– Опять я?
– Да, я же вас предупреждал.., убийца очень ловко и последовательно использовал ваш авторитет на этом судне…
– Ну, доберусь я до этого ловкача! – пригрозил капитан.
* * *
Что именно произойдет в этом случае, присутствующим узнать не довелось, потому что в этот момент появился безвинный узник – Гершкович. Небритый, лохматый, в джинсах и помятой рубашке, он издавал резкий запах дегтя, олифы и еще чего-то не слишком благоуханного, что хранилось, по-видимому, в канатном ящике.
Публика встретила его аплодисментами.
Растерявшийся Гершкович от неожиданности раскланялся, как актер, вызванный на «бис», и хриплым от волнения голосом как-то некстати поздоровался:
– Здрассти.
Капитан вышел из-за стола, подошел к Гершковичу, пожал ему руку и сказал:
– Прошу извинить за причиненные вам неприятности.., хотя и вы сами.., так сказать… были далеко-о не на высоте…
– Да, да, – с готовностью согласился Гершкович, – дурака я свалял изрядного. Чего там говорить… Спасибо вам, что разобрались…
– Благодарите нашего доктора, – прервал его капитан, – если бы не он, сидеть вам в канатном ящике.., а там, глядишь, и не только…
– Спасибо, Игорь Сергеевич, – повернулся Гершкович к Хохлову, – век вам буду благодарен…
Хохлов подумал, что день, проведенный в канатном ящике, может очень благотворно сказаться на характере человека даже в очень зрелом возрасте. Гершковича, например, прямо как подменили.
Видимо, не он один это почувствовал. Внезапно рядом с Гершковичем возник бармен со стаканом на тарелочке.
– Что это? – удивленно спросил Гершкович.
– Ваши сто пятьдесят и орешек, – ответил улыбающийся бармен.
– Вот это правильно, – одобрил капитан своего сотрудника, – это весьма кстати.
– Спасибо, не откажусь, – охотно согласился Гершкович, принимая подношение.
Едва он успел выпить, как последовало приглашение от Татьяны, поставившей на стол принесенные из камбуза тарелки:
– Садитесь ужинать, пока горячее.
Гершкович не стал отказываться и на этот раз.
Убедившись, что с Гершковичем все в порядке, капитан опять обратился к Хохлову:
– Можно продолжать.
Глава 24
– Итак, – продолжил Хохлов, выполняя указание капитана, – убийце необходимо было срочно ликвидировать нежеланного свидетеля в лице Полины. Днем это было сделать сложно – она все время была на людях, а чтобы сделать это ночью, предстояло выманить ее из запертой каюты. При этом, разумеется, было крайне желательно обстряпать все так, чтобы подозрение, хотя бы на некоторое время, упало на подставившегося самым неосмотрительным образом Гершковича.
– Почему преступника устроило бы даже временное зачисление в убийцы Гершковича?
Хохлов пожал плечами:
– Может быть, у него или у нее лежит в кармане или в сумочке авиационный билет куда-нибудь в Аргентину? Кто это знает?
– Понятно.
– План, разработанный преступником, основывался на том обстоятельстве, что для вызова горничной вовсе не обязательно нажимать на кнопку, расположенную в соответствующей каюте, в данном случае в каюте капитана…
– А как же иначе? – удивился Гершкович.
– Чтобы ответить на ваш вопрос, Борис Абрамович, достаточно вспомнить азы школьного курса физики… Впрочем, коммерсанту это ни к чему. Короче говоря, достаточно замкнуть в любом месте те два проводочка, что ведут из каждой каюты на пульт, расположенный в каюте у горничной, и соответствующий вызов сработает.
– А как это практически можно сделать?
– Я попробовал представить себя в шкуре преступника и решил, что самый удобный способ – это проткнуть внешнюю изоляцию иголкой так, чтобы она коснулась обоих проводов.
Осмотрев проводку, я действительно увидел в одном месте соответствующие отверстия. Воткнув туда на секунду иголку, я обнаружил, с помощью присутствующей здесь Танечки, что на пульте сработал вызов в каюту капитана.
– Так просто? – восхитился Гершкович.
– Ну, в общем, действительно технически это несложно.
– Хорошо, – согласился капитан, – но как это приблизит нас к установлению личности преступника?
– Сейчас мы к этому подойдем. Как я уже сказал, технически это сделать просто, однако есть одна трудность…
– Какая? – опять не утерпел Гершкович.
– К каюте Полины в одном пучке подходит столько проводов, сколько кают под ее опекой.
А до того, как они соединяются в жгут, проводка скрытая. То есть провода скрыты под отделочным материалом стен коридора.
– Ну и что?
– А то, Борис Абрамович, что нужно знать, какой именно провод идет из каюты капитана.
Преступник не мог среди ночи поочередно втыкать иголку во все провода, вызвав перезвон и мигание сигнальных лампочек в каюте Полины.
Она сразу заподозрила бы неладное и подняла тревогу.
– И как же преступник решил эту задачу? – спросил капитан.
Наступил самый ответственный момент сегодняшнего вечера. Хохлов знал имя убийцы, но реальных доказательств его вины он не имел.
Хладнокровный и здравомыслящий преступник, а все свидетельствовало о том, что так оно и есть, мог в ответ на его обвинения просто пожать плечами и заявить, что все это плод его воспаленной фантазии. Необходимо было спровоцировать его на действия или слова, которые нельзя будет интерпретировать иначе, как признание обвинений. Конечно, он мог и не поддаться на провокацию, но в любом случае попытаться стоило. И в этом он надеялся на помощь капитана.
На свете мало людей, которых оставит равнодушными перспектива провести ночь-другую в канатном ящике. А если и не получится, то тоже беда небольшая. Он, в конце концов, не прокурор, чтобы собирать доказательства. Все что можно, он сделает, но не более того.
* * *
– А решил он ее очень просто, – будничным тоном объяснил Хохлов. – Еще вчера утром вывел из строя систему сигнализации, а потом вызвался ее отремонтировать. По ходу ремонта разобраться, где какой провод, – пара пустяков.
За столом на мгновение воцарилась тишина.
Ее прервал голос Солодовникова:
– Так это был…
– Да, – подтвердил Хохлов, – это был твой ближайший соратник – Андрей.
Андрей, на которого обратилось все внимание присутствующих, сидел, криво улыбаясь, и молча ковырял вилкой остывшую баранину.
– Вы помните, я вам рассказывал, как один из опрошенных заявил, что первой сегодня утром закричала женщина? – продолжал Хохлов.
– Конечно, – подтвердил Солодовников.
– Так вот это и был Андрей. И, кроме того, именно он, как ближайший сосед Гершковича по каюте, мог знать об особенностях ее замка.
Он же, кстати, и обратил на них наше с Солодовниковым внимание.
– Ерунда, – не выдержал Андрей, – все, что я сегодня слышал, это только смутные догадки сыщика-любителя. Какие-то дырки в проводе, сказал я что-то не То… Где доказательства?
Нет? Нечего тогда и разговаривать…
– Так уж и нет? – спокойно возразил Хохлов. – Я уверен, что отпечатков пальцев на авторучке ты, конечно, не оставил. А вот куда ты дел ту самую иголку, которой замкнул провода и которую, кстати, у Полины и взял перед этим?
Андрей настороженно поднял глаза на Хохлова:
– Какое это имеет значение?
– Большое. Я подумал: а что ты сделал с иголкой, когда с ее помощью привел в действие сигнализацию и каждую секунду ожидал появления Полины? Скорее всего ты ее просто бросил в коридоре. Не стал же ты стирать с нее отпечатки пальцев? Думаю, что нет.
– Ну и что? – с вызовом спросил Андрей.
Хохлов подумал, что такую реакцию Андрея на два его последних вопроса можно считать в какой-то степени признанием.., но он не был в этом уверен.
– А то, – он встал со стула, извлек из кармана смокинга пакетик с пресловутой иголкой и медленно направился к продолжавшему сидеть на своем месте Андрею, – что я при свидетелях нашел в коридоре эту иголку, и если на ней обнаружатся отпечатки твоих пальцев, то, я думаю, будет нетрудно доказать, что именно этой иголкой были замкнуты провода сигнализации.
Это был с его стороны чистейший блеф. Он даже не знал, можно ли вообще снять с иголки отпечатки пальцев, не говоря уже про все остальное. Зато он был уверен, что Андрей с капитаном понимают в этом еще меньше.
Первым клюнул капитан. Он грозно поднялся со своего стула с побагровевшим от гнева и длительного воздержания от курения лицом и грозно рявкнул:
– Схватить его и запереть в канатный ящик!
Существовал риск, что в конце концов капитан понесет наказание за самоуправство. Однако Хохлов полагал, что милиция настолько сроднилась с собственным самоуправством, что на это маленькое прегрешение со стороны человека, временно выполняющего ее собственные функции, тоже посмотрит сквозь пальцы.
Солодовников, бармен и Гершкович вскочили со своих мест, демонстрируя твердое намерение выполнить приказ капитана.
Тогда сдали нервы и у Андрея. А возможно, у него были какие-то свои планы, в которые никак не входило сидение в канатном ящике.
Однако то, что произошло, значительно превысило самые смелые ожидания Хохлова.
Андрей рывком вскочил со стула и выхватил из кобуры свой «вальтер».
– Стоять! – крикнул он твердым голосом.
Все, кроме Солодовникова, остановились.
– Ты думаешь, я испугаюсь твоей газовой вонючки? – угрожающим голосом спросил он, продолжая медленно приближаться.
– Посмотри на Джонни Уокера, – спокойно произнес Андрей загадочную, никем не понятую фразу.
– Куда посмотреть? – переспросил Солодовников.
Андрей повел стволом пистолета и нажал на спуск. Резкий звук выстрела слился с громким звоном. Бутылка виски «Джонни Уокер», стоявшая за спиной бармена, разлетелась вдребезги. В воздухе мгновенно разнесся запах, напомнивший знатокам, присутствующим в кают-компании, лучшие сорта свекольного самогона.
Бармен спрятался под стойкой.
Глава 25
Присутствующие мгновенно поняли, что в руках у Андрея отнюдь не газовый пистолет и что стрелять он умеет: до бутылки, в которую он попал, почти не целясь, было метров десять. Сомнений в том, что он, не колеблясь, пустит оружие в ход, тем более ни у кого не было. Следовательно, вопрос о том, кто, собственно, будет сегодня ночевать в канатном ящике, оставался открытым.
Хохлов догадался, что Андрей, пользуясь тем, что газовый «вальтер» как две капли воды похож на свой боевой прототип, имел при себе и тот и другой. Это, несомненно, было очень удобно при его беспокойном образе жизни.
Появление «вальтера» радикально изменило расстановку сил в кают-компании. Инициативу полностью перехватил Андрей. Оставалось выяснить, что он с ней собирается делать.
Вряд ли звук выстрела был услышан в кормовой части трюмных помещений, где находилась в данный момент команда теплохода. Однако Андрей не мог держать под прицелом пистолета столько народа слишком долго.
За иллюминаторами кают-компании начинало темнеть.
– Чего ты добиваешься? – после минутной паузы спросил капитан.
– Всем сесть, – коротко приказал Андрей. – И не вставать без моей команды, – добавил он, когда все выполнили его распоряжение. – Я никого не убиваю без крайней необходимости, но уж если она возникнет.., не обессудьте, я вас предупреждал…
Он подошел к стойке бара и коротко приказал:
– Вылазь оттуда…
Над стойкой появилась голова бармена.
– Садись и ты у стола, – показал Андрей стволом пистолета, куда именно должен был тот сесть.
Переложив пистолет в левую руку и подойдя к столу, он взял один из массивных мягких стульев красного дерева и понес его к носовому иллюминатору, который выходил прямо на трап, спущенный на берег.
Небо над островом озарила бесшумная зарница.
В кают-компании становилось все темней.
– Может быть, включим свет? – предложил Хохлов. – Если ты не возражаешь, конечно…
– Включай, сыщик-любитель, – спокойно разрешил Андрей.
Хохлов встал, подошел к выключателю, включил свет и вернулся на свое место.
– Наступила пора нам с вами расстаться, – сказал Андрей. – Не мешало бы, конечно, переодеться, но.., теперь уже не получится. Во всяком случае, все, что надо, – при мне, в непромокаемом пакете, – он похлопал себя по животу. – Я подозревал, что этот сыщик-любитель, – он указал на Хохлова, – докопается до истины… приготовился. Чтобы вы не думали про меня слишком плохо, хотя мне на это и наплевать, я вам кое-что тоже расскажу.
С этими словами он сел на стул и продолжил:
– Моя настоящая фамилия, а не та, под которой вы меня знаете, – Долгов. Это с моим старшим братом – Михаилом – Самохвалов организовывал фирму, в которой вы сейчас работаете. Я в то время служил в армии, в спецназе… Но это к делу не относится. Мой брат взял кредит на свое имя и вложил эти деньги в дело…
Самохвалов его заказал, и брата убили… А Самохвалов с той поры пошел в гору…
– Ты уверен в том, что говоришь? – спросил Солодовников.
– Уверен, – сказал Андрей, холодно улыбнувшись, – мне все это тот киллер рассказал, которого Самохвалов нанял.., перед смертью.
А перед смертью люди не врут. Но я все-таки засомневался, признаюсь. Специально к нему на службу поступил, чтобы получше его узнать…
Все-таки у брата в друзьях ходил.., страшно было ошибиться…
– Узнал? – с любопытством спросил Солодовников.
– Узнал, – с презрением процедил Андрей, – этот не то что друга, мать родную за рубль продал бы.., гнида. Я бы его по-другому, разумеется, кончил. Но эта сеть на винтах мне все карты спутала. Пришлось импровизировать. Поэтому и с авторучкой этой накладка вышла… Девку эту я не собирался трогать, но она, когда я свою каюту занимал, попросила у меня карандаш что-то записать. И я сдуру дал ей эту самую авторучку.., а потом действительно об этом забыл. Но и,. срок мотать за эту гниду – Самохвалова я не собираюсь…
– И на что же ты теперь рассчитываешь? Думаешь, тебя не найдут? – сурово спросил капитан.
– Я знаю, что меня не найдут, папаша, – спокойно ответил Андрей. – Ну да ладно, заболтался я с вами. Пора отваливать.
С этими словами он встал, взял стул правой рукой и швырнул его в большой квадратный иллюминатор. Стекло со звоном разлетелось.
– Всем сидеть на своих местах, – обернувшись, приказал он. – Во всякого, кто встанет, буду стрелять. Я не шучу, вы знаете…
Андрей шагнул в окно и начал спускаться по трапу на берег.
Несмотря на предупреждение, Хохлов бросился к выключателю и вырубил свет. Капитан, как он успел заметить, выбежал через дверь.
Подойдя к иллюминатору, Хохлов в быстро сгущающихся сумерках увидел, как Андрей подбежал к одной из до сих пор лежавших на песке парусных досок и спустил ее на воду. Потом он встал на нее, поймал ветер в парус и стал быстро удаляться в сторону фарватера.
Это было фантасмагорическое зрелище: высокий статный блондин с развевающимися на ветру длинными волосами, в элегантном смокинге и лаковых туфлях, стоящий на доске для виндсерфинга и молчаливо тающий в закатных сумерках.
– Где он, подлец?! – послышался за спиной у Хохлова гневный голос капитана.
– А вон, – показал пальцем Хохлов, – отплывает…
– Не вижу! – воскликнул капитан.
В руках у него Хохлов обнаружил охотничье ружье. В этот момент молния осветила небо.
– Вот он! – увидел капитан.
– Вы что? Стрелять в него собрались? – удивленно поинтересовался Хохлов.
– Что я, ненормальный? – обиженно спросил капитан. – Сейчас впору не стрелять в него, а спасать. Видишь, что делается? Гроза идет сильнейшая. Не думаю, что он в темноте, при штормовом ветре, сумеет пересечь фарватер. Там волна знаешь какая сейчас будет? Гиблое дело.
– А ружье тогда зачем?
– На тот случай, если он вернуться надумает. Лично я на его месте так бы и поступил.
– Да, – согласился подошедший Солодовников. – В такую погоду даже канатный ящик предпочтительнее виндсерфинга…
– Тогда лучше зажечь прожектор, – предложил Хохлов, – чтобы он смог найти нас в темноте, если надумает вернуться.