– Подойдите поближе, я не кусаюсь, – подозвала ее Мод. Джоан послушно шагнула вперед. Ее ноги подняли с ковра облачко пыли. Мод, прищурившись, осмотрела гостью. – Слушайте, а вы не слишком высокая? Нет, пожалуй, не очень. Мне все кажутся высокими… Абдулла! – крикнула она вдруг, наклонившись в сторону двери. Джоан чуть не подпрыгнула. – Чая, Абдулла! – добавила она, хотя ответа на ее зов не последовало.
Она повернулась к Джоан и пожала плечами:
– Я знаю, он меня слышит. У него уши, как у летучей мыши, у этого старика, – пояснила она.
Повисла пауза.
– Очень приятно познакомиться с вами, мисс Викери, – сказала Джоан. – Это огромное удовольствие. Просто немыслимо! Я была вашей поклонницей в течение… – Она умолкла на полуслове, когда в комнату спокойно вошла газель.
Джоан уставилась на нее в изумлении. Животное помедлило, а потом, словно приветствуя, посмотрело на нее своими влажными глазами, обведенными яркими черными и белыми полосами, похожими на цирковой грим, потом осторожно вздохнуло и двинулось к Мод, чтобы обнюхать ее пальцы. Пожилая дама улыбнулась.
– Ах ты, ненасытное создание! Ты получишь финики, когда их будем есть мы. Когда Абдулла их принесет, не раньше, – сказала она.
– У вас есть газель, – произнесла Джоан и подумала, что ее замечание звучит глупо.
– Да, есть. Я нашла эту красавицу на базаре, мясник готовился ее разделать. Абдулла хотел приготовить ужин, но посмотри на эту божественную мордашку! Кто бы мог устоять? А какие у нее смешные большие уши! Она выглядела такой несчастной, и мысль о том, чтобы ее съесть, показалась невыносимой. – Мод печально взглянула на Джоан. – Проявила слабость, я знаю.
– А разве женщинам разрешается ходить на базар? – растерянно спросила Джоан.
– Конечно нет, – согласилась Мод, поглаживая завитки шерсти между глазами газели и не предлагая никаких дальнейших объяснений.
Золотистая шкура животного выглядела мягкой, как шелк.
– Ну тогда это объясняет… – Джоан прикусила язык, пожалев о своей неделикатности.
Мод быстро подняла глаза:
– Навоз? Да. Кажется, запах здесь неприятный? Что ж, приношу извинения. Я так привыкла к нему, что даже не замечаю. Мне удается властвовать в этой комнате, но я почти не контролирую того, что происходит в остальной части дома. Придется поговорить с Абдуллой.
– Извините мою бестактность, мисс Викери, – сказала Джоан.
Мод отмахнулась от нее крохотной ручкой:
– Мы с вами поладим куда лучше, если вы станете говорить все, что у вас на уме. Я поступала так всегда. Это экономит уйму времени.
– А собаки на нее не охотятся? – кивнула Джоан в сторону спящих борзых.
– Да вы только посмотрите на них! Они давно ни за кем не гоняются. Псы были далеко не первой молодости, когда их подарил мне этот хитрый старик, бен-Химьяр. Повелитель Зеленой Горы. Вам бы понравился такой сомнительный комплимент? А еще у меня когда-то был орикс[9]. Личный подарок султана Теймура бен-Фейсала[10], он его мне прислал после того, как я выразила сожаление, что мне ни разу не удалось подстрелить орикса ни в одном из моих путешествий. Думаю, предполагалось, что я его застрелю, однако мне показалось очень уж неспортивным прикончить животное, привязанное к столбу. Он был и вправду совсем дикий, так что пришлось держать его на улице. А какие у него были рога! Такими недолго и убить. Но вскоре он сбежал, этот мой орикс. Больше никогда его не видела. Пришлось соврать султану, что я его застрелила и съела, да еще расписать, какой он был вкусный. Даже купила вот это в подтверждение моих слов. – Она указала на пару темных остроконечных рогов, висящих на стене. – Напрасно. Сомневаюсь, чтобы он вообще хоть раз вспомнил, что подарил мне эту тварь.
– Я читала, что вы водили дружбу с султаном Теймуром.
– И с его отцом[11] тоже. Ну, знаете… – сказала Мод туманно. – В ту пору, когда… я была, так сказать, в новинку. Ему всегда нравились новые игрушки. Впрочем, это свойственно всем мужчинам.
Молча вошел высокий старик-слуга – тот, который открыл Джоан дверь. У него в руках был поднос с оловянным чайничком и маленькими стаканчиками, миской с финиками и сахарницей. Он медленно нагнулся, бесшумно поставил поднос на сундук и налил чая, не дожидаясь, когда его попросят.
– Ты помнишь, Абдулла, того орикса, которого мне подарил султан Теймур? – спросила его Мод.
– Да, госпожа. Помню.
– А как я его назвала? Не забыл?
– Вы назвали его Снежком, госпожа, – ответил Абдулла, ставя стакан с чаем так, чтобы хозяйка могла дотянуться до него рукой.
– Снежок! Точно. Очень оригинально… – вздохнула Мод. – Его шкура была белей снега… Конечно, с финиками лучше всего пить кофе, но мой желудок его теперь не принимает. Напомните-ка мне ваше имя, юная леди…
– Я Джоан Сибрук, мисс Викери.
– Да, конечно. Та, которая написала все эти письма. Целая уйма писем. Лавина… Спасибо, Абдулла… Интересно, что приключилось со Снежком? Возможно, орикс вернулся в пустыню, но я сомневаюсь. Хотя наверняка он рвался туда, как и я. И мне, и ему лучше на воле, в пустыне. Мы с ним пара. А чего хотите вы, мисс Сибрук? – Внезапно Мод сделалась раздражительной, почти сердитой. Она разгладила на себе юбку, затем сложила руки. – Из всех ваших писем я так и не смогла этого понять.
В этот момент Абдулла вышел из комнаты, и Джоан почувствовала, как по ней скользнул его взгляд. Она не смогла удержаться, чтобы не посмотреть ему вслед. Он двигался невероятно грациозно.
– Знаете, я… – проговорила она рассеянно.
– Притягивает взгляд, не правда ли? – отозвалась Мод, не сводя с Джоан проницательных глаз.
– Ваш слуга и вправду производит сильное впечатление.
– О, он мне не слуга, мисс Сибрук. Он мой
Девушка сложила руки на коленях и стала придумывать способ сменить тему. Спросить что-нибудь о кольце она больше не осмеливалась.
– Этот дом вам подарил султан Теймур, мисс Викери? После того, как прислал вам орикса? – спросила она.
Мод моргнула несколько раз, а потом ответила, как будто ничего не случилось:
– Конечно нет. Я купила его, причем очень дорого. Отец Теймура Фейсал дал мне разрешение жить в Омане до конца моих дней, и это было весьма великодушно. Мне думается, что я такая одна в своем роде. Единственная европейка, которая живет здесь просто потому, что мне это нравится, а не потому, что мой муж чиновник или торговец. Нынешний султан Саид[13] приходится Фейсалу внуком. Каждый раз, когда один из здешних правителей умирает, я начинаю тревожиться, не вышлет ли меня его наследник, но до сих пор все обходилось. Этот Саид, он такой же консервативный, как весь их род, но у него есть свои странности – как у тех американских миссионеров, например. Понятия не имею, почему он позволяет им оставаться. Милые люди, но круглые дураки. Они, кажется, и в самом деле думают, что могут обратить арабов в христианство. Но зато у них единственная больница во всей стране. – Мод указала пальцем на Джоан. – Мисс Сибрук, тут надо беречься тифа… и туберкулеза. Молоко здесь так и кишит туберкулезными палочками. Сперва его надо как следует прокипятить, а уже потом наливать себе в кофе. Когда я получила разрешение поселиться в Маскате, этот старый дом оказался единственным, который мне удалось купить. Лучшие дома мне продавать отказывались. Видите ли, думаю, губернатор Маската хотел, чтобы я знала свое место. Вы с ним знакомы? С Саидом Шахабом? Страшный человек. Живет в Салале и почти не подчиняется султану Саиду. Он позаботился, чтобы мне оказали честь, но не слишком большую.
Джоан слегка улыбнулась:
– Правительство здесь, похоже, не дает никому спуску.
– Вот именно. И напрашивается вопрос: как вам удалось получить разрешение приехать, мисс Сибрук? Оман не то место, где радушно принимают иностранных гостей или любопытствующих особ. Никогда здесь такого не было. – С этими словами Мод подала финик газели, которая деликатно взяла лакомство у нее из рук.
– Видите ли… – начала Джоан смущенно. – Мой отец учился в школе с нынешним вазиром, министром иностранных дел султана, что сильно нам помогло. Мы гостим у него в представительстве – мой жених Рори и я.
– Этот пост до сих пор называют «вазир»? То есть «визирь»? Как странно! А между тем, полагаю, Оман все еще британский протекторат, не так ли? Даже если его больше не называют именно так. Теперь ведь никто не хочет показать себя колонизаторами.
– И, кроме того, последние шесть месяцев здесь служит мой брат Даниэль. Он офицер и прикомандирован к вооруженным силам султана, то есть ВСС. Мне разрешили выходить в город и навещать его.
– Но на самом деле вы ведь приехали не за этим?
– Нет. В общем… Я просто… – Джоан замолчала, и внезапно на нее накатило отчаяние. Она чувствовала, как хватается за нечто ускользающее.
Правда состояла в том, что она не знала, как выразить словами свою потребность увидеть Аравию. Это чувство укоренилось в ней так давно, что она перестала воспринимать его критически, и когда Даниэля послали в Оман, Роберт Гибсон стал вазиром, а Джоан получила от отца в наследство немного денег, оказалось, что все складывается так, чтобы в конце концов привести ее сюда. Да, в Оман – аравийское захолустье, но все-таки аравийское. И ей казалось после смерти отца – она это чувствовала, что какая-то его часть тоже здесь побывает. Потребовался почти год после его кончины, чтобы немного утихло горе, парализующее волю. А потом возникла идея поездки, и как только решение было принято, девушка уже твердо знала, что ничто ее не остановит.
О том, как она намерена потратить свое небольшое наследство, труднее всего было сказать Олив, ее матери. Джоан специально дождалась, пока Олив не примется готовить, прежде чем завести речь о путешествии. Это занятие доставляло ей самое большое удовольствие.
– Разве не достаточно того, что в это забытое богом место занесло одного моего ребенка? – спросила Олив, держа в руке большой нож, к лезвию которого прилипли кубики сала от бекона, и в ее голосе прозвучала та дрожь, которой Джоан всегда боялась больше всего. – Тебе это не по плечу, моя маленькая Джоан. И как можно оставить меня совершенно одну? – Она достала мятый носовой платок из кармана передника и принялась с силой тереть им глаза, так что горло Джоан сдавило удушающее чувство вины, которое было ей слишком хорошо знакомо. Оно нарастало и нарастало, делая поездку ее, и только ее решением. Олив выглядела несчастной, уязвленной, легкоранимой. – Твой отец никогда туда не ездил, сама знаешь.
Джоан действительно это знала. К своему огромному удивлению, она выяснила, как только стала достаточно взрослой, чтобы понимать подобные вещи, что ее отец никогда не путешествовал дальше Франции. Несмотря на все его сказки, несмотря на все его мечты, энтузиазм и далеко идущие планы. Но он мечтал, чтобы Джоан путешествовала, это она знала. Он хотел, чтобы она осуществила хотя бы некоторые