Мазур прекрасно понимал, в чем тут дело — да и Лихобаб наверняка тоже. В подобных случаях, в какой бы стране дело ни происходило, в толпе будет немало не вызывающей ни малейших подозрений агентуры в штатском — да и среди тружеников фотоаппарата и телекамеры найдутся те, для кого эта почтенная профессия лишь служебная необходимость.
— Вижу, поняли, — усмехнулся Лаврик. — Благо журналистов они не гонят, наоборот, так что удалось провести съемки в самой башне. О деталях чуть погодя, когда придет начальник группы из «Альфы». А мы пока поговорим о том, что касается чисто наших дел. Каждый знает ровно столько, сколько ему, по мнению начальства, надлежит, так что некоторые задачи следует обсудить без альфовца, хотя он и парень в доску свой… Так уж сложилось, что в башню пойдем именно мы с Кириллом, хотя это, на первый взгляд, не наша задача, да и без нас силы стянуты серьезные. Дело в следующем. На последнем, тридцать втором этаже, есть закуточек, где расположено помещение, пусть и со сложной аппаратурой, но не имеющее никакого отношения к телевещанию. Можно упомянуть кое-какие подробности, но вы, с вашим-то опытом сами должны понимать…
Лихобаб кивнул, Мазур тоже. Никакого ребуса: сложная аппаратура, использующая телебашню, расположенную едва ли не на морском побережье, по другую сторону Балтики — в некоторых смыслах рукой подать — располагается Финляндия и, что важнее, Швеция, член НАТО. Радиоэлектронная разведка, конечно, и никак иначе.
— По лицам вижу, поняли, — сказал Лаврик. — Мне так и не уточнили, чье именно это хозяйство, армейское или наше, но, судя по тому, что посылают именно нас, есть основания думать, что наше… Никаких планов чертить не нужно, все просто: помещение расположено справа от лестничной площадки, в конце коридора. От коридора отделено решеткой с замком, в самом помещении дверь добротная, стальная, с кодовым замком и еще одним рядочком цифр для подачи тем, кто внутри, условного сигнала о том, что пришли свои, а не какая-то сволочь. Коридор просматривается изнутри с помощью скрытой телекамеры. События там застали дежурную смену — троих. Все эти двое суток они там сидят тихонечко, притворяясь, что их и нет вовсе. Аппаратура, разумеется, не работает — бандерлоги отключили питание студий, и наши попали под раздачу. Во всем остальном обстоит не так уж и плохо: вода и санузел там есть, водопровод и канализацию никто не трогал, сухой паек имеется, все вооружены.
С ними поддерживается регулярная радиосвязь. Никто пока что не пытался в отсек проникнуть — но они сообщили, что вчера у решетки торчали какие-то хмыри в цивильном и явно пробовали замок — но исключительно чем-то вроде отмычек. Ничего у них не вышло, не тот замочек там стоит, чтобы его можно было отковырять вульгарными отмычками. Они ушли, но вскоре появились еще трое, к замку не прикасались, но осмотрели решетку тщательно и о чем-то говорили. Так что к объекту есть явный интерес, а это скверно. В конце концов, есть газосварка, которой свободно можно взять и решетку, и дверь: как-никак обыкновенная сталь, пусть и высокопрочная, не какой-то суперматериал из фантастического романа… Допускать туда охотничков категорически нельзя, есть подозрения, что там не одни бандерлоги… Кирилл, что заерзал?
— Коли уж там, дипломатично выразимся, аппаратура… — сказал Мазур. — Может, именно потому тут и торчит деятель из АНБ? Такие вещи — как раз его профиль…
— Вполне годится в качестве рабочей версии, — кивнул Лаврик. — Мотив, и правда, убедительный. У части аппаратуры на Западе пока что аналогов нет. Все, как обычно: чему-то нашему нет аналогов у них, чему-то их нет аналогов у нас… В общем, задача у нас будет несложная и конкретная: не просто войти туда вместе с прочими, а, войдя, тут же рвануть на последний этаж и взять под контроль объект. Пока что нет инструкций — просто его охранять или придется часть аппаратуры демонтировать и унести. Начальство говорит, что обернуться может и так, и так. Дальнейшие приказы последуют. Михалыч, ты указания на сей счет получил?
— А как же, — сказал Лихобаб. — Выделить вам в поддержку десяток моих хлопцев из разведроты. Люди отобраны, проинструктированы.
— Отлично, — кивнул Лаврик. — Теперь можно и соседа звать.
Он снял трубку телефона — сугубо внутреннего, — набрал три цифры и через пару секунд сказал:
— Пригласите товарища подполковника…
Не прошло и минуты, как подполковник вошел — одетый, как обычный армеец, с мотострелковыми эмблемами на петлицах, соответствующими кантами и просветами. На голливудских суперменов он не походил нисколечко: невысокий, крепкий мужик довольно простецкого облика, в штатском можно принять за кого угодно, вплоть до сельского механизатора. Ну, Мазур-то знал, как грамотно эти ребята поработали и во дворце Амина, и в паре-тройке местечек даже пожарче… Простые, даже невзрачные, неприметные такие…
То ли чутьем старого служивого опознав главного именно в Лаврике, то ли уже зная о нем заранее, подполковник ему первому подал руку:
— Подполковник Головацкий, «Альфа».
— Капитан первого ранга Самарин, военно-морской флот, — сказал Лаврик. — Мы уж без красивых названий, так исторически сложилось… Вэчэ такая-то, и все тут… Знакомьтесь. Прошу к столу. Вы, насколько я понимаю, получили инструктаж в полном объеме?
— Так точно, — спокойно ответил подполковник. — До какого-то момента действуем совместно, а потом вы уходите выполнять свою работу.
— Именно, — сказал Лаврик. — Но поскольку товарищи офицеры еще не проинструктированы полностью, придется вам послушать еще раз…
Он взял чистый лист бумаги, остро заточенный карандаш и быстро изобразил несложный план — кружок с примыкающими к нему двумя прямоугольниками.
— Ни единого человека в форме там нет, — сказал он, постукивая по столу тупым концом карандаша. — И никакого оружия на виду, боже упаси. Только, изволите ли видеть, «возмущенный народ». Хотя нельзя исключать, что в толпу замешались уроды со стволами под куртками. В первые ряды они выставили почти сплошь женщин, совсем молодых девчонок — как не раз бывало в других местах, вы все навидались… У тех, что внутри, есть несколько охотничьих ружей. Более серьезного оружия пока что не зафиксировано… что еще не значит, что его не может оказаться у людей на других этажах. Правда, есть ли люди на других этажах, пока неизвестно, выясним по ходу… Диспозиция такова: танки попытаются оттеснить толпу от входа. Если не получится, встанут — не давить же баб танками, в самом-то деле.
В этом случае десантники и наша сводная группа попытаются войти вот здесь, с заднего хода, там, по донесениям, концентрация «возмущенного народа» гораздо меньше. Точнее, не попытаются, а обязаны войти. Ради удобства и быстроты — не через дверь, а через окно. Там стеклянный фасад, стекла метра в два высотой… Бьют их люди товарища подполковника, и мы все входим. Аккуратненько гасим всех, кто попадется на первом этаже и на других. Ну, а потом уже чисто наша группа идет на последний… Все получат противогазы: они могут, завидев нас, запустить систему пожаротушения, а она там весьма современная, кроме воды, пойдет инертный газ, — он усмехнулся. — Что сработает против них же самих — у тех, на первом этаже, противогазов не зафиксировано… или их не держат на виду. Особо подчеркиваю: гасим исключительно голыми руками. Все видели кино «В зоне особого внимания»? Ну вот… Указания те же, что в кино на учениях получила десантура: разрешены любые приемы, кроме применения огнестрельного оружия. У всех участвующих в операции будут только холостые патроны и светошумовые гранаты, — он глянул на Мазура с Лихобабом. — У нас троих будет и еще кое-что, но опять-таки нелетального действия… Что еще? Едем не на броне, а в десантных отделениях: чем ближе к телебашне, тем гуще на тротуарах толпится «возмущенный народ», военные машины и технику забрасывают чем попало, от бутылок с краской до булыжников. Отмечено два случая обстрела брони с крыш — то ли охотничьи ружья, то ли, как максимум, автоматы, точнее пока не определили. Уточняю согласно указаниям начальства: приемы применять не самые жесткие, покойников быть не должно… а вот пара-тройка переломов и отбитых потрохов заранее прощается. У меня все. Вопросы будут? Нет вопросов, я вижу, вот и ладненько, чего и следовало ожидать, все здесь присутствующие не пальцем деланы и не вчера родились… Все остальное — импровизация на ходу с учетом вышеизложенного…
…БТР рычали моторами, выпускали густые выхлопы, без труда разворачиваясь на обширном плацу. Все пять выстроились колонной, четко держа дистанцию, — не салабоны сидели за рулем, ох, не салабоны…
Короткая команда Лаврика — и группа, разбившись на пять частей, бегом кинулась к броне. Как и следовало ожидать, «альфовцы» были в своей национальной одежде: бронежилетах и прочей наколенно-налокотной защите, в шлемах с прозрачными забралами. Мазуру это было чуточку в диковинку: им-то за все время службы ничего из этого носить не пришлось, справлялись и так. Ничего, не в первый раз… К тому же свои прекрасно знают: шлем такой иногда может своего хозяина и угробить: крупнокалиберную пулю он выдержит, но динамическим ударом вмиг сломает шейные позвонки, лежать будешь красивый, но бездыханный…
Он поправил на плече ружейный ремень — у него с Лавриком и Лихобабом, кроме заряженных холостыми пистолетов и гранат, имелись еще импортные прибамбасы, многозарядные ружья, какими без особой оглядки на гуманизм широко пользуется западная полиция: патроны заряжены резиновыми шариками размера картечи, в приличном количестве, на близкой дистанции убить не убьет, но вмиг отучит безобразия совершать…
На тех лицах, что не прикрыты забралами, издали читалось радостное оживление — как у Лаврика с Лихобабом, как наверняка у него самого. Лаврик вдруг, не вытерпев, дернул без музыки классический шейк двадцатилетней давности, едва ли не главные половецкие пляски их юности, времени танцплощадок и, что уж там, драк. Пропел:
— Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас!
И вновь стал, как обычно, невозмутимым. Ну, уж если его проняло… Мазур тоже чувствовал переполнявшую его радостную ярость — или яростную радость, черт его знает: наконец-то кончились китайские церемонии, Меченый — то ли малость поумневши, то ли под влиянием иных обстоятельств — в кои-то веки проявил решительность, и можно работать по полной. Отсутствие боевых патронов нисколечко не смущает и не повергает в уныние — с этой публикой и так управимся…
Лихобаб азартно сказал:
— Могадишо помнишь? Сейчас бы тоже динамики на броню, да врубить что-нибудь соответствующее…
— Ну, все. Поехали! — распорядился Лаврик.
И первым запрыгнул в десантное отделение.
Мазур с Лихобабом вскочили следом, захлопнули увесистые железные дверцы. БТР рванул с места.
Мазур неотрывно смотрел в стрелковую амбразуру. Обычные дома, современные, пару раз он узнал улицы, по которым случалось проезжать. Ну, конечно, Старый Город, хотя он и по пути, колонна обогнула стороной — и правильно, огородами дольше, но надежнее — в старой части города, на узеньких улочках могут и дорогу заблокировать поставленной поперек улицы легковушкой (а броник все же не танк, не та проходимость, танк любую легковушку в блин раскатает и поедет себе дальше), а то и, раз пошла такая пьянка, бутылку с бензином с балкончика шарахнуть, классическим методом, на жалюзи моторного отделения, а мы и не увидим изнутри никто, пока не заполыхаем. Все же неуютно бронетехнике в городе, слишком уязвима, полуслепа, как крот под открытым небом…
Ага! На тротуаре маячит кучка экземпляров обоего пола, что-то вопят, размахивая транспарантами и триколорами. Размахивается один, зараза… как-то очень уж тренированно… но бутылка, заткнутая дымящей тряпкой, не долетает, разбивается на асфальте, бензин вспыхивает высоким, уже ни для кого не опасным пламенем… зато что-то увесистое стукнуло по броне совсем рядом с амбразурой так, что Мазур невольно отпрянул, но тут же приник к «бойнице».
Да, толпы на тротуарах стали погуще, по броне уже почти непрерывно барабанит всякая дрянь, но «коктейля Молотова» больше никто, слава богу, не швыряет…
Что-то обрушилось сверху, грохнуло по броне так, что все сидящие внутри инстинктивно сгорбились, вжали головы в плечи. Мазур успел увидеть опоры моста, под которым они проехали. Никак непохоже на взрыв, просто, скорее всего, что-то тяжелое кинули с моста, поганцы — ничего, переживем.
Лаврик сосредоточенно застыл, прижимая к уху портативную рацию. БТР круто развернулся, и Мазур прекрасно рассмотрел, что впереди, перед беснующейся толпой, застыли несколько танков. Рассмотрел транспаранты: частенько попадается осточертевшее уже «советас диктатурас» с разнообразными дополнениями — вон то короткое слово, он уже поневоле выучил, означает «долой», а остальные непонятные.
Не видели вы настоящей диктатуры, корявые, подумал Мазур с веселой злостью. Будь диктатура настоящей, да хотя бы в Африке у фельдмаршала Огомботе или в Латинской Америке у генерала Бенидеса, танки и не подумали бы останавливаться перед вами, припадочными, а спокойненько пошли бы себе дальше под мерзкий хруст, и очень быстро толпа, себя не помня от ужаса, кинулась бы врассыпную, видя, во что превратились первые ряды. Да уж, будь это настоящая диктатура, вы бы у нас взвыли, как та коза, что кричала нечеловеческим голосом…
Лаврик поднял глаза:
— К главному входу не пробиться, идем к тыльному!
БТР, словно водитель услышал Лаврика, рванул с места. Мелькнули орущие бандерлоги на другой стороне улицы, дома, голые деревья…
Резкая команда Лаврика:
— Противогазы надеть! Всем покинуть машину! Работаем!
Мазур распахнул коробку, чуть неуклюже — давно что-то не приходилось напяливать изделие номер один, — натянул припахивающую тальком резиновую харю, вмиг отвинтил снизу пробку фильтра. Распахнул тяжелую дверцу и выпрыгнул первым. Следом привычно, без толкотни, повалили остальные.
Ну да, сразу видно — задворки… Бандерлоги наличествуют, но в небольшом количестве — скучновато им здесь, ага, гораздо интереснее и веселее торчать там, у главного входа, красоваться на публике… Тьфу ты!
И справа, и слева оглушительно грохнуло, Мазур вовремя зажмурился — и по векам ударила яркая вспышка. Так, теперь можно и посмотреть… Ага, врассыпную кинулись, как вспугнутые зайцы…
Слева, как Лаврик и говорил, протянулся длинный стеклянный фасад. К нему кинулись трое «альфовцев», на бегу что-то делая со своими приспособами — сначала они показались Мазуру копьями, но он тут же сообразил, что это к длинным шестам приделаны отрезки толстой арматуры, сейчас их установят перпендикулярно древку, и по стеклу — самое то…
Выстрелы сразу с нескольких сторон! Пригнувшись, Мазур привычно потянулся рукой к ремню автомата, и тут же опомнился — не было автомата, на плече висела только импортная приблуда, от которой в перестрелке никакого толку…
Еще выстрелы… Явно со стороны близлежащих жилых домов — тренированным слухом Мазур без труда определил, что это палят из охотничьих ружей, но пока что никого не задело, пару раз явственно слышал, как шлепали по асфальту пули… Стрекотнула короткая автоматная очередь — «калаш», конечно — и один из «альфовцев» рухнул лицом вниз, дернулся, замер… К нему бросились двое. Плохо дело, подумал Мазур, успев увидеть на спине упавшего пробитый бронежилет — вернее, место, куда угодила пуля: хреновато…
…Если так и дальше будет, перещелкают тут, как цыплят, а ответить не только не имеешь права, но и нечем… В точности как год назад в том поганом месте, где играли в футбол отрезанными человеческими головами, а у них не было оружия, в точности, как сейчас — «любые приемы, за исключением стрельбы боевыми патронами», а у них и холостых не было… Тьфу, замолчали и автомат, и ружья — ну да, боятся зацепить своих, драпающих во все стороны…
Один такой, ополоумевший от резких перемен в жизни, вспышек и грохота, летел прямо на Мазура, как на пустое место — и Мазур, извернувшись, пропустил его мимо, хотел дать доброго пинка, но не было времени на развлечения. Главное, рабочее место очищено от мусора…
Оглянулся. Лихобаб яростно что-то орал, приложив к уху рацию, — и десятка два его ребят, подкативших со второй волной брони, кинулись к ближайшим домам, рассыпаясь цепочкой, пригибаясь — правда, новых выстрелов так и не последовало. Вряд ли кого-то сцапают, подумал Мазур. Отсюда видно, что все окна закрыты, окна чердачных будочек, правда, распахнуты настежь — но ведь успеют смыться, твари…