– «Ника», что ты еще утаила от меня? – Хотя, видит бог, как теперь подозреваю, вряд ли когда-либо снисходивший до трудов на благо этой многострадальной планеты, с меня уже вполне хватило того, что я наблюдала.
– Время! – Интонации в голосе «Ники» отражали все и ничего одновременно.– Время – как песок в колбе бытия. Безвременье, вневременье…
– Ты о нашем бессмертии?
– Нет,– усмехнулась «Ника»,– этот факт и без меня сразу же сами поняли. Какой смысл посылать смертных в путь, длящийся двести пятьдесят лет, даже в криокамерах? Я рассуждаю об относительности абстрактного понятия времени, о русле течения времени, о скорости течения времени, разном для Земли и космоса…
Что же ты делаешь со мной сегодня, «Ника», я ведь грешным делом совсем поверила в то, что уже начисто утратила способность удивляться.
– Что же случилось со временем, «Ника»?
– С момента вашего отлета на Земле-1 прошло не двести пятьдесят, а почти девятьсот шестнадцать лет…
– Сколько? – хрипло выдавила я.– Не верю, не может быть! О боги!
Зрение померкло. Темнота. Мысли и ощущения погасли. Я погрузилась в беспамятство.
А между тем Алехандро продолжал увлеченно разглядывать спящую столицу, но сколько бы ни любовался он громадой знаменитого порта Никополиса, сколько бы ни изумлялся величественной статуей Рыжей Ники, охранявшей городские ворота, взгляд его, словно зачарованный неведомыми силами, неизменно возвращался к мрачной туше острова Сатар, раскинувшейся невдалеке от последних городских пирсов. Именно там испокон веков располагались владения Ордена. Там заканчивалась не только власть Герцога и его высокопреосвященства Кардинала, но, как испуганно шептались жители Никополиса, и самой святой Ники. Ни один корабль, даже терпящий бедствие, никогда не осмеливался приблизиться к проклятому острову, ибо в подобной опасной ситуации храбрые моряки скорее предпочитали вручать свои жизни Рыжей святой, чем просить помощи у загадочного Ордена. И неоднократно в кабаках, испуганно понизив голос, крепко подвыпившие мореходы рассказывали завсегдатаям портовых притонов леденящие душу истории о том, как их парусник, неосторожно нарушивший покой острова, неожиданно освещался невозможно ярким и сильным лучом света, вспыхивавшим на самой высокой из башен Убежища. А потом над морем звучал нечеловеческий, подобный раскатам грома, приказ, который повелевал непрошеным гостям немедля удалиться подобру-поздорову. Впрочем, ходили и еще более странные истории о судах, выброшенных бурей на берег Сатара и впоследствии бесследно сгинувших. А один диковатого вида лодочник даже клялся, будто видел на рыбном рынке своего недавно исчезнувшего брата, облаченного в одежду орденского прислужника. Но, мол, брат никаким образом не отозвался на собственное имя и скользнул по бывшему родственнику безразличным, неузнавающим взглядом. Многие не верили в подобные байки и откровенно называли их вымыслами, но Алехандро как никто другой был склонен считать, что столь невероятные слухи никогда не возникают на пустом месте.
Чего, например, стоила абсолютно достоверная, но по ряду причин никогда не выносимая за стены герцогского дворца история рождения его младшей сестры. Тогда, после двух дней родовых мучений Герцогини, придворный лейб-лекарь испуганно развел руками, а монастырь Святой Ники устраивал молебен за молебном во спасение жизни матери и нерожденного ребенка. Дикие крики роженицы пронзительно разлетались под сводами дворцовых коридоров до тех пор, пока во дворец не пожаловал сам Верховный Навигатор с группой орденских врачевателей. Выставив всех, они затворились в покоях матери, и спустя пару часов счастливый Герцог получил новорожденную дочь, а Герцогиня – странный, тонкий, как нитка, шрам на линии лона. Впоследствии Герцогиня, невзирая на все свои усилия, так и не могла вспомнить ничего из того, что произошло с нею в тот день, кроме ласкового успокаивающего голоса Верховного Навигатора и незнакомого сладкого запаха, навевающего сон да несущего облегчение от нестерпимой боли. И уже после знакомства с Реем, состоявшегося пять лет назад, когда Верховный Навигатор привез сына на остров Сатар из дальнего убежища, где он воспитывался ранее, Алехандро приобрел реальную возможность воочию убедиться в преимуществах тайных знаний и навыков, ревниво оберегаемых Орденом от посторонних взглядов.
Благодаря доверию щедрого друга виконт частично приобщился к мудрости Древних, тщательно хранимой Орденом навигаторов на протяжении долгих столетий. Многое из того, что рассказал ему Рей, показалось Алехандро абсолютно невероятным и настолько шло вразрез с вдолбленными с детства доктринами, что наследник частенько боялся за состояние своего рассудка. Впрочем, живой и гибкий ум, подобно губке впитывавший все услышанное и увиденное лично, делал его светлость способным учеником. Семена знаний, заботливо посаженные Реем, упали на благодатную почву. И ни его высокопреосвященство Кардинал, ни тем паче сам Верховный Навигатор совершенно не догадывались о том, насколько молодой виконт, по бытовавшему при дворе мнению разгильдяй и повеса, оказался посвящен в истинный смысл происходящих вокруг него событий. Лукаво улыбающийся Рей в полной мере разъяснил другу смысл непривычного слова – шпионаж, услышав в ответ любезное высказывание на тему своего возможного карьерного роста на, к сожалению, совершенно невостребованном в герцогстве поприще – имиджмейкерстве. И нетрудно себе представить, какое огромное удовольствие получали от своей осведомленности эти титулованные заговорщики, ведя в присутствии ни о чем не подозревающих людей фальшивые притворно-банальные разговоры о качестве различных сортов пива или же сравнительной белизне и стройности ножек разномастного выводка придворных фрейлин.
Именно этой ночи, посвященной любованию спящим городом, и суждено было стать поворотным моментом в жизни Алехандро, четко разделившего ее на два диаметрально противоположных этапа. Из созерцательной задумчивости виконта вывел тихий, безупречно музыкальный свист, раздавшийся во дворе. Только умело выбранный миг, когда бледная луна вышла из-за тучи и скудно осветила окрестности, позволил Алехандро увидеть друга, с ног до головы одетого во все черное и предусмотрительно скрывающегося за выступом стены.
«Спускайся,– жестом показал Рей, а прижатый к губам палец красноречивее слов приказывал – только как можно тише».
К счастью, прямо на эспланаде, за керамическим вазоном с цветами, хранилась знаменитая веревка с кошкой на конце. Недолго думая Алехандро спустился вниз, немного бравируя перед другом своей физической подготовкой, скользя на руках и не касаясь веревки ногами.
«А ведь не окажись на мне перчаток, такой фокус бы не прошел»,– мысленно одернул себя всегда самокритичный виконт.
Гибкий, худощавый, невысокий Рей окинул восхищенным взглядом мощный торс наследника престола и ткнул пальцем в его плечо, внушительно обтянутое белым шелком рубашки.
– Супер! – одобрительно усмехнулся он.– Настоящий былинный герой – секс-идол и кумир толпы. Как я там слышал в старинной песне, толпа «любит военных, высоких, здоровенных…».– Он вновь ткнул пальцем, на этот раз в накачанные грудные мышцы.– Внешне – вылитый Шварценеггер,– то-то девицы при виде тебя экзальтированно глазки закатывают и в штабеля укладываются…
Виконт, усилиями друга давно знакомый с таким потрясающим чудом Древних, как кино, и просмотревший в тайной комнате дома Рея немало фильмов с участием легендарного Железного Арни, благоговейно относился к колоритной фигуре Конана-варвара, почти поверив в его реальное существование. Но в первый раз показанные другом движущиеся картинки произвели на Алехандро шокирующее впечатление. Зато впоследствии виконт даже выпросил у продвинутого орденца цветной постер с изображением знаменитого актера, мужественно, но чуть косовато взирающего исподлобья, и повесил в своих покоях. Придворные восторженно ахали на огромный меч в руках Арнольда и тайком перешептывались по углам, что это, дескать, и есть подлинный портрет того самого легендарного прапрапрадеда нынешней правящей династии – Фалько, графа ду Бина, о котором все так много слышали, но никто ничего толком не знает.
– Вот,– гордо сказал Рей, усаживая виконта в кресло перед непонятным ящиком,– для тебя у отца из Хранилища компьютер спер, будем сейчас к достижениям культуры и техники приобщаться!
И ведь правда – приобщились-таки! Трое суток, ссылаясь на плохое самочувствие, его светлость провел в доме друга и вышел оттуда совершенно другим человеком.
– Так куда это ты ночью, такой красивый, весь в белом собрался? – ехидно осведомился Рей.– Не иначе как перед матушкой призрак безумного герцога Рикардо разыгрывать?
– Нет,– в тон ему отшутился Алехандро,– бабочек ловить. Маулвильненный любовью в самое сердце.
Рей прыснул, покосился на зазывно светящееся окошко с кокетливыми кружевными занавесочками и с сомнением покачал головой:
– Насколько я знаю анатомию жеребцов, в этом месте у них находится вовсе не сердце…
Виконт улыбнулся, но сделал вид, будто не понял фривольного намека.
– Впрочем,– уже намного серьезнее продолжил Рей,– сегодняшней ночью я намеревался предложить тебе произвести вылазку другого свойства, пожалуй, не менее увлекательного, если ты не струсишь, конечно.– Тут Рей запрокинул голову и испытующе посмотрел в глаза высокорослого виконта: – Отец уехал, а с ним большая часть орденского капитула. Поэтому я хочу подбить тебя пробраться на остров!
Алехандро молчал, напуганный и заинтересованный одновременно. Естественно, Рей давно знал о невысказанной мечте друга – побывать на загадочном острове, но вместе с тем он знал и то, что виконт никогда не решится озвучить столь опасное для них обоих желание, прекрасно отдавая себе отчет в сопряженном с этим мероприятием риске. Безусловно, в первую очередь наследник боялся за орденца, ибо даже виртуозное владение холодным оружием, которым его светлость славился далеко за пределами Федрины, не спасло бы друзей в случае их обнаружения на территории Орденского убежища. Впрочем, многое подсказывало Алехандро, что против тайных сил Ордена его рапира помогла бы не сильнее зубочистки. И более того – хваленое чутье Алехандро, никогда не подводившее его в вопросах, касающихся любого вида оружия, буквально кричало виконту о том, что любые эпитеты, примененные для описания могущества Ордена, ни в коей мере не приведут к переоценке или недооценке сего страшного противника.
Все это немедленно отразилось на смуглом лице наследника, и Рей, со свойственной ему проницательностью, одобрительно наблюдал за мыслительным процессом друга, находя его правильным и убедительным во всем, до последней мелочи. И все-таки…
– Я прекрасно понимаю, о чем ты сейчас думаешь, и никогда не предложил бы тебе ничего подобного и даже откровенно сказал бы, что это невозможно, если бы не редкостная удача – сегодня на острове практически никого нет. Считаю, что больше подобной возможности нам не представится. Ты решился?
– Да! – не колеблясь более ни минуты, лаконично ответил Алехандро.
– Тогда переодевайся.– Орденец открыл лежащий у ног мешок и вытащил точно такой же черный костюм, как и тот, который был на нем самом.– Ибо бегать по острову в белых бархатных штанах не может позволить себе даже твоя гламурная светлость.
Уже давно привыкший ничему не удивляться во всем том, что хотя бы отдаленно касалось Ордена, виконт ловко натянул одеяние из податливой черной ткани, безупречно облегавшей тело и совершенно не стеснявшей движений. Рей удовлетворенно кивнул головой и подбадривающим взмахом руки предложил другу следовать за собой.
Друзья быстро и без лишних приключений миновали тихие улицы Верхнего города, благополучно избежав многочисленных патрулей, состоящих из герцогских кирасир, бдительно охранявших сонный покой богатых особняков.
– Старайся вести себя предельно внимательно и осторожно,– заботливо предостерег Алехандро.– Мы вступаем в Нижний город, а два человека, спешащие куда-то ночью, да еще облаченные в подобную маскирующую одежду, всегда выглядят подозрительно и привлекают больше внимания. Нам повезет, если нас примут за вышедших на промысел грабителей,– ведь подобным людям в Нижнем городе никогда не задают ненужных вопросов. Патрули там редки, а лейтенант де Ретай всегда ставит в них наиболее ленивых и корыстных стражников, которые предпочитают разрешать все проблемы прямо на месте, с помощью полновесных эртудо. Де Ретай мудр,– уважительно усмехнулся Алехандро,– он прекрасно понимает, что на некоторые вещи, происходящие ночью в Нижнем городе, лучше демонстративно закрывать глаза, не портя отношений с представителями нетрадиционных профессий и получая с этого немалую выгоду. Впрочем, сегодня ночью нам это только на руку.
И Рею не оставалось ничего другого, как только опять кивнуть, в который раз удивляясь завидному благоразумию не по годам мудрого виконта.
– Если бы ты не родился наследником престола, то наверняка стал бы величайшим вором этого города,– язвительно шепнул он, немало насмешив своего осторожного спутника.
К сожалению, их экспедиции все-таки не удалось обойтись без маленького происшествия, буквально влетев на улице Менял в группу пьяных мореходов, шумно вывалившихся из крохотного полуподвального кабачка. По весьма понятным причинам присущая морякам нелюбовь к представителям Ордена всегда чрезвычайно обострялась под влиянием пивных паров и неоднократно приводила к бурным стычкам между двумя этими группировками, однако всегда, и опять же по известным причинам, заканчивавшимся отнюдь не в пользу морских волков. В этот раз, удачно пристроив груз редкостных восточных товаров, среди которых, к вящей радости его преосвященства Кардинала, нашлась и долгожданная хна, экипаж «Черной катраны» щедро вспрыснул совершенную сделку, предприняв основательный обход питейных заведений Нижнего города. Повеселевшие моряки совсем уже созрели для посещения некоего широко и своеобразно известного дома в специфическом переулке Зеленой Розы. Там они собирались потребовать услуг самых красивых и умелых девушек, поразив меркантильное воображение тетушки Леокадии – владелицы дешевого борделя, богатого содержимым своих тугих кошельков. И все уже шло именно к такому развитию сюжета, как вдруг благосклонная судьба преподнесла им другой, не менее желанный подарок в лице двух припозднившихся орденцев, по всем признакам отправлявшихся в порт, дабы отбыть на свой проклятый остров, давно уподобившийся для всех мореходов острой кости, застрявшей в горле. Честно говоря, один из орденцев отличался высоким ростом и чрезвычайно внушительной мускулатурой, что, конечно, не смутило доблестных моряков, чья храбрость за последние часы возросла многократно – прямо пропорционально бессчетному количеству кружек темного пива, выпитых в многочисленных кабачках.
– А-а-а, господа островитяне! – радостно протянул жилистый черноволосый верзила, безобразно выщерив дыру на месте отсутствующих передних зубов и красноречиво поигрывая огромным тесаком.– Никак и вы не гнушаетесь пивом местных забегаловок, лишая наших измученных жаждой моряков сего вожделенного напитка, заслуженного непосильным трудом. А мы вот слышали, что строгий устав разрешает вам пить только воду и напрочь запрещает водиться с женщинами. Похоже, вы там на своем поганом острове смазливых послушников любите – недаром их у вас шибко много развелось! – И верзила оскорбительно расхохотался, явно намекая на синие глаза, розовые губы и гибкую фигуру Рея.
Лицо юноши негодующе вспыхнуло:
– Уж не эти ли смазливые послушники исцеляли вам зубы в последний раз? – нахально предположил он.– Могу предложить свои услуги и прямо на этом месте продолжить незаконченное лечение.
Верзила взбешенно зарычал и, размахивая тесаком, кинулся на Рея.
– Остановись, ла Файет! – властно потребовал Алехандро, выступая вперед и успокаивающим жестом опуская ладонь на плечо разъяренного морехода.– Это же я, а со мной – мой друг, нечего первым его задирать.– И видя, что его не узнают, он снял черную полумаску, закрывающую верхнюю половину лица.
– Ну, вот это уже совсем другое дело! – дружелюбно проворчал ла Файет, вкладывая тесак в ножны и протягивая Рею свою не очень-то чистую ладонь, которую тот без колебания пожал.– Друг его светлости – наш друг! Простите, ваше орденство,– и он широко осклабился, вновь демонстрируя Рею злополучную дыру, зияющую на месте зубов, как видно, выбитых в какой-то пьяной драке.