В груди Джейн поселился тугой узел тоски и горечи, но боль потери, которая первые месяцы их скитаний позволяла даже дышать с трудом, не то, что двигаться или думать, постепенно ослабила свои ледяные тиски...
Это уже не была прежняя Джейн — милая наивная девочка, с лучистыми васильковыми глазами и очаровательной улыбкой. Она словно бы застыла, укрывшись от окружавшей её кошмарной действительности за высокой стеной ослепительного света.
Если бы она до сих пор оставалась обычной смертной девушкой, неизвестно чем бы вообще закончилось это убийственное путешествие по Преисподней. В особенности, когда они зашли во владения Аластара. Картины, предстающие перед глазами день за днем, месяц за месяцем, находились за пределами того, что способен вынести человеческий разум. Они разрушали мозг, замораживали кровь в жилах и останавливали сердце.
Здесь никто не собирался щадить грешные души. Зачем? Ведь в геенну огненную души, не затронутые тленом порока, низвергались крайне редко, да и то по чистой случайности. Бледными искрами в бескрайней мгле и смраде преисподней сияли такие души, но быстро меркли, ибо подобные казусы происходили настолько редко, что для всех адских тварей было делом чести, втоптать в грязь всё светлое, смутить, заставить отречься, толкнуть к предательству.
***
Наместник Самаэля — Аластар, оказался высоким платиновым блондином, с ангельским лицом и леденящей душу улыбкой, от одного взгляда на которого хотелось немедленно сбежать и спрятаться понадёжней.
Светлые волосы Аластара резко контрастировали с чёрной, обтягивающей его торс футболкой с изображением фигуры в белом балахоне, сжимавшей в одной когтистой руке огромную косу, а второй обнимая за плечи свеженькую душу. Надпись под картинкой гласила: «Смерть — мой друг».
Великий инквизитор встретил Хаммона весьма радушно и даже несколько подобострастно, что весьма удивило Джейн и нисколько не смутило самого даэву. Это было настолько странно, что она взяла себе на заметку — обязательно спросить у Хаммона, с какой стати местная элита так лебезит перед скромным даэвой. То, что и Аластар, и Адромеллех явно не рядовые демоны, было видно невооруженным взглядом.
Подозрительно поводив носом и принюхавшись, Аластар так же, как и Страж Врат, задал Хаммону вопрос относительно весьма странного запаха исходящего от него, после которого у невидимой Джейн от страха забилось сердце, но получил такой же ответ, что и Адромеллех.
Успокоенный демон любезно проводил Хаммона в свои апартаменты, усадил в мягкое кресло, обтянутое, как подозревала Джейн, человеческой кожей, предложил вина и отдохнуть с дороги. Хаммон вино принял, но от отдыха отказался.
— Ал, — он отпил глоток вина и поднял на хозяина вопрошающий взгляд, — я знаю, новости здесь быстро расходятся, и ты уже, вероятно, в курсе, кого я ищу?
— Вообще-то да, — согласно кивнул Аластар, кошмарно улыбнувшись, — но должен тебя разочаровать, твоего мальчика у меня нет. Ты мне не веришь?
Хаммон пожал плечами.
— Ну, если хочешь, можешь сам посмотреть, — оскорбился наместник Самаэля, — могу лично устроить тебе обзорную экскурсию по моим владениям.
— Не утруждайся. Достаточно будет кого-нибудь из твоих шестёрок. Кстати, ты не мог бы позвать сюда своего дружка Мерири?
— Зачем?
— У меня нет никакого желания тащиться к нему в Чистилище. Хочу спросить, может, Тайгер случайно провалился к нему.
— Нет проблем.
Через полчаса вызванный Кетехель Мерири — миловидный розовощекий толстячок, умудрившийся смотреть на сидевшего в кресле Хаммона снизу вверх взглядом преданной собаки, клятвенно заверил, что его Наследника в Чистилище нет и не было. Иначе, он сам бы, лично, привел того за ручку и передал многоуважаемому Изуэлю. Ведь Мерири смеет надеяться, что он, в смысле Изуэль, не сомневается в его безграничной преданности.
От писклявого голоса толстячка и его готовности растечься лужицей у ног Хаммона Джейн слегка затошнило, и она ещё раз напомнила себе, обязательно узнать у своего друга, почему его присутствие в Аду вызывает у здешних обитателей столь странную реакцию?
Когда Мерири отправился восвояси, Хаммон заявил, что ему пора в путь.
Хлопнув в ладоши, Аластар вызвал демона Карнивана, приказав сопровождать даэву до границы вверенного ему сектора. Через несколько минут шустрый демон из новообращенных вел Хаммона и невидимую Джейн по жутким владениям Аластара, с увлечением рассказывая: каким наказаниям подвергаются грешники, по сколько раз на дню, попутно описывая устройства некоторых пыточных механизмов.
— Что здесь делает эта женщина? — вдруг спросил Хаммон, указывая на старушку, сидевшую на узкой скамеечке. — Она не тянет на грешницу.
— О, она продала душу, — оживился Карниван. — Ради того, чтобы её сын, весьма посредственный музыкант, стал мировой знаменитостью. А он, в благодарность, просто забыл о ней. Старушка умерла в больнице для бедняков, всеми покинутая, когда ей стукнуло восемьдесят, а любимый сыночек не нашел времени даже на то, чтобы похоронить мать достойно. Её прах покоится в общей могиле для безродных. Вот такие нравы царят у смертных. Кстати, сынок тоже здесь.
Хаммон сочувственно посмотрел на женщину.
— Нет, — предвосхищая его вопрос, сразу ответил Карниван, — мы не можем ей ничем помочь. Она заключила контракт и по его условиям продала душу на две тысячи лет. Так что, все это время ее душа является собственностью Светоносного. Таков закон.
Потом Карниван хотел показать Хаммону весьма симпатичную, по его словам, дыбу, собственного изобретения, но даэва наотрез отказался, не терпящим возражений тоном приказав двигаться вперед, и они пошли. Обжигающий ветер, несущий разъедающее удушливое зловоние, опалял дыхание, а от стонов, которые исходили от миллиардов терзаемых душ, невозможно было скрыться. И от осознания того, что где-то здесь, возможно, находится Тайгер, сердце Джейн сжималось в тугой узел, а к горлу подкатывал горький ком невыплаканных слез. Время убегало, утекало неумолимым песком из чаши песочных часов — месяцы на земле, годы в преисподней, а Хаммону всё никак не удавалось почувствовать в кромешной тьме даже слабого эха или отблеска живой души молодого мага. Раз за разом он вглядывался в тёмные глаза новообращенных — и ни одна из тысяч душ не была душой того, кто был им нужен...
Глава 4
Почти четыре года бродили они тёмными лабиринтами пугающих руин, где полуразрушенные стены сочились кровью, а каждый камень был сложен из человеческих страданий... На исходе четвертого года, когда Хаммон вдоль и поперек излазил это прибежище скорби, заглянув, казалось, в каждую щель, Карниван вывел их к границе сектора.
Внезапно едкая густая дымка, стелющаяся по дороге, разошлась в разные стороны клочьями тающего тумана, и перед изумлённым взором Хаммона выросла гигантская каменная арка с апокалиптическим барельефом на вершине.
Скульптурное панно, и так навевающее ужас одним свои видом, казалось затаившейся под складками мантии даэвы Джейн ещё более жутким из-за того, что фигуры мучающихся в Преисподней грешников агонизировали буквально у неё на глазах. По её телу прокатилась ледяная волна, внутри всё снова зашлось от острой, нестерпимой боли. Было это просто обманом зрения или самовнушением, основанным на чувстве вины, но на несколько кошмарных, превратившихся в вечность мгновений ей показалось, что в одном из этих искажённых нечеловеческой мукой лиц она узнает Тайгера!
***
Гигантская арка являла собой вход во владения Самаэля — на горизонте виднелся великолепный дворец, сложенный из черного камня, откуда следовало, что визита к верховному правителю Падших было не избежать, как бы этого не хотелось.
По дороге Джейн так и не удалось вытянуть из Хаммона вразумительного ответа на вопрос о странном поведении демонов при встрече с ним. Он вообще старался избегать этой темы, всякий раз смущался и, удивительное дело, даже краснел, когда Джейн настойчиво мысленно пыталась выведать у него хоть что-нибудь.
А в голове Хаммона, едва он увидел возвышавшуюся в красноватом отсвете громаду дворца, будто щелкнул выключатель, все кусочки разрозненной доселе мозаики, мгновенно встали на свои места, и он, наконец, понял истинные масштабы интриги, в который раз за свою долгую жизнь, поражаясь незаурядному уму и извращенной фантазии Самаэля.
Многоходовка, разыгранная им, действительно впечатляла, хотя, будучи в ней всего лишь пешкой, Хаммон вряд ли был способен оценить его махинации по достоинству.
Кошмар, через который по милости Самаэля пришлось пройти Тайгеру. Ад, в котором оказалась совсем юная девочка, страдания и пытки, увиденные ею, по вине этого чудовища... Такое, не прощают!
И если Владыка Падших хотя бы попытается встать у него на пути... Что ж, пусть тогда пеняет на себя! Хаммон жалел лишь об одном, что он не понял, не догадался сразу — кто стоит за всем этим ужасом. Как только Адромеллех сказал, что Тайгер, возможно, жив, нужно было не таскаться по Преисподней, тычась по углам, как слепой котенок, а мчаться прямиком сюда. Только одной твари во всем подземном мире по силам удерживать здесь живого человека... И тварь эта — Его тёмное величество, Владыка Падших, его бывший возлюбленный Самаэль.
Рычание, сорвавшееся с губ даэвы в этот момент, могло бы устрашить, наверное, и самого Адского владыку. Отчаяние, боль, ярость... чистая, всепоглощающая ненависть...
Едва Карниван, попрощавшись, исчез в одной из пещер, в которой, судя по истошным крикам, находилась очередная пыточная, Хаммон, огромным усилием воли взявший себя в руки, обратился к изможденной Джейн.
Вид у неё был ужасный, и, если бы не сила нефилима, она, как подозревал даэва, уже давно была бы мертва, в лучшем случае, в худшем — просто сошла бы с ума от испытаний, пережитых за эти бесконечно долгие четыре года.
— Прости меня, девочка! — с невыразимой мукой в голосе сказал он. — Прости, что я был таким слепым идиотом! Мне давно нужно было догадаться, кто за этим стоит.
Джейн непонимающе посмотрела на него.
— Ты спрашивала, почему демоны из Высшего эшелона так ведут себя при встрече со мной? Это они так стараются угодить своему Хозяину — Самаэлю. Когда-то, очень давно, мы были близкими друзьями. Даже, более чем. Как Тайгер и Дэйми. А потом я ушел к магам. И не появлялся здесь ни разу за две тысячи лет. Самаэль был против моего ухода. Когда я уходил, он крикнул вслед, что заставит меня вернуться. Любой ценой. Тогда я был слишком зол на него и слишком опьянен осознанием того, что мне удалось вырваться из Ада, чтобы обратить внимание на его слова. А потом... потом, просто забыл о них. Но Самаэль ничего не забыл. Пришло время платить по счетам. Возможно, это наш последний разговор. И у меня больше не будет времени, чтобы сказать тебе... Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Самаэль отпустил Тайгера. Но вернуть его на Землю не сможет даже он. Выдернуть грешника с адской сковородки способен только ангел! Ты ангел лишь наполовину, но у тебя есть любовь и вера, помноженные на Силу, дарованную тебе при рождении отцом. Так используй их! Используй на полную катушку! Ты знаешь, Сила проявляется только в критической ситуации, неважно какой она будет, и ты должна будешь не пропустить момент. — Он взял девушку за руку, на которой, едва различимое, сквозь сеть линий до сих пор просвечивало черное перышко, и развернул ладонью вверх.
— Я верю, что у тебя получится вытащить Тайгера отсюда, и вы вернетесь домой. Но он будет другим. Не таким, каким ты его помнишь. И, чтобы достучаться до него, тебе и лорду Стайлсу потребуется много сил и терпения. Может случиться так, что я останусь здесь. И это перо, которое я когда-то дал тебе — единственное, что связывает нас с тобой. Помни, воспользоваться этой связью ты сможешь только один раз. Если почувствуешь, что все аргументы исчерпаны и нет никакой надежды, позови меня. Ты все поняла, Джейн?
— При чем здесь Дэйми?
— Ты все поймешь, когда увидишь Самаэля. Хватит рассуждений. Мы и так задержались на четыре года. — Он взял девушку на руки и пошел по широкой дороге из черного мрамора, навстречу неизвестности, молясь про себя, чтобы не было слишком поздно.
***
Когда они вошли в огромный, оформленный в готическом стиле холл перед тронным залом, личина человека слетела с Хаммона, точно пожухлая листва с осеннего дерева, возвращая ему облик Изуэля.
— Ты прекрасен! — шепнула ему в ухо невидимая Джейн, но Хаммон на комплимент лишь раздраженно дернул щекой.
Лишь мельком подумал, что начало его визита к Самаэлю, в принципе, обнадеживает. Его не встретила на пороге армия демонов, а бывший любовничек, прекрасно осведомленный о его приближении, в чем он был уверен, не стал баловаться дешевыми театральными эффектами, а всего лишь вернул ему прежний облик.
Хаммон опустил Джейн на пол.
— Ни звука! — едва слышным шепотом предупредил он. — Что бы ты ни услышала, что бы ни увидела, молчи. Говорить буду я.
Джейн едва успела кивнуть, а Хаммон запахнуть мантию, пряча её, высокие каменные двери в тронный зал гостеприимно распахнулись.
Князь Тьмы ждал его, скромно сидя в кресле у низкого столика, разглядывая на свет кроваво-красное вино в высоком бокале тончайшего хрусталя.
— Ты не хочешь объяснить мне, ради чего ты затеял весь этот спектакль и банально выкрал моего наследника? — с порога спросил Хаммон, будто он не отсутствовал две тысячи лет, а только что вернулся из соседней комнаты, чтобы продолжить прерванный спор. — Я четыре года потратил на поиски, а он все это время был у тебя!
Его голос был полон раздражения, но злился он сейчас, прежде всего на самого себя, а не на Самаэля. Он вовсе не собирался поддаваться очарованию сверхъестественной красоты своего бывшего возлюбленного, наоборот, самым горячим желанием Хаммона на данный момент было утопить этого выродка в чане со святой водой.
— А что мне было делать, если добровольно возвращаться ты не пожелал! — пожав плечам и, по-прежнему, вертя в руке бокал, ответил Самаэль. — И, вообще, ты ведешь себя невежливо. Мог хотя бы поздороваться для приличия, все же столько лет не виделись. Я скучал по тебе, Изуэль! А ты?
— И ради этого ты забрал у меня Тайгера? — Хаммон проигнорировал монолог Самаэля. — Что, по-другому нельзя было? Или фантазии не хватило? Что ты с ним сделал?
— А ты бы вернулся сюда добровольно, если бы я просто позвал? — вопросом на вопрос ответил Самаэль. — Нет. Не вернулся бы. Вот мне и пришлось импровизировать. Твой малыш — стопроцентная гарантия твоего возвращения. Да не волнуйся ты так, дорогой. Мальчик в целости и сохранности. Он просто гостит у меня. Я его даже пальцем не тронул — оцени мое долготерпение. Все это время я ждал только тебя.
— За дурака меня держишь, да? — процедил Хаммон.
— Вот чего-чего, а пыток точно не было. Клянусь! Так, некоторые шалости. Но я его не обижал, честно.
После этих слов Хаммон понял — они опоздали. После "шалостей" Самаэля вероятность того, что Тайгер остался прежним, стремилась к нулю.
— Что ты хочешь взамен согласия, отдать мне его? — Хаммон едва сдерживался, чтобы не забить каждое слово обратно в глотку этому самодовольному наглецу.
Самаэль поставил на столик бокал и лениво откинулся на спинку кресла:
— А разве есть варианты? Изуэль, ты что, до сих пор не понял? Плата за свободу твоего мальчика — ты сам! Займи его место и малыш свободен.
— Ну, разумеется! — криво усмехнулся Хаммон. — Я уже успел позабыть, что твои желания для тебя всегда на первом месте. А меня ты не хочешь спросить? Хочу ли я остаться?
— Я знаю, ты никогда не признаешься, но в ты хочешь этого не меньше, чем я. Ты тоже скучал по мне. Просто у тебя не хватает смелости признаться в этом. — Самаэль чуть склонил голову, скользя по его лицу и фигуре пристальным взглядом.
— Зря ты думаешь, что я пришел сюда как проситель. Учитывая некоторые обстоятельства, я предпочел бы уладить все полюбовно и вернуться обратно на землю.