— Только потому, что играешь не по правилам!
— По каким? — Он поднял бровь вверх.
— Откуда мне знать? Ты сам их устанавливаешь и сам нарушаешь. Сначала ты сказал, что свадьба останется лишь на бумаге, а теперь испытываешь меня, оказываешь давление, потакаешь своим низменным желаниям.
В его взгляде читалось злорадство.
— Я выйду ненадолго, — сказал он. — Пока меня не будет, приготовься ко сну. Я позволю тебе выбрать, с какой стороны спать, альтернативы у тебя нет. Ты будешь спать в этой кровати со мной, я ясно выразился?
— Да.
Хлопнула дверь, и внезапный порыв воздуха погасил свечу, оставив Мэдисон лишь свет от каминного огня, отразившегося на ее щеках, влажных от слез.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Он вернулся в домик несколько минут спустя. Мэдисон лежала и слушала: вот он открыл кран и полилась вода, вот он чистит зубы, закрывает кран, затем шелест полотенца, шаги.
Она расположилась на самом краю кровати — еще дюйм, и упадет, — под покрывалом сжимая фонарь — единственное орудие защиты.
Огонь свечи, стоявшей на коробке из-под яблок, служившей прикроватной тумбочкой, возмущенно замигал, когда дверь открылась.
Девушка крепко смежила веки, притворяясь спящей. Впрочем, зрение ей было не нужно, она кожей ощущала его испытующий взгляд. Зашуршала одежда, и ее сердце забилось чаще. Не собирается же он, в самом деле, раздеваться? Она была одета с шеи по щиколотки: толстый спортивный костюм, шерстяные носки, но если ему придет на ум завершить то, что он начал, вряд ли столь плотный покров его остановит. Она пожалела, что не подумала о подходящем белье, но время на сборы, отведенное мистером Пакисом, не дало возможности всего предусмотреть.
Под его тяжестью прогнулся матрас, и она невольно начала скатываться в середину, но в последнюю минуту схватилась за край кровати и подтянулась на руках.
— Ты затушишь свечку, Мэдисон?
Девушка уставилась на маленькое, но такое значимое для нее пламя, разрываясь между желанием погасить свечу, чтобы не видеть этот сардонический взгляд, и страхом перед темнотой.
— Гаси, — сказал он.
— А мы не можем оставить свет гореть? — спросила она, пальцы крепко сжались вокруг рукоятки фонаря.
— Боюсь, нет, это может стать причиной пожара.
Как остроумно! Он уже успел разжечь пожар внутри ее тела! Последние красные угольки все еще тлели, ожидая лишь прикосновения его пальцев, чтобы вновь заполыхать ярким пламенем.
Его тело мерцало в слабых отсветах свечи, обнаженные плечи и грудь вздымались спокойно и уверенно.
Девушка наклонилась и задула свечу, комната погрузилась в непроглядную темень.
— Темно, — зачем-то констатировала она дрожащим голосом.
— Самая середина ночи, — холодно ответил он. — Наверно.
Ее пальцы сжали фонарь, когда она услышала, как он потянулся и нога дотронулась до нее.
— Давай спать, Мэдисон.
Деметриус заворочался, и она вцепилась в край кровати, стараясь держаться от него как можно дальше. Прошло несколько нескончаемых минут, и по его равномерному дыханию она поняла, что он погрузился в сон.
Страх обернулся разочарованием.
Он так легко засыпает? Невероятно! Кровать слишком маленькая, матрас бугристый, один поворот и он оставляет ее без одеяла дрожать от ночной прохлады.
Впрочем, холод не так страшен, как отсутствие света. Она не могла вспомнить, когда последний раз засыпала без ночника. Конечно, это ребячество, но после смерти матери оставлять свет на ночь вошло в привычку. Тогда ей едва исполнилось десять, прошли года, и ночник, горящий у изголовья, стал не прихотью, а жизненной необходимостью.
Проведя час или около того без сна, Мэдисон не выдержала. Осторожно поднялась с кровати, взяла фонарь и двинулась в гостиную.
Огонь в камине почти погас, она подула на угли и подбросила одно полено. Языки пламени лизнули приношение, и огонь весело затрещал, по комнате разлилось тепло. Девушка села на пол, не отрывая глаз от рыжих искр.
Потом она свернулась калачиком на старом коврике перед решеткой, голова опустилась на руки, и веки сомкнулись…
Птичий хор разбудил Деметриуса на рассвете, и он с наслаждением потянулся. Он обожал раннее пробуждение вдали от городской суеты. Шум ветра в деревьях, птичий гомон, песнь водопадов вдали и чистый, свежий воздух — настоящая панацея от стресса и депрессии.
Мужчина повернул голову и нахмурился — подушка рядом пустовала. Он сбросил покрывало, надел джинсы и прошел в гостиную.
Мэдисон лежала у потухшего камина, свернувшись маленьким клубочком, словно не хотела занимать больше места, чем нужно.
Волосы разметались по полу, несколько прядей прилипло к лицу, казалось, она провела беспокойную ночь. Одна рука сжимала фонарь, по-видимому, он работал много часов, и батарейки сели.
Он долго стоял над ней, не понимая, почему не в силах оторваться от этого зрелища.
Она спала, как ребенок, щеки слегка порозовели, рот открыт, пальцы на свободной руке у лица растопырились в разные стороны, напоминая морскую звезду.
Как давно эта гордячка спит здесь, не желая делить с ним кровать? Он подумал обо всех женщинах, которые охотно прыгали в его постель, и не удержался от легкой улыбки. Мэдисон ни на кого не похожа, и поэтому он должен быть начеку.
Если уже не слишком поздно…
Мэдисон не знала, что именно разбудило ее, но, когда она открыла глаза, комнату заливал солнечный свет, а утренний воздух оглашался щебетом птиц.
Она потянулась и болезненно сморщилась — от неудобной позы затекли мышцы.
— Хочешь чая? — спросил Деметриус. — Я вскипятил воду и сделал тосты.
Девушка села, стараясь не обращать внимания на покалывание в руке, сжимавшей фонарь.
— Спасибо.
Она взяла кружку, подержала ее в руках, затем сделала глоток.
Деметриус стоял перед ней в поношенном свитере, джинсах, скулы покрыты густой щетиной — от былой презентабельности не осталось и следа.
— Полагаю, бесполезно спрашивать тебя о том, как ты провела ночь, — заметил он.
Что-то в его тоне насторожило ее — чувство вины?
— Лучше, чем я ожидала, — сухо ответила она, склонив голову над кружкой.
Он подал ей тост.
— Как ты сделал чай и тосты?
— На огне камина, пока ты спала.
Ей стало неловко от мысли, что он находился здесь, вне всяких сомнений наблюдая за ней спящей.
— Не переживай, — начал он, словно прочитав ее мысли. — Я тебя не трогал. Завтракай, а потом мы можем отправиться на прогулку.
— Куда?
— К водопаду. Прекрасные пейзажи, если повезет, увидим лирохвоста.
— Если повезет, то мы, возможно, даже найдем дорогу назад, — саркастически пробормотала она и откусила кусок тоста.
— Уверяю тебя, Мэдисон, я знаю эту местность как свои пять пальцев. У тебя с собой есть подходящая обувь? — спросил он, забирая пустую тарелку и кружку.
Она кивнула и отправилась в спальню готовиться к следующему испытанию. Не то чтобы она не любила походы — наоборот, любила и могла составить длинный список попутчиков, с которыми бы охотно отправилась в путь. Вот только Деметриуса в этом списке не было.
Они шли по тропинке, ведущей в лес, деревья башнями нависли над ними, листья трепетали от легкого дуновения ветра.
Мэдисон шла за ним и рассматривала крепкие ноги, напрягающиеся при ходьбе по корням деревьев и кочкам. Было видно, что этому человеку не чужды занятия спортом, руки привыкли к тяжестям и нагрузкам, и, судя по легкой поступи, он находился в прекрасной физической форме.
Она заставила себя опустить глаза. Под ногами стелился мягкий лишайник, цепляющийся за поваленные бревна вековых деревьев, их кривые ветви загораживали тропинку, словно предупреждая людей не вступать в темный глухой лес.
Тропинка с каждым шагом становилась тенистее, вокруг царило молчание, изредка оглашаемое звуком крыльев птиц или скрипом сучка под ногой.
Скоро воздух сделался влажным, слышалось журчание воды. Мэдисон вгляделась в завесу ветвей и увидела извилистый берег речушки. Вода омывала речные камни, гладкие и блестящие, отполированные годами.
Шум воды нарастал постепенно, доносясь откуда-то издалека, затем усилился и, наконец, перерос в настоящий гул.
Деметриус остановился, отодвинул зеленую лапу папоротника, пропуская девушку вперед. Она вышла на свет и замерла.
Вода каскадом падала вниз с отшлифованного плато, фонтан брызг тут же увлажнил ее лицо. Вода ревела так оглушительно, что ей пришлось прокричать ему на ухо:
— Красиво!
Мужчина быстро улыбнулся и указал рукой наверх.
— Смотри, вон горное плато, мы заберемся на него, оттуда открывается великолепный вид на долину.
Мэдисон последовала за своим проводником, без колебания приняв помощь, когда он предложил руку. Его теплые пальцы сомкнулись, обещая защиту и надежность.
Когда они достигли вершины, Деметриус все еще сжимал ее руку.
— Осторожно, — предупредил он. — Скалы здесь скользкие.
Она ступала аккуратно и радовалась, что благодаря его поддержке можно взглянуть вниз на речушку.
Уши заложило от гула, водопад жил своей жизнью — жизнью живого существа с невероятной космической энергетикой. Безудержным потоком вода устремлялась вниз и там превращалась в дикую воронку, бежала по затопленным деревьям и скалам с такой яростью, что Мэдисон удивилась, отчего они еще остаются на месте, а не уносятся прочь.
Прохладный горный воздух был словно наркотик, им невозможно было надышаться. Девушка откинула пряди с лица, заметив на них маленькие водяные алмазы.
Плечо Деметриуса коснулось ее, и она почувствовала дыхание на щеке, он указал вдаль.
— На несколько миль вокруг ни дома, ни строения. Она проследила за его рукой и чуть не задохнулась от восторга.
Высокие голубые скалы тянулись во все стороны, насколько видел глаз. Природа замерла в своей первозданной, нетленной красоте.
У Мэдисон дрогнуло сердце. Как давно не наблюдала она такого мира и покоя! Внезапная кончина отца и постоянные заботы о Кайле не позволяли расслабиться. Она привыкла к городской жизни, к давящей высоте зданий, к безумному ритму шумных улиц. Мегаполис высасывал все силы. Хочешь жить в столице — подчинись ему, вампиру.
А здесь все было иначе. Мягкий шелест ветра в деревьях освобождал ее от тягостных пут, кружевные тени и солнечный свет, просачивающийся сквозь толщу листвы, наполняли силой, звук падающей воды лился прямо в уши, на ум приходили мысли о вечной красоте и гармонии.
Она почувствовала, как рука Деметриуса напряглась.
Девушка повернула голову и обнаружила, что его взгляд прикован к тропинке.
— Шшш! — Голос снизился до шепота. — Смотри.
На земле сидела серо-коричневая птица. Почувствовав их присутствие, она повернула головку и тут же нырнула в кусты.
— Что за птичка? — прошептала Мэдисон, поднимая голову.
— Лирохвост. Самец, полагаю, юго-восточная разновидность.
Деметриус опять взял ее за руку, но на этот раз в их единении было что-то заговорщицкое. Мэдисон чувствовала: что-то произошло между ними, пока они наблюдали за робким обитателем здешних мест. Словно ты с кем-то разделила свой секрет, и от одного до другого протянулась невидимая нить.
Они долго молчали.
Мэдисон слушала загадочные крики птиц, даже звук собственных шагов казался новым и удивительным. Этот мир уносил далеко прочь от шума городских улиц, бетонных зданий и копоти.
Деметриус повел ее дальше в лес, свет больше не проникал сквозь кроны, и вокруг царил зеленый полумрак. Мох покрывал теперь все деревья, устилая землю, по которой, как по бесценному изумрудному ковру, шла Мэдисон. Воздух стал еще насыщеннее, добавляя запахи древесины и земли, и тишина под плотным покровом листьев не могла ни с чем сравниться, она оглушала.
Мэдисон посмотрела на Деметриуса, его темная голова была повернута в сторону тонкого лучика солнечного света, пробивавшегося сквозь листву. Она проследила за его взглядом и увидела крапивника, летающего в буйном подлеске, его глазки-бусинки узрели людей, но не в пример лирохвосту он ничуть не испугался их появления.
— Тоже самец? — шепотом спросила она, подходя к Деметриусу.
— Да, самки коричневые.
— Он не робкого десятка, — она перевела взгляд с мужчины на птичку.
— Вероятно, у него нет причин нас бояться. Люди редко сюда забредают.
Крапивник скакал выше и выше, затем наклонил голову в одну, в другую сторону, изучая непрошеных гостей, и взмыл вверх.
— Пошли, — позвал Деметриус и взял девушку за руку, Мэдисон почувствовала тепло его пальцев — обычное прикосновение, а у нее сердце замерло. Она не могла заставить себя не думать об этих длинных пальцах на своем теле, как они дотрагиваются, нежат, ласкают…
Подушечки пальцев оказались грубоватыми и шероховатыми, он не гнушался простой работы, которую мужчины с его финансами часто презирают. Деметриус представал перед ней совсем в ином свете, и это смущало ее. Мэдисон хотела видеть в нем врага везде и всегда, но здесь, в гуще леса, он вовсе не выглядел врагом.
Теперь он был куда опаснее для ее беззащитного сердца, гораздо опаснее, чем любой, даже самый грозный, противник…
Они прошли по просеке туда, где река пересекала тропинку. Мэдисон уставилась на поваленное бревно, соединяющее берега и заменяющее мост.
— Я упаду! — Она попыталась вырвать свою руку.
— Не упадешь, — заверил ее Деметриус.
Она подчинилась требовательности его голоса и шагнула за ним на бревно, стараясь не смотреть вниз, на бурлящую воду.
— Как ты там? — спросил он на полпути.
— Отлично, — отозвалась она, балансируя на бревне.
— Почти дошли, — крикнул он, делая последние шаги.
Она шла с ним нога в ногу, но что-то на противоположном берегу отвлекло ее внимание, и она почувствовала, что падает.
Мэдисон схватилась за его футболку, рука, сжимающая ее руку, напряглась, но бревно было скользким, а спортивные тапочки не предназначены для лазанья по горам. Она чувствовала, что соскальзывает, и была уверена, что утащит его за собой, но он широко раздвинул ноги, сгруппировался, обхватил ее запястье, словно клещами, и вытянул девушку.
— Я же сказал, что ты не упадешь, — произнес он с укоризненным блеском в глазах.
Она едва могла дышать.
Его грудь прижалась к ее груди, бедра к бедрам. Она ощущала стальные мышцы около своих трясущихся ног.
— Еще одно движение, и упала бы, — его голос прозвучал глухо и встревоженно. Она попыталась высвободиться из его объятий, но он удержал ее. — Не двигайся, здесь очень глубоко.
— Насколько глубоко? — Девушка бросила на него настороженный взгляд.
— Возможно, не так глубоко, как в омуте твоих глаз, — сказал он, не отрывая от нее взгляда.
— Как?.. — Голос превратился в робкий шепот. Он не ответил.
Мэдисон наблюдала, как он медленно наклонил голову, его губы приближались, приближались, пока не нависли над ее лицом. Ее дыхание участилось, грудь поднялась и замерла. Его губы лишь коснулись ее, взывая к воспоминаниям о предыдущих поцелуях.
Мэдисон распахнула губы навстречу поцелую, и ее тут же ударило сладостным электрическим током. Она попала в водоворот чувств, сходя с ума от страха. Под ногами бурлит река, и страшно сделать шаг назад, а остаться — значит потерять контроль над собой.
Стоит ему только посмотреть на нее своими темными, почти черными глазами, и она тает как воск, ненависть испаряется, а сердце щемит от сладкой боли.
Но она не может позволить себе влюбиться в него!
Лучше пусть упадет в бурлящую воду; по крайней мере, у нее есть шанс спастись, выплыть на берег, а если она полюбит, то шанса на жизнь не будет ни у нее, ни у Кайла.
Деметриус жесток, и если ему понадобится ее любовь, он пойдет на все, лишь бы заполучить желаемое. Даже на то, чтобы посадить Кайла в тюрьму.
Он поднял голову и посмотрел на девушку, взгляд проникал в самую душу, тревожил и пугал.