— Тише, солнышко. Моему солнышку не идут слезы. Тогда в моем мире — дождь, —сказал Стефан и стер ее слезы, будучи очарованным светом любимых глаз. — Рассказывай
все с самого начала, без всяких слез.
— Я тогда находилась в очень плохом состоянии, в ужасном. Жуткая депрессия
скрашивала каждый мой день. Заре сносило крышу, она умирала. Я, вообще, ни на что не
наделась… Потом в ее жизни появился Леша, он познакомил меня с Вадимом. Тот сразу, без всяких церемоний, предложил сделку: я стану его женой, понравилась я ему, а у него
тогда в бизнесе появился этот, как он говорит, хер Шрайер, не работающий с холостыми
бизнесменами. Теперь я знаю, почему он не церемонился. У него уже был компромат на
меня, пока «Шкатулка» не сгорела, успел собрать. Недавно начал этим шантажировать, —шмыгнула носом она. — Но я же не могла! Там и на Зару, тоже, — опять заплакала
Марина. — Как теперь быть? Я сорвала ему важную сделку.
— Не думай об этом, моя маленькая. Я решу этот вопрос. А не захочет сотрудничать, просто убью его.
— А еще он все у меня отберет…
— Что «все»?
— Салон, например. Я его уже полюбила.
— Зайчик мой любимый, какая чушь! Я куплю тебе все салоны Москвы. Тогда ты будешь
улыбаться?
— Нет.
— Нет?
— А ты будешь со мной?
— Что за вопрос? Конечно!
— Тогда буду улыбаться, — тихо сказала она, нежно вовлекая его в поцелуй.
Стефан ощутил соль на своих губах. Ее слезы. То, чего не должно быть в жизни его
малышки никогда. Его руки сжали ее талию, а губы продолжали все глубже и сильнее
сливаться в поцелуе. Любимая девочка… Только его! Навсегда. Навеки.
— Люблю тебя, Стеша, — пошептала сорванным голосом Марина и прижала его голову к
груди, целуя и обнимая.
— Стеша?
— Да. Мой любимый Стеша. Самый-самый любимый!
Два одиноких сердца, наконец-то, запели в унисон. Абсолютная гармония, инь и янь…
Макс прижал девушку к стене. Его била крупная дрожь, так он хотел ее. Так скучал по
своей Заре.
— Хочу тебя, крошка… Сильно, — шептал ей в шею, покрывая ее страстными поцелуями
и пытаясь расстегнуть сзади молнию платья. — Чертово платье! Снимай сама. Быстрее, малышка. Умоляю, быстрее.
Она хитро улыбнулась и стала медленно стягивать лямки платья, видя, как его разрывало.
Желваки ходили ходуном, глаза горели, изо рта дыхание вырывалось шипящими
выдохами, а брюки… красноречиво бугрились в известном месте.
— Так не пойдет, любимая. Играть сегодня я не намерен, — сказал он и подошел к ней. Их
взгляды встретились, он собрал ткань платья в кулак и дернул со всей силы. Раздался
треск, платье порвалось. Она расстроенно вздохнула. — Я куплю бутик с платьями этого
дизайнера. — Макс подхватил ее на руки и отнес в комнату.
Черное, кружевное… Она знает, что он любит.
— А ты почему в одежде?
— Потому, что дело не во мне, — с жаром произнес он и, скинув рубашку, накрыл ее тело
своим. — Дело в моей любимой Заре. И эта ночь только для нее. Все ночи — для нее, —говорил он, спускаясь поцелуями по шее до ложбинки между грудей.
Осторожно коснулся губами открытой части груди, ее руки обнимали его за голову, он
слышал ее прерывистое дыхание. Мужчина спустил лямки бюстгальтера и отодвинул
чашечки, обнажая ее грудь. Припал к соску на левой груди в нежном поцелуе, слегка
прикусил, удостоверился, что ей нравится, услышав стон, и прикусил сильней. То же
самое проделал с соском на второй груди.
— Макс…
— Да, солнышко, называй меня так. Всегда. И везде.
Его губы продолжили свой путь вниз, то легонько покусывая мягкую кожу живота, то
осыпая поцелуями. Он остановился у пупка. Провел по нему пальцем и поцеловал. Там
могла быть его Диана…
—Люблю тебя, дочь, — тихо сказал он и еще раз прикоснулся губами к ее животику. Она
тихонько всхлипнула. — Прости, моя любимая Зара.
Макс дошел до трусиков и, оттянув кружево, хлопнул ими по горящей коже. Ее ноги
сомкнулись, показывая ему, как сильно она хотела его. Он не стал тянуть и подвергать себя
пыткам, спустил трусики и поцеловал ее лобок.
— Черт… да… — простонала она, сжимая его голову в руках.
Он раскрыл пальцами вход в ее лоно и собрал влагу. Дотронулся до влажных складочек, играя с ней. Ввел палец внутрь и припал к ее сочащейся киске ртом. Девушка забилась под
ним, но он крепко держал ее бедра. Он собирал ее желание языком, проводя им вверх и
вниз, получая неземное удовольствие от ее громких стонов.
— Боже мой, — крикнула она, сжимая сильней бедра. Что он делал с ней… — Я сейчас…
Боже…
— Что ты сейчас, девочка моя? — спросил Макс, усиливая движения пальцев.
— Кончу, мать твою! — закричала девушка и выгнулась под ним, получая сильнейший
оргазм.
Он поймал волну ее наслаждения и ускорил фрикции пальцами, сильней бил языком по
клитору. Она выгнулась дугой, но он удержал ее на месте, придавливая рукой обратно к
постели. Твою ж… такими темпами он кончит в брюки. Запах ее возбуждения, скользящего по пальцам и отдающегося на языке на языке, срывал тормоза.
— Люблю тебя, малышка, — хрипло прошептал Макс ей между ног, даря последние
поцелуи ее киске.
— А в лицо сказать слабо? — подначила его она.
— Бросаешь мне вызов? — изогнул бровь. — Так и быть, не привык отступать.
Макс лег на нее сверху, и она сразу вытащила ремень из шлевок и расстегнула брюки, сжала его член.
— Твоя очередь получать удовольствие, — засмеялась девушка и хотела опуститься вниз, но он удержал ее на месте.
Положил ей на щеку ладонь и сказал:
— Ты так и не поняла?
— Что?..
— Я уже его получаю. Твоей улыбки — за глаза. Чего уже говорить о вкусной малышке, которую я только что опробовал.
— Но я хотела сделать тебе приятное…
— Тогда просто молчи и позволь мне доставлять наслаждение тебе, — поцелуи
посыпались на ее лицо, и она обняла его. — Хочу заняться любовью. Впервые в жизни, —прошептал Макс и вошел в нее.
— Я люблю тебя, — ее голос потерялся в его тяжелом дыхании. — Люблю! — крикнула
она, когда он мощно ударил по ней, вошел и снова вышел. Его тяжелое, потное тело
придавливало ее к дивану, и лучшего места нельзя было найти на свете… — Люблю…
— Чертов рай… Оказывается, всегда был так близко. В тебе.
Он зарычал и вошел в нее до упора, крепко держа ее тело. Только его, никогда ее не
отпустит! Никогда! Они оба кончили, но не расцепляли объятий.
— Повтори то, что ты сказала минуту назад.
— Я люблю тебя.
— Еще.
— Я люблю тебя, Макс. И я — твоя Зара, — сказала она ему на ухо, гладя по спине, успокаивая дыхание.
— Никогда не отказывайся от своих слов. Или я умру.
— Никогда. Не в этой жизни.
Он поцеловал ее, с каждым поцелуем, вновь и вновь, из раза в раз, обретая смысл жизни…
Вот она, его жизнь и его смерть… Здесь. В ней.
Эпилог.
— Пора маму будить!
— Тише, Ди! — Макс приложил палец к губам. — У мамы же день рождения. Давай
дадим ей поспать.
— Ладно. Но сколько она будет спать? Уже полдня прошло! — надула губки она.
— Солнце, сейчас только семь утра! Это мы с тобой обалдели — так рано не спим. Ну, ты
помнишь, кто так говорит, — рассмеялся Макс и чмокнул дочь в щеку.
— Ага, помню. Мама! А еще она часто говорит, что мы с тобой — одно лицо, и ее самая
большая проблема и радость в этом мире.
— Насчет проблемы она врет. Какие от нас проблемы? Ну, нарисовали мы с тобой один
раз трансформеров на тему «мой любимый мультик» в школу, и что? — весело спросил
он, надувая шарики.
— А надо было — кукол! — прыснула от смеха малышка, подавая ему следующие.
— Так, держи. Много там еще этих шаров? У меня скоро легкие взорвутся.
— Нет, теперь ты врешь! Мама говорила, что ты у нас самый сильный, а значит, твои
легкие не взорвутся.
— Мама преувеличивает, Ди.
— Нет. Она часто мне говорит, что очень сильно любит тебя. Получается, она может
говорить о тебе только правду, если она тебя сильно любит?
— Получается, что, да, котенок. Какая ты у нас умница, все на лету схватываешь!
Макс расплылся в улыбке от ее слов. Жена каждый день говорила ему о своей любви, выкрикивать эти слова в постели, на пике сумасшедшего оргазма, стало нормой, но… ему
было мало. Так же мало, как и смеха Дианы, ее улыбки. Так же мало, как упреков Зары, что он слишком много позволяет дочери, что она села ему на шею, свесила ноги, а он за
поцелуй в щечку готов был весь мир бросить к ее ногам. Чего спорить, это так…
— Папа, папа, оглянись! Как красиво! Мы с тобой не зря не спим два часа, — она обвела
рукой кухню, украшенную шариками и плакатами. Праздничные колпаки, дуделки и
конфетти ждали пробуждения Зары.
Мужчина подхватил девочку на руки и подошел к холодильнику.
— Ну, что, свечки поставим? Держи, три и четыре. Ставь, — распорядился он, а сам
отошел поправить плакат. Когда вернулся — обомлел. — Сорок три?! Ди-и! Сколько маме
лет? Она же у нас совсем еще маленькая. Сорок три — это мне.
— А-а, ей тридцать четыре. Какая разница, как поставить свечки? Мама, все равно, останется самой лучшей.
— В чем права, в том права, — еще раз чмокнув ее, отпустил. — Неси рисунки пока.
Малышка убежала в свою комнату, взяла рисунки, но потом передумала нести их папе.
Когда же мама проснется уже? Диана вернулась в спальню родителей и легла рядом с
мамой, перебирая ее мягкие коричневые локоны.
— Кто тут красоту мне наводит? — неожиданно спросила Зара и перевернула малышку на
спину, щекоча. — Кто это не спит с утра пораньше?
— Папа, папа! Мама меня щекочет! — закричала она, заливаясь смехом.
—Ди! Зачем ты маму разбудила? Я же тебя просил.
— Я и так все слышала! Шпионы, тоже мне. Ходите, шушукаетесь все утро.
Макс и Диана загадочно переглянулись и вышли из комнаты, оставляя Зару в удивлении.
Эти двое когда-нибудь доведут ее до психушки… Через минуту они появились в комнате с
шариками и свистелками. Диана бросилась Заре на шею и, поцеловав ее в щеку, сказала: — Дорогая моя мама, самая лучшая, самая любимая мама на свете! С днем рождения тебя!
Папа сказал, что ты совсем маленькая, тебе всего тридцать четыре, поэтому вырастай
скорей. А это мой подарок.
Зара взяла в руки альбомный листок. Ее глаза были на мокром месте. «Семья». На нем
были нарисованы три человека: она, Макс и Диана. И подпись: «Спасибо, мама, за то, что
ты есть». Она отложила листок и шмыгнула носом.
— Мама, почему ты плачешь?
— От счастья, котик мой! От чего же еще?
— Ну, а это — мой подарок, — Макс протянул ей букет белых роз и маленькую коробочку.
Диана убежала в кухню, а Зара открыла коробочку. Кольцо с бриллиантом в виде сердца.
— Это мое, любимая. Всегда носи его при себе, тогда оно будет биться.
Девушка с улыбкой стянула праздничный колпак с его головы и поцеловала, проникая
языком глубоко в его рот, желая напиться им. Ее всегда мучила жажда, его всегда было
мало.
— Посмотри внутрь кольца.
Она перевернула колечко. Гравировка. Зара Бекер … По ее щеке скатилась слезинка, Макс
ее стер.
— Ты моя жизнь. Я люблю тебя, Зарина Бекер.
Зара повалила его на постель и опять поцеловала. Остановилась, уткнувшись ему в плечо, и замолчала. Счастье плескалось, переливаясь за край. Ее глаза освещали этот мир ярче
миллиона маяков. Ведь теперь она была счастлива. Их идиллию прервал громкий хлопок, и по комнате вихрем закружилось конфетти. Диана засмеялась и внесла торт, напевая
песенку «С днем рождения!».
— Иди уже к нам, солнышко, — позвала ее Зара и усадила на колени. — А теперь
приготовься… — Они с Максом поцеловали ее с двух сторон и стали тискать. Малышка
опять засмеялась и поцеловала родителей в ответ. — Мама, папа, я хочу торт, и чтобы дядя
Стеша пришел с тетей Мариной!
Ближе к обеду в дверь позвонили гости. Диана побежала вниз, перепрыгивая через три
ступеньки. Открыла дверь и кинулась Стефану на шею.
— Дядя Стеша! Ты пришел! Ура-а!
— Хах, Ди, ты шею только мне не сверни. Тетя Марина и так каждый день меня за уши
таскает, если я тарелку, например, не помою, — в шутку сказал он и чмокнул малышку в
щеку.
— Тогда почему ты с ней живешь?
— Я ее люблю, малышка Ди. Мне для нее ушей не жалко.
— Так, так. Кто тут опять жалуется на тарелки? Ди, не слушай его. Ему лень в
посудомоечную машину чашку загрузить, представь! — парировала Марина, целуя ее с
другой стороны.
— Мужики, — изрекла девочка и лукаво глянула на Марину.
Та сделала вид, будто не слышала, и пошла в сторону гостиной.
— Дорогая, где это она могла услышать? — спросил Стефан, идя за ней следом.
— Ой, даже не знаю…
— Дядя Стеша, это они с мамой так говорят, когда вас с папой обсуждают! —зашлась от
смеха Диана.
— Ди, хватит меня дядей Стешей называть. Что за «Стеша»? — Он укоризненно
посмотрел на жену. Научила.
— Ну, что ты смотришь так. Нет, пусть лучше, как Макс, тебя Стефом зовет.
— Зато по-мужски, а твой Стеша… — он скривился.
— Мой Стеша — самый лучший, — ласково сказала она и подарила ему легкий поцелуй в
губы.
— И тут целуются, — пробормотала Ди и только сейчас заметила какие-то вещи у входа.
— А что там?
— Там кому-то подарки, — произнесла Зара, внося огромного мишку в комнату и
плетеную корзину.
— Ого, а что там?
— Не знаю… Наверное, мне подарки. О, сколько киндеров. Точно, мне!
— Ну, мама! Это же мне, дядя Стеша и тетя Марина?
— Конечно, тебе, золотце!
Зара прошла к дивану и села рядом с подругой.
— Как жизнь молодая, миссис Хейз?
— Явно, лучше, чем жизнь мисс Нимериной.
— Стеф, здорово, — поздоровался Макс. — Марина, — кивнул ей. — Где тебя черти
носят, брат? Почему я один с этими… австралийскими… ладно, партнерами, не буду
выражаться при детях, должен вести переговоры?
— Брат, у меня… медовый месяц. И мы, с миссис Хейз, послезавтра улетаем на Гавайи.
— Гавайи! — встряла Диана, съедая уже второй киндер. — Можно мне тоже?
— Милая, почему ты вечно все выпрашиваешь у Стефана? Будто, твои родители нищие, — пожурил ее ласково Макс и усадил рядом с собой.
— С дядей Стешей прикольно. Он все-все мне покупает и все разрешает.
— Конечно, потому что у дяди Стеши нет своего бесенка, и он не знает, как с такими
кадрами себя вести, — сказал Макс и дернул Ди за хвостик.
— Дядя Стеша, а у вас когда будет свой ребенок?
— Когда тетя Марина захочет мне его подарить.
Марина залилась краской и смущенно опустила глаза.
— А что, ей денег не хватает?
Вся компания рассмеялась, Макс подхватил дочурку на руки и поцеловал в щеку, которая
выпирала, занятая шоколадом.
— Счетовод ты наш, идем уже чай пить? Мама с утра нам кучу вкусняшек наготовила.
— Идем!
Зара подошла к мужу и дочке и, умиленно покачав головой, взяла Диану на руки. Макс
обнял ее за талию, и они пошли в кухню.
— И когда вы мне подарите такую же малышку, миссис Хейз? — томно спросил Стефан, обнимая Марину за талию.
— Когда ты научишься тарелки мыть за собой! Тогда я подумаю, — засмеялась она, и они
проследовали за хозяевами дома.
— Она спит, — сказала Зара, устраиваясь за столом напротив Макса. — Сейчас опять
спела мне песенку-поздравление с днем рождения.
—Ди — чудо, — просто ответил Макс. Его глаза больше не были злыми и холодными, или
пустыми и равнодушными. Никогда с его любимыми женщинами.
— Спасибо тебе за нее, — она подошла к нему и обняла его сзади, кладя голову ему на