Неловким движением Дэн зацепил бокал. Недопитый коньяк пролился на стол, распространяя острый аромат. Парень кинулся за тряпкой, но не удержался на ногах, его повело, и он рухнул прямо на стол, сметая на пол уже и бутылку. Чёрт, нажрался всё же, завтра придётся оттирать это всё с порошком. А пока ни на что нет сил. Мысли путались, хотелось спать. Кое-как Денис дополз до дивана. Свернувшись клубком, парень провалился в беспокойный сон.
Начальник следственного отдела Степанов Анатолий Сергеевич, с момента ухода своего необычного посетителя, не покидал кабинет. Аккуратно переписав в блокнот данные, оставленные Денисом, он чиркнул зажигалкой, поднеся уголок заявления парня к огоньку зажигалки. Наблюдая, как пламя пожирает мелкие угловатые буквы, он бросил недогоревшую часть в пепельницу. Бумага сворачивалась, постепенно чернея. «Рукописи не горят», - внезапно всплыло в голове. Степанов улыбнулся: «Ещё как горят. Так, а теперь позвонить».
Набрав номер, он закурил, открыв форточку и ожидая ответа.
- Слушаю, - раздался режущий, какой-то металлический голос Ястреба.
- Привет, Ястреб. Я по поводу твоего парня. Тут уж с заявлением приходили, ты бы поосторожнее.
- Кто приходил?
- Паренёк один, вроде как товарищ твоего.
- И что? Написал?
- Написать-то написал, да вот только оно уже сгорело, – следователь неопределённо хмыкнул.
- Вот и правильно, - ответил Ястреб, - с меня бонус, Степаха.
- Замётано. Только не спеши. Пусть оно всё немного уляжется.
- А ты садюга, Степашка, - заржал Ястреб, - ты понимаешь, что для кое-кого будет означать это твоё «не спеши»?
- Я не в том смысле. Просто мало ли как оно пойдёт. Вдруг он не успокоится?
- Так успокой, - только что смеявшийся Ястреб снова серьёзен, и голос его звучит угрожающе, - или ты хочешь, чтобы я его успокоил? Только тогда ты не увидишь от меня ни денег, ни бонусов.
- Не волнуйся, всё под контролем.
- Надеюсь, - он кинул трубку.
Чёрт, ещё с института они знакомы, а Степанов всё никак не мог привыкнуть к резким сменам настроения Ястреба, к его скрежещущему, металлическому голосу. Он на самом деле ненормальный, хотя и Степанову не чуждо кое-что из того, чем занимается Ястреб.
Следователь вздохнул и, вытащив из ящика стола флягу, отхлебнул из неё несколько глотков. Знал ли он, что с момента, когда первый раз запачкался в делах Ястреба, он погрязнет в них настолько, что теперь отступать будет поздно? Да и не хотелось отступать, если честно. Он уже не представлял себе жизни, без той острой перчинки драйва, которую обеспечивал ему Ястреб. И без его денег. Ничего. Ещё несколько лет до выслуги, а там можно будет спокойно уйти на покой и не бояться, что их делишки вскроются. Деньги у него есть, найдёт себе какого-нибудь мальчика, вот наподобие этого паренька, приходившего к нему сегодня, и будет жить спокойной жизнью.
А паренёк ничего. Мысли, расслабленные алкоголем, потекли в привычном направлении. Надо бы к нему присмотреться, навести справки, познакомиться поближе. Денис, кажется. Да, так и есть. Дениска. Степанов пошло улыбнулся. Редко кому удавалось так его зацепить, что хотелось прижать к столу и, заломив руки, изнасиловать прямо в кабинете. Тем более, что в этом парнишке просто явно чувствуется жертва. Он может стать идеальным для него, главное – не спешить. И сразу закончить с делами. Потом уж можно и об удовольствии думать. О реальном удовольствии. А пока…
Он расстегнул ширинку и стал поглаживать свой член, представляя перед глазами картины того, что он сделал бы с этим Денисом. Конечно, не так, как Ястреб, совсем не так. Да это и не нужно, достаточно иногда просто понаблюдать за его действиями, если уж совсем прижмёт. А удовольствие получать от покорности податливого тела мальчишки, имея его всегда при себе.
Кончив, следователь привёл себя в порядок и, накинув плащ, вышел из кабинета. На сегодня рабочий день был завершён.
Глава 2 «Ян»
Закончив разговор с Денисом, Ян отключил телефон и вытащил из него сим-карту. Карта сразу же полетела в мусорное ведро. Ненужный теперь мобильный девайс остался лежать на подоконнике несобранным. Кому-то, может быть, пригодится.
Парень переплёл пальцы рук в замок и, поддерживая подбородок, упёрся лбом в оконное стекло. Холод стекла помогал успокоиться. Ян закрыл глаза. Вот и всё. Сегодня он сделает то, ради чего жил последних три месяца. То, ради чего он вернётся к Тому, кого ненавидел каждой клеточкой своего тела, истерзанного Им же.
Вчера Яну поставили это условие, он чувствовал, что рано или поздно это случится. Но даже если бы о нём и забыли, он всё равно бы это сделал. Эта мысль появилась сразу же после происшедшего и давала силы продолжать жить.
Да, он понимал, что такое возможно, но всё равно почувствовал, как холодный, липкий комок страха поднимается к горлу, вчера, когда увидел Его на пороге своей квартиры. Когда услышал условие, что либо возвращается он, Ян, либо, вместо него, туда заберут Дэна.
Хорошо, что ему дали возможность подумать до следующего дня. Хорошо потому, что если бы нужно было решать сразу, то Ян не успел бы подготовиться к задуманному.
Да что тут вообще решать? Отдать Дениса этому ненормальному? Он что, реально мог подумать, что я смогу пойти на это? Хотя знал, скорее всего, что я соглашусь вернуться. Это такая фишка у Него – ты сам решил свою судьбу. Тем хуже для Него. И я вернусь, конечно же, вот только не для того, чего хочет Он. Вернусь, чтобы отомстить, и чтобы сохранить жизнь другу.
«Другу», - парень горько усмехнулся. Надо признаться самому себе, что Денис не был для него другом. Этот парень был и есть самым дорогим, самым лучшим и самым светлым, что было в жизни Яна. В не очень-то и долгой жизни, надо сказать. Но Дэну об этом знать не обязательно, даже противопоказано. Поэтому Ян и сказал ему о том, что любит Того, другого. Чтоб уж наверняка Денис не наделал глупостей и никуда не сорвался, разыскивая.
«Пусть лучше думает, что я сумасшедший, чем знает, почему на самом деле я так поступаю», - размышлял Ян, - «Мне уже всё равно, а у него вся жизнь впереди. И я не позволю всяким мудилам сломать ему его жизнь. Хватит того, что позволил сломать её себе. Да и потом, мне нужны гарантии. Сколько мне ещё осталось? Неделя? Две? Месяц? А потом что, когда меня не будет? Где гарантии, что Он не протянет свои лапы к Дэну? Гарантий нет и быть не может в случае с Ним. Поэтому…»
Парень любовно погладил по воронёной стали пистолета, купленного им на все деньги, которые у него были. На деньги, которые он зарабатывал, впахивая на трёх работах, что в его состоянии было просто сверхчеловеческими усилиями. Зарабатывал, убивая самого себя. Но он знал, ради чего, и это добавляло ему сил.
Поставив оружие на предохранитель, Ян запихнул его за пояс. Опустив сверху объёмный свитер, он остался доволен – ничего не заметно. Главное – сделать всё быстро. Без дурацких разговоров о том, почему и за что он это делает. Хотя высказать всё очень хотелось. Высказать с позиции более сильного в такой ситуации, чтобы понял, чтобы прочувствовал.
Хотя, есть ли смысл что-то объяснять маньяку, рискуя потерять последний шанс? Ведь он гораздо сильнее и сможет повернуть ситуацию в свою пользу, а Яну это не нужно. Поэтому – быстро и без объяснений. Вошёл – выстрелил. Всё. Потом уже можно будет и в себя, после того, как будет однозначно понятно, что убил. А пока жива эта тварь, нужно жить. Жить для того, чтобы стать для Него смертью, и чтобы окончательно обезопасить Дэна.
Мысли Яна снова вернулись к Денису. Сердце сдавило щемящей нежностью. Но почему всё так сложилось? Почему судьба не оставляет выбора, вынуждая без наркоза вырывать из своего сердца любовь? Что он такого сделал, что теперь так приходится расплачиваться?
В последнее время он старался свести к минимуму общение с Дэном, постепенно подготавливая к тому, что им нужно будет расстаться. Постепенно, потому что он не мог допустить, чтобы Дэн чувствовал эту боль, которая, в последнее время, навсегда поселилась в душе Яна. Боль неизбежной потери. Он категорически настоял на том, что не будет больше никаких встреч.
Они и виделись всего-то два раза.
Первая встреча.
Тогда ещё Он жестоко избил Яна из-за этой встречи, хотя тот и не понимал, чем вызвана такая ярость. Ведь все обвинения в блядстве, предъявленные ему, были нелепы. Были звоночки и до этого, но у Яна не было выбора. После того случая он всерьёз намеревался разорвать эти отношения, но ему предъявили такой счёт, что… пришлось сделать выбор не в свою пользу, и с видимой покорностью сносить всю последующую жестокость, которой становилось с каждым днём всё больше и больше. Хотя тогда Он даже извинился.
Парень криво усмехнулся. В то время он ещё не знал настоящей цены этим извинениям и даже попытался найти какие-то оправдания таким действиям.
Да, в ту первую встречу с Дэном Ян ещё выглядел по-человечески. И даже, надо сказать, очень хорошо выглядел. Он прекрасно помнил распахнутые в восхищении глаза Дениса и своё смущение от такого неприкрытого выражения восторга. Он знал, что природа сверх меры наградила его красотой, но никогда не кичился этим и всегда стеснялся, когда ему об этом говорили.
Помнил он и свою реакцию на худощавого, невысокого паренька с огромными глазищами и тёмными, всегда чуть спутанными, волосами. Он, конечно же, видел до встречи его фотографии, но реальный он был значительно симпатичнее. Помнил, как при встрече взглядами его сердце, резко подпрыгнув, ухнуло куда-то вниз, оставив на своём месте что-то тёплое и приятное, разливающееся по всему телу.
Помнил, как Денис попросил называть его Дэном, потому что ему не нравилось звучание его полного имени. А затем, чуть склонив голову на бок, ошарашил Яна заявлением, что будет звать его Яником. Просто потому, что ему так хочется, если Ян не против, конечно.
Ян не был против. Тогда у него даже появилась надежда. Надежда на то, что всё будет хорошо и, может быть, ему даже удастся стать для Дэна чем-то больше, чем друг, в будущем.
В будущем, потому что в настоящем у него были определённые проблемы, в которые он не хотел впутывать этого паренька.
Но тогда Ян ещё надеялся на то, что проблемы решаемы. Наивный. Они только усугубились.
Но та, самая первая встреча проходила действительно как дружеская.
Хотя уже на ней оба хотели большего.
А сейчас? Что осталось от него сейчас?
Парень встал и, пошатываясь, подошёл к зеркалу, стащив с него простынь. Шатало его от недоедания, ведь для того, чтобы побыстрее купить пистолет, он экономил даже на еде. До этого он избегал своего отражения, сам невольно содрогаясь, если вдруг случайно замечал, поэтому и накрыл зеркало простынёй. Считается, что так делают, когда в доме кто-то умирает. Но Яна это не пугало. Он и так не живой, так чего там бояться каких-то примет.
Теперь он смотрел на себя очень внимательно, впервые после сотворённого с ним кошмара, отмечая каждую деталь.
От него прежнего остались только волосы. Они были длинноватыми для парня, до плеч. Но Яну нравилась их длина. И цвет. Серебристо-пепельный цвет. Очень редкий в природе, тем более, в сочетании со смуглой кожей и ярко-синими глазами. Иногда, при определённом освещении, глаза приобретали фиолетовый оттенок.
Всё остальное было пугающим.
Исполосованное уродливыми шрамами лицо, полузакрытый глаз, веко которого осталось навсегда опущенным из-за рассечения нерва, тёмные пятна от ожогов, которые сливались с хронической гематомой, охватывавшей всю шею по окружности – эдакий вечный ошейник.
Почему-то стало трудно дышать, как будто бы он снова почувствовал, как ошейником стягивает шею, перекрывая воздух, впиваясь шипами.
Ян оттянул ворот свитера, отметив на запястьях рук такие же фиолетово-багровые полосы. Посмотрел на надпись, выжженную на его груди. На то, что ниже и на спину лучше вообще не смотреть.
Внезапно зеркало качнулось, размывая отражение. Затошнило. Очень сильно закружилась голова. Парень рукой нащупал опору в виде стены, прислонился спиной. Ноги дрожали. На висках выступил холодный пот. Глубокий вдох. Выдох. Ещё раз. Стало чуть полегче. По стене он опустился на пол, присев на корточках. Ещё раз вдох – выдох. В глазах стало проясняться.
Как в таком состоянии он сможет выполнить задуманное? Нужно что-то съесть или хотя бы выпить воды. Осторожно поднявшись, и держась за стены, Ян побрёл на кухню. Пустой холодильник порадовал единственным пакетом кефира. Замечательно. Два в одном: и поесть, и попить.
Надорвав пакет, он обессилено опустился на единственный в кухне стул. Здесь не было даже стола. Его функцию выполняла табуретка, застеленная газетой. Но Яну было всё равно. Это раньше он любил комфорт и удобство, а сейчас – это уже не важно. Сейчас ничего не важно, кроме одного – довести до конца задуманное.
О чём он думал? О Дэне, конечно же. О тех двух встречах. В последнее время он думал только о Дэне и о своей мести, заставляя остальные мысли не подниматься на поверхность силой воли.
Вторая встреча произошла без его на то согласия. Дэн сам разыскал его в больнице, когда Ян не выходил на связь в течение двух недель. Увидев перепуганного Дэна в дверях палаты, Ян отвернулся к стене, скрывая своё, тогда уже изуродованное лицо. Но Денис всё равно успел рассмотреть его. Сидел у кровати, давясь слезами, и сжимая в ладонях его пальцы.
Тогда ещё Ян зло сказал Дэну, чтоб не смел его жалеть. И тогда же поведал о невозможности дальнейших отношений и встреч. Надо сказать, Дэна не остановило ни то, что ему рассказал Ян, ни то, что он увидел. Он всё продолжал говорить о том, что такие пары бывают, что это не приговор, что нужно жить дальше.
Он всё говорил, а у Яна переворачивалась душа. Чем больше он слушал Дэна, тем больше понимал, что не имеет никакого права отравлять парню жизнь. Подвергать риску. Единственное, что он тогда пообещал – это поддерживать связь по интернету и, иногда, по телефону. Наверное, потому, что сам не мог отказаться от него сразу, резко и полностью.
Сейчас он думал, что нужно было ещё тогда обрывать все связи. Да, больно. Да, невыносимо, но, возможно, в таком случае, сейчас бы Дэну ничего не угрожало.
После выписки из больницы Ян несколько раз собирался окончательно оборвать общение с Денисом. Но каждый раз его останавливало непередаваемое ощущение, что в тот же момент оборвётся и его собственная жизнь. Хотя Дэн и считал его сильным, Ян так не думал. Слабость была в его чувствах к Дэну. Этой слабостью, в итоге, и воспользовались.
Эти чувства… Это влечение, сводящее до дрожи в мышцах. Это желание оградить от всего и всех. Это сумасшедшее ощущение полёта и швыряющая на землю неизбежность, невозможность.
Дэн – его мечта и его табу.
Из глаз парня покатились слёзы. Ян машинально вытирал их, удивляясь, что ещё не разучился чувствовать, что ещё может заплакать. Заплакать не от физической боли, когда не можешь контролировать себя, а от того, что вынужден отказаться от самого дорогого тебе человека. Должен это сделать во имя его жизни.
Чёрт, как же больно.
В голове зарождалась печальная мелодия, насквозь пронзающая звучанием. Музыка потери.
На эту мелодию очень органично ложились слова, прочитанные когда-то Яном в интернете. Это было потрясающее стихотворение, тронувшее его до глубины души. Автора он уже не помнил, но строки навсегда врезались в память. Сейчас он понимал их, как никогда.
Сейчас эти слова были его молитвой, он повторял их, сплетая со звучащей из самой души мелодией и запивая солёной горечью слёз:
Я люблю тебя очень, до слез, до мороза по коже,
До искусанных губ, до скулящей от боли тоски...
Но живу я, как жил, улыбаюсь случайным прохожим,
И мечтаю несбыточно просто коснуться руки.
Я хочу тебя так, будто жизни осталось неделя.
Будто несколько дней и уже ничего не успеть.
Я с ума не сошел, просто нервы давно на пределе,
Легче вспыхнуть - и в пепел, чем долго, мучительно тлеть.
Я люблю тебя, я по тебе невозможно скучаю,
А тоска изнутри разъедает похлеще любой кислоты.