Бэррауфс внимательно прочел текст.
— Значит, ваш босс умывает руки? — спросил он.
— С чего вы взяли? Заявление пронизано духом борьбы. Мы не отступаем ни на пядь.
— Но и не рискуете вынести вопрос на всеобщее обсуждение.
— Это не обязательно, — возразил Арчи. — Пункт правильный, если взглянуть на него нашими глазами.
— Сегодня днем вы, ребята, утверждали обратное и пытались внести поправки в программу партии. Правда, ничего не вышло…
— С тех пор много воды утекло, мистер Бэррауфс, — сказал Арчи. — А что говорят о позиции министра?
— Что он смелый человек, — ответил издатель, стряхнув пепел прямо на пол. — И эта смелость может стоить ему победы на выборах.
— Вы серьезно?
— Более, чем серьезно. За делегатами уже охотятся Дэвидсон из «Юнифордж» и Гас Мэгуайр. Мы выяснили, что они оба в Чикаго и работают на Робертса. К завтрашнему вечеру в промывание делегатских мозгов включатся все военные промышленники.
— Даже не верится…
— Дай мне бог ошибиться. И все же не стоит недооценивать их силу, когда затронут самый чувствительный нерв — бумажник.
— А что думаете лично вы, Бэррауфс? Вы согласны с моим шефом?
— Я много размышлял об этом, — поколебавшись, ответил издатель, — и пришел к выводу, что да, согласен. Можете передать министру, что по крайней мере одного газетчика он заставил пошевелить мозгами. Когда-то мы должны будем провести черту под военным бюджетом. К сожалению, Манчестер, по-моему слишком спешит с этим.
— Однако вы согласились с ним. Что же мешает другим?
— Деньги. До четверга делегаты никак не успеют все хорошенько взвесить. Сейчас они способны только реагировать на состояние своего кошелька, но не осознавать всего значения проблемы.
Оби О’Коннел сидел на высоком табурете за стойкой бара и кипел от злости. Чего ради мотался он по стране? Чего ради накрутил семьдесят пять тысяч миль? Один-единственный прокол на пресс-конференции, к вот уже все его труды, надежды, планы под угрозой провала. А тут еще это заявление! О’Коннел невольно поежился. Беда Манчестера — в его проклятой самоуверенности. С такими людьми всегда трудно разговаривать. Ничего им не втолкуешь! Оби в сердцах брякнул на стойку пустой стакан и заказал вторую порцию дайкири со льдом.
— Убери-ка свой толстый зад, Оби, он занимает два стула.
Грузный блондин с шелковистыми волосами оттолкнул ногу О’Коннела и уселся рядом с ним. На соседнем табурете устроился еще один посетитель, костлявый коротышка со слуховым аппаратом за ухом.
— А, Монти… — пробормотал О’Коннел. — Что слышно в Миннесоте? Э, да ты, я вижу, и банкира своего приволок! Привет, Скелет.
Монткольм Андерсен был одним из влиятельных членов миннесотской делегации и проходил по спискам Оби в графе «возможный голос», поскольку симпатизировал Манчестеру. Его спутник Уилфред Крамер, по прозвищу Скелет, делегатом не был, но в партии его хорошо знали как платного функционера. Он слыл докой по части добывания средств в случае каких-то непредвиденных расходов и уже оказал существенную помощь нескольким кандидатам. Часть добываемых им денег прилипала к рукам самого Крамера, и все об этом знали, но никто не роптал, поскольку человеку его способностей полагался кусок пирога. В борьбе между Робертсом и Манчестером Крамер соблюдал нейтралитет, однако О’Коннел нередко советовался с ним. Скелет был прекрасно осведомлен во всех вопросах, но никто точно не знал, из каких источников он черпает свою информацию.
— В Миннесоте-то много чего слышно, — ответил Монти. — Твой подопечный огорчил наших парней, всех до единого.
— «Огорчил» — не то слово, Оби, — добавил Скелет, придвигаясь поближе и поправляя свой слуховой аппарат.
— Чем? — простодушно спросил О’Коннел.
— Перестань, Оби, — махнул рукой Крамер. — Речь идет о ракетах, неужели непонятно?
— Ну, и в чем же не прав мой кандидат? Он высказывает свои взгляды. У нас свободная страна. Или, может, ему так и ходить всю неделю, воды в рот набравши?
— Стоило ему вчера промолчать, его бы выдвинули без разговоров, — возразил Андерсен. — А теперь кто знает, как оно повернется?
— Хватит, Монти, у нас в запасе триста голосов. Никаких проблем.
— Ты так думаешь? А вот послушай, что я тебе скажу, — проговорил Крамер и понизил голос до шепота — великое искусство для человека, пользующегося слуховым аппаратом. — Я только что беседовал с одним делегатом из Колорадо. Ему звонил из дома банкир и просил голосовать за Робертса. «С чего бы вдруг?» — подумал делегат, а потом вспомнил, что самый крупный из заводов в его городе — субпорядчик «Юнифордж». Так-то вот!
— Ну и что? — с наигранной убежденностью запротестовал О’Коннел. — Мало ли кто кому звонит. Не понимаю, какое это имеет значение.
— Мэгуайр и Дэвидсон тоже хлопочут за Робертса.
— На нашей стороне рыбка покрупнее.
— Вернее сказать, была на вашей стороне. А теперь — тю-тю, уплыла, — поправил Крамер. — Особенно после выступления Манчестера перед «пятитысячниками».
— Взгляни правде в лицо, Оби, — призвал Андер
Президент осторожно спустился на землю. Стюарту исполнилось шестьдесят шесть, но выглядел он по крайней мере десятью годами старше: мучившие его недуги потушили блеск глаз, иссушили тело.
Аккредитованные при Белом доме журналисты почтительно окружили старика. Все лето между ними действовал джентльменский уговор: газетчики не докучали президенту в Кэмп-Дэвиде, за что он каждый понедельник уделял им пять минут.
— Доброе утро, господин президент. Как погода в горах?
— Чудная. Солнце…
— Что вы думаете о происходящем в Чикаго, сэр?
— Похоже, намечается веселый спектакль, — с улыбкой ответил Стюарт. — Во всяком случае, Белый дом и пальцем не шевельнет, чтобы повлиять на исход республиканского конвента.
— Однако два месяца назад сенатор Флоберг заявил о вашей симпатии к Манчестеру, и вы не опровергли его слов.
— Это так, — подтвердил президент, уже усталый, несмотря на ранний час. — Чарли Манчестер — член кабинета министров. Будь я делегатом, мой голос принадлежал бы ему, однако это вовсе не попытка диктовать съезду свою волю.
— Вы одобряете намерение Манчестера заморозить ракетные контракты, сэр?
— Честно говоря, я не совсем понимаю, о чем идет речь. Я ведь загорал на солнышке и с Чикаго не связывался. Надеюсь, Чарли скоро позвонит мне и объяснит, что у него на уме.
— Вас удивило его выступление?
— Да, такой концовки пресс-конференции я не ожидал.
— Благодарим вас, господин президент!
Очутившись в Овальном кабинете, Стюарт с облегчением опустился в кресло и пригласил секретаршу.
— Сьюзи, найдите мне, пожалуйста, Грэма и сварите кофейку.
Грэм Реддиг, специальный консультант Белого дома и личный представитель президента на съезде республиканской партии, нашелся через две минуты.
— В чем там у вас дело, Грэм? — спросил его президент.
— Если в двух словах, сэр, то Манчестер устроил тут переполох. Люди Робертса распустили слух, будто Чарли вас надул. Естественно, всех интересует ваша реакция.
— Чарли уже давно планировал поднять эту проблему, — сказал президент. — Я раздражен лишь тем, что он не посоветовался со мной, не предупредил. Даже в субботу утром — ни слова. Мы обсуждали сельскохозяйственную программу, а об обороне он вообще помалкивал.
— Ребята из «Юнифордж» начали обработку делегатов, — сообщил Реддиг. — И профсоюзные функционеры Мэгуайра тоже.
— Мне казалось, что Гас за Манчестера.
— Был до вчерашнего дня. А теперь он и Дэвидсон не жалеют сил, чтобы вытащить Робертса.
— Не нравится мне это, — со вздохом сказал президент. — И в особенности позиция профсоюза. Мне стоило огромных усилий заставить Мэгуайра отвернуться от демократов на прошлых выборах, а теперь Чарли ставит под угрозу все наше дело. Если его выдвинут кандидатом в президенты, в ноябре Мэгуайр покинет нас. Перебежит к демократам и глазом не моргнет.
— Вы, конечно, уже осведомлены о реакции Москвы, сэр?
— Да. Как это восприняли в Чикаго?
— Разумеется, многие делегаты теперь отвернулись от Манчестера, хотя кое-кто уже начал задумываться, какова истинная цель русских.
— Сама идея благословения коммунистами республиканского кандидата тревожит меня, — сказал Стюарт. — Этого не случилось бы, промолчи Чарли о ракетах.
— У вас будут какие-нибудь указания, сэр? — спросил Реддиг.
— Нет, просто держите меня в курсе, — президент положил трубку.
Когда пять минут спустя секретарша принесла кофе, старик мирно дремал в своем кресле. Приоткрыв глаза, он вопросительно посмотрел на Сьюзи.
— Манчестер звонил?
Она покачала головой, и президент со вздохом потянулся к кипе бумаг на углу стола.
На двери, обитой листом дюраля, черной жирной краской было выведено: «Вход воспрещен». К ней поднималась шаткая лестница, бравшая начало у покрытой толстым слоем уличной гари входной двери. Фасадом дом смотрел на Кларк-стрит и размещался между комиссионной лавкой и сомнительным кабаре под названием «Тропический остров».
Грейс Оркотт на цыпочках поднялась по истертым ступеням, и в нос ей ударил запах кислого пива, смешанный с запахом дешевой дезинфекции. Грейс оглянулась на сопровождавших ее троих мужчин. Один из них нажал кнопку звонка, и запретная дверь тут же отворилась. За порогом стоял низкорослый суетливый мужчина с копной рыжих волос.
— Входите, входите, — пригласил он. — Вас четверо? Хорошо: все в сборе. Меня зовут Арт Сегунда, — бодренько представился рыжий, вводя гостей в на удивление чистый кабинет. — Я здешний руководитель и лучший друг Оскара. Сейчас я вам его покажу. Начнем прямо с этого.
— А кто он такой? — спросила Грейс Оркотт.
— Оскар — не кто, а что. Однако первым делом хочу вас предупредить: наша контора засекречена. Занимаемся мы тем же, чем испокон веку занимались все кандидаты — слежкой за делегатами. Точнее, сбором сведений о них. Вся разница в том, что вместо картотеки у нас Оскар.
Роджер Аббот кивнул лысой головой и широким взмахом руки указал на собравшихся.
— Все останется между нами, Арт, — пообещал он. — Давай, показывай, что у тебя там.
Сегунда провел гостей в соседнюю комнату, где стояла машина, возле которой суетился молодой человек в футболке.
— Знакомьтесь, это мистер Уаймер, выпускник Калифорнийского технологического и мой студент. А вот Оскар! Мистер Уаймер помогает мне общаться с ним. Оскар — лучший в мире портативный компьютер, хранящий в своей памяти нужную нам информацию и выдающий ее в режиме семьдесят строк печатного текста в минуту.
— Очень интересно, — проговорил один из гостей. — Только зачем он нужен тут, на съезде?
— Зачем? А вот зачем. Какие сведения содержатся в обычной картотеке? Что собой представляет эта картотека? Коробку из-под башмаков, набитую бумажками. А на бумажках написано, как зовут делегатов, где они работают, кому симпатизируют, больше ничего. Оскар же знает о каждом выборщике буквально все: адрес, вероисповедание, семейное положение, работа, банковский счет, лучшие друзья, вкусы и симпатии, мнение о кандидатах, взгляды на жизнь. Вот, например, в пятницу мистер Аббот просил выяснить, сколько делегатов имеют доход менее десяти тысяч в год. Мы ответили ему мгновенно: триста семьдесят шесть человек. Обычный показатель для республиканского съезда. Зачем, кстати, вам были нужны эти сведения?
— Для выработки налоговой программы, — быстро ответил Аббот.
— Могли бы обойтись и без машины, — произнес кто-то из гостей.
— Допускаю, — согласился Сегунда. — Но вот вчера нам подкинули задачку потруднее: сколько делегатов представляют районы, где размещены заводы «Юнифордж» и другие ракетостроительные предприятия? Через час ответ был готов.
— А где вы взяли входные данные? — спросил кто-то.
— Ума не приложу. Наверное, фирма предоставила. Карл Флейшер прислал их с одним из своих парней. Интересно другое: как только мы выдали имена всех делегатов из этих районов, Карл запросил на них дополнительные сведения — место работы, счет в банке, друзья и так далее. Видимо, это нужно, чтобы подъехать к делегатам, но сие меня уже не касается. Я всего лишь смотритель при Оскаре.
Грейс Оркотт сделала шаг вперед и внимательно оглядела компьютер.
— Покажите его в деле, — попросила она. — Но только вопросы должны быть такими, чтобы я могла проверить ответы.
— Пожалуйста, — согласился Сегунда. — Ваше имя?
— Грейс Оркотт, из Техаса.
— Стойте, стойте! — вмешался Аббот. — Арт, оставь эту затею. Часть сведений, хранящихся в памяти машины, имеет конфиденциальный характер и не подлежит использованию…
— Ничего страшного, — возразил Сегунда, которому не терпелось похвастаться способностями своего электронного питомца. — Мы просто затребуем распечатку, а читать не будем. Подарим миссис Оркотт на память.
Через несколько секунд послышалось стрекотание печатающего устройства, и Сегунда вручил Грейс карточку. Та пробежала ее глазами и запихнула в сумочку.