- У других пилигримов, - ответила Миюки так, словно ответ был очевидным.
Йори поджал губы, размышляя.
- Я не могу украсть.
- Мы ее только одолжим, - мягко объяснила она. – Думаю, те пилигримы принимали о-сеттаи?
Йори кивнул.
- Обычай гласит, что они не могут отклонить подарок.
- Отлично, - сказала Миюки, хватая керамическую бутыль, что стояла рядом с лампой, и принялась наполнять четыре кружки сакэ. – Долгая дорога должна изматывать.
4
О-СЕТТАИ
Звон колокольчиков возвестил о прибытии еще группы пилигримов.
- Нам везет, - сказал Джек, заметив, что четверо из них пошли в следующий дом.
- Спрячься, - скомандовала Миюки.
Джек встал за горой бутылок в углу.
Проверив, что на горизонте нет самураев, Миюки отодвинула дверь.
- Помни, что я тебе говорила, Йори.
Йори поспешно кивнул. Ему все еще не нравились методы Миюки, но выхода не было. Он вышел из здания и перешел дорогу пилигримам. Низко поклонившись, он сообщил:
- Наш хозяин хочет дать вам о-сеттаи. Чашку лучшего сакэ в обмен на ваше благословление его магазина.
Они не могли отказаться, да еще и обрадовались предложению, и четыре пилигрима последовали за Йори к открытой двери, где их встретил Сабуро и провел внутрь. Первые двое мужчин, похоже, были братьями, их лица были обветрены, третьей была женщина средних лет, а четвертым – юноша, высокий и худощавый, как стебель бамбука.
Джек смотрел, как Миюки предлагает каждому пилигриму полную чашку. Они благодарно принимали напиток и осушали чашки. Братья одним глотком выпивали сакэ и причмокивали губами от удовольствия. По традиции четверо пилигримов затем сложили вместе ладони в молитве и начали бормотать мантру:
- Наму Даиши Неджо Конго…
Йори сказал Джеку, что пилигримы повторяют эту фразу три раза, перед тем как отдать осамэ-фуда, листок, на котором все их благословения были написаны.
Но они не смогли продвинуться так далеко.
Женщина отключилась первой, ее чашка выпала из ее рук, покатившись по деревянному полу. Сабуро тут же подбежал к ней, осторожно укладывая на пол. Следующими стали братья, обмякнув, как марионетки с обрезанными веревочками. Четвертый, шокировано моргая от того, что случилось с его товарищами, покачивался. А потом он упал на пол, крича о помощи.
Миюки подскочила к нему в мгновение и надавила большим пальцем на шею. Крик стих, юноша отключился, упав к ее ногам.
- Ты обещала, что мы никого не раним! – возмутился Йори.
- Не волнуйся, - сказала Миюки, ободряюще улыбнувшись ему. – У него всего лишь будет болеть голова, когда он проснется.
- А что с остальными? – спросил Джек, выглядывая из своего укрытия и разглядывая женщину и братьев.
- Я всего-то добавила немного порошка доку в сакэ, это отключит их на пару часов, - объяснила Миюки. – Чуть большая доза убила бы их.
- Хорошая работа, Миюки, - сказал Джек, убедившись, что жертвы еще дышат.
Вчетвером они быстро переоделись в вещи пилигримов. Будучи маленького размера, Йори закатал рукава и штанины одежды, что оказалась ему велика. Джек столкнулся с другой проблемой – как иностранец, он был выше японца – но ему повезло, что юноша был высоким тоже.
Йори помог Джеку правильно уложить голубую накидку из меха.
- Это вагеса. Ткань, что символизирует робу монаха, показывает твою веру в Будду, - Йори протянул ему четки. – Это ненджу. Количество бусин равняется ста восьми бонно.
- Что за бонно? – спросил Джек, крутя в руках деревянный бусины, пока слушал Йори. Ему нужна была эта информация, чтобы было легче изобразить пилигрима.
- Они отваживают от людей ту карму, что ведет в Самсару, мир страданий. У тебя должны быть и вагеса, и ненджу, чтобы ты был похож на настоящего последователя.
Джек взял в руки посох пилигрима:
- А для чего колокольчик?
- Это как омамори, словно амулет, что тебе дал Сенсей Ямада, - объяснил Йори, указывая на маленький красный шелковый мешочек на вещах Джека. – Он защищает путника в дороге.
- Им он не помог, - фыркнул Сабуро, глядя на бессознательных пилигримов, пока он пытался втиснуть свой объемный живот в штаны одного из них.
Йори закатил глаза в ответ на замечание друга, а потом продолжил:
- Носите посох с уважением. Он представляет тело Кобо Даиши, что поддерживает духовно всех пилигримов в пути.
Кивнув, Джек изучал посох более подробно. На рукояти были выдавлены пять символов. Благодаря Акико, он не только мог бегло общаться на японском, но и мог читать основные кандзи, письменную форму японского. Но и без этих знаний эти символы были ему знакомы:
- Пять колец, - выдохнул Джек, повернувшись к Миюки, что уже переоделась и оттаскивала тела так, чтобы они не бросались в глаза.
- Буддийские монахи используют их для духовных целей, - быстро ответила она, многозначительно глядя на Джека, чтобы он хранил секрет искусства ниндзя даже среди друзей.
Джек прикусил язык. Он узнал о Пяти Кольцах от Учителя. Эти пяти великих элементов Вселенной формировали основу подхода ниндзя к жизни. Они использовали силу Колец и их влияние в своих боевых техниках и тактиках по выживанию. Это давало ниндзя силу, делало их пугающими и смертоносными.
Поставив посох на один конец, Джек обратил внимание на белый узелок пилигрима. Внутри он нашел ладан, свечи, книгу сутр, монеты, набор колокольчиков для молитв, маленькую тетрадь и несколько бумажных именных листков. Он подвинул тетрадь, чтобы освободить место для своих вещей.
- Я возьму это, - сказал Йори. – Нокьечо нужна для хранения штампов каждого храма. Более того, это разрешение на путешествие. Иначе на остров Сикоку не попасть.
Послушавшись Йори, Джек вернул ее в узел и вместо этого вытащил колокольчики. Теперь там хватало места, чтобы спрятать самую ценную его вещь – путеводитель отца. Эта книга была ценна для него не из сентиментальных побуждений, с ней он мог попасть домой и передать ее потом тем, кто знал силу путеводителя. С этой книгой можно контролировать торговые маршруты между народами. И Джек пообещал отцу, что не даст попасть книге в неправильные руки. Потому он оберегал ее ценой жизни, не собираясь оставлять ее тут.
Другой его ценностью была черная жемчужина Акико, что она дала ему в день, когда он покинул Нагасаки. Теперь она была прикреплена к золотой заколке, что сделал торговец-вор, но зато так она надежно пряталась под его кимоно. У него осталось четыре сюрикена, бутыль воды и немного еды. Пока Джек пытался все уместить там, Йори высыпал монеты из узелка его пилигрима и оставил их в маленькой миске, как и рис из своих запасов.
- Нам понадобится эта еда, - сказал Сабуро.
- Мы не воры, - возразил Йори. – Мы должны оставить пилигримам хотя бы дар за то, что воспользовались их добротой.
Чувствуя укол вины, Джек тоже высыпал монеты своего пилигрима и оставил пару мочи. Сабуро, не желая делиться своими рисовыми пирожками, оставил шлем самурая с вмятиной на макушке.
- Они смогут это продать.
- Но это ведь доказательство твоему отцу, что ты – герой, - воскликнул Джек, вспоминая, как Сабуро сражался с бандитами.
- Он слишком громоздкий. К тому же, если мы не сбежим, то уже не будет иметь значения, герой я или нет!
- Давайте быстрее, - торопила Миюки, бросая в кучу рисовый пирожок. – Самураи уже близко.
- А что будем делать с оружием? – спросил Сабуро, сжимая мечи. – Они не подходят пилигримам.
- Есть идея, - сказал Джек, хватаясь за пестрый узелок, что лежал за грудой бочек, где они раньше прятались. – Сложим их сюда. И будет выглядеть, как обычные вещи для путешествия.
Они уложили в эту сумку свое оружие, узелки, оставшуюся еду, потом нацепили на головы соломенные конические шляпы. Опустив ее себе на глаза, Джек выглянул за дверь. Отряд самураев зашел в дом напротив.
- Идемте, быстрее! – сказал Джек.
Сабуро нес пестрый узел, и они присоединились к другим пилигримам. Желание добежать до лодки гнало их вперед.
- Медленнее, - прошептала Миюки, когда они приблизились к пристани.
- Но сюда идут два самурая! – в ужасе выдохнул Йори.
- В любом случае, не останавливайтесь, - сквозь стиснутые зубы приказала Миюки.
Воины становились все ближе. К счастью, их внимание было сосредоточено на переулках и зданиях. Йори и Миюки прошли незамеченными. Но самураи что-то искали, а Джек шел, склонив голову, и один из воинов столкнулся с ним.
Самурай повернулся и взглянул на Джека.
- Сумимасен, - извинился Джек, низко кланяясь и уважительно глядя в землю.
Миюки и остальные замедлились, Сабуро полез в свой мешок за катаной, Миюки сжала в ладони скрытый сюрикен.
Самурай шагнул к Джеку, его рука двинулась к мечам на его оби. Джек задержал дыхание и приготовился бежать.
- Мои извинения, пилигрим, - сказал самурай, вытаскивая из мешочка на поясе монету. – Мне не нужна неудача. Прошу, прими мой о-сеттай.
Ошеломленный Джек взял деньги и собирался уйти, но вспомнил о ритуале. Сложив ладони вместе и склонив голову, он зачитал:
- Наму Даиши Хенджо Конго, - три раза. А потом он отдал именной листок самураю. Воин выглядел удовлетворенным и продолжил поиски нарушителей, и не подозревая, как близко они были.
5
НАКАТЫВАЮЩИЕ ВОЛНЫ
- Получилось! – выдохнул Йори, показав их разрешения на путешествие и взобравшись на борт судна, направляющегося на остров Сикоку.
- А все благодаря Миюки и твоим знаниям пилигримов, - согласился Джек.
Они нашли себе место возле носа корабля, поставили свою пеструю поклажу и сели. Пока остальные пассажиры искали себе место, Джек смог оглядеться и оценить корабль. Он отличался от того трехмачтового корабля, на котором он прибыл в Японию. Этот деревянный корабль был лишь с одной мачтой, да с квадратным пестрым парусом, плоским килем и широкой палубой. Он был раза в три меньше «Александрии», а в комнате помещалось пятьдесят пассажиров. Груз из тюков с рисом и масла для ламп был привязан к палубе. Борта были очерчены решеткой из бамбука, а верхняя палуба кормы вела к штурвалу и длинному рычагу. Джек решил, что этот корабль больше подходил для маленьких путешествий, а не для плавания в океане, но выглядел он вполне внушительно. Он расслабился, решив, что вскоре они будут вне опасности.
- Рано отдыхать, - предупредила Миюки, оглядываясь на гавань.
Патруль самураев вошел в мастерскую.
- Почему мы не отплываем? – нервничал Сабуро.
Корабль был полным, но капитан никуда не спешил.
- Может, ждут ветра, - предположила Миюки.
Джек покачал головой.
- Ветра достаточно.
Йори повернулся к доброму на вид мужчине, сидевшему рядом, который рассматривал море и что-то бормотал себе под нос.
- Прошу прошения, - сказал Йори. – Почему мы задерживаемся?
Моргнув, словно выходя из транса, мужчина тепло улыбнулся и мягким голосом ответил:
- Гавань-подкова,
И словно огромные волны
Жизнь моя бежит и отступает.
Его странный ответ заставил Джека задуматься, в себе ли мужчина.
Улыбка на губах мужчины дрогнула, он выжидающе посмотрел на Йори.
- И… что вы думаете?
Йори выглядел задумчивым перед ответом.
- Как и море, ваше хокку глубокое и подвижное.
Мужчина просиял, услышав такую похвалу.
- Так вы тоже поэт! – воскликнул он.
Йори склонил голову, скромно соглашаясь.
- Для меня будет честью услышать и ваше хокку, - попросил поэт, сияя от восторга.
- Конечно, - ответил Йори, пытаясь сохранять спокойствие под давлением самурая. – Но сначала мы хотим узнать, почему корабль не отправляется?
Поэт был удивлен такому вопросу, но ответил, как ни в чем ни бывало.
- Мы должны дождаться накатывающих волн.
- И когда это случится? – осведомился Сабуро, а Джек поглядывал в сторону склада. Самураи туда еще не дошли, но они точно обнаружат тела.
- Когда придет время, - ответил поэт. – Поднимаясь, волны набегают с востока и запада и встречаются в открытом море недалеко от Томо. Падая, они разбегаются в стороны, унося нас и всех, кто на этом корабле, с собой. Гавань Томо – не остановка в путешествии, а место, где нужно ждать, пока повернутся «волны жизни».
В этот момент самураи выбежали из склада. Они начали приставать к каждому пилигриму, приближаясь к гавани. Некоторые солдаты вернулись в деревню, пока другие шли к пристани. Не желая привлекать к себе внимание, Джек и его друзья могли только сидеть и смотреть, как самураи приближаются. Джек понимал, что здесь и поворачиваются волны его жизни. Он и его друзья или сбегут, или умрут, а их судьба зависит лишь от воздействия луны на воду.
Двое самураев уже забрались на первый корабль, когда капитан судна пилигримов отдал приказ поднимать якорь и отчаливать. На лбу Джека выступил пот, он молился, чтобы капитан не увидел суеты в гавани.
Самураи бежали по пристани, чтобы помешать кораблям отплывать. Джек встревожено переглянулся с Миюки. Они не могли сбежать. Солдаты уже почти добрались до их судна, когда корабль сдвинулся с места, ветер заполнил его паруса.
Но они двигались слишком медленно, как считал Джек и его встревоженные товарищи. Крича на капитана, самураи бежали по берегу. Но ветер заглушал их крики, и капитан сосредоточился на штурвале, проплывая узкий выход из гавани. Внезапно их корабль набрал скорость. Подхваченные волной, Джек и его друзья уплывали прочь от опасности в море Сето.
Впервые за год Джек смог почувствовать облегчение. Они сбежали от самураев, а он вернулся в море. Сабуро быстро уснул, храпя, его лицо было в тени шляпы пилигрима. Йори с поэтом обменивались хокку, а Миюки не спускала глаз с лодки, что преследовала их из Томо. Но их корабль так разогнался, что Джек понимал, что самураи их уже не догонят.
Джек сел у носа корабля, корабль рассекал волны. Он рискнул выглянуть, и бриз освежил его лицо, он набрал полные легкие морского воздуха. Покачивание корабля было таким успокаивающим, как объятия матери. А шум воды был таким знакомым. Он вернулся к своей стихии.
Он и не понимал, как сильно соскучился по океану, по чувству грубого деревянного пола под ногами, по хлопанью паруса по ветру. Почти четыре года он уже не был на борту «Александрии», казалось, что прошла вечность. После всех тренировок в Нитен Ичи Рю он стал скорее самураем, чем моряком. Но его морские привычки так глубоко проникли в него, что не смогли исчезнуть. Это видел и его наставник раньше. Быстро оглядевшись, Джек понял, что капитан ведет корабль не на привычной скорости. Судно могло бы набрать еще немного темпа. Его глаза отмечали ориентировочные знаки: светло-синие волны показывали, что они на мелководье, а по положению солнца он мог сказать, что движутся они на юго-запад, следуя берегу.
Его тело покачивалось от движений судна по волнам, пока он все это разглядывал.
Можно было не пускать моряка в море, но море из него забрать нельзя было.
Его отец часто шутил с мамой об этом, когда возвращался из плавания.
Отец его вскоре снова хотел в плавание. Это тянуло в океан и Джека, и отец вскоре начал брать его с собой. Два года он плавал от Англии до Японии вместе с отцом как марсовой, и это были лучшие годы его жизни. В плаваниях его отец учил его, как ориентироваться по звездам, предсказывать погоду, прокладывать курс и, что еще важнее, описывать все в путеводителе, журнале, что был зашифрован от чужих глаз, слишком много секретов в нем хранилось.
Глядя на море Сето с бесконечными островами, сверкавшее на солнце, Джек почти ощущал дух отца рядом. Вздохнув, он отогнал воспоминания.
Много других пассажиров, странная смесь пилигримов, торговцев, нескольких представителей знати, монаха и пары путешественников, тоже наслаждались видом, погрузившись в свои мысли.