БУМ! Вспышка паранойи. Какая ебнутая сволочь поставила эту песню сейчас, в такой момент? Знает ли барменша, кто я? Видит ли меня за зеркальными стеклами?
Все бармены вероломны, но эта — угрюмая толстая тётка в гавайском платье и рабочем комбинезоне … наверно, жена Дикого Билла.
Боже, тёмные волны паранойи, безумия, страха и ненависти — в этом месте невыносимые вибрации. Прочь отсюда. Бежать … и вдруг меня осеняет — последняя вспышка угасающего разума, перед тем, как он окончательно и бесповоротно померкнет — срок пребывания в гостинице истекает только в полдень … что дает мне самое малое два часа законного времени, прежде чем я стану беглым преступником в глаза закона, чтобы на предельно разрешенной скорости покинуть этот проклятый штат.
Сказочная удача. Когда раздастся тревога, я буду мчать сломя голову где-то между Нидлс и Долиной смерти — продавив педаль газа сквозь пол и грозя кулаком Ефрему Цимбалисту, пикирующему на меня в фэбээровском вертолете.
БЕГИ, ВСЁ РАВНО НЕ СПРЯЧЕШЬСЯ
Пошёл ты в жопу, Ефрем, к тебе это тоже относится.
Вы c гостиничным персоналом можете спокойно полагатьь, что я до сих пор в номере 1850 — юридически и духовно, хоть и не физически — с табличкой «Не беспокоить», на двери — чтобы не беспокоили. Ни одна горничная и близко не подойдет, пока на ручке висит эта табличка. Мой адвокат договорился об этом, как он договорился и насчёт 600 кусков мыла «Ньютроджина», которыми завалена Большая красная акула и которые я должен доставить в Малибу. Что на это скажет ФБР? Всё совершенно законно. Горничные подарили нам это мыло. Они подтвердят это под присягой … Или не подтвердят?
Конечно нет. Подлые горничные поклянутся, что им пришлось отдать всё мыло двум вооруженным до зубов буйнопомешанным, которые вымогали его у них, угрожая «Винсентом блек шэдоу».
Господи, мать твою, Иисусе! Есть в этой таверне священник? Я хочу исповедаться! Я грешен, пиздец как грешен! Грешник я подлый, смертный, плотский, крупный, мелкий — как ни назови, Господи … Я виновен.
Но сделай мне одно последнее одолжение: дай мне пять часов быстрой езды, прежде чем опустишь на меня карающий меч; проведи меня через пустыню и избавь от проклятой машины.
Чёрт тебя побери, не так уж и много я прошу, Господи, ибо истина, главная, невероятная истина в том, что я не виновен. Я ничего не делал, только принял твой бред всерьёз … и видишь, до чего это меня довело? Мои первобытные христианские инстинкты сделали из меня преступника.
Помню, пока пробирался через казино в шесть утра с чемоданом, полным грейпфрутов и сувенирных футболок «Минт-400», то твердил себе снова и снова: «Ты не виновен». Это лишь маневр, чтобы избежать неприятной сцены. В конце концов, я не подписывал обязательных соглашений; весь долг лежит
12. Адская скорость … поединок с калифорнийским дорожным патрульным на шоссе 61
Вторник, 12:30 … Бейкер, штат Калифорния … Перешёл на «Баллантайн эль», пьяный в хлам и на нервах. Знакомое чувство: три-четыре дня пьянки, наркоты, солнца, бессонницы, выжженные запасы адреналина дают зыбкий, полуобморочный кайф, означающий, что скоро ты срубишься. Но когда? Сколько еще мне осталось? Это напряжение — тоже часть кайфа. Физический и умственный коллапс близок как никогда …
… но коллапс исключён; это не решение, даже не дешевая альтернатива, это просто не приемлемо, и точка. Вот он, момент истины, тонкая судьбоносная линия между контролем и катастрофой — а также выбор: марафоны на вольных улицах или пять лет баскетбола по утрам во дворе Карсон-Сити.
Помни, нет сочувствия к дьяволу. Купи билет, прокатись … а если вдруг становится чуть жестче, чем ты рассчитывал … спишем на форсированное «расширение сознания»: настройся, вскройся, огреби. Всё, как в Библии Кизи … Дальняя Сторона Реальности.
Всё, хватит бредить; даже Кизи мне теперь не поможет. Только что меня дважды сильно встряхнуло: сначала патрульный, потом призрак автостопщика — кажется, это был тот самый … или всё-таки кажется — и сейчас, на грани тяжелого психоза, я сижу с диктофоном в «пивном баре» (на самом деле подсобка огромного магазина скобяных товаров — всевозможные плуги, упряжи и горы мешков с удобрением) и размышляю, как так вышло.
В пяти милях отсюда я нарвался на дорожного патрульного. Ни притормозил, ни свернул на обочину как положено. Я всегда езжу аккуратно; пусть слегка превышая скорость, зато уверенно и ни на миг не теряя врожденного чувства дороги, что признают даже копы. Не родился ещё тот коп, что не поведется на превосходно исполненный управляемый занос по всей петле развязки на автостраде.
Мало кто знает психологию общения с дорожным патрульным. Обычный превысивший гражданин, завидев сзади большую красную сирену, запаникует и сразу съедет на обочину … рассыплется в извинениях, взмолит о пощаде.
Это неправильно. Это вызывает презрение в душе копа. Нужно делать так: когда на скорости за 160 км/ч ты вдруг замечаешь у себя на хвосте патрульную машину с красной сиреной, жми на газ. Никогда не тормози при первом же звуке сирены. Дави на педаль и пусть гад погонится за тобой под 190 до следующего съезда, никуда он не денется. Но его озадачит твой мигающий правый поворотник.
Этим ты показываешь ему, что ищешь походящее место, чтобы остановиться и поговорить … Не выключай поворотник и жди съезда с шоссе, петли вверх со знаком «максимальная скорость — 40 км/ч» … И здесь фокус в том, чтобы внезапно уйти с трассы и повести его за собой на скорости не меньше сотни.
Он затормозит одновременно с тобой, но не сразу поймет, что на такой скорости его развернёт на 180 … а ты готов к перегрузкам и молниеносной работе ногами с педалями, и, если удача не повернулась к тебе задом, ты остановишься на вершине поворота и, пока он к тебе подъедет, будешь уже стоять у машины.
Сначала он будет разъярен — неважно. Пусть остынет. Он захочет высказаться первым. Пусть выскажется. Его мозг кипит; он может сорваться и захлебнуться в потоке ругательств, даже выхватить пистолет. Пусть выдохнется; улыбайся. Смысл в том, чтобы показать ему: ты, в отличие от него, ни на миг не потерял ни самообладания, ни управления.
А когда он успокоится и потребует права — вот тут полезно иметь в бумажнике полицейский/репортерский значок. У меня был такой значок, но еще у меня в руке оказалась банка «Будвайзера». До того момента я даже не сознавал, что держу её. Я чувствовал себя на высоте положения … но когда заметил эту серебристо-красную улику у себя в руке, то понял, что мне пиздец …
Одно дело — превышение скорости, но Вождение в Нетрезвом Виде — совсем другое. Коп, кажется, догадался: забыв о банке с пивом, я запорол весь свой трюк.
Выражение лица его смягчилось, он даже улыбнулся. Я улыбнулся в ответ. Потому, что в тот момент мы оба поняли: мой смертельный номер с головокружительной погоней с треском провалился — мы чуть не заставили друг друга наложить в штаны вообще ни за что — потому что банка пива в моей руке делала дальнейшие препирательства о «превышении скорости» неуместными.
Левой рукой он взял открытый бумажник, правую протянул за банкой.
— Разрешите?
— Отчего ж …
Он взял банку, приподнял ее и вылил пиво на дорогу.
Я безразлично ухмыльнулся: «Всё равно нагрелось». За моей спиной, на заднем сидении Акулы красовалась горка из десятка банок горячего «Будвайзера» и дюжины грейпфрутов. Я совсем о ней забыл, но сейчас ни я, ни он не могли их не заметить. Вопиющая очевидность моей вины не оставляла места для оправданий.
Коп это понял.
— Вы сознаете, — начал он. — что нарушили …
— Да, — ответил я. — Я знаю. Я виновен. Я понимаю. Я знал, что это преступление, но всё равно его совершил. — Я пожал плечами. — Да что тут спорить? Я преступник.
— Странное отношение, — сказал он.
Я уставился на него и впервые заметил, что передо мной стоит молодой парень с ясным взглядом лет тридцати, которому явно нравится его работа.
— Сдается мне, вам надо поспать. Вон там, — он кивнул, — есть зона отдыха. Вы бы туда заехать и отдохнуть несколько часов.
Я сразу понял, что он хочет мне сказать, но по какой-то идиотской причине покачал головой: «Несколько часов не помогут, я слишком долго не спал — три-четыре ночи, даже не помню точно. Если засну сейчас, вырублюсь часов на двадцать».
Боже мой, что я сморозил? Он же пытается со мной по-человечески, он может посадить меня в тюрьму, но вместо этого советует мне поспать. Ради бога, соглашайся с ним: «Да, сэр, конечно, я воспользуюсь этой стоянкой. Я вам крайне признателен, что вы даете мне шанс… »
Но нет же … я настаиваю, что как только он меня отпустит, я рвану прямиком в Лос-Анджелес — это правда, но ему-то зачем говорить? Зачем его провоцировать? Сейчас не время для поединка. Это Долина Смерти … возьми себя в руки.
Точно. Взять себя в руки. «Послушайте, — сказал я. — Я ездил в Лас-Вегас освещать гонку «Минт-400"». Я показал пальцем на наклейку «VIP- стоянка» на лобовом стекле. «Это что-то с чем-то. Багги и мотоциклы, два дня битвы на выживание в пустыне. Не видели?»
Он покачал головой с печальной понимающей улыбкой на лице.
Я читал его мысли. Опасен ли я? Готов ли он сам к неприятным и долгим приключениям, что начнутся, когда он возьмет меня под арест? Сколько часов ему придется вместо работы потратить в судах в ожидании очереди дать против меня показания? И какого чудовищного адвоката я найму против него?
Я-то знал, но откуда ему знать?
— Значит так, — сказал он. — В журнале я запишу, что сегодня задержал вас … за превышение скорости и выдал письменное предупреждение … вот … проследовать до ближайшей зоны отдыха, куда вы, по вашим же словам, и направлялись, понял? Там вы планируете хорошенько отоспаться … - Он повесил пачку штрафных бланков обратно на ремень. — Я понятно выразился? — спросил он, разворачиваясь.
Я пожал плечами: «А до Бейкера далеко? Я собирался там пообедать».
— Это вне моей юрисдикции. Граница города пролегает в двух целых двух десятых мили от зоны отдыха. Вы в состоянии туда добраться? — Он широко ухмылялся.
— Постараюсь. Я давно хотел побывать в Бейкере. Я много о нем слышал.
— Там отличные морепродукты. С вашим умом вам, пожалуй, понравится земляной краб. Загляните в кафе «Маджестик».
Я помотал головой и сел обратно в машину, чувствуя себя изнасилованным. Этот гад обложил меня со всех сторон, а теперь с довольной ухмылкой едет на западную границу города — ждать, пока я попытаюсь прорваться в Лос-Анджелес.
Я вернулся на шоссе и проехал мимо зоны отдыха до перекрестка с поворотом на Бейкер. Подъезжая к повороту, я увидел … Господи, это же тот самый автостопщик, парень, которого мы подобрали и запугали на пути в Лас-Вегас. Я сбавил скорость на повороте, и мы встретились взглядами. Хотел было помахать ему рукой, но когда он опустил руку, решил, что это будет неуместно … Одному богу известно, что он там про нас наплел, когда наконец добрался до города.
Газ. Мигом отсюда. Почему я уверен, что он меня узнал? Машина бросается в глаза. И почему бы еще он попятился?
В этом забытом богом городке я вдруг обзавелся двумя заклятыми врагами. Попытаюсь прорваться в Лос-Анджелес — меня свинтит коп, а если я останусь, из-за этого гадёныша меня затравят как дикого зверя. (Господи Иисусе! Сэм! Это он! Тот самый мужик, про которого нам рассказывал паренек! Он вернулся!)
Засада со всех сторон — а если эти праведные туземные хищники сообразят, что к чему — сообразят, не иначе, в таком-то маленьком городке — я неизбежно огребу по полной программе. Мне бы выбраться из этого городка живым. В дёгте и перьях на тюремном автобусе, куда меня затащат разгневанные аборигены …
Вот он — Кризис. Я промчался по городу и нашёл телефонную будку на северной окраине, между бензоколонкой и … да-да, кафе «Маджестик». Я заказал срочный разговор за счёт абонента со своим адвокатом в Малибу. Он сразу взял трубку.
— Меня обложили! — кричал я. — Я застрял в какой-то перди посреди пустыни. Времени в обрез. Окружают со всех сторон.