КРИСТИ ГОЛД
ГЛАВА ПЕРВАЯ
У нее было лицо ангела и тело, ради которого стоило продать душу дьяволу.
К несчастью для доктора Ника Кемпнера, Мишель Льюис невзлюбила его после небольшого инцидента, произошедшего несколько месяцев назад на свадьбе ее сестры.
Ник до сих пор не мог понять, почему она обиделась, когда он назвал ее принцессой. В платье подружки невесты она действительно походила на королевскую особу. Учитывая то, что Мишель сравнила его с пингвином в смокинге, обижаться следовало ему. Хотя, конечно, бывшая жена обзывала его и похуже.
Сегодня Мишель Льюис в роли специалиста по связям с общественностью «Сан-Антонио Мемориал» была так же чертовски привлекательна. И не слишком обрадовалась, увидев Ника, с небольшим опозданием явившегося на собрание. Впрочем, небольшим — это еще мягко сказано. Принимая во внимание, что Мишель была одна в конференц-зале больницы, собрание уже завершилось.
Мишель удостоила Ника лишь мимолетным взглядом, когда он прислонился к столу и посмотрел на нее, затем продолжила молча собирать свои вещи.
Подобно провинившемуся ребенку Ник потупился, ожидая, когда она сменит гнев на милость. Ничего этим не добившись, он уступил и заговорил первым:
— И что я пропустил?
— Все собрание полностью. Оно закончилось пять минут назад.
Ник пожал плечами.
— Простите за опоздание, но запланированная на девять часов операция продлилась несколько дольше, чем ожидалось.
Мишель положила свой ноутбук в сумку и лишь после этого переключила внимание на хирурга.
— Это второе собрание подряд, которое вы пропустили. Возможно, вам, учитывая ваш напряженный график, следовало бы выйти из состава комиссии.
Ник изобразил на лице одну из своих самых очаровательных улыбок:
— А может, нам лучше проводить собрания в операционной? Вы могли бы делать презентацию, в то время как я занимался бы протезированием бедренной кости.
Уголки ее губ слегка поднялись вверх, но этого было недостаточно для того, чтобы на ее щеках появились знаменитые очаровательные ямочки.
— Интересное предложение. И все же большинство врачей выкраивают время для посещения ежемесячных собраний, не прибегая к столь крайним мерам.
— Видите ли, мисс Льюис, я не похож на большинство врачей. Как ни странно, в первую очередь я думаю о нуждах своих пациентов.
Ник решил, что взял неверный тон, когда она сложила руки на груди и посмотрела на него своими пронзительными синими глазами.
— Должна признаться, это восхитительное качество, доктор. Но для успеха нашей рекламной кампании нужно, чтобы в ней принимало участие как можно больше врачей.
Настало время продемонстрировать свои дипломатические способности.
— И как продвигается кампания?
— Очень хорошо, спасибо. Сегодня мы обсуждали нововведения в отделении педиатрии.
Ник не мог оторвать глаз от Мишель. Красная водолазка подчеркивала полную грудь, черная юбка с разрезами по бокам открывала стройные ноги. Ее длинные темные волосы блестели, и ему страстно захотелось узнать, каковы они на ощупь.
Но Ник быстро понял, что таращиться на прелести Мишель Льюис бесполезно. Поэтому переключил внимание исключительно на ее лицо.
— Чему конкретно будет посвящена эта реклама? Новым кабинетам интенсивной терапии?
Она достала из кармана висящего на стуле жакета очки и надела их, словно хотела казаться еще более серьезной. В то же время очки не сделали ее менее привлекательной.
— Вообще-то мы собираемся снять ролик о новой семейной комнате.
— Семейной комнате? Вы уверены, что стоит это делать?
— Стоит, — ответила она, с трудом скрывая раздражение. — Мы хотим, чтобы родители знали, что им есть где отдохнуть, пока их ребенок проходит лечение. Кроме того, большинство людей принимают высокотехнологичное оборудование как должное. Доктор Рэйни отметил это на собрании.
Нетрудно было догадаться, что Эл Рэйни пытался обратить на себя внимание Мишель Льюис. Этот парень не пропускал ни одной юбки, и ему почаще следовало напоминать о том, что дома его ждет жена.
— Позвольте заметить, что Эл Рэйни пластический хирург. — Да к тому же еще и заурядный. — Его сильной стороной являются подтяжки лица, а не рекламные кампании.
— В действительности идея принадлежала мне.
— Правда?
Мишель нахмурилась.
— Да. И, откровенно говоря, доктор Рэйни очень проницателен и умеет работать в команде. Кроме того, он всегда приходит на собрания вовремя.
Ника злило, что она сравнивала его с главным донжуаном больницы. Причем это сравнение было не в пользу Ника.
— Ходят слухи, что у Рэйни всегда все происходит слишком вовремя.
Покраснев, Мишель прокашлялась.
— Он является председателем комиссии и согласен, что мы должны сосредоточить внимание на семейной комнате.
Ник был готов поспорить, что Эл сосредоточил свое внимание на самой Мишель. Почему-то эта мысль вызвала у него ревность.
— Лично я считаю, что если мы хотим, чтобы нас воспринимали серьезно, нам следует прежде всего заботиться о качестве здравоохранения.
Сняв очки, Мишель постучала дужкой по подбородку. Она казалась спокойной, но на ее щеках по-прежнему играл румянец.
— Я с вами полностью согласна, доктор. Обещаю, что новое оборудование будет упомянуто в рекламе. Вас это устроит?
Единственное, что бы его сейчас устроило, это поцеловать Мишель и таким образом стереть с ее лица скептическое выражение.
— Вполне, мисс Льюис.
Она улыбнулась, и на ее щеках наконец появились эти чертовы ямочки. Ник был сражен наповал.
— Я так рада, что вы довольны, доктор Кемпнер. Что еще я могу для вас сделать?
Он мог бы назвать несколько вещей, но они вряд ли были уместны. Отогнав назойливые мысли, Ник улыбнулся ей в ответ.
— Этого вполне достаточно, мисс Льюис, — произнес он. — Для начала.
В ее личном рейтинге самоуверенных тщеславных докторов Ник Кемпнер занимал первое место. А список был очень длинным.
Определенно этот человек знал, как вывести ее из себя. Все это началось в тот день, когда они впервые встретились на свадьбе Брук и Джеда. Любя сестру и зятя, она тогда сдержалась. Сдержалась и сегодня — из уважения к своей работе.
Признаться, Мишель находила Кемпнера привлекательным, но не собиралась делать на это скидку. Наверное, многие женщины были счастливы исполнить любое его желание. Один пронизывающий взгляд карих глаз плюс обворожительная улыбка — и они превращались в безмозглых овец, готовых всюду следовать за своим пастухом.
Но только не Мишель. Она была сыта по горло красноречивыми докторами, помешанными на сексе и скрывающими свое семейное положение. Разумеется, Ник Кемпнер не был женат. Не то чтобы это имело значение, учитывая его репутацию у женщин. Он был лучшим другом мужа Брук, и ее сестра настаивала на их более близком знакомстве. Мишель игнорировала все попытки Брук найти ей пару и избегала харизматичного Ника Кемпнера.
Мишель направилась к лифтам, лавируя среди потока медперсонала, возвращающегося из столовой. По крайней мере, само собрание прошло хорошо. То, что было после, — другое дело.
— Эй, мисс Льюис, подождите.
Черт побери, неужели он ее преследует? Не замедляя шаг, она обернулась.
— У вас возникли еще какие-то вопросы, доктор Кемпнер?
— Нет, больше никаких вопросов.
Мужчина ослепительно улыбнулся, и ноги Мишель стали ватными. Его взгляд словно раздевал ее, и она прижала ноутбук к груди.
— Тогда чем я могу быть вам полезна?
— Я был бы очень признателен, если бы вы уделили мне еще несколько драгоценных минут вашего времени.
Они остановились возле лифтов, и она подняла глаза на Кемпнера. Ее рост составлял пять футов десять дюймов, поэтому ей нечасто приходилось смотреть на мужчину снизу вверх.
— Проходите, Мишель, — позвал ее доктор Рэйни, придерживая двери лифта.
— Поезжайте, — сказала она. — Я подожду следующего.
Улыбка Рэйни была бледной по сравнению с самодовольной ухмылкой Кемпнера.
— Хорошо. Если вы уверены.
— Я уверена. — Она снова переключила внимание на Ника и нетерпеливо произнесла: — Итак, чем могу быть полезна?
— Рэйни вконец обнаглел, не так ли? — протянул Ник.
— Черт побери, доктор Кемпнер, судя по вашему акценту можно подумать, что вас зовут Билли Боб.
— Полагаю, это мои корни дают о себе знать.
— Ваши корни?
— Я урожденный техасец.
Мишель посмотрела на его ноги. Он был обут в кроссовки, а не в ковбойские сапоги. Она подняла взгляд.
— А-а, значит, вот какие корни.
— Да. И не путайте их с корнями Рэйни. Этому парню не мешало бы пополнить запасы краски для волос.
Мишель не удержалась от улыбки:
— Похоже, вы не очень его жалуете.
— Это заметно?
— Немного. — Она прислонилась к стене, разделявшей два лифта. — Мне пора возвращаться, поэтому говорите прямо, что вам нужно.
— Я хочу извиниться перед вами за свое поведение на свадьбе Джеда и Брук, — заявил Ник.
Ничего себе! Этого она определенно не ожидала.
— Извинения принимаются, доктор Кемпнер.
Он оперся плечом о стену. От него приятно пахло. Даже лучше, чем раньше.
— Меня зовут Ник, — его губы растянулись в улыбке.
Сердце подпрыгнуло у нее в груди. Ее реакция на этого мужчину не подчинялась здравому смыслу. Мишель раздражало, что она находила его привлекательным. Неужели она так ничему и не научилась?
— Давайте заключим перемирие.
— Отличная идея. В конце концов, мы сейчас вместе.
Черт побери, почему это прозвучало так интимно?
— Да, полагаю, вы правы.
— Вам помочь? — неожиданно спросил он.
— Прошу прощения?
— Понести ваш компьютер.
Мишель совсем забыла про сумку с ноутбуком, в которую вцепилась мертвой хваткой.
— Спасибо, я сама справлюсь.
Оторвавшись от стены, Мишель накинула лямку сумки на плечо и нажала кнопку вызова лифта. Ник Кемпнер стоял всего в футе от нее. Так близко, что она могла ощупать пальцами его лицо, коснуться ямочки у него на подбородке...
К счастью, двери лифта открылись, дав ей необходимое убежище. Она шагнула внутрь, в то время как Кемпнер остался стоять на месте. Его руки были засунуты в карманы накрахмаленного халата, на лоб ему упал непослушный темный завиток.
Он коснулся рукой воображаемой шляпы.
— Хорошего дня, мисс Льюис.
Мишель поправила на плече сумку.
— Не хотите спуститься вместе со мной?
Он снова ослепительно улыбнулся:
— Звучит заманчиво, но у меня сейчас консультация. Может, позже?
Наверное, ее лицо сейчас красное, как помидор. Двери лифта закрылись, но перед глазами Мишель по-прежнему стоял образ Ника Кемпнера. Его озорная улыбка, пристальный взгляд, прожигающий насквозь защитную стену ее самообладания.
Теперь в списке сексуальных обольстительных хирургов, составленном Мишель, доктор Ник Кемпнер занимал первое место. И этот список был очень коротким.
Палящее августовское солнце, заливающее ярким светом задний двор, говорило о том, что до конца лета было еще далеко. Струйка пота скатилась по груди Мишель и исчезла в ткани купальника. Девушка провела ладонью по лбу и откинула назад непокорные волосы, выбившиеся из хвоста. Мать называла такую прическу «я у мамы дурочка». Похоже, она действительно не отличается особым умом, раз находит Ника Кемпнера привлекательным. С их последней встречи прошло уже два дня, а она все еще думала о нем и даже видела его во сне.
Мишель оглядела толпу гостей, собравшихся на безупречно подстриженной лужайке за домом Брук и Джеда. Ника среди них не было, хотя она знала наверняка, что его пригласили. Возможно, он плескается в бассейне с какой-нибудь смазливой медсестрой. Почему-то эта мысль вызвала у нее прилив раздражения.
Сев на пластмассовый стул, девушка задумалась над тем, стоит ли ей возвращаться в бассейн. Там сейчас было полно детей. Лучше она останется здесь, выпьет холодного лимонада и подумает о работе.
Но вместо этого Мишель стала думать о Нике Кемпнере. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь треснул ее по голове и у нее отшибло память.
Мишель видела, как Джед взял ее сестру за руку, и они отошли от группы гостей. Он смотрел на Брук с таким благоговением, словно она была богиней. Именно так Брук раньше смотрела на Мишель, свою старшую сестру. До знакомства с Джедом.
А чего она ожидала? У Брук теперь своя собственная жизнь. Сама Мишель была слишком занята работой и заботой о родителях, и у нее не было времени встречаться с сестрой. Брук стала взрослой независимой женщиной и не нуждается больше в старшей сестре.
Так и должно быть.
Тогда почему Мишель чувствует себя низвергнутым кумиром?
Джед подошел к накрытому столу, забрался на скамью и громко свистнул.
— Внимание, друзья. Я хочу сделать заявление.
Встав со стула, Мишель обернула вокруг талии полотенце и подошла к нему вместе с остальными гостями. Прежде чем обратиться к собравшимся, Джед бросил еще один любящий взгляд на жену.
— Насколько вам известно, — начал он, — после несчастного случая я был в отпуске, но благодаря Брук, своей красавице жене и талантливому физиотерапевту, я наконец могу вернуться к работе.
Раздались бурные аплодисменты. Поймав взгляд сестры, Мишель подняла вверх большие пальцы рук. Та улыбнулась в ответ, а затем с обожанием посмотрела на мужа. Джед со стуком поставил на стол пустую пивную бутылку, чтобы привлечь всеобщее внимание.
— Это хорошая новость, но у меня есть новость и получше. Во время курса физиотерапии произошло кое-что еще.
Протянув жене руку, Джед помог ей взобраться на скамью. Они с довольным видом обняли друг друга за пояс. Мишель вздохнула.
— Может, ты хочешь все сказать сама, дорогая?
Брук кивнула. От нее исходило сияние, которого Мишель не замечала до сих пор. Она догадалась, о чем пойдет речь, и обиделась на сестру за то, что та не рассказала ей о таком важном событии.
— У нас будет ребенок, — наконец произнесла Брук, улыбаясь.
В следующую секунду их с Джедом губы слились в затяжном поцелуе. Мишель была потрясена. Ее сердце наполнилось болью. Почему Брук сначала не сказала ей, родной сестре и самой близкой подруге?
В глубине души Мишель понимала, что должна радоваться за Брук и Джеда. Ей следовало весело кричать и аплодировать, как остальные, в том числе их родители. Но она не могла.
Обида жгла ей сердце, но куда сильнее был страх за здоровье сестры. Астма, мучившая Брук в течение многих лет, могла негативно повлиять на беременность.
У Брук был большой риск выкидыша.
Мишель ненавидела слезы. Сейчас ей было просто необходимо выплакаться, но разве могла она испортить всем праздник?
Ей нужно спрятаться. Убежать, прежде чем боль и обида вырвутся наружу потоком горьких слез. Повернувшись, она прошла во внутренний дворик, радуясь, что может наконец побыть одна.
Очутившись в просторной кухне, Мишель яростно принялась мыть посуду и дала волю слезам. Но разочарование не проходило, и она с досады швырнула вилку на пол. Та со звоном отлетела в другой конец кухни.
Мишель медленно подошла к столу и, опершись о спинку стула, наклонилась, чтобы поднять прибор.
Вдруг перед глазами Мишель предстали большие ступни в сандалиях. Ее взгляд скользнул вверх по загорелым ногам, покрытым темными волосками, синим шортам и внушительному мужскому торсу, обтянутому белой футболкой. Когда Мишель заглянула в карие глаза, она поняла, что пропала.
Это был он.
Из всех людей ей меньше всего сейчас хотелось видеть Ника Кемпнера.
Она стояла, держа в одной руке вилку, а другой вцепившись в спинку стула. Когда его губы растянулись в знакомой улыбке, Мишель поняла, что сейчас растает и превратится в лужицу на полу.
У нее на душе скреблись кошки, а он сочувственно смотрел на нее. Ну почему она не ушла час назад? Что она такого сделала, чтобы стать объектом жалости Ника Кемпнера?