Глядя вниз, Куколка увидел рядом другую, запекшуюся кровь. Правая штанина его брюк порвалась. Из пораненного колена сочилась кровь. Ему снова вспомнились проигранные битвы детства. Куколка не хотел драться. Он хотел домой. Но знал, что, если позволит Злыдню победить, не сможет жить с самим собой.
Пока он спускался в подвал, ему навстречу волнами поднималась подгоняемая порывом влажного ветра вонь, которую он ощутил в церкви. Борясь с желанием развернуться и бежать, Куколка переступил порог и огляделся.
Электричества в подвале не было. Куколка сделал шаг, едва не упал, а потом понял, что споткнулся о человеческие ноги. Ноги были еще при своем владельце. С храбростью, о которой он тут же пожалел, Куколка посветил фонарем в запрокинутое лицо. Перед ним лежал Зверюга. «Не мертв, но спит». На лице у гангстера застыло мягкое негодование. Горло у него было перерезано таким зверским ударом, что голова почти отделилась от тела.
Куколка повернулся, и фонарь отбросил его тень на стену. Подвал был длинным и пустым, если не считать нескольких ящиков, составленных один над другим в темном углу. Справа от входа имелась еще одна дверь. И эта дверь, сработанная из крепкого дуба, была слегка приоткрыта.
Нерешительно Куколка подошел к двери и потянул ее на себя.
Вонь усилилась. Луч фонаря выхватил из темноты длинный низкий туннель, потолок которого был укреплен деревянными подпорками и балками. Узловатые балки казались старше самого дома. Куколка вытянул руку, коснулся стены туннеля и почувствовал под пальцами сырую землю. Впереди маячила каменная стена со странной рваной дырой в середине. Стена была толстой, и дальний край отверстия скрывался в глубокой тени. Куколка сообразил, что перед ним тайный ход, соединяющий дом священника с церковью. Он почувствовал себя чуть глуповато, точно случайно забрел в рассказ детской писательницы Энид Блайтон.
Подавив растущее беспокойство, Куколка начал пробираться по туннелю, пригибаясь, чтобы не задеть головой балку. Кругом гудели мухи. Огромные и раздутые, они ползали по стенам, норовили сесть на лицо. Гнилостная вонь стала давящей. На удивление легко, не испытывая дискомфорта, Куколка открыл рот и изверг на каменный пол содержимое желудка. Если не считать жужжания мух, царила полная тишина.
Добравшись до конца туннеля, он осторожно положил оружие на пол. Потом наклонился в дыру и посветил фонарем в следующее помещение. Вонь ударила ему в лицо точно теплый ветер. Закрыв рот и нос локтем, он светил фонарем во тьму.
Оказалось, он смотрит в длинную заброшенную крипту, глубокую и узкую. Сводчатый потолок, который находился так близко, что его можно было коснуться рукой, поддерживал целый лабиринт каменных колонн. В противоположную стену была вмурована пластина из лазурита искусной работы. По пластине ползали мухи, но Куколка как будто разглядел череп и надпись «Lumine cassus»* [
«Я убил его, – сказал он наконец. – Не мог больше терпеть».
Ф. Мэрион Кроуфорд. «Вопящий череп»
Услышав колокольный звон, Билли твердо решил, что случилась беда. Он ждал, что в любую минуту, мигая и завывая сиренами, появятся полицейские машины. Но звон внезапно оборвался, и за ним ровным счетом ничего не последовало. Ни вскрика, ни единого выстрела. И никакого сигнала «все чисто», который велел высматривать Злыдень.
Билли стоял на дальнем краю поля за церковью. Тут он чувствовал себя в безопасности. Пушку Ньюи он держал в правой руке и не отрывал взгляда от церкви. Ожидание было мучительным. Через десять минут после колокольного звона он ослушался приказа и двинулся к кладбищу.
У изгороди он остановился, развел колючие ветки и заглянул на кладбище. Надгробия стояли тихие и мирные. В церкви все было темно и спокойно. С поля дул мягкий ветер, шепча в поспевающей ржи и теребя волосы на затылке Билли. Пасторально красивая сцена с литографии Самуэля Палмера. Не хватало только фигур пейзан и полнолуния.
Он как раз обходил изгородь по часовой стрелке, когда услышал топот бегущих ног. Из темноты сложилась гигантская тень, которая врезалась прямо в Билли. Хрюкнув и уронив пистолет, Билли упал и покатился по земле. Человек, с которым он столкнулся, удержался на ногах.
Билли попытался нашарить пушку, но тщетно, и, подняв глаза, увидел, что на него смотрит Шеф. С земли он казался невероятным, длиннокостным гигантом с печальным лицом. В левой руке он держал пистолет. Шеф, очевидно, понял, что Билли оглушен и безоружен. Но как будто не слишком хотел его убивать. Бесстрастно изучив простершуюся перед ним фигуру, он повернулся и припустил через поля к проселку. Для своих габаритов он двигался очень быстро. Шеф бежал и бежал, пока не скрылся из виду.
К тому времени, когда Билли нашел пушку, рядом с ним, глядя вслед удаляющемуся Шефу, уже стоял Злыдень. Дуло его «ремингтона» смотрело вниз.
– Кто это был? – спросил Злыдень.
Билли объяснил, на что Злыдень удовлетворенно кивнул.
– Мы за ним погонимся? Злыдень покачал головой.
– Он нам полезнее живым.
* * *
Они вошли в дом. Все, казалось, было на своих местах. Злыдень удивил Билли, налив ведро воды и помыв пол на кухне.
– Что произошло?
– Ничего. Я их напугал, и они убежали.
– И ты думаешь, я в это поверю?
– Иди собирай вещи. Мы едем в Манчестер.
– Зачем?
– Найти твою девушку.
Поднявшись наверх, Билли побросал свои пожитки в сумку. Когда он забирал зубную щетку из ванной, ему показалось, он услышал приглушенный вопль. Исходил он как будто из умывальника. Билли вышел на площадку и снова услышал шум, такой слабый, что его мог бы издавать и ветер. Он позвал Злыдня, который поднялся медленно, держась за перила. На площадке внизу он остановился и поглядел на Билли сквозь столбики перил. Его худое жесткое лицо казалось настороженным.
– В чем дело?
– Тот самый шум.
– Какой шум?
– Да крики, черт побери, о которых я тебе рассказывал! Они снова появились. Разве ты не слышишь?
Злыдень прислушался, а Билли задержал дыхание. Молчание тянулось долго.
– Нет. Ничего не слышу.
Фыркнув, Злыдень начал спускаться. Билли смотрел ему вслед, недоумевая, как чей-то затылок может выглядеть таким агрессивным. И вдруг решился на прямоту.
– Они ведь в подвале, верно? Те, кого ты убил?
Злыдень помедлил. Потом, не ответив, стал спускаться дальше.
Пока Злыдень закрывал дом, Билли ждал в «мерседесе». Он не мог до конца поверить в случившееся. Банда преступников приехала из Манчестера, чтобы убить их обоих. Один сбежал, остальные исчезли, и все без единого выстрела. Вместо того чтобы испытывать облегчение, Билли более чем когда-либо был уверен, что оказался в обществе монстра.
Злыдень бесшабашно вел машину по петляющим проселкам в Кимболтон. До рассвета оставалось около часа. Они гнали со скоростью восьмидесяти миль в час, на крутых виражах визжали шины. После трех часов езды в полном молчании они добрались до Олдерли-эдж. Билли догадывался, что Злыдень не намеревается ждать, когда Пономарь организует новое нападение. Он собирался нанести удар, пока Пономарь уязвим.
Наступило раннее утро, когда они проползли по проселку к полю, где стояла цыганская кибитка Злыдня. По пути Злыдень задавил лесного голубя. Билли почувствовал тошнотворный толчок, когда колеса превратили птицу в фарш, и счел это дурным предзнаменованием – даже большим, чем убийство трех человек в тихом захолустном приходе.
«Мерседес» они припарковали возле кибитки. Злыдень заварил чай, и они выпили его молча. Хотя Злыдень не спал уже несколько дней, он предложил Билли койку, а сам сел рядом – нести стражу. Проснувшись незадолго до полудня, Билли увидел, что Злыдень сидит на том же месте и холодно его изучает.
Теперь была очередь Злыдня отдыхать. Он лег без единого слова и закрыл глаза, не столько заснул, сколько потерял сознание. Билли сел на освободившийся стул. В дреме Злыдень лихорадочно бормотал.
– Она тебя подвела, Билли.
А потом:
– Один раз она тебя бросила, бросит и еще.
Билли старался убедить себя, что у Злыдня бред и что ни с кем он не разговаривает.
Малькольм Пономарь покачивался в надувном круге посреди плавательного бассейна, когда его окликнули:
– Босс? Босс?
Приподнявшись на локте, он увидел высокого жилистого молодого человека в несолидном костюме. Выглядел молодой человек как танцор. Лицо у него было темным, а волосы невероятного оттенка светлого меда.
– Кто ты такой, мать твою? – вскинулся Пономарь.
– Ляпсус, – отозвался молодой человек. – Я на вас работаю.
– Вот уж нет! – Пономарь сел и увидел, что придурок рассматривает его обвислые титьки и живот как у беременной. – В жизни тебя, черт побери, не видел.
– Меня э... мистер Шеф нанял.
– Господи Иисусе! – Прищурившись, Пономарь чуть подался вперед. – Ты что, ниггер?
– Еще чего! – возмущенно возразил Ляпсус. – Я пакистанец.
От удивления Пономарь едва не потерял надувной круг.
– Хренов пакисташка?
– Расслабьтесь. Мы на одной стороне.
– Не неси чепухи! Наглый черножопый? С чего это Шефу взбрело в голову нанимать пакисташек?
Нисколько не оскорбившись, Ляпсус простер руку, как конферансье в знаменитом театре «Лондон-Палладиум».
– К вам пришли, мистер Пономарь, сэр.
Неспешным шагом в поле зрения Пономаря появились мужчина и женщина. Мужчине было лет сорок пять: небольшой животик, аккуратный косой пробор и глубоко посаженные глаза. Женщине – под тридцать: острый носик, крепкие ноги и широченные бедра богини плодородия. Оба посетителя были одеты в дешевые, плохо сидящие костюмы, поэтому Пономарь сразу узнал в них полицейских.
– Не просто пакисташка, – прошипел Ляпсусу Пономарь, – а пакисташка, у которого не хватает мозгов потребовать ордер на обыск!
Полицейские кивнули Ляпсусу. Улыбнувшись в ответ, Ляпсус удалился. Пономарь сообразил, что полуголым дрейфует в надувном круге посреди плавательного бассейна, а за ним наблюдают, явно веселясь, полностью одетые детективы. Но чего ему бояться?
– Кто вы такие, черт побери?
– Мистер Пономарь? Я инспектор уголовной полиции Бродхерст, – сказал, все еще улыбаясь, мужчина. – А это моя коллега детектив Матер. На два слова, если вы не возражаете.
– Зачем? Разве я недостаточно вам, пиявкам, плачу?
Улыбка сползла с лица Бродхерста, а глаза как будто запали еще глубже.
– Мы из полиции Чешира. Насколько мне известно, нам вы ничего не платите.
Через полчаса после ухода полиции вернулся Шеф. Пономарь с бутылкой холодного пива «Тикстонс» в левой руке увидел, как по дорожке подъезжает «крайслер вояджер», и вышел встречать Шефа к дверям. Заметив, что заместитель один, он предположил наихудшее. И его реакцией стал поток оскорблений.
– Недоумок! Дылда хренов! А еще зовешь себя вожаком! Да ты дрочкование в монастыре организовать не сможешь!
Шеф был вымотан. Лицо у него вытянулось еще больше обычного. Смуглая кожа приобрела желтоватый оттенок, как при инфаркте. Без единого слова он прошел мимо Пономаря в игровую комнату. Пономарь потащился следом и из дверного проема смотрел, как Шеф наливает себе бренди.
– Они мертвы, да? – злобно спросил Пономарь и покачал головой. – Еще трое псу под хвост!
Залпом выпив половину налитого, Шеф медленно опустился в плетеное кресло. За ночь он как будто потерял в весе. Переведя меланхоличный взгляд на Пономаря, он пожал возмутительно широкими плечами.
– Ты хочешь сказать, что даже не знаешь, мать твою? – не унимался Пономарь.
– Они, вероятно, мертвы, Малькольм. Точно я не знаю. Могу сказать лишь, что все трое вошли в дом, но ни один не вернулся.
– Даже Куколка?
– Даже Куколка.
– А ты почему за ними не пошел? Шеф горько улыбнулся.
– Так... Подумал, что больше нужен тебе живым.
– Не льсти себе. Никчемная ты пустышка!
Шеф отпил бренди. Потом откинул голову и закрыл глаза, смакуя облегчение, когда алкоголь заставил быстрее бежать по жилам кровь.
– У меня только что была гребаная уголовка. Вынюхивали, куда делся тот дрянной исусик, который сдал Билли Дайя.
Шеф открыл глаза.
– Кто на нас настучал? Пономарь пожал плечами.
– Вероятно, тот хренов пакисташка, которого ты нанял, черт побери, без моего разрешения.
– Да, я его нанял. – Залпом допив бренди, Шеф встал налить еще. – У меня выбора не было, Малькольм. Никого больше не осталось. Злыдень всех перебил.
Шеф вернулся в свое кресло. Пройдя через комнату, Пономарь завис прямо над ним.
– И почему так вышло? Если спросишь меня, кебабный ты член, это твоя вина. Ты ведь нанял Злыдня, вот почему у меня больше нет фирмы и в спину мне дышат хреновы шпики.