Никос испытал настоящее удовольствие, видя реакцию Жанин.
Они направились к гавани. Никос продолжал обнимать Жанин за плечи. «Это просто чтобы защитить ее от случайных прохожих, которые могут толкнуть ее ненароком на узкой улочке», — говорил он сам себе. К тому же это был очередной пункт его тщательно продуманной кампании. Но на самом деле Никосу просто нравилось ее обнимать. И он это знал. Он также знал, что это нравится и Жанин.
— Красный или голубой столик? — спросил Никос, указывая на свободные столики.
— Безразлично, — ответила Жанин. В ее голосе Никос уловил нотки напряжения. — А как вам нравится вот этот? — Жанин указала на свободный столик под голубым навесом. — Оттуда открывается чудесный вид на море.
Они сели. Жанин сняла очки и шляпу и распустила волосы, испытав неимоверное облегчение. Подняв голову, она обнаружила на себе пристальный взгляд Никоса.
Он соизволил наконец, снять очки, и теперь Жанин ощутила всю силу его взгляда.
На нее накатила такая слабость, что губы ее приоткрылись, как бы моля о помощи, а зрачки расширились. Щеки залил румянец смущения.
Никос отвернулся от девушки, чтобы подозвать официанта. Жанин тупо уставилась в меню. Она просто не способна была думать в тот момент.
Во взгляде Никоса она прочла нескрываемое желание близости с ней. Ни больше, ни меньше.
Словно ища защиты, Жанин нащупала на столе свои солнцезащитные очки и дрожащими от волнения руками водрузила их на нос. Только тогда она почувствовала себя в относительной безопасности и даже смогла ответить на вопрос Никоса, что она будет пить.
На одном дыхании Жанин выпалила:
— Минеральную воду, — и снова принялась изучать меню. Спустя минуту Жанин поняла, что по-прежнему смотрит на греческий текст, и торопливо перевернула страницы туда, где меню было на английском и немецком — специально для туристов.
Постепенно к Жанин вернулось самообладание.
— Я буду только салат по-гречески, — наконец сказала она. — Мне не хочется горячего в такую жару.
— И даже не попробуете каракатицу? — поддразнил ее Никос.
Его взгляд слегка утратил ту притягательную силу, которая беспощадно повергала Жанин в состояние шока, и теперь девушка ощущала себя более уверенно. Лицо Жанин выразило преувеличенное отвращение.
— Никогда! — воскликнула она. — Эти ужасные щупальца с присосками!
Никос рассмеялся.
— Они же жаренные в кляре. Обещаю, щупалец вы не увидите.
Жанин замахала руками в знак протеста, чем вызвала его улыбку. Подошел официант, и Никос сделал заказ на греческом. Жанин не разобрала ни слова из того, что он сказал. Девушка вздохнула. Греческий — очень трудный язык. Вряд ли она сможет когда-нибудь его выучить. Она даже не способна понять, что написано в меню!
«Я обязательно должна попытаться его выучить, — сказала она себе. — Хотя бы ради Стефаноса».
Никос вновь повернулся к Жанин.
Когда Жанин распустила волосы и сняла очки, его словно ударило током. От такого сочетания — изумительные золотистые локоны, слегка касающиеся обнаженных плеч, и прекрасные карие глаза — он буквально прирос к стулу. Увидев ее полуоткрытые губы и расширенные зрачки, Никос убедился, что небезразличен ей, раз она так заводится от одного лишь взгляда.
Странное чувство охватило его. Влечение и что-то еще, ранее не знакомое. Он хотел прикоснуться к ней, но не для того, чтобы сию минуту овладеть ее прекрасным телом, а просто потому, что так… хотел. Как тогда, когда они вышли из магазина подарков, и ему просто захотелось положить ей руки на плечи. Чтобы показать всему миру, что она принадлежит ему.
Никос внутренне напрягся. Как он может допускать подобные мысли? Жанин Фейрхам его совершенно не интересует. Никосу просто нужно разлучить ее со Стефаносом, чтобы она перестала угрожать браку его сестры.
Его губы превратились в тонкую нить. Никос пытался убедить себя, что в том, что он делает, нет ничего личного. Жанин Фейрхам — это препятствие, преграда, которую необходимо устранить. Не следует об этом забывать ни на секунду.
* * *
— Посмотрели? — обратился Никос к Жанин. Девушка обернулась и ощутила уже знакомый перебой в сердце, как всегда при встрече их взглядов.
— Да. Извините, что так долго, — ответила девушка, осторожно проходя мимо Никоса. — Я никогда не видела греческого храма.
— Никогда? — удивленно спросил Никос.
— Да. Я никогда не была в Греции, — пояснила Жанин.
Никосу показалось, что в голосе Жанин нет искренности.
— А где вы были? В Испании? — предположил Никос.
Девушка отрицательно покачала головой.
— В основном на юге Франции.
Лицо Никоса непроизвольно вытянулось. Ах, вот оно что! Лазурный Берег — богатый курорт на Французской Ривьере, олицетворение роскоши и праздной жизни. Стартовая площадка для авантюристок, таких, как Жанин Фейрхам. Неудивительно, что она не раз там отдыхала.
Жанин остановилась перед потрескавшимся основанием колонны и огляделась. Никос признавал, что это место идеально подходило для храма. Он заметил его еще с дороги, когда они возвращались из северного района острова, и предложил посмотреть архитектурные развалины. От храма уже мало что осталось, но вид на море отсюда был великолепный. Безлюдное место, расположенное высоко над морем. Идеальная келья для общения с богами.
Никос не ожидал, что Жанин так заинтересуется старыми развалинами. Сейчас она была совсем не похожа на коварную обольстительницу. Она была самой прекрасной женщиной, которую он когда-либо видел. Ее поведение ничем не выдавало охотницу за чужим состоянием. Она даже не делала никаких попыток заигрывать с ним или как-то обратить на себя внимание. Впрочем, чтобы привлечь его к себе, ей и не следовало что-либо делать. Ее неотразимая красота, плавные изгибы совершенного тела говорили сами за себя. Он видел, как она краснеет от смущения в его присутствии, но сама избегает любых шагов навстречу.
Никос еще больше помрачнел. Нет ничего удивительного в том, что Стефанос влюбился в эту женщину. Она была исключительной. Его шурин был примерный семьянин, за ним и его деньгами постоянно охотились женщины, но он никогда не обращал внимания ни на одну из них. Правда, когда шурин был молод и холост, он сам, во многом походил на теперешнего Никоса. Но с тех пор, как Стефанос женился на сестре Никоса, для него перестали существовать другие женщины.
А теперь получалось, что Стефанос поставил свое долгожданное счастье под угрозу из-за того, что пустился в сомнительную авантюру.
Никос наблюдал, как Жанин осторожно поднимается по античным ступеням. Но сооружение не выдержало, и камни качнулись. Никос вовремя успел подставить руки, и Жанин угодила прямо в его объятия.
— С вами все в порядке? — заботливо спросил он.
— Да, — запинаясь, произнесла девушка. — Все хорошо, спасибо. — Жанин посмотрела ему в глаза и ощутила слабость в ногах.
Никос убрал руки с ее талии, и на секунду Жанин показалось, что она вот-вот лишится чувств.
— Нам пора идти, — с улыбкой сказал Никос.
Жанин, пытаясь вернуть утраченное самообладание, смиренно последовала за ним на маленькую стоянку, где они оставили машину.
Никос же казался абсолютно спокойным. Неужели она ему настолько безразлична, что спонтанные объятия совершенно его не взволновали?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Легкая, как шелк, вода нежно ласкала тело Жанин, помогая ей привести в порядок мысли, которые сумбурно роились в голове с того самого момента, как Никос обнял ее в развалинах храма. И теперь, медленно плавая по бассейну, Жанин вспоминала все буквально по секундам.
Она злилась на себя за то, что позволила себе увлечься Никосом. Это было настоящим безумием с ее стороны. Она приехала в Грецию к Стефаносу! И он — единственная причина ее путешествия в эту страну. Только он! В ее жизни и сердце не было места другому мужчине.
Набрав, в легкие побольше воздуха, Жанин резко, создав фонтан брызг, нырнула в самую глубь бассейна, словно пытаясь убежать от собственных мыслей.
Выплыв к другому бортику, Жанин залюбовалась, как один из гостей отеля играет в бассейне со своими детьми, пока жена загорает. Он подбрасывал вверх надувной мяч, а его дети, подобно стайке дельфинов, бросались за ним вдогонку, весело крича и смеясь. Отец широко улыбался, глядя на своих детей.
Жанин внезапно почувствовала приступ душевной боли. Дочь этого мужчины, девчушка лет десяти, победно плыла к отцу, толкая перед собой мяч, и громко кричала тоненьким звонким голоском: «Папа, папа!»
Отец распахнул объятия навстречу дочери.
— Эла! — воскликнул он.
Это слово показалось Жанин очень знакомым. Она не знала, что оно означает, но часто слышала, как родители-греки отвечают так на зов своих детей. Девочка отдала мячик папе и угодила в его объятия. Он засмеялся и с любовью поцеловал ее в макушку, прежде чем снова бросить мяч.
«Какая счастливая малютка! — подумала Жанин. Эти слова вертелись у нее в голове. — Как ей повезло, что у нее есть отец, который с ней играет и души в ней не чает…»
Жанин переживала, что ей не довелось испытать подобных мгновений. Когда Жанин была подростком, она попыталась сама выяснить, кто же ее отец, но потерпела неудачу. В итоге Жанин бросила это бесполезное занятие.
Внешне Жанин очень походила на мать: светлые волосы, стройная фигура. Исключение составляли лишь карие глаза. С возрастом мать начала болезненно воспринимать подрастающую свою копию, особенно когда смотрела в зеркало, отражавшее не юное создание, а уже немолодую женщину.
Отъезд Жанин из родного дома принес обеим женщинам облегчение. Дочь перестала мозолить своей красотой глаза матери и начала новую жизнь, совершенно не похожую на ту, которую вела прежде. Жанин не скучала по дому, где не прекращались вечеринки, и создавалась видимость беззаботной жизни. Все было настолько наигранно и бессмысленно, что она ни капельки не сожалела, что выбрала себе другую жизнь.
Но Жанин до сих пор не могла оправиться от шока, когда три года назад узнала о смерти матери, которая разбилась на машине с очередным любовником, женатым мужчиной. Вскрытие показало, что у обоих уровень алкоголя в крови превышал все допустимые нормы.
Кроме матери, у Жанин больше не было родственников — во всяком случае, она о них не знала. Остались только друзья.
Стефанос был словно послан ей свыше. Жанин была безгранично благодарна ему за то, что он вихрем ворвался в ее жизнь и изменил ее. Ради него она была готова на все. Поэтому ей лучше забыть о Никосе Кириакисе. Увлечение становилось крайне опасным, да и ненужным. Жанин прекрасно обойдется и без него.
* * *
Никос вышел на балкон своего номера. Заходящее солнце нависло над садом, выделяя силуэты стройных кипарисов. «Стефанос не ошибся с выбором места для отеля», — подумал Никос.
Никос нахмурил брови. С балкона он видел, как Жанин размеренно плавает вдоль бассейна. Стефанос также был разборчив в выборе женщин. Никосу было достаточно одного дня, проведенного наедине с Жанин, чтобы понять, почему его шурин так увлекся этой девушкой. И дело было не только в ее безупречной красоте…
«Мне просто нужно с ней переспать, — твердил себе Никос. — К счастью, это очень легко сделать, — цинично усмехнулся он про себя. — Стоит только подумать о Жанин, как во мне сразу просыпается непреодолимое желание обладать ее прекрасным, чувственным телом».
Не торопясь Никос снова прокрутил в мыслях тот эпизод, когда он обнял ее на развалинах храма. Ее тело тут же отозвалось на прикосновение сильных мужских рук, став таким податливым, что он с трудом отпустил ее.
Это было так чудесно…
Пленительно…
Никос поджал губы. Что с ним происходит? Да, Жанин была красавицей, но у него уже были красивые женщины, с которыми он получал удовольствие от секса. Жанин должна была стать его очередным развлечением. Ему совершенно не нужны игры в обольщение, чтобы лечь с женщиной в постель. И уж тем более не нужны они со стороны молодой любовницы Стефаноса.
В стремлении продолжить осуществление своего тщательно продуманного плана Никос быстрыми шагами вошел обратно в комнату и схватился за телефон: настало время для выполнения пункта номер два.
Первый был — очаровать Жанин, заставить ее трепетать от волнения и страсти, пробудить в ней желание. Второй — его утолить.
* * *
Жанин завтракала за своим столиком и крошила хлеб прыгающим вокруг воробьям, которые слетелись на утреннюю трапезу. Но глазами она постоянно искала Никоса Кириакиса.
Девушка знала, что ей не следует этого делать, но не могла справиться с переполнявшими ее новыми чувствами, которые пробудил в ней красавец грек. Она страстно желала его увидеть.
Почему вдруг живот скрутило от страха, что он не придет? Неужели он уехал? При мысли о том, что она его больше никогда не увидит, Жанин охватило отчаяние.
Она резко отодвинула стул и решительно поднялась. Нужно набраться сил и прекратить это ребячество. Необходимо взять себя в руки.
Полная решимости покончить с мыслями о Никосе Кириакисе, девушка взяла книгу, сумку и направилась в свой номер. Весь день она будет занята, и ей некогда будет мечтать о Никосе, вспоминая каждое мгновение, проведенное с ним наедине.
«Я научусь виндсерфингу, — решила Жанин. — Когда я буду стараться удержаться на воде, мысли о Никосе исчезнут сами собой», — убеждала себя девушка. В памяти проснулось воспоминание, как Никос своими красивыми длинными пальцами ставит на место солонку и кладет столовые приборы, чтобы показать ей, как много значит направление ветра для движения по воде. Жанин отогнала его прочь и направилась записываться на учебный курс по виндсерфингу.
И вдруг девушка заметила его. Ее взгляд устремился к нему, а сердце предательски забилось. Никос стоял к ней спиной и разговаривал со служащим отеля. На нем был элегантный деловой костюм. Никос выглядел бесподобно, высокий, темноволосый. Сердце Жанин снова запрыгало в груди, а затем вдруг ухнуло вниз: девушка заметила черный кожаный чемодан, стоящий у ног Никоса. В руках мужчина ее мечты держал ключи от машины. Он сказал что-то администратору, тот улыбнулся и кивнул, взяв чемодан.
Никос обернулся и увидел Жанин. Она стояла как вкопанная, не в силах пережить потрясение. Он уверенно шагнул к ней.
— Доброе утро, — поприветствовал он. — Собрались позагорать? — спросил он любезным тоном.
В нем не было и намека на приятно проведенный вчерашний вечер, будто его и не было вовсе. Очередное подтверждение тому, что он для нее всего лишь нянька и просто выполняет дружескую просьбу.
Жанин нерешительно улыбнулась в ответ, пряча за улыбкой свое волнение. В горле словно застрял ком.
— А вы, кажется, собрались поработать, — с трудом выдавив из себя слова, парировала девушка.
Никос скривился.
— Как видите. У меня назначено несколько деловых встреч на сегодня, одна из них в Патре, на главном острове, — сухо сказал он. — А вы чем собираетесь заняться?
Он даже не предложил ей поехать с ним! Жанин вдруг почувствовала полную опустошенность.
— О, я собираюсь взять урок виндсерфинга, — с наигранным энтузиазмом воскликнула она. — Я как раз шла узнать, нет ли сейчас занятий, — Жанин кивнула в сторону администраторской стойки.
— Очень похвально, — улыбнулся Никос. Он слегка отогнул манжет рубашки и посмотрел на часы. — Прошу прощения, но мне пора идти.
— Да-да, конечно. Не буду вас задерживать, — стальным голосом произнесла Жанин и в тот самый момент, когда он собрался уходить, добавила: — Спасибо вам за вчерашний день, мистер Кириакис.
Никос вытянулся в струну.
— Никос, — слегка дрогнувшим голосом поправил он. — Просто Никос.
* * *
День показался Жанин бесконечно длинным, несмотря на урок по виндсерфингу. К концу дня ее охватила тоска. Вечером каждая минута тянулась по часу, а час казался вечностью. После занятий все мышцы болезненно ныли, а нервы были на пределе, сигнализируя об очередной депрессии.