— Спокойно, — заговорил доктор Фелл.
Его рокочущий голос звучал почти весело, словно взывая к здравому смыслу.
— Едва ли ситуация так уж плоха, — продолжал он. — Мисс Уиллс желает сесть? Пожалуйста! Она хочет куда-то пойти? Ради бога! Почему бы и нет? Вы пришли сюда с какой-то целью, мэм?
— Я... — Девушка, все еще смотревшая на Эллиота, встрепенулась.
— За мылом, зубной пастой, солью для ванны?
— Нет. Я... пришла за инспектором. — Она отвела взгляд. — Он нужен майору Кроу в «Бельгарде» — немедленно. Они ищут его с одиннадцати часов, и никто не знал, где он. Мы пытались позвонить Стивенсону, так как майор сказал, что вы... что инспектор должен быть здесь в час дня, но никто не брал трубку. Я решила, что в моем теперешнем состоянии мне пойдет на пользу съездить сюда. Мой автомобиль снаружи, и если кто-нибудь не проколол шины...
— А почему майор Кроу в «Бельгарде»? Он тоже собирался быть здесь к часу.
— Значит, вы не слышали?.. Никто вам не сообщил?
— О чем?
— Уилбер умер, — сказала Марджори.
Доктор Фелл поднял руку к полям шляпы и сильнее надвинул ее на глаза. Его большая рука задержалась там, прикрывая очки.
— Очень сожалею, — пробормотал он. — Значит, сотрясение мозга оказалось роковым?
— Нет, — ответила Марджори. — Дядя Джо говорит, что кто-то вошел к нему ночью со шприцем, наполненным синильной кислотой, ввел яд ему в руку и Уилбер умер во сне.
Последовало молчание.
Доктор Фелл выбрался из-за прилавка, приковылял к двери и остановился, опустив голову, потом достал большой красный носовой платок и шумно высморкался.
— Вы должны извинить меня, — заговорил он. — Я и раньше сталкивался с силами ада, но не припоминаю, чтобы они действовали так осторожно и изощренно. Как это произошло?
— Никто не знает. — Нервы Марджори явно напряглись до предела. — Мы легли спать очень поздно и не вставали почти до одиннадцати утра. Дядя Джо сказал, что сидеть с Уилбером не обязательно. Утром Памела вошла к нему в комнату и... и обнаружила его... — Она беспомощно опустила руки.
— Понятно. Мистер Стивенсон!
— Да, доктор?
— Ваш телефон вышел из строя?
— Насколько я знаю, нет, — с беспокойством отозвался аптекарь. — Я был здесь все утро и не понимаю, почему не слышал звонка.
Доктор Фелл повернулся к Эллиоту:
— У меня есть предложение. Позвоните в «Бельгард» и скажите майору Кроу, что не поедете туда, а он, напротив, должен сразу же прибыть сюда...
— Погодите, сэр! — запротестовал Эллиот. — Я не могу этого сделать. Майор Кроу — главный констебль, а Боствик...
— Зато я могу, — прервал доктор Фелл. — Я хорошо знаком с Кроу со времен дела о восьми крошечных мечах[21]. По правде говоря, — при этом его и без того красное лицо покраснело еще сильнее, — Кроу просил меня разобраться с отравлениями в лавке миссис Терри, когда они только произошли. Я отказался, так как единственное объяснение, которое я мог тогда придумать, выглядело настолько нелепо, что я даже не стал его предлагать. Но теперь я начинаю думать, что оно не так уж нелепо. Все было абсолютно очевидным. Боюсь, именно поэтому у меня оказались наготове объяснения для вас сегодня утром. — Он с негодованием взмахнул кулаком. — И потому, что я изображал скромную фиалку, умерли еще два человека! Вы и майор Кроу нужны мне здесь. Больше всего на свете я хочу просмотреть эту пленку. Хочу продемонстрировать вам на экране, что именно, по моему мнению, произошло. Поэтому я намерен пойти к телефону и отдавать приказы, как капитан пиратского судна. Но пока я звоню... — он устремил пристальный взгляд на Эллиота, — предлагаю вам расспросить мисс Уиллс об эпизоде в другой аптеке.
Марджори напряглась всем телом, но Эллиот, казалось, остался невозмутимым.
— Вы живете прямо над аптекой? — обратился он к Стивенсону. — У вас есть комната, которую вы могли бы предоставить мне на несколько минут?
— Да, конечно. Комната, где я собираюсь показать вам фильм.
— Спасибо. Проводите нас, ладно? Мисс Уиллс, прошу вас.
Марджори не стала комментировать. Стивенсон проводил их наверх в уютную старомодную гостиную, выходящую окнами на улицу. Двустворчатые двери (снова!) связывали ее со спальней — они были открыты, но проем закрывала приколотая кнопками простыня, которой предстояло служить киноэкраном. Тяжелые занавеси были наполовину задернуты, а в камине полыхал огонь. Большой кинопроектор c круглыми бобинами стоял на столе.
Все еще молча Марджори подошла к дивану и села. Эллиоту было не по себе — его щепетильность вновь давала о себе знать.
Марджори окинула взглядом освещенную пламенем комнату, словно убеждаясь, что они одни. Потом она кивнула и холодно произнесла:
— Я же говорила, что мы встречались раньше.
— Да, — подтвердил Эллиот. Он сел за стол и достал записную книжку, которую положил перед собой. — Точнее, в прошлый четверг в аптеке «Мейсон и сын» на Краун-роуд, 16, где вы пытались купить цианистый калий.
— Тем не менее вы никому об этом не рассказывали.
— Почему вы так думаете, мисс Уиллс? Как по-вашему, с какой целью меня командировали сюда?
Это был болезненный удар, но Эллиот нанес его намеренно, подбросив корма своей щепетильности. Его интересовало, насколько он выдал себя внизу, заметила ли это девушка, попытается ли она этим воспользоваться, как только что, по-видимому, пыталась с помощью своей догадки.
Если Эллиот рассчитывал на эффект, то он его добился. Краска сбежала с лица Марджори. Ее глаза, широко открытые и устремленные на него, быстро заморгали. Она не могла разобраться в поведении Эллиота, и это должно было вызвать вспышку гнева.
— Значит, вы приехали арестовать меня?
— Это зависит от обстоятельств.
— Разве одна лишь попытка купить цианид является преступлением?
Эллиот схватил записную книжку и снова бросил ее на стол.
— Строго между нами, мисс Уиллс, какой вам смысл говорить в таком тоне? Как любой может интерпретировать ваши слова?
Девушка была необычайно проницательной. Эллиот восхищался ее умом, даже проклиная его. Она все еще выжидала, наблюдая за ним, и ее ухо тут же уловило слабую нотку «черт побери, почему бы тебе не помочь мне», которую он невольно вложил в свой последний вопрос. Ее грудь стала подниматься и опускаться медленнее.
— Если я скажу вам правду, инспектор, почему хотела купить этот яд, вы мне поверите?
— Если скажете правду, да.
— Не поверите, но дело не в том. Если я скажу вам чистую правду, вы обещаете никому об этом не рассказывать?
Вопрос искренний, подумал Эллиот.
— Сожалею, мисс, но я не могу давать подобных обещаний. Если это касается расследования...
— Не касается.
— Хорошо, зачем вам понадобился цианид?
— Чтобы убить себя, — спокойно отмстила Марджори.
Последовавшую паузу нарушало только потрескивание огня.
— Но почему вы хотели покончить с собой?
Девушка глубоко вздохнула:
— Если хотите знать, потому, что мне становилось плохо от одной мысли о возвращении домой. Ну вот, наконец-то я кому-то об этом рассказала. — Она смотрела на него с любопытством, словно удивляясь, что сумела сделать трудный для себя шаг.
Сам того не сознавая, Эллиот сменил позицию детектива, задающего официальные вопросы, на совсем другую, но никто из них этого не заметил.
— Да, но была какая-то определенная причина?
— Попробуйте поставить себя на мое место! Быть подозреваемой в отравлении детей, каждую минуту ожидать ареста, который откладывается только из-за недостатка улик, потом отправиться в роскошный круиз по Средиземноморью, чего не делали никогда в жизни, несмотря на дядю-миллионера, и вернуться назад, в ту же ситуацию. Посмотрим, что вы тогда почувствуете! — Она стиснула кулаки. — Теперь я справилась. Но в ту же минуту, когда я сошла с корабля, я поняла, что просто не смогу пройти через все это. Я отправилась в аптеку не задумываясь — иначе смогла бы изобрести какую-нибудь правдоподобную историю, чтобы не запинаться и не убежать в панике, когда аптекарь начнет задавать мне вопросы. Но тогда я думала только о том, что слышала, будто цианистый калий действует быстро и безболезненно — достаточно проглотить его, и вы мертвы, — и что в Ист-Энде[22] меня никто не может узнать. Очевидно, мне это пришло в голову, когда корабль плыл по реке, а я видела дома и все прочее...
Эллиот положил карандаш.
— А как же ваш жених? — спросил он.
— Мой жених?
— Вы имеете в виду, что решили купить яд и отравиться, возвращаясь домой, чтобы выйти замуж?
Девушка сделала отчаянный жест:
— Я же сказала, что это произошло под влиянием минуты! Кроме того, это другое дело. Все было так чудесно до того, как начался этот кошмар. Когда я познакомилась с Джорджем в Лондоне...
— Познакомились в Лондоне? — удивленно переспросил Эллиот.
— Проклятье! — Марджори прижала ладонь ко рту. Затем ее лицо приняло усталое и циничное выражение. — Впрочем, какая разница? Почему бы вам об этом не знать? Мне только пойдет на пользу облегчить душу. Я познакомилась с Джорджем давным-давно, на вечеринке в Лондоне — был один из редких случаев, когда дядя Маркус отпустил меня в город одну, — и влюбилась в него по уши. Потом я часто тайком ездила в Лондон, чтобы встретиться с ним. Правда, наши отношения слишком далеко не заходили — полагаю, мне просто духу на это не хватало. — Она уставилась в пол. — Мы решили, что пока еще не время представлять Джорджа дяде Маркусу. Во-первых, дядя никогда не поощрял молодых людей, которые приходили повидать меня. Я хорошая хозяйка, и ему было куда удобнее держать меня при себе... — Марджори покраснела. — А во-вторых, Джордж знал, какая у дяди Маркуса репутация. Был бы жуткий скандал, если бы до дяди дошло, что мы встречались тайком от него. Вы можете это понять?
— Могу.
— Выглядело бы лучше, если бы мы встретились как бы случайно. Желательно за границей, тем более Джордж говорил, что нуждается в отдыхе. Конечно, у него не было денег на такое путешествие, но у меня имелась на счету пара сотен, которые оставила мне мать, и я избавилась от них, чтобы Джордж мог поехать.
«Свинья, — произнес Эндрю Эллиот про себя. — Паршивая свинья. Но умная».
Марджори широко открыла глаза.
— Вовсе нет! — воскликнула она. — То есть он, конечно, умный, но не... то, другое. Джордж один из самых блестяще одаренных людей, каких я встречала. Кроме того, он уверен в себе, и это мне нравится...
— Простите... — начал Эллиот и внезапно умолк, чувствуя, что весь мир срывается с якоря. Ведь он не произносил эти слова вслух! Конечно, девушка умна во всем, кроме того, что касается Джорджа Хардинга, но не умеет же она читать мысли!
Марджори, казалось, не заметила ничего необычного.
— Естественно, я надеялась, — продолжала она, — что Джордж произведет на дядю Маркуса хорошее впечатление, но не будет вилять перед ним хвостом. Однако это и произошло в Помпеях, когда дядя решил поговорить с ним начистоту в присутствии Уилбера и профессора Инграма, да еще в публичном месте, куда любой мог прийти. Он давал Джорджу указания относительно будущего, и Джордж выслушивал его наставления покорно, как ягненок! А вы еще спрашиваете, почему я чувствовала себя подавленной, сойдя с корабля! Я понимала, что моя жизнь будет такой же, как прежде. Ничего, кроме дяди Маркуса!
— Вы не любили вашего дядю? — спросил Эллиот.
— Конечно, любила. Но дело не в том. Вы меня понимаете?
— Думаю, что да.
— По-своему дядя Маркус был чудесным. Он делал для меня все и лез из кожи вон, чтобы устроить мне хорошие каникулы, когда я в них нуждалась. Но если бы вы слышали его разговоры хотя бы пять минут! А эти постоянные споры с профессором Инграмом о преступлении — даже когда рядом с нами произошло настоящее убийство — и его криминологической рукописи...
Эллиот быстро подобрал карандаш.
— Криминологической рукописи?
— Да, я же говорила вам. Дядя Маркус вечно пробовал силы в области какой-нибудь науки, но в основном это касалось психологии. Вот почему он так сошелся с профессором Инграмом. «Вы утверждаете, — говорил ему дядя, — что из практикующего психолога может выйти величайший преступник. Почему бы вам не стать пионером в интересах науки? Совершите преступление без всякой выгоды для себя и докажите вашу теорию». Брр!
— Понятно. И что отвечал на это профессор Инграм?
— «Нет, благодарю покорно». Он сказал, что никогда бы не совершил преступление, не сфабриковав безупречное алиби...
Где-то Эллиот уже слышал это...
— ...и даже практикующему психологу очевидно, что человек не может находиться в двух местах одновременно. — Марджори откинулась на спинку дивана. — Меня бросало в дрожь, когда они говорили об этом так спокойно и хладнокровно. В итоге именно это и случилось. Все эти ужасы продолжают происходить, а мы даже не знаем, как, почему и чьих рук это дело. Теперь погиб Уилбер, который никогда никому не причинил вреда — как и Фрэнки Дейл, дети Эндерсонов, да и сам дядя Маркус. Сегодня в меня бросают камнями, а завтра сделают не знаю что — линчуют или сожгут. Пожалуйста, помогите мне!
Она замолчала.
В ее голосе звучала такая мольба и искренность, что Эллиот едва не утратил официальную сдержанность. Девушка склонилась вперед, протянув руки, словно просила помочь ей встать с дивана. За закрытой дверью послышались топот и трубный глас, как будто слон шел на водопой, после чего в дверь громко постучали и в комнату боком протиснулся доктор Фелл.
— Не хочу вам мешать, — сказал он, — но лучше отложите опрос на потом. Кроу и Боствик уже на пути сюда. Думаю, мисс Уиллс, вам лучше уйти. Мистер Стивенсон запирает аптеку, но его помощник отвезет вас домой на машине. А мы... — И он посмотрел на кинопроектор.
Глава 14
БЕЗУПРЕЧНЫЕ ЧАСЫ
Майор Кроу и суперинтендент Боствик столкнулись с Марджори в дверях, когда она выходила из комнаты. Но майор молчал, пока дверь за ней не закрылась. Он снова стал самим собой.
— Доброе утро, инспектор, — вежливо поздоровался он. — Вернее, добрый день. Утром мы не могли вас найти.
— Сожалею, сэр.
— Это не имеет значения, — так же вежливо продолжал майор. — Я только хотел сообщить вам, что теперь придется учитывать такое незначительное событие, как еще одна смерть...
— Я сказал, что сожалею, сэр.
— Поскольку вы наносили визит моему другу Феллу, у меня нет возражений. Вам повезло больше, чем мне. Я пытался заинтересовать его этим делом в прошлом июне, но тщетно. По-видимому, оно было для него недостаточно сенсационным. Никаких герметически запечатанных комнат. Никаких сверхъестественных элементов. Никаких странных происшествий в отеле «Ройял Скарлет». Всего лишь примитивное убийство с помощью стрихнина и еще несколько отравлений без смертельного исхода. Но теперь у нас куда больше улик и две новые жертвы, одну из которых, инспектор, вам не мешало бы обследовать...
Эллиот запихнул в карман записную книжку.
— Я уже дважды говорил вам, сэр, что сожалею, — медленно произнес он. — И не вижу надобности повторять это снова. Более того, если хотите услышать правду, я не считаю, что пренебрег чем-то, чему должен был уделить внимание. Между прочим, в Содбери-Кросс имеются констебли?
Боствик, доставший трубку и кисет, перестал отвинчивать черенок трубки.
— Имеются, — отозвался он. — А почему вас это интересует?
— Только потому, что я не видел ни одного. Кто-то разбил камнем дверное стекло внизу с грохотом, который, вероятно, слышали в Бате, но ни один полисмен так и не появился.
— Черт возьми! — Боствик продул черенок и снова поднял взгляд. Его лицо казалось распухшим, хотя, конечно, это был оптический обман. — Что вы под этим подразумеваете?
— То, что сказал.
— Если вы имеете в виду, — продолжал Боствик, — что мы очень скоро сможем арестовать некую молодую леди, чье имя незачем называть, то я вполне согласен.
— Эй! — неожиданно рявкнул доктор Фелл.
Громогласный возглас потряс оконные рамы, заставив остальных обернуться.
— Прекратите болтать вздор, — с серьезным видом продолжал доктор. — Вы сами знаете, что ссориться не из-за чего. Если кто-то виноват, вините меня. Основная причина этой бури в стакане воды (что вам также известно) состоит в том, что у каждого из вас собственное, твердое и столь же предвзятое мнение о том, кто преступник. Ради бога, перестаньте спорить, иначе мы не сдвинемся с места.