* * *
И вот я снова лечу тем же маршрутом, что и в прошлый раз, когда мне было шестнадцать: из Чикаго в Германию, оттуда на Шри-Ланку, а потом наконец в Мале. Прошло почти десять лет, но иногда кажется, будто тот перелет был буквально вчера. Но на этот раз все проходит без задержек, и я говорю себе, что это хороший знак.
Когда самолет садится на Мальдивах и мы выходим на улицу, где ждем микроавтобус до терминала гидросамолетов, жара пробуждает яркие воспоминания. Горячий влажный воздух давит со всех сторон, и мне трудно дышать.
– Иисусе, ну и пекло. Кажется, у меня даже волосы потеют, – жалуется Бен.
– Наверное, так и есть, – говорю я.
Пилот гидросамолета выглядит как полная противоположность Мика Форрестера. Капитан Харрисон Брэдли молод и подтянут, и, по его словам, родом из Канады. Я опускаю глаза. А еще он носит обувь.
Мы садимся в гидросамолет и пристегиваем ремни. Не то чтобы я боялся летать: мы с Анной уже неоднократно путешествовали на самолете после того чартерного «лирджета», на котором возвращались домой спасенными, но все же одолевает какая-то неясная тревога, от которой не получается избавиться, пока мы проносимся над бескрайней водной гладью.
Когда пилот предупреждает, что мы приближаемся к пункту назначения, я смотрю в окно. Вид на остров с воздуха меня завораживает, потому что очень странно глядеть на него сверху. Вообще странно его видеть.
Посадка кажется мне чем-то нереальным, и Бену, наверное, тоже, но совсем по другой причине. Ни один из нас никогда прежде не приземлялся на самолете в лагуну; по своему опыту скажу, что это сильно отличается от падения с высоты в океан. Пристани нет, поэтому мы спрыгиваем с трапа на мелководье, закинув сумки на плечи.
Вдобавок к сумкам и спальным мешкам мы тащим с собой несколько больших бутылок с водой, нескоропортящиеся продукты и свои мобильные телефоны. Капитан Брэдли сообщил, что ввиду развития технологий связи, в частности, благодаря повсеместному распространению и модернизации сотовых вышек, наши мобильники, скорее всего, будут ловить сигнал. Включаю свой аппарат и выдыхаю, убедившись, что пилот прав.
– Вернусь утром, – обещает капитан Брэдли. – В темноте я летать не могу, но одну ночь уж вы переживете. Не волнуйтесь, я точно знаю, где вы.
Мы благодарим пилота, и он снова входит в воду и шагает к гидросамолету.
Вспоминаю, что я сказал Анне, когда объяснял, почему не прочь сюда вернуться. О том, как хочу стоять на пляже и чувствовать, что все в моих руках.
Но сейчас я ничего подобного не чувствую.
Такое ощущение, будто единственной причиной того, что я жив и снова топчу этот песок, является удача, или судьба, как ни назови. Я совсем не чувствую себя непобедимым. Скорее, со всех сторон уязвимым и бессильным. Сердце колотится в груди, и я с трудом сглатываю. Никогда еще не переживал панической атаки, но боюсь, настало время столкнуться с первой.
– Все нормально, мужик? – беспокоится Бен.
Не хочу, чтобы Оуэн и Бен думали, будто я не в силах с этим справиться, хотя и сам не уверен, что смогу. Поэтому делаю несколько глубоких вдохов и быстро беру себя в руки. Думаю об Анне, здоровой и счастливой. О детях. О нашем доме. Обо всем, что нам принадлежит.
– Да, все нормально, – киваю я. – Давайте наконец это сделаем.
Оуэн разворачивается и машет пилоту, и сердцебиение вновь убыстряется, когда на моих глазах гидросамолет взлетает и уносится вдаль.
* * *
Сперва мы проходим по пляжу. Он выглядит удивительно знакомым. Та же береговая линия. Та же прозрачная голубая вода. Те же опасности, подстерегающие беспечных туристов. Я стою, чувствуя под ногами белый песок, и подставляю лицо океанскому бризу. Оуэн указывает на риф.
– Вон там я видел китовую акулу. Джеймс пытался повторить мой подвиг до самой смерти. Надеялся, что ему тоже удастся поплавать с ней рядом.
После прогулки по берегу идем вглубь острова. Там так же сыро и кишит насекомыми, как в моих воспоминаниях об этом месте. Ни следа построенных нами домов, поэтому очень приблизительно показываем Бену, где находилось жилище Оуэна. Точное местоположение определить сложно, так как растительность на острове, кажется, стала еще гуще.
На поиски пещеры уходит примерно полчаса. Найти ее не составляет особого труда, но вход на этот раз сильно зарос, и приходится немало потрудиться, чтобы расчистить лаз от растений.
– Это и есть та пещера? – спрашивает Бен.
– Да, – кивает Оуэн.
– И он по-прежнему там? – задаю вопрос я.
В самолете Оуэн упомянул, что беспокоится, не переместило ли цунами кости: остров ведь затопило, и, отступая, вода могла вымыть и останки.
– Есть только один способ выяснить, – говорит он.
Оуэн захватил с собой небольшой фонарик и теперь достает его из кармана, ложится на землю и подается вперед. Он заползает в пещеру, пока снаружи не остаются только туфли.
– Ну что там? – кричу я.
Ответ я получаю, когда Оуэн выбирается обратно и кладет к моим ногам череп. Я приседаю, вспоминая день, когда его нашел. Как я тогда задавался вопросом, чей он и что случилось с этим человеком.
Оуэн встает, стряхивает с рук грязь и вытирает предплечьем лицо.
– Похоже, все кости на месте. Пойду принесу сумку.
* * *
Мы с Беном помогаем Оуэну вытащить кости из пещеры. Под конец мы уже все втроем втискиваемся в нее: Бен держит фонарь, а мы с Оуэном на ощупь проверяем, не осталось ли там еще частей скелета.
Складываем добычу в большую спортивную сумку.
– Что дальше? – спрашиваю я. – Ты же не можешь сдать скелет в багаж на коммерческом рейсе, так ведь?
Оуэн качает головой.
– Перевозкой останков займется местное похоронное бюро в Мале. Я уже связался с ними, чтобы организовать транспортировку. Капитан Брэдли согласился переправить кости в столицу.
Хлопаю Оуэна по спине.
– Вот все и закончилось. Ты сделал то, зачем приехал.
* * *
Когда солнце заходит, я говорю Бену смотреть на небо.
– Зачем? – спрашивает он.
– Увидишь.
Вскоре Бен видит, зачем: в небе появляются бесчисленные летучие мыши, заслоняя собой свет луны.
– Ёк-макарек! – восклицает друг. – Да их здесь сотни, а то и тысячи! Куда они деваются днем?
– Не знаю, – пожимаю плечами я. – И, пожалуй, не хочу знать.
Мы разводим на пляже большой костер и едим привезенные с собой припасы: чипсы, вяленое мясо, крекеры и бутерброды с арахисовым маслом.
– Почему ты не вернулся за костями раньше? – Бен спрашивает Оуэна.
– Я в душе смирился с тем, что Джеймс упокоится здесь. Вроде альпинистов, которые погибают на Эвересте. Может, было бы лучше спустить их тела вниз, но до них не так-то просто добраться, да и прочие скалолазы относятся к ним уважительно, поэтому останки никто не трогает. У меня нет постоянного доступа к Интернету – я годами не выходил в сеть, да и не особо по этому скучал, – но несколько месяцев назад появилась возможность воспользоваться компьютером. В общем-то бесцельно ввел в поисковик Мальдивы. Я провел здесь довольно много времени, так что мне было просто любопытно. Думал, дай гляну, что там происходит. И совершенно не ожидал получить вывалившуюся информацию. Я прочитал новости о Ти-Джее, Анне и о том, что с ними случилось. Потом прошерстил все статьи по теме – бесконечные страницы о катастрофе и чудесном спасении. Одна из ссылок вывела меня на публикацию, в которой упоминался найденный скелет и как после спасения робинзоны рассказали о своей находке полиции. Тогда я понял, что место упокоения Джеймса не такое неприкосновенное, как я считал. Если его нашли Анна и Ти-Джей, то существовала вероятность, что в один прекрасный день на кости наткнется и еще кто-нибудь. И вот мы здесь.
Какое-то время мы молчим. Смотрим на огонь и случаем шум прибоя.
– А что случилось с твоими партнерами по бизнесу, Оуэн? – спрашиваю я.
– Я их тоже погуглил. Они провели одно из крупнейших в стране первичное размещение акций. Но так и не представили на рынок конкурентоспособный продукт и не заработали достаточно, чтобы покрыть расходы компании. Когда пузырь лопнул, котировки обвалились и акции совершенно обесценились. В начале две тысячи первого компания обанкротилась.
– Ух ты, – реагирую я. – Выходит, ты своевременно с ними развязался.
– Похоже на то.
Позже, когда Оуэн уснул, Бен поворачивается ко мне и говорит:
– Тебе тяжело? Находиться здесь?
Я лежу, не в силах уснуть, и считаю в уме минуты до появления гидросамолета, пытаясь найти во всем этом смысл.
– Я все помню, Бен. Все эти виды, звуки и запахи навеки впечатались в мой организм, и ни один из них не ассоциируется ни с чем приятным. Я думал, что, вернувшись сюда, почувствую себя неуязвимым, но ничего подобного. Я по-прежнему ощущаю жуткое бессилие. И хочу как можно скорее оказаться дома, с Анной и детьми.
– Понимаю, – шепчет Бен. – Но согласен ты со мной или нет, все же ты надрал острову задницу, Ти-Джей. В мире немного людей, прошедших такой крутейший тест-драйв.
– Ты удивишься, как далеко способен продвинуться почти каждый человек, не имея выбора, Бен.
– Возможно. Но я кроме тебя ни с кем таким продвинутым не дружу.
– Спасибо, что поехал со мной, – улыбаюсь я.
– В любое время.
Утром я фотографирую остров на телефон, чтобы показать Анне и родителям, как он теперь выглядит. На снимках он представляется захватывающе красивым, но обманчивым местом.
И когда гидросамолет приводняется в лагуне, я забираюсь в кабину первым.
Глава 22 - Оуэн
Собираю вещи и выхожу наружу. Рейс с Мальдив прибыл вчера поздно вечером, и мы с Ти-Джеем уснули до утра мертвым сном. А через три часа мне снова придется садиться в самолет.
Анна устроилась на крыльце и выдувает мыльные пузыри. Пайпер прикорнула у матери на коленях и, кажется, очень довольна развлечением, потому что тянет крохотную ручонку, чтобы лопнуть очередной пузырь.
– Отдохнул? – спрашивает Анна.
– Почти, – улыбаюсь я. – Знаешь, где Ти-Джей?
– Во-он там, с близнецами, – указывает она на деревянное строение рядом с гаражом.
– Что это за халупа?
– Курятник, – улыбается Анна. – У нас пять кур – чудесные питомцы.
Она выдувает новую порцию пузырей, и Пайпер смеется. Я смотрю, как Ти-Джей выходит из-за угла, ведя за руки Джози и Мика.
– Пока вас не было, я тут думала о Кэлии, – говорит Анна. – Что с ней сталось, Оуэн? Почему она тогда тебе не позвонила?
Сажусь на ступеньки рядом с ней.
– После крушения вашего самолета я оказался совершенно разбит и поехал домой. Помирился с семьей. Сестра к тому времени успела развестись со своим неудачником-мужем, а вот мама по-прежнему жила с отчимом. Он наконец взялся за ум, и мама казалась счастливой. Я слонялся без дела и прикидывал, чем бы заняться дальше. Но потом понял, как глупо себя веду. У меня были деньги и имелось навалом времени. Так почему бы не разыскать Кэлию? И я начал поиски, для начала полетев в Фарнэм. Выяснить нужный адрес оказалось просто. Я ожидал, что Кэлия распахнет дверь, и я потребую ответа, почему она так и не позвонила. Но дверь мне никто не открыл, и я взволновался, потому что к тому времени она уже должна была вернуться домой. К счастью, у маленьких городков есть одна общая черта – все знают всё обо всех. Когда я приехал, соседка Кэлии поливала цветы на улице и с радостью поделилась со мной сведениями, где обретается моя пропажа: в маленьком далеком от цивилизации африканском селении. Кстати, Африка действительно очень большая.
– Ну, да, уж наверно, не маленькая, – смеется Анна.
– Ушло немало времени, чтобы напасть на след Кэлии. Выяснилось, что она подписалась на еще один волонтерский проект, и организация, к которой она была прикреплена, по понятным причинам не хотела раскрывать местонахождение своих волонтеров. Я упорно расспрашивал, но раз за разом заходил в тупик. Наконец мне повезло, и в один прекрасный день после долгих недель поисков я вошел в нужное селение и принялся высматривать девушек с длинными светлыми волосами. Заметив Кэлию, окруженную африканской ребятней, я впервые за долгое время почувствовал себя счастливым. Мне было плевать, что Кэлия может возмутиться моей назойливостью. Я чертовски радовался, что она нашлась.
– И что она сказала? – Анна наклоняется вперед, словно очень ждет моего ответа.
– Она бросилась в мои объятия, разрыдалась и сказала: «Надеюсь, ты приехал, чтобы собрать воедино мое сердце, Оуэн. Я так долго ждала, что ты приедешь за мной». «Почему ты не позвонила?» – спросил я ее тогда. «Потому что по дороге домой у меня украли сумку вместе с телефоном», – ответила она.
– И что случилось потом? – подталкивает Анна.
– Потом я поцеловал ее так, словно от этого зависела моя жизнь.
– Ах, Оуэн, – вздохнула Анна со слезами на глазах.
– И я сразу все понял. Я не ошибался насчет ее чувств ко мне. Она просто не знала, где меня искать.
– А где она сейчас? До сих пор в Африке?
– Да. Мы оба живем в том селении и работаем волонтерами. Кэлию это делает счастливой. И по совместительству она работает моей женой, что делает счастливым меня. Было трудно рассказать ей, что тело Джеймса нашли другие люди. Отыскав ее в Африке, я первым делом признался, что не вернулся за останками, как обещал. Меня мучили угрызения совести, и я был уверен, что у Кэлии случится нервный срыв. Что она примется кричать, как во мне разочарована. Не знаю, время ли стало тому причиной или что-то другое, но Кэлия тогда сказала, что смирилась со смертью брата, совсем как смирился я. У нее сохранилась память о нем – фотографии и личные вещи, многие из которых она бережет до сих пор. Но, узнав вашу историю, мы оба поняли, что пора вернуть Джеймса домой. Кэлия не захотела лететь со мной. У нее осталось много… тяжелых воспоминаний. Она сейчас ждет в Фарнэме, чтобы встретить останки брата дома.
– Что ты прошептал ей на ухо? – спрашивает Анна. – Когда сажал ее в самолет в Англию? Что ты ей сказал?
– Что люблю ее.
– А что она ответила?
– Что тоже меня любит.
Анна вытирает с глаз слезы.
– Это так прекрасно, Оуэн.
Ти-Джей идет к нам, близнецы семенят за ним. С обеспокоенным видом он становится перед Анной на колени.
– Почему плачешь? – хмурится он.
– Не волнуйся, – улыбается Анна. – Это слезы радости. Нет ничего лучше, чем когда нелегкая история счастливо заканчивается.
Эпилог - Оуэн
Шесть месяцев спустя
Я держу Кэлию за левую руку, а в правой она несет цветы. На этот раз маргаритки. Букет всегда разный. Кэлия выбирает те соцветия, на которые ляжет глаз. Трехлетняя Адра убегает вперед, что-то тихо напевая себе под нос. До детского приюта она жила в кенийских трущобах и после смерти родителей искала еду на улицах. К нам малышка попала три месяца назад; не могу представить, что когда-нибудь она нас покинет.
Кладбище древнее и приятное своей стариной, с мощеными дорожками и осыпающимися надгробиями. Некоторым из них уже лет сто, а то и больше. Здесь похоронена мать Кэлии, Элинор, и у ее могилы мы делаем первую остановку. Кэлия вручает половину своих цветов Адре и поручает ей поставить букет в небольшую металлическую вазу рядом с надгробием. Девочка каждый приход этим занимается, и немыслимо отнять у нее эту обязанность. Адра неимоверно радуется, что может быть полезной хотя бы такой малостью.
Следующая могила, к которой мы подходим, более свежая. На памятнике выбито «ДЖЕЙМС КОЛИН РИД, ЛЮБИМЫЙ БРАТ И СЫН». То, что брат наконец упокоился в родной земле, дарит Кэлии неизмеримое утешение. Что касается меня, то я уже почти научился навещать могилу Джеймса без угрызений совести и чувства вины. Почти, но не совсем.