Услышав, как во дворе зашумел мотор джипа, она выглянула в окно. Дейк с Рэнсомом отправлялись в объезд ранчо. О Боже, чем прикажете кормить такого здоровяка? Что ему подать? Бычий бок и пару буханок хлеба?
Спагетти! Это идея. Большой котелок спагетти и галлон соуса: сытно, вкусно, легко готовить и совершенно невозможно испортить. Если предложить побольше чесночного хлеба, то, пожалуй, можно до отвала накормить даже шестифутового верзилу, бывшего когда-то ковбоем родео. Хорошо и то, что можно не браться за приготовление еще часа два-три, а пока поработать с лошадью Фрэнка.
Выложив на стол все припасы, чтобы потом не искать, Памела поспешила в конюшню. Она испытывала симпатию к Фрэнку Фоллсу или, на худой конец, к его коню. Фоллс всегда был так мил с ней — и это несмотря на то, что первым от колик погиб именно его конь. Не каждый сможет проявить такую терпимость, потеряв дорогого и многообещающего коня и оставшись лишь с одним необученным трехлеткой.
Как ни странно, но, когда умерла вторая лошадь, Премия, Фрэнк проявил еще больше великодушия и сострадания. Он постоянно выражал готовность чем-то помочь, предлагал свои услуги, заглядывая на ранчо всякий раз, как приезжал в Окснард на очередную встречу с главой маленькой компании, которую приобрел в прошлом году. Памела была признательна ему, но ужасно удивилась, когда в конце концов он признался, что приезжает на ранчо из-за нее. Он сказал, что просто не может видеть ее в таком состоянии. И чем хуже ей приходилось, тем нежнее и предупредительнее вел себя Фрэнк. Памела сама не знала почему, но ее это не успокаивало, а, наоборот, раздражало еще сильней.
Но она понимала, что обязана ему, пусть он и дразнил ее своими шутовскими ухаживаниями. Девушка никогда не принимала их за чистую монету. В самом деле, не станет же мужчина с таким положением в обществе, как Фрэнк Фоллс, тратить время на простую девушку с ранчо. Тем более если она вовсе не блещет внешностью (или туалетами, что в иных случаях гораздо важнее, чем внешность).
— Привет, Красавец, — произнесла Памела, подходя к стойлу жеребчика-трехлетки.
Над кормушкой в проход высунулась изящная умная морда. Уши стояли торчком, выразительные карие глаза с любопытством смотрели на девушку. Памела потрепала гибкую шею, в который раз восхищаясь шелковистой мягкой шкурой необычного красно-коричневого оттенка.
— Как ты тут, старый макаронник? — пропела она, почесывая вельветовый нос своего любимца. Конь ответил тихим ржанием. — Ну что, поиграем?
Красавец фыркнул и тряхнул головой. Памела засмеялась. Она любила лошадей, не похожих на других, а у Красавца индивидуальности хватило бы на десятерых. Еще раз потрепав его по холке, она сняла с крючка у двери узду и повод и вошла в стойло.
Увидев узду, Красавец послушно нагнул голову и дал себя взнуздать. Памела ощутила легкий укол совести. Она всегда любила Красавца, любила больше, чем того коня, который погиб. На самом деле Фрэнк Фоллс и купил-то этого жеребка исключительно по ее настоянию. Хотя тот, второй, конь завоевал несколько призов в национальных состязаниях и был оценен — благодарение небесам, еще и застрахован! — в кругленькую сумму, но Памела всегда ощущала, что чего-то ему недостает. Быть может, того неуловимого свойства, что связывает лошадь и всадника в единое целое, делает их одним существом. Рэнсом называл это «нутром», подразумевая, что такой конь промчит своего хозяина сквозь огонь и воду. Погибший конь был напрочь лишен этого качества. Зато Красавец им обладал с лихвой.
От этих мыслей на Памелу вновь нахлынуло чувство вины. Что ни говори, а Талисман Фрэнка — кстати, эта кличка не только смешила девушку, но и заставляла призадуматься, каким же характером должен обладать человек, чтобы даже коню дать свое имя, — был великолепным животным. Изумительно сложенный, грациозный и отличный скакун обещал взять еще немало призов. Но в глубине души Памела все же чувствовала, что конь уже достиг своего предельного уровня и ему никогда не покорить главной вершины.
Но все же это был славный конь. И его смерть словно унесла с собой часть души Памелы. А потом еще гибель Премии, маленькой гнедой кобылки, такой послушной, хотя и не блещущей особыми талантами. А следом — Смельчак, обаятельнейший, забавный, который терпеть не мог воды…
На глаза девушки навернулись слезы. Она поспешно вытерла их, а Красавец, словно в знак сочувствия, положил голову ей на плечо. Пора выкинуть эти мысли из головы, твердила она себе. Нельзя об этом думать, иначе невозможно жить, невозможно работать. Но боль утраты была слишком сильна…
Памела надеялась, что, может быть, теперь, с приездом Дейка Дальтона, дело пойдет на лад и несчастья прекратят преследовать обитателей небольшого ранчо. Но почему-то она себя спокойней не чувствовала. Перед ее глазами все стояло строгое его лицо, а в ушах звучали странные слова не доверять ему, ни в коем случае не доверять…
Глава 4
В этот вечер ничто не изменило мнения Памелы о последнем коне Фрэнка Фоллса. Жеребенок был послушен, старателен, быстр и умен — чудо, а не лошадь. Памела в жизни не видела коня, который бы так понимал всадника. Все это обнаруживалось даже сейчас, в самом начале тренировок, а уж что станет через несколько лет — у девушки просто дух захватывало от этой мысли. В будущем ему не будет равных. Хотела бы она посмотреть на того быка, который попробует потягаться с этим конем!
Даже когда из-за конюшни внезапно вышмыгнул кот Дейка (Памела усмехнулась, вспомнив, как горячо детектив отрицал свои права на него), жеребец лишь отпрянул на пару шагов в сторону и зафырчал на незнакомое существо. Но стоило девушке ласково похлопать его по шее, как Красавец тут же успокоился.
Закончив тренировку, девушка стала мыть жеребенка, и он, играя, ловил губами струю воды из шланга, а Памела смеялась и в который раз подумала о том, что ей повезло: она может заниматься любимой работой с животными…
Неожиданно Красавец заржал, вскинув голову и навострив уши. Оглянувшись, девушка увидела, что к ней направляются Рэнсом и Дейк. Рядом с высоченным и широкоплечим Дальтоном ее дядя казался совсем хрупким, но Памела-то знала, что это впечатление обманчиво. Жилистый и выносливый, Рэнсом не уступал в силе иным здоровякам.
Судя по всему, кот пришел именно с ними, просто чуть-чуть обогнал их перед конюшней.
— Вот и мы, золотце. — Рэнсом засмеялся, увидев, как жеребенок замотал головой и струя воды окатила и без того уже мокрую Памелу. Но в такой жаркий день это было даже приятно.
— Привет, — беззаботно отозвалась она и тут же перехватила взгляд Дейка. Он внимательно смотрел на девушку. Ее охватила какая-то странная неловкость, смущение за непрезентабельный рабочий наряд и растрепанные волосы. И, устыдившись своей растерянности, Памела засмущалась еще больше.
Вообще-то она давно уже перестала заботиться о своем внешнем виде во время работы с лошадьми. Известно, что только те дамы, которые получают коней уже оседланными, а после прогулки отдают их конюхам, умудряются даже в седле выглядеть чистенькими и шикарными.
Но почему-то именно сейчас взгляд Дейка заставил ее понять, на кого она, должно быть, похожа. Пытаясь сохранить спокойствие, Памела отвернулась, выключила воду и стала сворачивать шланг. Только тогда до нее дошло, что вымокшая футболка плотно облепила ее грудь. Хорошо, что в этот момент она стояла спиной к мужчинам, подумала девушка.
— Вот о ком я тебе рассказывал, — говорил тем временем Рэнсом. — Ему только три года, но он входит в силу не по дням, а по часам. Мчится так, что только держись. Когда-нибудь из него выйдет первоклассный скакун.
Постепенно справляясь со своим смущением, Памела взглянула на дядюшку.
— Он и уже первоклассный скакун, — уточнила она. — А когда-нибудь станет великим.
Рэнсом ухмыльнулся в усы.
— Ты уж прости ее, Дейк. С первого же дня, как жеребок появился у нас, моя племянница просто голову потеряла.
— Ну да, потеряла, — призналась Памела. Шутливое поддразнивание дяди окончательно привело девушку в чувство, и на лице ее заиграла улыбка. Но стоило Дейку вновь посмотреть на Памелу, от ее улыбки не осталось и следа.
— Вы всегда так быстро влюбляетесь?
На долю секунды девушке показалось, что он нарочно выразился столь двусмысленно. Но выражение лица Дейка, как всегда, было абсолютно непроницаемым, и Памела решила, что ошиблась. На всякий случай она ответила как ни в чем не бывало:
— Только в таких прекрасных коней, как он.
Потрепав жеребца по шее, девушка принялась вытирать его лоснящуюся шкуру специальной щеткой. Она чувствовала, что Дейк смотрит на нее, но глаз не поднимала. Памелу нельзя было назвать болтушкой, но сейчас она почему-то трещала без умолку.
— Обычно, когда лошадь попадает к нам, очень быстро выясняется, для чего она больше всего подходит. Танцоры, то есть сильные, атлетические кони, быстроногие и ловкие, годятся для работы со скотом, если, конечно, они обладают к тому врожденным чутьем.
Дейк кивнул.
— Да, ни один конь не сравнится с хорошей пастушеской лошадью. Смотреть на них одно удовольствие. «Танцор» — это самое подходящее слово.
В голосе Дейка не слышалось ни малейшей критической нотки, но щеки Памелы снова запылали. Остановившись, она покосилась на него.
— Простите. Я не собиралась… читать вам лекцию. Совсем позабыла, что вы знаете все это не хуже меня.
На лице Дейка появилось удивление, но мгновенно оно исчезло.
— Не извиняйтесь. Я давно к лошадям и близко не подходил, да еще к таким великолепным.
— Ну ничего, — протянул Рэнсом. — Дело поправимое. Сделай одолжение, возьми пока себе моего старого чепрачного конька.
— Того, что видел на пастбище за конюшней? — спросил Дейк.
— Именно. Старина Чеппи, боюсь, совсем разжирел и обленился за то время, пока я провалялся с этой пневмонией. — Рэнсом с отвращением прищелкнул языком.
— Ну да, разжирел и обленился, что еще скажешь, — сухо отозвался Дейк. — Неужели ты всерьез рассчитываешь купить меня на этот фокус, старый мошенник? Да-да, самое милое дело — дать коню как следует отдохнуть и подкормиться, чтобы он сбросил первого же тупоумного ковбоя, которого ты уговоришь сесть в седло.
Рэнсом усмехнулся.
— Что ты, я бы никогда не стал…
— Правда? — Дейк рассмеялся ему в лицо. — Скажи это Роджеру Литтлу. Помнится, он как-то раз попался на эту удочку.
— Да нет же, разве я виноват, что той лошади взбрело в голову слегка заартачиться? — Рэнсом изо всех сил старался сохранить невинный вид, но смех выдавал его с головой. — И потом, он сам должен был помнить, что следует проверять, крепко ли затянута подпруга, прежде чем садиться на незнакомую лошадь.
— Думаю, уж больше-то он никогда этого не забудет, — со смехом подхватил Дейк.
Памела во все глаза смотрела на Дальтона. Казалось бы, смеется себе, ну и пусть, что же в том особенного? Но почему-то в ответ на ее лице расцвела улыбка, а на глаза навернулись слезы. Его смех звучал как-то неуверенно, словно Дейк давно уже не смеялся и почти разучился это делать.
С тех пор, как на ранчо началась полоса невезения, и вплоть до сегодняшнего дня Памела тоже практически не смеялась…
— Ужасно вкусно, золотко, — с набитым ртом выговорил Рэнсом, дожевывая третий кусок чесночного хлеба. — Давно я так не наедался.
— Знаю.
Памела с нежностью смотрела на дядю. На ее лице была написана такая любовь, что у Дейка защемило сердце. До чего же не хотелось чувствовать свою ответственность за то, что на тебя возлагают большие надежды. Из глубин памяти вновь поднялись мрачные воспоминания.
Как бы тяжело ни было, но они по крайней мере отвлекали его от засевшей в мозгу картины: Памела, играющая с жеребчиком. Памела, глаза которой сияли, а на полных ее губах играла прелестная улыбка… Мокрая футболка обрисовывала очертания ее нежной груди с напрягшимися бугорками сосков. И, представив все это, Дейк вновь ощутил, как его охватывает сильнейшее возбуждение.
Признаться, он давно уже не испытывал столь пламенного желания. Да, он страдал по Кэнди. Дейку не везло с женщинами… Он давно злился на себя за свою внешность, которая как магнит притягивала к нему легкомысленных кокеток и вертушек, но отталкивала тех, кто ему действительно нравился. Таких, например, как Кэнди.
Однако сейчас он не собирался давать волю нежданно возникшей страсти. И не только потому, что Памела была племянницей Рэнсома. Нет, он уже успел решить для себя, что лучше иметь дело с легкомысленными и вздорными дамами, с такими, которые заботились только о себе. Другим же он мог принести лишь боль и страдания. Он и сам не знал, почему так выходило, но на горьком опыте убедился именно в этом…
Он взглянул на Рэнсома. Тот всегда был худ, жилист и подвижен, но теперь же от мастера родео остались лишь кожа и кости. К тому времени, как он объехал с Дейком ранчо, показав ему скот и познакомив с Томом и Гарри, нанятыми на лето подростками, казалось, что Рэнсом валился с ног.
Правда, добравшись до двора, где Памела мыла того многообещающего жеребка, Рэнсом изо всех сил старался держаться непринужденно и весело. Но Дейк был уверен, что проницательные глаза его племянницы не упустили ни единого признака усталости любимого дяди. Поэтому Памела быстро домыла коня и пригласила их в дом. Но Дейк, сославшись на необходимость распаковать вещи, ушел к себе. А когда вернулся, то обнаружил, что Рэнсом задремал в кресле-качалке. Дейк на цыпочках пробрался к двери. Ему хотелось немного оглядеться. И заодно — что поделать! — присмотреть, не причинил ли Идол каких-нибудь хлопот.
— Ваш котик, кажется, чувствует себя как дома, — словно прочитав его мысли, проговорила Памела, допившая из бокала вино, открытое по настоянию Рэнсома в честь приезда Дейка.
— Это не… — начал было Дейк.
— …Ваш кот, — с улыбкой докончила девушка. — Но он именно ваш, судя по тому, что мышей он приносит вам.
— Чертов кот, — пробурчал Дейк.
Когда гордый собой Идол, не удостоив ботинки Дейка даже и легким ударом лапы, совершил первое церемониальное подношение к ногам своего хозяина, того это просто ошарашило. Но во второй раз, — а произошло это как раз перед обедом, — Дейк начал злиться. Однако Памела, проходя мимо комнаты, где Идол осчастливил хозяина своим подарком, засмеялась и объяснила, что по кошачьим обычаям это — величайшая дань уважения, несравненный дар. Но Дейк никак не отреагировал на ее слова.
— Мне нужен список ваших клиентов, нынешних и тех, что были в прошлом, — резко сказал он девушке, меняя тему разговора.
Памела посмотрела на Дейка так, словно тот плеснул стакан ледяной воды ей в лицо.
— Но… они бы никогда… я знаю, что они… — Слабые протесты Памелы замерли у нее на губах, и она тут же опустила свой взгляд на пустой бокал.
— Вы сами просили меня заняться этим делом, помните?
Дейк сознавал, что в его голосе звучит раздражение. Он и вправду был раздражен, хотя не понимал почему. Ему и раньше доводилось сталкиваться с нежеланием клиентов признать, что виновным может оказаться кто-то, кого они хорошо знают. Но обычно ему удавалось не терять терпения.
В данном случае ему было трудно лишать иллюзий такую наивную девушку, как Памелу. В поисках поддержки Дейк устремил взгляд на Рэнсома. Тот, конечно, поймет его, недаром он столько лет занимался родео и повидал всяких людей, хороших и плохих.
— Помимо списка мне понадобится все, что вы вообще об этих людях знаете, — продолжил Дальтон. — Их основной бизнес или источник доходов, где они живут, состав семей, их банки…
— Мы не предлагаем нашим клиентам заполнять столь подробную анкету, — резко ответила Памела.
Дейк снова посмотрел на нее.
— Ну и напрасно, — произнес он ровным голосом. Памела вздернула голову, и взгляды их встретились. Девушка сердито сощурилась.
— Это они платят нам, а не наоборот, понимаете?