Надлежало поработать мозгами. А заодно и страницами пошелестеть. Ибо в книжном шкафу отыскался том, составляющий в Швеции столь же непременную принадлежность любого дворянского дома, сколь и семейная Библия.
Столик, приютивший мой кофе, закуску и упомянутую книгу, был инкрустированным шедевром эпохи какого-то из Людовиков - то ли Четырнадцатого, то ли Пятнадцатого. Понятия не имею. Гораздо больше смыслю в старых ружейных системах, нежели в антикварной мебели.
Том был отменно толстым и увесистым.
* * *
Меня обдало морозной сыростью. Пятна уцелевшего снега смутно виднелись вокруг дома во мраке северной ночи. Дав глазам немного обвыкнуться, я обогнул угол виллы и остановился.
- Минуту спустя меж деревьями возникла тень, и тихий голос вопросительно изрек:
- Мак-Джилливрэй?
Лишь самые старые и доверенные сотрудники знают, как зовут командира по-настоящему. Ночной гость произнес второе имя, от которого и произвели некогда общеизвестную кличку. Заранее вызвав засекреченный телефонный номер в Осло, я установил и необычный пароль, и странный отзыв.
- Артур Мак-Джилливрэй Борден, - промолвил я. - Здравствуй, Джоэль.
- Ну и заставил же ты потоптаться! Я чуть насмерть не закоченел... Что за гнусный климат!
Визитер был плотным субъектом, облаченным в темные брюки и толстую твидовую куртку. Голова оставалась непокрытой. За время, в течение коего мы не видались, Джоэль успел отрастить - а возможно, приклеить - густые усы. Решительная личность, курносая, с квадратной челюстью сильного, устойчивого к ударам, бойца.
Будучи лет на пять моложе меня, Джоэль искренне полагал, что сможет со мною совладать при любых условиях. Я не жаловал его и за это - среди многого прочего. Но взаимная привязанность агентов отнюдь не числится непременным условием работы.
- Перейдем-ка на другую сторону дома, - предложил я. - Наличествует окошечко, с которого глаз нельзя спускать. Нежелательно. Шагай потихоньку...
- А я-то, - ухмыльнулся Джоэль, - уже вознамерился открыть пальбу и национальный гимн загорланить!
- Прячься за кустами, - посоветовал я. Устроившись в избранном месте и ухитрившись не слишком исцарапаться при этом, я негромко промолвил:
- Значит, Мака ты потерял?
-Дьявольщина, да мне же полагалось потерять его! - нешуточно обиделся Джоэль. - Так договаривались!
- Но потом отыскать, верно?
- Да, но каким образом, прикажешь отыскать человека, средь бела дня исчезнувшего посреди оживленной вашингтонской улицы, у дверей универсального магазина?
Я призадумался.
- Ни малейших следов?
- Прорва. Ценнейших нитей. Подопечный купил, например, галстук в сине-белую полоску. И шесть пар серых шерстяных носков, размер десять. Могу и цены сообщить, ежели это играет роль... Вдруг Мак зашифровал важное сообщение в сумме долларов и центов?.. Чушь собачья. Прометавшись по городу с высунутым языком ровно сутки, я узнал от старины Дуга Барнетта, что Беннетт вломился в заведение, сместил временного командира и перепутал все наши карты. Похерил все расчеты Мака. Изящный дворцовый переворот на вашингтонский лад: возникла вакансия - хватай зубами, держи когтями, не выпускай ни за какие коврижки! Заодно поторопись рассчитать без выходного пособия всех, кому доверял предшественник. Да только рассчитать не всегда удается без осложнений... Сучий сын выслал по моему следу пару кровожадных сопляков. Пришлось урезонить...
- Вступайте в клуб, - осклабился я. Джоэль вскинул глаза; они противоестественно блеснули в потемках.
- И за тобою тоже? Конечно... Беннетт работает основательно: Мака не найдут ни при каких условиях, никогда и нигде... Ну-ну.
- Вот-вот, - подхватил я.
- Агентство, укомплектованное головорезами, - бесценная штука, ежели нужно грязное дело провернуть. Но ведь и головорезов надобно с умом подбирать... Отрядил сопляков! Да еще каких: с ушами, пристроенными к дубинам... Я разделался с обоими и прямиком ринулся на север Швеции, товарища старого повидать. Между прочим, осведомительская сеть, основанная Маком в Дании, служит исправно. Иначе потерял бы твой след безнадежно.
- Я рассчитывал, - произнес я, - что, умудрившись уцелеть, верный друг Джоэль отыщет мой след правдами либо неправдами. Не ошибся. Очень, очень приятно.
- Ну, вот он, я, - засмеялся Джоэль. - Господин Пауль Гаральдсен посещает родину своих предков-викивгов... - Ослепительные зубы Джоэля сверкнули в сумраке. - Да вот беда: я по рождению - скромный, тихий поляк, Вальдемар Коновский. Сумасшедших скандинавов терпеть не могу - о присутствующих говорю тоже... Слушай, какого лешего мы отмораживаем себе задницы?
- Такого, старого, доброго... Не желаю, чтобы прекрасная дама и ее напарнички заподозрили, будто у меня фланговое прикрытие наличествует... Ух! Тсс-с-с!..
Мы замерли, прислушиваясь к раздавшимся на гравийной площадке шагам. Среди темных деревьев объявился не менее темный силуэт.
* * *
Что-то ударилось в окно виллы - не то камешек, не то шарик, из подшипника вынутый - судить определенно не могу. Окно отворилось, упал темный, довольно увесистый предмет, исправно пойманный стоявшим внизу человеком. В Швеции, господа хорошие, окна двустворчатые, отмыкающиеся преимущественно наружу - не чета нашим американским подъемным рамам, подымающимся вертикально.
Гость ночной удалился так же, как и пришел: с потугой на невидимость и неслышимость. При этом негромко выругался по-шведски. О, треклятые любители!..
Гравий скрипел и скрежетал под его ступнями.
Я вымолвил не без печали в голосе:
- Говоришь, говоришь; втолковываешь, втолковываешь человеку, что ты за ублюдок есть, судьбою меченный, обстоятельствами траченный - а все без толку. Ни малейшего впечатления!
Вальдемар Коновский - сиречь, секретный агент Джоэль - ответствовал:
- Учти: в замке творится не совсем ладное. Пока я дожидался, подъехало и запарковалось полдесятка машин. Чертовская интенсивность дорожного движения для одинокой усадьбы, затерявшейся в глухомани. Пригляди за собою, дружок. Не забывай: ты здесь числишься поганым иностранцем. И старая добрая
* * *
- Мэтт?
Боковая дверь дома приотворилась.
- Ты же спать хотела, с ног валилась, - лицемерно удивился я.
- Что ты здесь делаешь, Мэтт?.. Видел, как я встретила курьера?
- Курьера? - изумился я с удвоенным лицемерием. - А я-то полагал, возлюбленного принимала... Довольно сказки сочинять. Со временем все разъяснится. Убежден... Только не отказался бы хоть чуток уразуметь в происходящем. Пожалуй, Астрид, из тебя можно было бы выколотить правду. В буквальном смысле слова: кулаками...
- Не сомневаюсь, - ответила она безо всякого выражения. - Ибо я вовсе не героиня. Только тайна эта не моя, и, кроме того, завтра к полудню ты узнаешь о ней, не прибегая к допросу первой степени.
- Когда, бишь, намечается безумное чаепитие? - риторически полюбопытствовал я. - Тоже завтра?
- Пожалуйста, - спокойно сказала Астрид, - не совершай опрометчивых поступков. Обещаю: ни малейшей угрозы не возникнет. Наоборот. Помни: Мак велел содействовать мне, после того, как я изложила, что потребуется, когда и как.
- А потом взяла и наглоталась хитроумных пилюль, дабы уподобиться больной собаке... Суке, точнее. Весьма изящно.
Астрид помедлила.
- Да. Признаю. Наглоталась.
- Касаемо твоих отношений с Маком, - заметил я, - полагаюсь исключительно и всецело на колебания воздуха, именуемые словами. Доказательства, к сожалению, отсутствуют. Наплевать. Пока.
- Правильно, - улыбнулась Астрид и коснулась ладонью моей щеки. - Я могла бы наплести уйму чуши, в духе Мата Хари - но зачем? Ты слишком закален и циничен, чтобы поверить.
Карие глаза, составлявшие столь разительное противоречие светлым волосам, потеплели. Заискрились весельем.
- О, Боже всемогущий! - промолвил я. - Соблазняешь? Закоренелого циника? Ты же на ногах не стоишь! У тебя ведь сердце шалит!
- Попробуй вылечить, - прошептала Астрид. - Пойдем...
Спустя полчаса она произнесла:
- Так-то лучше... Я уж начинала ощущать себя старой никчемной девой...
Склонившись, госпожа Ватроуз чмокнула меня и тотчас откинулась на подушку.
- Было замечательно, - уведомила она деловитым тоном. - Немного бурно... и все равно, замечательно.
Глава 12
Наутро облака развеяло ветром, остатки снега растопило выглянувшим солнцем, небо воссияло прозрачной синевой. Холодной, блеклой синевой по меркам родного моего штата Новая Мексика - но в этих широтах грешно было бы требовать большего.
Я галантно помог Астрид выйти из автомобиля веред парадным входом в старинный замок. Ни рва, ни подъемного мостика, ни прочей подобной прелести, разумеется, не водилось: вход был простым и удобным, отнюдь не рассчитанным на отражение вероятных вражеских приступов.
Ничего не стоило бы прогуляться до твердыни Стьернхьельмов пешком, но лужи оказались чертовски глубоки, а набирать полные ботинки воды не хотелось. Мы преодолели сотню ярдов во взятом напрокат фольксвагене и подкатили со всем мыслимым шиком.
Правда, по сравнению со стоявшими рядом "вольво" и мерседесами крошка VW выглядел более нежели скромно.
- За дверью, надеюсь, не караулят автоматчики? - предусмотрительно спросил я.
- Нет, - улыбнулась Астрид. - Пара противотанковых пушек, да зенитка завалящая - вот и все... Мэтт, я побаиваюсь.
- Чего?
- Должно быть, в глубине души я просто провинциальная девчонка из Индианы... Смущают меня бароны и баронессы.
- Черт, крошка, ты же замужем была за настоящим графом!
- Знаю, это глупо... Но Америка - одно, а Швеция - иное дело. А, какая разница! Вперед!
- Молодчина, - одобрил я. - Давно бы так. Маргарета Стьернхьельм отворила нам дверь собственноручно. Оделась она сообразно случаю: строгое вечернее платье, туфли на высоких каблуках, немного алмазов. Похоже, сия светская дама, привыкшая шляться в замызганных джинсах и шерстяных куртках, чувствовала себя в подобном наряде ничуть не более ловко, нежели смущенная Астрид.
За спиною Маргареты маячил мужчина, слишком старый, чтобы числиться ее мужем - Торстен был гораздо моложе, - но не слишком элегантный, чтобы не признать в нем моего родственника. Он был таким же длинным, костлявым и страховидным, как и я.
Я не понравился мужчине с первого же взгляда - это сомнений не вызывало. Да и он едва ли сумел бы когда-либо сделаться закадычным приятелем смиренного рассказчика.
- Позвольте, - церемонно произнесла Маргарета, - представить вам барона Олафа Стьернхьельма... О графине Ватроуз вы уже наслышаны, Олаф. А это Мэттью Хелм или Мэттиас Стьернхьельм, из Америки.
Детина поклонился Астрид, повернулся ко мне. Протянул руку. Любителя дробить кости видно сразу. Правда, существуют великолепные, испытанные способы противодействовать наглецам, однако я предпочел сморщиться и не выдавать ни подлинной силы своей кисти, ни знакомства с упомянутыми способами. Черт с ним, с кузеном Олафом, пускай порезвится... Таких дураков и по другую сторону Атлантики пруд пруди, не впервые сталкиваюсь. Потерпим.
- И о вас я наслышан, - любезно уведомил верзила, отпуская мою истерзанную лапу. Глаза у него были ослепительно синие, и чем-то очень знакомые. Я даже не сразу понял, чем же именно. Потом сообразил: точно такое же выражение созерцаю в зеркале, бреясь по утрам.