— А где Мартин? — закрутила я головой.
— Дома. Предлагаю взять твоего пекинеса на прогулку. По идее они должны договориться.
— А если нет?
— Думай позитивно.
Я остановилась. Превращать восемь килограммов старого черного «валенка» в обед для питбуля я не планировала.
— Нет, Ахмед, давай не будем экспериментировать. Лорд мне дорог, как память, он меня вырастил, у нас еще кучка кошек, так что пусть живет на лестнице. В конце концов, соседи не возмущаются, так что ничего с ним не случится.
— Может, все-таки попробуем?
— А кошки? А хомяк Степан? А два какаду Ромка и Лизка-подлизка? И они все у нас на вольных хлебах пасутся.
— Боже… — опешил он. — Давай тогда не будем. Все-таки питбули любят быть единственными в семье.
— Эх… — Я тяжело вздохнула.
— Не расстраивайся. Погуляем?
Я на мгновение задумалась. Обидеть он меня вряд ли обидит — не зря я несколько лет занимаюсь кэндзюцу и отлично владею оружием. Нет, конечно, я работаю над собой и останавливаться не собираюсь, но путем многих тысяч повторений ката тело знает, как реагировать на опасность на уровне рефлексов. Так что. Почему бы нет?
— Просто походим? Только не долго. Мне на тренировку еще надо… И уроки…
— Много задали?
— Угу, особенно по алгебре. А ты чем занимаешься?
— Я в МГУ на первом курсе учусь. Мехмат. — Подумал и уточнил: — Механико-математический факультет.
— Вау! То есть к тебе с алгеброй можно обращаться?
Он игриво стрельнул глазками и широко улыбнулся.
— Живешь в Москве?
— Да. Отца из Нальчика в министерство перевели лет пять назад, так мы тут и зависли.
— Это… — Я наморщила лоб, пытаясь вспомнить географию.
— Кабардино-Балкария.
— Круто… Горы… Обожаю горы.
— Да, у нас красиво.
— А ты чем занимаешься?
— Так… Когда чем. Но обычно в школе учусь.
— Здорово. Придешь вечером? — Мы остановились у перекрестка. Дом Ахмеда остался позади, а мой был впереди, через дорогу.
— Да, — кивнула. — Постараюсь. Все равно с Малышом, кроме меня, никто не справится. Он меня любит.
— Пожалуйста, будь осторожна. — Ахмед стал неожиданно серьезным. — Питбуль очень опасная собака. Это не болонка. Ты его так тискаешь — он разрешает. Но к другим он может быть очень агрессивным.
— Я буду. Обязательно буду, — отмахнулась от него. — Пока.
Спиной чувствовала, что он стоит на перекрестке у светофора и смотрит, как мы переходим дорогу. Я шла и улыбалась. Обязательно приду. Сейчас только вещи брошу, переоденусь и приду. Черт! Забыла! Мне ж сегодня еще на тренировку. И надо найти эту Риту-Маргариту. Если она ходит на шейпинг, то должна заканчивать перед нами. Но если она беременная, то можно ли заниматься? Ничего не понимаю. Глупость какая-то.
— Малыш, — обратилась я к собаке. Он поднял на меня глаза и вильнул хвостом. — Как ты думаешь, нам удастся расстроить эту свадьбу?
Зверь как ни в чем не бывало семенил рядом.
— Вот и я не знаю. Ух, я бы эту Риту… — стукнула кулаком по ладони, нервно сжав губы.
Малыш неожиданно резко меня дернул. Так, что я едва не свалилась, поскользнувшись. В паре метров от нас по кромке тротуара важно вышагивал огромный дворовый кошак. Пасть пса сомкнулась в миллиметре от его облезлой шкурки. Кот как-то совершенно не по-кошачьи шикнул и чесанул в кусты. Боже… А у меня ведь дома три кошки… Нет, нельзя его в дом пускать. Он мне всех кошек передавит.
Я прибежала в спорткомплекс за полчаса до тренировки. Бросила сумку на лавку в раздевалке и пошла в зал, где девчонки занимались шейпингом. Встала в дверях, рассматривая девушек — маленьких и больших, худых и толстых… Риты среди них не было. Или я ее не вижу? У нее такие волосы, что просто так не спрячешь. Черт… Может, она не в этой группе? Тут же их несколько…
— Птица, ты такая дура, — опять завела Лариска старую шарманку, переодеваясь в кэйкоги.
Я сидела на лавке по-турецки и наблюдала, как последняя весьма упитанная шейпинговщица пытается влезть в маленькие стринги. Ну вот она зачем их натягивает с таким рвением?…
— Я не понимаю, зачем ты ту собаку домой приперла?
— Ларис, замерзнет же. Ну как его бросить можно?
— А тебе больше всех надо? Вот никому он не понадобился, а тебе понадобился?
— Прекрати… — отмахнулась я.
Ну точно, как колбаса ручной вязки стала — вся в перетяжках. Вон же зеркало на стене висит, неужели не видит.
— Питбули — это собаки-убийцы, они кошек жрут, их специально вывели для этого. На детей нападают… Птица, ты больная! Ну как так можно, а? У вас же в семье ребенок маленький. Как ты можешь быть такой тупой овцой? — выговаривала она. Лариса всем хороша, но такая зануда, это что-то.
— Зато у меня совесть…
— Если бы у тебя была совесть, — перебила она, — ты бы думала головой, а не другой частью тела, — покосилась на толстую попу невдалеке, хозяйка которой надела на себя короткий топик-маечку. На спине четко вырисовывались четыре жировые складки. Черт, да посмотри ж на себя в зеркало, женщина!
Мы встретились с Лариской взглядами и хихикнули — мыслим одинаково.
— Девушка, — все-таки не сдержалась я, обратившись к обладательнице множества складок. — Скажите, а в вашей группе не занимается Рита? Высокая, худая девушка. Рыжая. Симпатичная такая.
— Нет, у нас такой нет. Спросите у Светланы, нашего тренера. У нее есть списки.
— Аригато, — церемониально поклонилась я ей. Встала, поправила хакама, одернула доги и затянула оби. Все, я готова. Можно идти.
— О-нэгаи сьмас, — бросила я Лариске и лениво, вразвалочку отправилась в додзё.
— Иду, иду, — подлетела она к зеркалу. Поправила волосы, собранные в пучок. — Ярик, погоди!
— Копуха! — рассмеялась я. — Шкафчик закрой.
Глава 4
Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос, правда ли то, что собираешься сказать.
Дайдодзи Юдзан. Сборник наставлений на воинском пути
Мне снился чудесный сон, как будто я бегу по прекрасному зеленому лугу, рядом со мной какой-то парень, которого я ни разу не видела, но знаю, что его зовут Ахмед, а впереди нас скачет Малыш. Потом незнакомый Ахмед остановился и принялся меня обнимать… Целовать? Целовать?! Кто-то явно целовал меня в ухо! Трепал за мочку и что-то урчал. Точнее не трепал за мочку, а пытался вынуть серьгу! Более того, что-то ползло по мне, подбираясь к шее. Я распахнула глаза и увидела чудище! Завопила громко. Чудище тут же увеличилось в размерах. Я зажмурилась и скинула с себя существо. В ногах пронзительно закричал Ромка. Лизка тяжело взлетела с пола и уселась на прикроватную лестницу, ведущую на второй этаж к Стасу. Расправила хохолок и крылья, принялась ими трясти и возмущаться.
— Кто выпустил попугаев из клетки? — заорала я на всю квартиру.
Мятая физиономия Стасика свесилась со второго этажа.
— Ромашка, крутая букашка! — сообщил мне Ромка, пританцовывая.
Я протянула ему руку. Он ловко взобрался на плечо.
— Кто выпустил птиц? — фурией летала я по квартире.
За столом на кухне, закинув ноги на еще один табурет, завтракал Славик.
— Они сами вылезли. Я им корма насыпал, пока воду менял, они и вылезли, — сообщил брат, лениво пережевывая хлеб с маслом.
Я пинком задвинула табурет под стол. На нашей мизерной кухне только некоторым верзилам свои ноги везде раскидывать! В дверях замаячил сонный Стасик. Пижама набекрень, волосы взъерошены.
— Ярииииик! — хныкал Стасик. — Я боюсь! Лизка залезла ко мне на кровать.
— Она что, тебя съест? — рявкнула я на брата.
— Она орет, — крупные капли потекли по щекам.
— Вот ты его довел, — психанула я, повернувшись к Славе, — ты его и успокаивай. — Ссадила Лизку на клетку.
— Что за прелесть эта птичка! — перекособочилась птица, подставляя голову, чтобы ее почесали.
— Только не слушает ни фига! — буркнула я. Надо достать им яблоко, что ли.
Едва я открыла холодильник, как на меня сзади налетел Ромка — он большой любитель перебрать продукты на полках. Вообще, я поражаюсь людям, которые считают, что ручные попугаи — это круто. Вот у нас два какаду. Вы видели их когти и клювы? Нет, они не кусаются, но когда их когти вонзаются в твое плечо, а клюв случайно захватывает кожу при «передвижении» по телу, то я мечтаю только об одном — чтобы они уже нашли себе другое транспортное средство.
— Ромашка хочет кефирчику, — сообщил Роман, быстро спускаясь по моей руке на дверцу.
— Яриииииик! — снова капризным голосом затянул Стас.
— Черт! Слава! Сделай что-нибудь, чтобы он не орал! — как же бесит, когда по утрам Стас начинает ныть.
— А это не я! Это не он! — одновременно сказали братья.
— Яриииик! — ныла Лизка голосом Станислава, сидя на полу и хитро косясь на меня одним глазом.
— Ромашка хочет кефирчику! — протянул Ромка мне в ухо.
— Ромашка хочет кефирчику! — затрясла хохолком Лиза. — Кефирчику! Кефирчику!
— Ярииииик! Я боюсь! — ныл Стас.
Я схватилась за голову. Боже, выпустите меня из этого дурдома!
— Ярик хочет кефирчику? — вошел на кухню Ростик. Подхватил на руки Лизу, посадил ее на клетку. Лиза тут же спланировала мне на плечо. — Ярик, ты б Романа из холодильника вынула. Ему вредно.
— Знаешь что? — подскочила я.
— Ромашка хочет кефирчику, — обиженно куснул меня за мочку Роман.
— А в суп Ромашка не хочет? — огрызнулась я.
— Не хочет, — ласково протянула Лиза и опять принялась теребить сережку. Мама, роди меня обратно!
Я достала попугаям яблоко, разрезала на две части, положила в кормушку и загнала птиц в клетку. Ростик уже налил нам со Стасиком чай. Стас играл кружками колбаски, выкладывая из них какой-то узор на скатерти. Ростик положил на тарелку несколько кусков хлеба.
— Стас, нельзя играть едой, — сказал с улыбкой и отобрал у ребенка колбасу. — Тебе один бутерброд. Ешь и собирайся в школу.
— Ромашка хочет кефирчику, — снова сообщил какаду.
— Ромашка перетопчется, — хмыкнул Славик. Лицо такое довольное. Взгляд игривый. Весь так и светится.
Я закусила губу и уткнулась носом в чашку. Может, он уже передумал жениться?
— Слав, а ты где жить будешь? — спросила я, старательно отводя взгляд.
— Дома, — пожал он плечами. — Ты хочешь от меня избавиться?
— Мечтаю просто, — буркнула в ответ. — Ростика к Стасику, а у меня будет своя личная комната. Но ты, как обычно, испортил мне все планы.
— А куда ты собрался? — удивленно посмотрел на него Ростик.
Славка открыл рот, чтобы ответить, но я опередила его.
— Женится он у нас.
Ростислав заржал так, что птицы встрепенулись, Стасик вздрогнул, а я чуть не подавилась колбасой. Слава посмотрел на меня сурово и пнул под столом ногой. Я недовольно прищурилась и треснула его в ответ.
— Идиоты, — бросил он и вышел из-за стола.
— Куда пошел?! — подскочила я. — Твоя очередь вести Стаса в школу!
— Вот сама и веди, раз такая умная! — показал он мне средний палец от двери.
Я с негодованием вытаращила глаза:
— Мне еще собаку выгуливать!
— Это не я ее в дом притащил! — закричал он из комнаты.
— Ростик! — повернулась я к старшему брату.
— Ну а я что? Мне в институт, — пожал он плечами.
— Ах так! Стас, тебя сегодня в школу поведет мама. Раз я притащила в дом собаку, то мама тебя родила.
— А как меня мама родила? — тут же озадачился важной проблемой тот.
— Поехала в больницу, там тебя из животика достали и маме отдали, — объяснил Ростик.
— А как я к маме в животик попал?
— Ветром задуло, — рыкнула я, торопливо допивая чай. Надо удрать из дома раньше Ростика, тогда Стаса в школу поведет он.
— Ну, мама целовалась с папой, — принялся вилять брат.
— Как Слава? — хлопал ресницами Стасик.
— Что Слава? — мягко улыбался Ростик.
— Угу, как Слава, — не удержалась от ехидства я. — Вот кому-то надуло и раздуло.
— Ты о чем? — серьезно посмотрел на меня Ростислав.
— Извини, я с собакой гулять, — попыталась улизнуть я.
Брат схватил меня за низ футболки.
— Яра? — произнес тихо.
— Спроси у него сам, — вырвалась я.
Мы обошли с Малышом вокруг дома. Он побегал, размял косточки, зачем-то повисел на ветке дерева, вцепившись в нее зубами. Потом я его привязала обратно на лестнице к трубе, выдала пару игрушек, укрыла одеялом и пошла переодеваться. С Лордом по утрам обычно гуляла мама.
Гадкий Ростислав оставил Стаса на меня. Ну, ничего. Я ему это еще припомню.
В школу я немного опаздывала. Впрочем, как обычно. На информатику можно. Стасика только пришлось тащить чуть ли не на руках, потому что брат двигался медленно, все время гундосил, как он устал, отвлекался на какую-то ерунду и постоянно что-то болтал. Я не слушала. Голова все так же забита Ритой и Славкой. Он от всех скрывает свои отношения. Вон и Ростику ничего не сказал, значит, и родители ничего не знают. Это хорошо. Может, не все потеряно? На крыльце толпился народ. Черт! Лепра со своим лепрозорием. Они-то что тут делают? Почему еще не в классе? Уроки ж вот-вот начнутся.
— Смотрите-ка, какие люди, — приторным голоском протянула Танька Петрова.
Таааак, лепрозорий вышел на охоту? Странно, обычно меня они не трогают. Боятся. Я — не Женька, та обычно словами отшивает, а я-то в рожу двину без всяких там стеснений и ужимок. И они это знают. Кинула на них презрительный взгляд. Выдула пузырь из жвачки и демонстративно лениво погоняла ее во рту.
— Горишь желанием слиться со мной в экстазе? — С едкой улыбкой выдала я, легонько пихнув брата к двери. — Мухой несись в класс, занятия уже начались. — Стасик кивнул и посеменил вперед. Я закрыла за ним дверь и вопросительно уставилась на Красавину. — Уйми своих прихлебал. Им с этими рожами еще жить.
Красавина, мать и основательница лепрозория имени себя, любимой, медленно подошла ко мне, виляя бедрами, как на подиуме, остановилась в шаге и провела длинным ногтем по влажной куртке.
— Скажи, мы тут спорим, ты кто — буч, дайка или клава?
В чем подвох, я не поняла, но внутренний голос подсказывал, что Красавина говорит какую-то явную гадость.
— Скажи, а тебе зубы не жмут? А то ведь поправить можно. — Я принялась разминать кисть, препротивно щелкая суставами пальцев. Ненавижу, когда кто-то так делает, и сама так почти никогда не делаю. Только если хочу кому-то разукрасить кулаками физиономию. До украшений дело обычно не доходит, народ сам отваливает, ведомый инстинктом самосохранения.
— Значит, буч, — усмехнулась она, развернулась на каблуках и пошла прочь, опять вульгарно виляя задницей.
Пока поднималась по лестнице в кабинет информатики, мысль, что надо узнать у Точки, что такое буч и клава, затерялась в извилинах моего невыспавшегося мозга. Да и какая разница, что там опять выдумала Красавина? Припугну ее, она и отвалится со своими претензиями. Вон к Варьке лезла, всех своих прихлебал на нее натравила — ничего, отбили мы Варьку, отстояли. А ко мне-то она лезть не посмеет, у нас с ней весовые категории разные, я ее размажу, как масло по бутерброду, даже лохмы трогать не буду. Потом я некстати вспомнила, как Верка Назарова, еще одна из свиты нашей королевишны, развела в раздевалке Настасью, подсунув ей какой-то дурацкий костюм к соревнованиям, из-за которого ту выгнали из группы… Надо будет прихлебалам объяснить, кто в семье главный, совсем нюх потеряли.
— Ярик, я достала фотоаппарат. Он полупрофессиональный, насилу у мамы выпросила. Нам можно идти и выслеживать твою Ритку, — с ходу выдала Настасья чуть ли не от дверей кабинета.
От неожиданности Варя, сидящая рядом со мной и увлеченно рисующая очередной талисман со странными значками, вздрогнула и отшатнулась.
— Козарева! Я заикой с тобой останусь! — воскликнула недовольно.
— Ну, извини, — сморщилась Настька, подлетая к нам.
Точка хихикнула.
— Мы не знаем, где она живет, — напомнила я.