Диона вздрогнула, внутренне сжимаясь от беспощадных слов. Блейк обладал сверхъестественной способностью ударять по самому больному. Не успев остановить себя, она выпалила:
- Я всегда хотела иметь детей. И я былазамужем. Просто ничего не получилось.
Грудь Блейка поднялась и опала, когда он глубоко вздохнул, и Диона почувствовала его взгляд, ищущий в темноте ее лицо. Конечно, в тусклом свете, льющемся из окон, виден только профиль, так почему же у нее такое ощущение, что он с точностью может сказать, как дрожит ее нижняя губа и насколько сильно она побледнела?
- Проклятье, - произнес Блейк мягко. - Я опять сделал это? Каждый раз, стоит мне ляпнуть что-либо, хочется заклеить рот пластырем.
Диона пожала плечами, стараясь не показывать, насколько тонка ее броня.
- Ничего страшного, - прошептала она. - Все уже давно прошло. Я была просто ребенком, слишком юным, чтобы осознавать свои поступки.
- Сколько вам было?
- Восемнадцать. Скотту, моему бывшему мужу, - двадцать три. Мы оба оказались не готовы к браку.
- И как долго он продлился?
Резкий смех вырвался из ее горла.
- Три месяца. Мы не установили рекорд по продолжительности, не правда ли?
- А с тех пор? Вы любили кого-нибудь еще?
- Нет, и не хотела этого. Меня устраивает моя жизнь.
Беседа длилась уже довольно долго, и Диона не стремилась открыться еще больше. Как ему удавалось преодолевать барьеры, которые она возвела вокруг своего прошлого? Большинство людей даже не догадывались об их существовании. Диона разогнула ноги и соскользнула с кровати, одергивая вниз ночную рубашку, заползающую на бедра.
Грубое словцо сорвалось с губ Блейка.
- Вы убегаете, Ди. Осознаете ли вы, сколько времени пробыли здесь, ни с кем не созваниваясь и не переписываясь и даже не выходя за покупками? Вы запечатали себя со мной, в этом доме, и закрылись от внешнего мира. Неужели у вас нет друзей, любимого человека, наконец? Что такого там, за этими стенами, чего вы так боитесь?
- Там нет ничего, что пугает меня, - спокойно ответила Диона, и это правда. Все ее страхи заперты и заморожены внутри нее.
- Думаю, вас страшит все, что находится за пределами этого здания, - не поверил ей Блейк, потянувшись и щелкнув выключателем лампы, стоящей на прикроватной тумбочке. Мягкое сияние разогнало тени и осветило Диону, стоящую в белом одеянии, с длинными черными волосами, волнами ниспадающими по спине. Она выглядела средневековой красавицей, запертой в крепости собственных мыслей. Взгляд синих глаз Блейка обжег ее, когда он мягко заметил:
- Вы боитесь жизни, поэтому ни с кем не сближаетесь. Вам лечение нужно не меньше, чем мне. Я не могу ходить, а ваша проблема в том, что вы не можете чувствовать.
Глава 6
Диона не могла уснуть этой ночью и лежала без сна, чувствуя, как утекают секунды и минуты, превращаясь в часы. Блейк прав: она боится жизни, потому что опыт показал - наказание неминуемо, если попросить слишком многого. Она научилась ничего не желать, таким образом ничем не рискуя. Отказала себе в друзьях, семье, даже в элементарном уюте собственного дома - во всем, боясь новых страданий.
Не в ее характере отрицать правду, и Диона посмотрела ей в лицо. Ее мать не была типичным примером материнства, ее муж не был обычным любящим супругом. Оба причинили ей боль, но не стоит закрываться от всех остальных из-за этих двух. Серена попыталась завязать дружеские отношения, однако Диона попятилась от нее, не доверяя побуждениям другой женщины. Сомнения являлись лишь оправданием для инстинктивного желания отпрянуть, когда кто-нибудь становился слишком дорог. Она обязана рискнуть, или ее жизнь так и останется только пародией, сколько бы пациентов она ни излечила. Она нуждается в помощи так же, как и Блейк.
Но обернуться к правде и действовать, руководствуясь ею, - две очень разные вещи. Только представив, что снизит оборону и позволит кому-то подступиться ближе, Диона почувствовала себя больной. Даже незначительные мелочи во взаимоотношениях с другими были большим, чем она когда-либо допускала, большим, чем может осилить. Она никогда не хихикала с подругой до глубокой ночи, никогда не ходила на вечеринки, никогда не знала, каково общаться с людьми в нормальном состоянии. Она постоянно замыкалась в себе, и самозащита стала не просто привычкой, а ее частью, запечатленной в каждой клеточке.
Наверное, она уже не в состоянии перемениться, возможно, горький ужас детства настолько искалечил ее психику, что ей не вырваться из мрачной ямы воспоминаний. На мгновение Диону посетило видение будущего: долгого, унылого, одинокого, и сухие рыдания вывернули ее наизнанку. Но она не заплакала, хотя глаза горели. Зачем тратить слезы на годы, простирающиеся в пустоту? Она привыкла быть одна, и, по крайней мере, у нее есть работа. Занимаясь свои делом, она дотрагивается до людей, дает им надежду, помогает им. Пусть этого недостаточно, однако, бесспорно, так лучше, чем неизбежное разрушение, которое постигнет ее, если она разрешит кому-то снова мучить себя.
Вдруг образ Скотта вспыхнул в голове, и Диона чуть не закричала, ладони вскинулись в темноте, отталкивая его. Болезненные ощущения сменились позывами к тошноте, и она начала судорожно сглатывать. Мгновение она висела на краю черной бездны, воспоминания поднимались, как летучие мыши из затхлой пещеры, стремительно бросаясь на нее, но Диона стиснула зубы, не дав вырваться дикому воплю из глубины, и протянула дрожащую руку, чтобы включить лампу. Свет отогнал ужасы, и она замерла, вглядываясь в тени.
Борясь с кошмарами прошлого, она сознательно оттолкнула их в сторону и вызвала лицо Блейка как своего рода талисман против минувшего зла. Она увидела его синие глаза, горящие отчаянием, и дыхание пресеклось. Почему она тут лежит, беспокоясь о себе, когда Блейк балансирует на кромке собственной пропасти? Блейк - вот что важно, а не она! Если он сейчас потеряет интерес к лечению, это уничтожит шансы на восстановление.
Диона в течение многих лет обучалась отодвигать личные заботы и проблемы подальше и полностью сосредотачиваться на пациенте. Это приносило больным только пользу, а сам процесс стал частью ее внутренней обороны, когда что-либо угрожало сделаться для нее чрезмерно существенным. Она и сейчас использовала этот метод, безжалостно заперев все мысли, кроме как о Блейке, уставясь в потолок так пристально, что взгляд мог бы прожечь дыру.
В первом приближении проблема представляется простой: Блейку необходимо убедиться, что он по-прежнему способен откликаться на женщину и заниматься любовью. Диона не понимала, почему он бессилен сейчас, если не принимать во внимание причины, диктуемые здравым смыслом, которые она перечислила несколько часов назад. В таком случае, по мере того как здоровье улучшится и Блейк окрепнет, его сексуальные способности сами собой пробудятся, стоит только появиться кому-то, кто окажется в состоянии привлечь его.
В этом-то и загвоздка. Диона прикусила нижнюю губу. Блейк, очевидно, не склонен заводить знакомства в данное время, его гордость не позволит ему прибегнуть к посторонней помощи, когда он садится в машину или выбирается из нее, или при входе в ресторан, даже если Диона разрешит так значительно нарушить график, о чем не может быть и речи. Нет, следует соблюдать расписание лечебного процесса, ведь они как раз подошли к самой трудной его части, которая потребует и времени, и усилий, и физических страданий Блейка.
Итак, в настоящий момент в жизни пациента не хватает женщин - неизбежный дефицит, но тем не менее. Помимо Серены, Альберты и Анджелы, остается только она сама, а себя Диона автоматически исключила. Ей ли возбуждать кого бы то ни было? Едва мужчина направляется в ее сторону, она реагирует, как ошпаренная кошка, - не слишком хорошая предпосылка.
Хмурясь, Диона свела брови. Так происходит со всеми мужчинами… кроме Блейка. Блейк касался ее, и она не испугалась. Она боролась с ним, возилась на полу… целовала его.
Возникшая идея была настолько радикальной, что, едва осознав, Диона сразу отбросила ее, но решение возвращалось снова и снова, подобно бумерангу. Блейк нуждается в ободрение, и она единственная подходящая женщина, чтобы помочь. Если бы она сумела понравиться ему…
Дрожь поднималась от пальцев ног, будоража все тело, но не от омерзения и страха, а от смятения из-за собственной смелости. В силах ли она это совершить? И как именно? Справится ли с этим? Блейку не принесет никакой пользы, если он двинется к ней, а она с воплями выбежит из комнаты. Диона не думала, что конкретно станет делать; сама мысль о том, чтобы постараться привлечь внимание мужчины, была настолько чуждой, что не укладывалась в голове. Удастся ли соблазнить Блейка достаточно, чтобы доказать, что он остается мужчиной?
Она не позволит ситуации вылиться во что-то определенное. Просто не готова к подобному, и, прежде всего, роман с пациентом категорически противоречит профессиональной этике.
Кроме того, она не того типажа, который предпочитает Блейк, поэтому мало шансов на что-либо серьезное с его стороны. Диона попыталась понять, не сочтет ли он ее негодной для проверки мужественности - тогда ни к чему и связываться, - или изоляция на протяжении последних двух лет скроет от него ее жалкую неопытность. Блейк быстро оставлял позади угрюмую озабоченность по поводу инвалидности, и она осознавала, что не в состоянии дурачить его долго. С каждым днем он становился самим собой чуть больше - человеком с фотографии, которую Ричард показывал ей, - обладающим острым интеллектом и харизмой лидера, подхватывающий всех около себя, как сила приливной волны.
Может ли она это сделать?
Диона дрожала, думая об этом, но была так потрясена сказанным им ночью, что не отталкивала замысел прочь, придерживая в своем распоряжении. Первый раз в жизни Диона решилась пленить мужчину. Давным-давно она полностью исключила для себя сексуальные контакты и понятия не имела, справится ли, не выглядя нарочитой и глупой. Ей уже тридцать, а она ощущает себя наивной и неуклюжей, словно девушка-подросток. Краткий брак со Скоттом не в счет: далекая от намерения заинтересовать мужа, после первой брачной ночи она всячески избегала его внимания. Блейк - зрелый, искушенный мужчина, привыкший добиваться любой женщины, которую желал, пока несчастный случай не лишил его возможности нормально передвигаться. Ее единственное преимущество в том, что сейчас рядом с ним нет других представительниц прекрасного пола.
Но она совсем не знает, как возбудить мужчину.
Необычная задача, с которой никогда не предполагала столкнуться.
На следующее утро Диона в нерешительности стояла перед зеркалом, давно пропустив время, когда обычно будила Блейка. Так и не одевшись, она осматривала себя, прикусив нижнюю губу и насупясь. Определенно, мужчинам обычно нравится ее наружность, но достаточно ли? Она даже не блондинка, которых предпочитает Блейк. Густые черные волосы струились по плечам и по спине, она как раз собиралась заплести их, когда остановилась, разглядывая себя, стиснув в руке забытую щетку, тщательно изучая зрелое тело отраженной женщины. Груди полные и высокие, увенчанные вишневыми сосками, но, возможно, слишком большие на его вкус. Может, она чересчур атлетическая, чрезмерно крепкая, вдруг ему нравятся изящные олицетворения женской слабости.
Диона громко застонала, изгибаясь, чтобы изучить себя со спины. Так много если! Ценит ли он красивые ноги? У нее симпатичные ножки, длинные и точеные, с ровным загаром. Или, может быть… Ягодицы под тонким розовым шелком пышные и, безусловно, женственные.
Одежда - вот еще одна проблема. Ее повседневный гардероб состоит в основном из вещей, удобных для занятий: джинсы, шорты, футболки. Опрятно и практично, но не возбуждающе. Имеются и наряды на выход, но из них ничего нельзя носить во время работы. Ее платья не сексуальны, а ночнушки годятся для монастыря, вопреки комментарию Блейка, что она «бегает в прозрачной ночной рубашке». Необходима новая одежда, которая была бы эротичной, но не вульгарной, и, конечно же, действительно прозрачные сорочки.
Диона настолько погрузилась в размышления, что не услышала звуков в спальне Блейка, и только когда его грохочущий голос ворвался в ее мысли со сварливым «Лентяйка, вы проспали сегодня утром!», она повернулась лицом к распахнувшейся двери, в то время как Блейк въезжал в спальню на инвалидной коляске.
Оба застыли. Диона даже не подняла рук, чтобы прикрыть обнаженную грудь, слишком ошеломленная внезапным вторжением, - она так глубоко задумалась, что не смогла быстро вернуться к реальности и что-нибудь предпринять. И Блейк никак не проявил желания исчезнуть, хотя хорошие манеры требовали, чтобы он покинул комнату. Нет, он сидел неподвижно, синие глаза становились все темнее по мере того, как осматривали ее почти нагое тело от макушки до ступней и наконец замерли в районе ключиц.
- Боже мой, - прошептал Блейк.
Рот Дионы пересох, язык не двигался. Сосредоточенный взгляд Блейка согревал, как прикосновение, и ее соски сжались в маленькие наконечники, нацеленные на оккупанта. Блейк шумно втянул воздух, затем медленно изучил изгиб ее груди, атласную гладкость живота, погрузился в аккуратную ямку пупка и прикипел к соединению бедер.
Незнакомое спазматическое ощущение в чреве испугало, и Диона обрела способность двигаться. С низким вскриком она отвернулась от Блейка, запоздало вскинув руки, чтобы прикрыться. Встав спиной к нему, попросила убитым голосом:
- О нет! Пожалуйста, выйдите!
Послушное жужжание электрического моторчика, сопровождающее ход инвалидной коляски, так и не раздалось, значит, он все еще здесь.
- Никогда прежде не видел, чтобы кто-то краснел полностью, - произнес Блейк низким тоном, переполненным почти осязаемым мужским удовольствием. - Даже сзади коленей розовое.
- Убирайтесь! - сдавленно воскликнула Диона.
- Почему вы так смущаетесь? - пробормотал он. - Вы прекрасны. Тело, как ваше, просто напрашивается, чтобы на него любовались.
- Не будете ли вы любезны удалиться? - вновь потребовала Диона. - Я не могу стоять здесь в таком виде весь день!
- Не спешите из-за меня, - ответил Блейк с бесящим удовлетворением. - Мне нравится обзор сзади не меньше, чем спереди. Это произведение искусства - длинные ноги с совершенными ступнями. Ваша кожа и на ощупь шелковая, как выглядит?
Смущение, наконец, сменилось яростью, и Диона топнула ногой, хотя усилие оказалось практически напрасным из-за толстого ковра, глушащего любой звук, который ее босые ноги могли бы произвести.
- Блейк Ремингтон, я отплачу вам за это по полной программе! - пригрозила она дрожащим от гнева голосом.
Он засмеялся, насыщенный тембр вибрировал в тихом утреннем воздухе.
- Не будьте такой шовинисткой, - поддел он. - Вы же видели меня только в боксерах, так почему стесняетесь предстать передо мной в одних трусиках? Вам нечего стыдиться, и вы должны уже убедиться в этом.
Блейк, очевидно, и не собирался уходить, он, по-видимому, наслаждался, негодяй! Диона бочком смещалась, пока не добралась до ночной рубашки, брошенной на кровать. Она старательно оставалась к нему спиной и так сосредоточилась на достижении своей цели, что не услышала тихий стрекот кресла-коляски позади себя. Едва она прикоснулась к сорочке, мужская рука прижала одежду к ложу.
- Вы хорошеете, когда сердитесь, - вернул он дразнящий комплимент, которым Диона сопроводила его ярость по поводу взятого ею веса.
- Тогда именно сейчас я должна быть самой красивой женщиной на свете, - вскипела она, а потом пояснила: - Потому что свирепею с каждой секундой.
- Не растрачивайте энергию, - пропел он, и она подскочила, когда твердая ладонь вдруг хлопнула ее по попке и задержалась, оглаживая плотную округлость нахальными длинными пальцами. Закончив с интимной лаской, Блейк отпустил ночную рубашку.
- Буду ждать вас на завтрак, - сказал он спокойно, и она расслышала, как он хохотнул, покидая комнату.