было немного, можно было съездить в деревню, заказать гончару такие же.
- Не так все и плохо, - решил паладин.
Голова даже почти не кружилась. Рядом маячил Кэр, неотступно и цепко смотрел. Было интересно, а вот соскользни у Лагерта рука или нога, сумел бы парнишка его удержать? Но проверять не хотелось: паладин привязал к одной из опорных балок крыши прочную веревку, найденную в подвале, и обвязался другим концом вокруг пояса. И тут голова как раз закружилась, нужно ж было глянуть вниз, а? Отвести глаза от далекой-далекой земли не получилось, Лагерт почувствовал, что теряет опору. И горло свело, будто удавкой перехватило - не крикнуть… Кэру это и не понадобилось, он дернул за веревку, и мужчина рухнул на черепицу спиной, а не лицом вперед - с крыши.
- Вот поэтому я и не торопился сюда лезть, - пробормотал паладин. Кэр стоял возле него на коленках, глаза казались еще более круглыми, чем всегда, испуганными. Гладил ладошкой по щеке, по плечу, успокаивал, значит. Эх, чудовище мелкое, кусачее-ревнивое.
- Все хорошо, Кэр, пойдем вниз.
Руки и ноги дрожали и казались марионеточными, тяжелыми, набитыми то ли мокрой ватой, то ли опилками. Кое-как паладин добрался до чердачного окна, влез на чердак и почти свалился на пол. Запоздало пришло понимание, что, не обвяжись он веревкой, Кэру снова пришлось бы охранять от людей труп хозяина. И не факт, что парнишка бы не спятил окончательно.
- А уж как мы менять это будем, - паладин сглотнул.
Кэр огляделся, почесал в затылке и принялся выводить в пыли на полу коготком руны:
“Я сам. Научи”.
- Ну, вот притащим целые на замену - и научу.
“Идем”.
Кэр поднялся, протянул ему руку. Тонкая тростиночка - здоровому мужику. Смешно. Паладин улыбнулся, поднялся, осторожно приняв руку Кэра. Сильный, это правда. Не сильнее самого Лагерта, но все же. А то, что смертельная опасность сближает, давно доказано. Перепуганный осознанной перспективой провести остаток жизни с убившимся по неосторожности хозяином, Кэр не отлипал, шел рядом, ухватившись за пояс мужчины, прижимался к его боку, норовя заглянуть в лицо. Паладин обнимал его за плечи и улыбался:
- Все хорошо, правда. Я же говорил, что высоты боюсь.
Кэр обхватил его руками, уткнулся лицом в грудь, крепко-крепко вжимаясь в мягкий лен застиранной сорочки. Лагерт понимал, как ему страшно.
- Я буду очень-очень беречься, обещаю, - он поцеловал Кэра в макушку.
Дальше жизнь завертелась со скоростью бешеной белки в цирковом колесе. Заказать черепицу, заказать плотнику-резчику новую дверь в кабинет. Найти еще высохшие деревья, в окрестностях башни их было много, свалить, распилить, порубить на дрова. Даже вдвоем с Кэром - нелегкий труд, притом что Лагерт умудрился использовать в выкорчевке сухостоя его магическую силу. Правда, вместе с сухими лесинами поначалу с корнем выдирались и живые деревья.
- Аккуратнее, - приговаривал паладин. - Еще аккуратнее. Нам нужны сухие деревья. Зима будет теплой, протопим башню, камень поглотит тепло и отдаст нам вечером и ночью.
Кэр учился контролировать свою силу. Теперь стало понятно: раньше он этого вообще не умел, бил на полную, от всей души и широким веером. Особенно хорошо это было видно на лугу с высокими травами: они провели эксперимент. От магического удара Кэра трава полегла конусом с вершиной, направленной на него. Паладин шагами замерил нижнюю границу, где сила удара рассеивалась. Вышло, что бьет Кэр шагов на сто.
- А теперь будем учиться делать это менее разрушительно.
Вот где пригодились паладинские-то техники сосредоточения, медитации, упражнения на развитие своего дара, если он есть. То, что не пригодилось самому Лагерту, он передавал Кэру и почему-то ужасно гордился его успехами, когда они были.
- У меня нет магии, понимаешь… Вернее, исцеление есть, но слабое. Паладины умеют гораздо больше, а мне не давалось обучение. Но теорию я выучил.
Кэр слушал, кивал, старательно повторял упражнения. Дела шли медленно, но верно. Кроме уроков, рубки дров и сенокоса были еще охота и рыбалка. Лагерт все же сообразил, как сделать коптильню, сложил ее, даже вишневых опилок надыбал в деревне. Теперь иногда у башни попахивало ароматным дымком и рыбой, иногда - дичью. Подвал - прохладный, сухой, разгороженный аккуратными клетями, наполнялся запасами еды. Лагерт даже в соседнюю деревню съездил, вернулся с небольшой телегой всяческих припасов. Денег потратил пропасть, но не зря. В подвале поселились бочонок бренди, десяток кругов сыра, две сахарных головы, пузатая крынка с медом, мешки с мукой, крупами, даже весьма немаленький мешок соли - самая дорогая покупка паладина в тот раз.
- Бренди можно немного перед сном. Чтобы спалось лучше, - пояснил он. – Надо Янину попросить пошить тебе одежды еще.
Он выделывал и собирал заячьи шкурки, правда, летошние - проку с них мало, мех никакой. Но на теплый полог в постель, на одеяло - почему бы и нет? Кэр ощипывал рябчиков и уток, собирал мелкое перо в мешки - перенабить подушки. Себе оставлял самые яркие и красивые перья: фазаньи, глухариные, тетеревиные. Он умел охотиться на токующих птиц, видно, за два года научился, чтобы не умереть с голоду. Умел собирать птичьи яйца. Искать грибы и ягоды. Вот в грибной охоте Кэру точно не было равных. В подвале прибавились длинные низки сушащихся грибов. Кое-чего Лагерт даже засолил - крепеньких боровиков маленькую кадушку.
- Хорошо перезимуем. Главное, Прорве насушить побольше крапивы, очень уж он любит ее, как не в себя жрет. Хотя он и так… - паладин махнул рукой.