— Держи крепче, — буркнул тот.
— Держу, давай быстрее.
Худайназар вскинул голову к небу, что-то пробормотал, затем схватил Гути за волосы, дернул вверх, обнажая шею, и с каким-то звериным рыком медленно провел тупым тесаком по натянутой коже.
Гути захрипела, из раны толчками ударила черная кровь. От вида крови палач завелся еще больше. Рыча, он резал шею. Наконец тело упало, а голова осталась в руке Худайназара.
— О! — воскликнул он. — Аллах Акбар!
Галар отошел от него, шепча молитву.
Палач прошел с головой Гути до частокола и насадил ее на кол так, чтобы широко раскрытые глаза смотрели на восток, откуда поднималось яркое жгучее солнце.
Закончив дьявольскую работу, Худайназар прошел до колодца, достал из него ведро воды. Разделся, помылся, смыл кровь с одежды и, натянув мокрые штаны с рубахой, перепоясанный поясом с ножнами, в которых лежало орудие страшного убийства, удовлетворенный побрел к большому дому.
Галар посмотрел ему вслед и проговорил:
— Кровожадный шакал. Такой своим головы отрежет, не моргнув. Надо бы убрать его. В какой-нибудь стычке. Его и Роклера. Без этих сумасшедших спокойнее будет.
Взглянув на голову Гути, Галар прошел на другое место, откуда не было видно ни кола с мертвой головой, ни места казни.
В 10 утра, когда Самар поднял банду, изуродованное тело Гути было вывезено за пределы кишлака и брошено на съедение шакалам.
Телефон в российском посольстве зазвонил в 9 утра понедельника, 19 мая. Дежурный сотрудник снял трубку:
— Посольство России в Афганистане. Прокофьев.
— Это представитель правительства, советник председателя Мохаммад Фарди.
— Слушаю вас, господин Фарди.
— У меня неприятные известия, господин Прокофьев.
— Я вас очень внимательно слушаю, господин Фарди.
— Ночью неизвестной бандой было совершено нападение на госпиталь Красного Креста в Малияре.
— Вам следовало позвонить в миссию этой медицинской организации.
— Туда я позвонил. В госпитале работали врачи из России.
— Почему — работали? — напрягся сотрудник посольства. — С ними что-то случилось?
— Их похитили, господин Прокофьев. Вместе с афганской девушкой, что состояла в бригаде французских врачей. Вся информация по нападению будет отправлена вам электронной почтой.
— Я немедленно сообщу послу о случившемся. Надеюсь, правоохранительные органы Афганистана уже ищут российских граждан?
— Это сделать не так просто. Территория провинции Кандарам контролируется «Талибаном», отрядами «Исламского государства» и другими незаконными формированиями.
— Когда российский посол может связаться с вами?
— Со мной не надо. Вы ведете дела с Министерством иностранных дел, вот и продолжайте сотрудничать. МИД так же оповещен о случившемся, как и высшие должностные лица государства. До свидания, господин Прокофьев.
— До свидания!
Дежурный сотрудник посольства нажал на рычаги аппарата специальной связи, набрал короткий номер чрезвычайного и полномочного посла России в Исламской Республике Афганистан:
— Андрей Левонович, Прокофьев. Здравствуйте.
— Доброе утро.
— К сожалению, не такое оно и доброе.
— Что случилось?
Дежурный передал сообщение советника председателя правительства Афганистана.
— Понятно, — проговорил посол, — все, что прислали афганцы по электронной почте, я посмотрю немедленно.
Посол отключился.
В 9.30 в МИД России ушла информация о похищении российских граждан. Из министерства она поступила в администрацию, затем в управление Володарского, который назначил совещание заместителей и руководителей подразделений на 13 часов. Он мог вызвать подчиненных немедленно, но богатый опыт противодействия терроризму подсказывал, что за похищением должно последовать что-то такое, что прояснило бы ситуацию. Людей похищают не для того, чтобы сразу убить. Это террористы могут сделать и во время террористической атаки. Их похищают, чтобы выставить какие-то условия, и генерал ожидал поступления новой, проясняющей ситуацию информации.
Абдулла Мирзади с помощником Азадом Рани и личной охраной прибыл на своем бронированном «Хаммере» в Лашкар без четверти одиннадцать, когда банда Самара ожидала его приезда.
Главарь банды доложил Мирзади подробности проведенной операции. Абдулла слушал внимательно. Выслушав, кивнул:
— Хорошая работа. Мне нечего к этому добавить, Валид.
— Я старался.
— Хвалю. Русские, значит, в подвале?
— Да, саиб!
— Выводите их на улицу! И подготовьте машину.
— Слушаюсь.
Самар отдал команду, и боевики вывели на улицу российских медиков. Увидев голову Гути, Гарина вскрикнула:
— Господи! Что вы сделали, варвары?!
Мирзади подошел к медикам, встал напротив жены хирурга, взял ее за подбородок и заглянул в глаза медсестры:
— Варвары, говоришь? А когда в восьмидесятых ваши самолеты бомбили мирные афганские селения, это было не варварство? Разве не как варвары вы оккупировали мою страну, насадив в ней свой режим? Что в конце концов обрекло Афганистан на длительную, непрекращающуюся войну, раскол общества, неприятие наших обычаев и традиций. Не приди вы в Афганистан, сейчас здесь было бы спокойно и мирно. Мы жили бы, как жили наши предки, считая северного соседа великим народом. Но вы пришли и ушли, и кровь еще больше залила страну. Теперь мою землю топчут оккупанты из США и Европы. Мы же боремся за свою независимость.
— Тем, что казните молодых женщин?
— Мы боремся теми методами, которые считаем нужными. Мы на своей земле, и только мы будем устанавливать здесь законы. Вы в полной моей власти, и я могу сделать с вами то же, что и с продажной Гути. И сделаю, если ваше правительство проигнорирует мои требования.
— Так вот зачем вы похитили нас! — воскликнула Гарина. — Банальный шантаж. Вы намерены запросить за нас выкуп.
— Для того чтобы понять это, не надо заканчивать учебных заведений, — усмехнулся Мирзади. — Сейчас вас вывезут в одно место, недалеко отсюда, прежде переодев в одежду приговоренных к смерти. Видели, наверное, в своей миссии кадры казни американцев, англичан, других неверных? Так вот и вы приговорены к смерти. Но приговор может быть отменен, если российское правительство пойдет нам навстречу. Если нет, все телеканалы мира получат сцену того, как вас сожгут заживо в клетках. Такое уже было и имело большой эффект. Там, куда вас привезут, вы по очереди передадите в видеокамеру просьбу своим властям спасти вас. Текст обращения получите по дороге. Запомните его, он несложный и небольшой.
— А если мы не сделаем этого? — подал голос Гарин.
— Ох уж это русское упрямство! Если вы не сделаете этого, то перед камерой выступлю я или мой человек. Фоном же послужите вы, связанные, с ножами у горла. Но… за неповиновение в конце речи вашей жене, господин хирург, как и Гути, отрежут голову. Согласитесь, для нас и для вашего правительства не так уж важно, о каком количестве заложников идет речь. А казнь вашей жены, думаю, стимулирует российские власти к принятию решения. Я ясно объяснился?
— Куда уж яснее, — буркнул Гарин.
— Ну и отлично. — Мирзади повернулся к Самару: — Машина готова?
— Да, саиб!
— Загрузите в нее русских, в охрану ты лично и еще двое, на твое усмотрение. Всем иметь маски. Да и голову девки прихватите, ее мы тоже покажем.
— Один вопрос, саиб.
— Да?
— Нам по-прежнему быть в одежде племени хату?
— Тебе и твоему человеку — да.
— Понял!
— Выезд через пять минут.
В 11.10 «Хаммер» и «Тойота» пошли от Лашкара на северо-восток и через пятнадцать минут остановились у развалин древней крепости, в которой сохранилась лишь часть одной из башен. За крепостью хорошо просматривался высокий перевал.
Мирзади и Рани (Рубанко) переоделись в черные одежды палачей. Главарь террористической организации поинтересовался у последнего:
— Ты сможешь при монтаже ролика убрать перевал?
Рани, который прекрасно владел навыками оператора, когда-то еще до призыва в армию успев поработать ассистентом оператора на одной из советских киностудий, ответил:
— Перевал смогу, развалины нет.
— О развалинах я не спрашивал. Готовь аппаратуру.
— Она готова.
— Значит, проверь ее еще раз, чтобы не вышло сбоя. Нам надо как можно быстрее сбросить запись с медиками в посольство России. Там уже знают об их похищении, как знают наверняка и в Москве. Надо дополнить информацию, чтобы игра шла по нашему сценарию.
— Я все понял.
— Молодец.
— Еще вопрос, саиб.
— Ну, что такое? — недовольно спросил Мирзади.
— Ваш голос будем искажать?
— Зачем? Я, конечно, польщен, что ты думаешь, будто мой голос узнают высшие должностные лица России, но это не так. Пока не так. Скоро они будут знать обо мне даже то, чего я сам не знаю или забыл давно. Ничего искажать не будем.
— Хорошо.
Мирзади вышел из «Хаммера», взмахнул рукой. Из «Тойоты» выскочил Самар, подбежал к хозяину:
— Да, саиб?
— Русские текст смотрели?
— Смотрели. Читали. Женщина спросила мужа: «И это мы должны сказать в камеру?»
— И что ответил хирург?
— Он ответил, что у них нет другого выхода и в Москве это поймут.
— Правильно мыслит господин Гарин, а что анестезиолог? Какой-то он мрачный. Но неподавленный.
— Я бы внимательно смотрел за ним.
— Это ты мне говоришь? — вскинул брови Абдулла.
— Извините, я посмотрю за ним.
Мирзади указал рукой на развалины:
— Выведи русских туда. Наручников не снимать, даже с женщины. Всех троих на колени. Твоим людям надеть маски и встать сзади мужчин. Понял меня?
— Понял!
— Выполняй, и быстро!
Самар убежал обратно, а к Мирзади подошел Рани:
— Я готов.
— Все работает?
— Это же японская камера.
— Хоп. Сейчас выведут и поставят на колени у развалин русских, сзади встанут люди Самара, тогда и начнем съемку.
— Да, саиб!
Медиков вывели из машины, повели к развалинам, поставили на колени. На них были надеты ярко-красные балахоны. Стоявшие сзади боевики — в одежде племени хату и в черных масках, через узкие прорези которых были видны только глаза. Под ногами одного из бандитов лежала голова Гути Дали. К медсестре вышел Мирзади, весь в черном, в такой же маске, но только с дополнительной прорезью для рта, в руке нож. Он посмотрел на Рани, тот кивнул, на видеокамере загорелась лампочка. Мирзади начал речь:
— Мы, борцы за свободу Афганистана, в неравной схватке с неверными, пытающимися поработить нашу страну, вынуждены прибегать к захвату заложников. Я подчеркиваю, вынуждены, ибо другого языка агрессор не понимает. Перед вами медицинский персонал полевого госпиталя Красного Креста в Малияре. Нападение на него осуществляла наша организация, и мы берем на себя ответственность за это. Среди медперсонала госпиталя оказалась местная девушка, нарушившая наши обычаи и традиции. За это она была наказана. — Мирзади взмахнул вооруженной рукой, Гамал Атияр поднял голову зверски убитой Гути. А главарь организации продолжил, повысив голос: — И так будет с каждым, кто встанет на сторону врага, кто проявит неуважение к нашим обычаям. Так же будет и с русскими врачами, если российское правительство не проявит благоразумие и не удовлетворит наши требования, которые вместе с этой записью будут переданы в посольство России в Афганистане. Клянусь всем святым, что я лично убью этих людей, если Россия проигнорирует наши требования. Мы не намерены бесконечно вести переговоры и ждать ответа. Мы отводим Москве ровно неделю с момента получения требований на их выполнение. У меня все. А теперь свое слово скажут пленники.
Гарин с женой и Васильев произнесли речи, точно по тексту, переданному им в машине. После чего Рани еще раз с близкого расстояния показал голову казненной девушки и по сигналу главаря отключил видеокамеру.
— Вы сыграли свою роль, — подошел к медикам Абдулла. — Теперь ваша жизнь зависит от решения российского посольства. Молите своего Бога, чтобы он вразумил московских чиновников и наставил на путь истинный.
Он подозвал Самара и приказал:
— Этих обратно на базу, в подвал, на хлеб и воду, на улицу не выводить, жалобы не принимать. Но… предупреждаю особо, никого из них не трогать. Пальцем не касаться. — И добавил, криво усмехнувшись: — До поры до времени. Понял меня?
— Понял.
— Вопросы?
— Вы отсюда поедете в Кандарам?
— Да.
— В Лашкаре постоянно держать всю группу?
— В этом нет необходимости. Постоянно там должно быть не менее двух человек, остальные могут уехать в город. Составь график несения службы, но чтобы он исполнялся неукоснительно, за все в Лашкаре, пока там находятся русские, полную ответственность несешь лично ты. Разведи палачей, а то они вдвоем могут устроить резню. Группу распусти по домам, но так, чтобы она была готова к любым действиям.
— Я понял!
— А понял, выполняй! Рани — в машину.
Личная охрана Мирзади все время экзекуции, находившаяся недалеко от автомобиля и с любопытством созерцающая за необычным действом, села сзади, и «Хаммер», подняв облако пыли, пошел в объезд крепости к дороге, выходящей на окраину Кандарама.
Самар же приказал усадить пленников в «Тойоту», и та пошла в обратном направлении, к Лашкару.
Через полчаса пленники, переодетые в свою одежду, были помещены в подвал, а главарь банды принялся обсуждать с подчиненными график несения службы по охране базы.
Спустя час два внедорожника, третий был оставлен для охраны, направились к дороге Вахар — Кандарам и благополучно въехали в город.
Монтаж ролика занял у Рани менее часа благодаря современной аппаратуре. В 12.30 Мирзади посмотрел материал. И тут же воспользовался спутниковым телефоном:
— Господин Фарди? Узнали?
— Это опять вы? Что с русскими?
— Об этом я и хотел поговорить. Русские живы и здоровы. Я высылаю на ваш адрес интересную запись. Надеюсь, она немедленно будет передана в российское посольство.
— Почему вы связались со мной, а не с МИДом?
— Потому что мне так удобнее, но к теме. Кроме записи передайте послу, что я позвоню ему сегодня в 18.00.
— Вы знаете номер русского посла?
— Его подскажете вы. Российский же посол должен будет передать мне номер того человека, которого в Москве назначат вести переговоры по условиям освобождения заложников. Подчеркиваю, я буду говорить с чиновником высокого ранга. Посол может не утруждать себя. Он не та фигура, с которой я буду иметь дело. Вы все запомнили?
— Запомнил и передам в российское посольство.
— Отлично. Я звоню русскому послу в 18.00. И не пытайтесь запеленговать мою станцию, это бесполезно. Все! — Мирзади отключил станцию.
— Ну вот, Азад, осталось отправить запись Фарди, и до вечера можно отдохнуть. Но не тебе. Тебе, друг, смотреть за бывшим начальником, и, пожалуйста, сделай так, чтобы он не доставал меня своими визитами. У меня будет с ним серьезный разговор, но не сейчас, пусть пока развлекается с наложницей.
— Это тоже надоедает.
— Ну тогда дай ему больше водки. Пусть пьет. Но так, чтобы посторонние не видели, а то прибьют, не разобравшись.
— Правильно, кстати, сделают. Я бы не давал ему водки.
— Здесь, Азад, решать мне, что делать, а что нет. Благодарю за работу. Отправляй материал и навести Глобина. Свободен! Да, не забудь доложить, когда видео уйдет в посольство.
Рани ушел в специальную комнату, где занялся монтажом видеоматериалов.
В 12.40 запись была передана в Кабул и тут же с комментариями в Москву.
Начальник антитеррористического управления получил ее в 12.50 и отменил совещание, вызвав к себе лишь помощника и командира боевой группы. Также генерал Володарский приказал доставить в кабинет Рустама Гамсадзе, но до прямого вызова держать под охраной в приемной. Тарасенко явился тут же, его кабинет находился через коридор, напротив приемной. Быстро доставили и Гамсадзе. А вот майора Скоробогатова пришлось ждать. Командир группы проводил занятия с личным составом в учебном центре. Несмотря на «пробки», он уже в 13.53 вошел в кабинет начальника и доложил: