Другой человек, по логике вещей, мог бы тут издать вопль или решить, что у него началась галлюцинация. Андрей Исидорович, однако, был слишком сдержан и скромен, чтобы устроить переполох, а о галлюцинации он вовсе не подумал, может быть, потому, что луч вел себя, с одной стороны, чересчур обыкновенно, а с другой — обладал дикими даже для галлюцинации свойствами. Андрей Исидорович сделал то, что было присуще его характеру.
Стряхнув оцепенение, с бьющимся сердцем, но без паники он обошел стеллаж и убедился, что луч не просвечивает полки насквозь. По обе стороны от себя Андрей Исидорович видел уходящие вдаль ряды книг, редко из-за позднего времени горящие лампы, тот порядок, который был привычен и незыблем, как навечно заведенные часы. Немного успокоенный, Андрей Исидорович вернулся в закуток.
Луч шарил уже по верхним полкам. Ни тогда, ни позже Андрей Исидорович не мог себе объяснить, что же побудило его взять стремянку. Мышление в подобных случаях работает сбивчиво; человека, если он не остолбенел от страха, тянет довериться самым простым ощущениям. Страха Андрей Исидорович не испытывал, но в голове была оглушающая пустота. Он влез по стремянке и пальцем тронул фиолетовый круг.
Ни тепла, ни холода палец не ощутил. Круг, в свою очередь, не дрогнул, не исчез; он как ни в чем не бывало продолжал свой путь. И, что самое поразительное, палец не дал тени.
Недоумевая, Андрей Исидорович изменил позу, потянулся, чтобы глянуть по оси луча.
Точно раскаленное железо вонзилось в мозг! Вспышка, потом падение, мрак и боль.
Так он лежал неизвестно сколько времени, с острой болью в мозгу, бессильный, как раздавленный червяк. Потом из бесконечности отчаяния и мрака донесся тихий голос.
— Я лучше смогу вам помочь, если вы отнимете ладонь.
Чьи-то пальцы отвели его руку, Андрей Исидорович смутно различил наклоненные над ним лицо и тускло мерцающий на переносице диск.
И боль исчезла.
— Теперь шире откройте глаза…
Диск приблизился, укрупняясь; пахнуло холодом, и пространство вдруг обрело глубину и резкость.
— Я вижу! — воскликнул Андрей Исидорович.
Он смотрел, видел, и счастье переполняло его. Но длилось это недолго. Внезапно вспыхнула мысль: здесь сейчас не может быть незнакомого человека!
Андрей Исидорович вскочил, ошеломленно глядя на своего спасителя.
Диск куда-то исчез; вблизи находилось самое обыкновенное лицо самого обыкновенного человека. Слишком обыкновенное для поступков, которые тот совершил!
Сознание работало поразительно четко. Взгляд Андрея Исидоровича невольно метнулся к полкам.
— Искать не стоит, — сказал незнакомец. — Думаю, с нашей стороны будет уместно извиниться за все и дать объяснения, на которые вы приобрели право.
Самое удивительное, что после всего этого Андрей Исидорович, встав, машинальным жестом указал пришельцу на стул и сам сел напротив. Его состояние походило на лихорадку: то он был спокоен, то возбужден почти до обморока.
— Мы виноваты и просим нас простить, — человеческий облик и заурядный костюм пришельца усиливали странность его слов. — То, что мы делали здесь, не должно быть зримо, но мелкие технические неполадки, к сожалению, случаются и у нас.
— Что, что вы здесь делали? — вырвалось у Андрея Исидоровича.
— Мы читали ваши книги.
— Ясно, — голос Андрея Исидоровича упал. — Изучение примитивной цивилизации, космическая этнография, так сказать…
Его обрадовало, что в словах, которые он выдавил, был сарказм.
— Не только и даже не столько, — последовал быстрый ответ. — Вы, сами того не подозревая, участвуете в коллективной работе, которую разум ведет во вселенной.
— Не понимаю, — подавленно сказал Андрей Исидорович. — Не понимаю…
— Сейчас поймете. Город, где вы живете, многолюден. Но могут ли его жители вести все необходимые им исследования? Развивать культуру с той же быстротой, что и весь мир? Нет. Обрубите интеллектуальные связи города — и следствием будет застой. Причина проста. Возможности разума, любого, сколь угодно могучего, — индивидуального или коллективного, — конечны. А мир, который он пытается познать и переустроить, бесконечен. Вот противоречие, с которым неизбежно сталкивается любая цивилизация, как только ее интеллектуальные ресурсы исчерпаны. Выход здесь подобен тому, которому вы следуете в масштабах Земли: распределение усилий, обмен информацией, кооперация, только уже космическая. С недавних пор вы тоже к ней причастны, ибо добываете знания, которых мы не имеем.
— Этого не может быть! — почти в отчаянии воскликнул Андрей Исидорович. — Мы же по сравнению с вами… с вашей…
— Глубокое заблуждение! Кем создан у вас, на Земле, бумеранг? От кого вы получили байдарку, полярную одежду, самый быстрый способ плавания? От тех, кого не слишком умные люди считают дикарями. А разве ваше искусство оставило далеко позади искусство технически неразвитой Древней Греции? Так что не следует считать какую-то цивилизацию примитивной.
— Подождите… — Андрей Исидорович ощутил вдохновение. — Вы сказали: обмен. Но обмен предполагает… Да, да, понимаю! Открытый контакт невозможен, пока человечество… Значит, вы и даете нам… незаметно?
Пришелец улыбнулся тепло и сочувственно. «Подумайте», — словно говорил его взгляд. И Андрею Исидоровичу показалось, что он уловил истину. Ответа не будет. «Нет» опозорило бы все космическое содружество, «да» утвердило бы над людьми тайную опеку. А открытый контакт бесполезен и даже вреден, пока на Земле есть люди, готовые подмять под себя любой дар пришельцев.
— Нетрудно, догадаться, о чем вы думаете, — прошелестел голос. Андрей Исидорович даже вздрогнул. — На деле все гораздо, гораздо сложней. Ответ, которого вы ждете, лежит не в плоскости «да» и «нет», поверьте. Как бы пояснить? Ваши ученые двести лет задавали природе вопрос: свет — волна или частица? Верным оказалось третье: волночастица. В нашем случае, смею вас заверить, вопрос находится еще дальше от истины. Вот все, что я могу сказать. А теперь войдите в наше положение и не обессудьте. Моральный долг обязывал нас устранить несчастье, возникшее по нашей вине, и дать разъяснения, отсутствие которых могло бы повредить вашей психике. Это сделано. Вы не в обиде на нас за случившееся?
— Что вы! Что вы! Я…
— Тогда разрешите попрощаться и пожелать вам, как принято на Земле, всего хорошего.
— Постойте! — ринулся не ожидавший такого поворота Андрей Исидорович.
Но на стуле уже никого не было — пришелец исчез. Андрея Исидоровича обступали до мелочей знакомые предметы, тишина хранилища, стены книг, все привычное, давнее, неизменное. А чувствовал он себя как после грозного вала, который его, задыхающегося, волочил и швырял, а потом мягко опустил на безмятежный берег.
Этот вал, однако, все еще жил в нем! Лихорадочно соображая, что же теперь делать, Андрей Исидорович подобрал с пола портфель, зачем-то пошарил по карманам, и тут его остановила недоуменная мысль. Пришельцы ведь не хотели, чтобы человечество узнало о них, и все же открылись человеку!
Андрей Исидорович задумался, посмотрел на пустой стул и не без горечи усмехнулся. Они знали, что делали. Открыться ему побудили их обстоятельства, но открыться человеку еще не значит открыться человечеству. Потому что есть вещи, которым никто не поверит.
Возможно, их луч, уже незримый, снова шарит по книгохранилищу, впитывая достижения человеческой мысли и что-то оставляя взамен. Или не оставляя? Хорошо, если бы так. Ибо, давая, человечество ничего не теряет. Наоборот!
— Вы слышите? — тихо спросил Андрей Исидорович. — Я разрешаю вам брать. Берите как можно больше… Все берите! Когда-нибудь потом, когда мы встретимся, ваши знания будут уже не благодеянием старшего, а… Ну да вы сами понимаете…
Сказав это, Андрей Исидорович тут же устыдился своего пафоса.
Кто он такой, чтобы решать? Молекула человеческого моря! Сейчас он оденется, спустится, сядет в метро, поедет, мельком встречаясь взглядом с сотнями людей, о которых он ничего не знает и которые ничего не знают о нем. Дома жена, как обычно, спросит:
— Ну что у тебя новенького?
И он, как обычно, ответит:
— Да так, ничего особенного.
Выручайте, Мих. Мих.!
Управляющему Холмским лесом:
Дорогой товарищ!
Вчера, 17 июля, я с женой и дочкой посетил Ваш лес с целью отдыха. Товарищи из Управления погоды не подвели, так что весь день стояла умеренно-теплая, доходящая до жары погода. Кучевые облака приятно украшали нежно-голубое небо.
Однако отдых был испорчен небрежностями Ваших служб. Во-первых, почему в Холмском лесу так много валежника, кустарника и даже болот? В Прудском лесу, где я обычно отдыхаю, ничего подобного нет. Во-вторых, вода в озерах оказалась неподогретой, что лишило нас купания. Наконец, в-третьих, и это уже форменное безобразие, нас искусали осы! В этом факте я усматриваю явное нарушение Закона о регулировке природы, гласящего, что животные, а также насекомые, способные принести человеку вред, подлежат нейтрализации. Осы же своими укусами нанесли нам серьезный ущерб, и сколько вреда они еще причинят другим отдыхающим!
Не заметил также деятельности киберов по благоустройству Вашего леса. То есть нашего леса, поскольку я, как и миллионы других граждан, тоже его хозяин. Очень печально все это, товарищ управляющий! Напоминаю Вам об ответственности и ожидаю устранения указанных недостатков.
С уважением Т.Двоекомышченко
Уважаемый товарищ Двоекомышченко!
Искренне огорчен неудачей Вашего отдыха. Очевидно, всему виной неточная информация, полученная Вами о Холмском лесе. Этот лес в отличие, скажем, от Прудского не является парковым. Именно поэтому там не предусмотрено очищение территории от кустарника и болот, равно как и подогрев воды в озерах. Что же касается ос, то, полностью сочувствуя Вам и Вашей семье, должен заметить, что осы служат фактором стабильности биоценоза и как таковые не подпадают под действие закона.
С уважением А.Виноградов, главный лесничий
Главному лесничему Холмского леса тов. А.Виноградову:
Со всей откровенностью должен выразить Вам свое крайнее недоумение и возмущение содержанием Вашего ответа. Меня искусали, а Вы ссылаетесь на биоценоз! Я ободрал все руки и ноги, и моя супруга тоже, а Вы намекаете, что это-де моя же вина, Двоекомышченко, мол, не разобрался, где лес, а где парк! Я Вам скажу так, товарищ Виноградов. Для чего мы трудимся? Для счастья человека. А какое может быть счастье, если управляемый Вами лес доставил мне столько неприятностей, испортив моей семье целый день? Следовательно, Ваш труд не способствует счастью человека. Вот главное, и нечего защищаться от критики. Ваш ответ, простите, есть нездоровая отрыжка бюрократизма, есть пренебрежение запросами простого человека, а также защита чести мундира. Лес, видите ли, не парк! Так сделайте парк, что у нас, киберов мало?
Остаюсь в надежде получить ответ по существу. Напоминаю, что природа существует для человека, а не наоборот.
С уважением Т.Двоекомышченко
Уважаемый товарищ Двоекомышченко!
Но поймите же, что режим Холмского леса рассчитан на основе науки и что нельзя все леса превращать в парки! Не говоря уж о том, что полный перевод лесов в парковое состояние отрицательно скажется на природе планеты, такой акт вызовет протест миллионов людей, желающих отдыхать среди настоящей, лишь слегка облагороженной природы. Еще раз повторяю: я весьма огорчен Вашими злоключениями. Но если Вам не нравится лес, ничто Вам не мешает отдыхать в лесопарках. И все Ваши неудовольствия тут же устранятся.
С уважением А.Виноградов, главный лесничий
В региональное Управление лесного хозяйства:
Уважаемый товарищ директор!
Препровождаю Вам мою переписку с тов. Виноградовым. Из нее со всей очевидностью следует, что отдельные Ваши сотрудники не желают считаться с запросами простого человека, не желают загружать себя работой по благоустройству нами им вверенной территории, не желают прислушиваться к мнению и убегают от критики путем ссылок на науку. Кому же неясно, что Холмский лес красивей прочих, богаче ягодами, грибами и, следовательно, должен полностью соответствовать интересам отдыха, а не оставаться, уже не знаю в чьих интересах, объектом, независимым от человека и противоречащим его устремлениям. Наконец, мне в лесу, находящемся в ведении Вашего управления, были причинены серьезные неприятности со стороны ос. Я не о себе пекусь, я озабочен судьбой тысяч других граждан, которые по вине тов. Виноградова испытают те же укусы и царапины, а может, и более серьезные потрясения.
Требую привлечь возомнившего о себе чиновника тов. Виноградова к строжайшей ответственности и принять решительные меры к исправлению положения, возникшего в Холмском лесу. В противном случае я этого дела так не оставлю.
С уважением Т.Двоекомышченко
Записка А.Виноградову:
Саша!
На тебя жалуется Двоекомышченко. Ну и фигура, прямо из археологических раскопок! Ответь ему поделикатней, чтобы он унялся.
С приветом С.Ребров, региональный директор
Записка С.Реброву:
Значит ли это, что Холмский лес надо переоборудовать в парк и уничтожить ос?
С приветом А.Виноградов
Записка А.Виноградову:
С ума сошел? Ты не хуже меня знаешь, к чему приведет нарушение и без того напряженного экологического равновесия региона. Ответь, и все. Будь дипломатом.
Твой С.Ребров, директор региона
Записка С.Реброву:
Но в таком случае Двоекомышченко при новом своем посещении леса обнаружит, что продиктованный тобой и подписанный мной ответ является обманом. Улавливаешь последствия?
Твой А.Виноградов, главный лесничий
Записка Михаилу Михайловичу:
Дорогой Мих. Мих.!
Хоть Вы и на пенсии, судьбы управления леса, я знаю. Вам дороги и близки. Направляю Вам всю переписку с неким Двоекомышченко. Вы еще застали канцелярские времена, может быть, Ваш богатый опыт подскажет Вам оптимальное решение этой дурацкой истории.
Неизменно Ваш С.Ребров
Записка С.Реброву:
Дорогие мальчики!
Спасибо, что вспомнили старика. Ах, какие же вы неумехи! Разве так ведут переписку с двоекомышченками? Ну ничего, дело поправимое. Прилагаю текст ответа.
Всегда ваш М.М.
Глубокоуважаемый товарищ Двоекомышченко!
Позвольте Вас поблагодарить за критику. Хозяйство Холмского леса ведется в соответствии с ГОСТом N7738/11, отмена которого согласно положению 0095581 допустима при условии ходатайства, определенного параграфом Уставного положения по лесостандартам за номером УТ 76-бис, при согласовании данного акта с Институтом леса и другими заинтересованными организациями. С нашей стороны в этом вопросе будут предприняты необходимые шаги. Тов. Виноградову даны в этой связи надлежащие разъяснения, и его действия получили принципиальную оценку с соответствующими оргвыводами. Еще раз благодарим Вас.
С уважением С.Ребров, региональный директор
Записка Михаилу Михайловичу:
Вы гений! Двоекомышченко поблагодарил нас за обстоятельный (!) и деловой (!!) ответ. Теперь, кажется, можно заняться своими прямыми обязанностями.
Спасибо!
С.Ребров, региональный директор
Телефонный разговор между заведующим сектором лесных стандартов И.Арзумановым и региональным директором С.Ребровым:
— Сережа! Тут нас посетил какой-то Двоекомышченко, показывал твое письмо. Вы что, белены объелись в своем лесу?! Ответили бы ему вежливо, что он дурак и демагог, и дело с концом.
— Вот и ответь.
— Не понимаю, чего ты боишься…
— Ничего я не боюсь, а к нам у него претензий больше нет. Он к тебе пришел, ты и отвечай.