Я побежал к лестнице, но сообразил, что не знаю точно, откуда донесся крик. Его эхо все еще сверлило барабанные перепонки. Снова повернувшись, я увидел Росситера, стоящего в дверях библиотеки с побелевшим лицом.
— Что это было? — спросил он.
Где-то в доме послышались тяжелые шаги, словно звучащие сами по себе. Потом они стали громче, и я понял, что они доносятся из подвала. Шаги начали приближаться — кто-то поднимался по ступенькам…
Росситер рванул вперед и остановился с поднятой рукой. Дверь подвальной лестницы в конце холла медленно открылась. Мы могли разглядеть только очертания массивной фигуры и белесое пятно лица. Шаги заскрипели по полу холла, подступая к нам.
Судья Куэйл возник из недр холла без кровинки в лице и с покрасневшими глазами. Казалось, он идет во сне. Его верхняя губа приподнялась, будто в жуткой усмешке.
— Судья!.. — крикнул я.
Росситер схватил меня за руку. Высокая фигура вместе с тенью, отбрасываемой на потолок, приближалась спотыкающейся походкой в колеблющемся газовом свете, уставясь вперед невидящими глазами, и прошла мимо нас, не сказав ни слова. Чувствуя, как пальцы Росситера сжимают мне предплечье, я посмотрел туда, куда указывала его другая рука…
Топ-топ-топ… Медленный звук шагов судьи словно гипнотизировал. Потом я увидел, что его ноги оставляют на сером ковре маленькие темные пятна. Все с той же жутковатой полуулыбкой он поднял руку и вытер ее о пиджак. В мерцающем свете я разглядел, что рука судьи испачкана кровью.
Глава 16
ТОПОРИК
Росситер очнулся первым. Я почувствовал, как он толкнул меня плечом, пробегая мимо, и устремился за ним к лестнице в подвал. Дыхание обжигало мне легкие. Огромные ботинки Росситера громко стучали по полу. Мы почти одновременно протиснулись в дверь на площадку, пахнущую белилами, и помчались по деревянным ступенькам вниз, в темноту.
— Куда? — задыхаясь, спросил Росситер.
— Вон туда!
В помещении было душно из-за горящей печки; воздух был насыщен запахами яблок, сырости и угля. Далеко впереди я различил слабый свет. На мгновение он стал ярче, и мне показалось, что я вижу кровь на полу…
Мы побежали по каменным плитам. Росситер наткнулся на ведро, отшвырнул его ногой и помчался дальше. Передняя часть подвала находилась в углублении, куда вели три ступеньки. Добравшись до них, мы остановились. У левой стены находился тяжелый верстак с полками над ним. Рядом с полками тянулась стенка ящика с углем, отбрасывающая глухую тень. На крышке верстака горела свеча в оловянном подсвечнике, отсвечивая на лежащих рядом клещах, освещая побеленный угол стен и пыльное стекло высокого окна над полками. Как завороженные, мы смотрели на колеблющееся пламя свечи, потом наше внимание привлекла темная поблескивающая жидкость, плывущая по каменному полу из тени угольного закрома, и такие же темные следы ног, тянущиеся оттуда по направлению к нам.
По коже у меня забегали мурашки. Я чувствовал, что не в состоянии пошевелиться, что вся сцена рассыпается мелкими хлопьями, как чешуйки белил, и что само пламя свечи дышит ужасом. Ничто не казалось реальным. Маленькая струйка крови отделилась от потока и устремилась к нам. Мой желудок походил на мокрую тряпку, которую начали выжимать. Росситер подтолкнул меня, но я не мог сдвинуться с места. Жар печки накатывал влажными волнами…
Массивная фигура Росситера шагнула в тень закрома с углем. У меня подкашивались ноги, но я последовал за ним.
— Здесь рукоятка какого-то инструмента. — Голос Росситера гулко прозвучал в замкнутом пространстве. — На ощупь похоже на топорик.
Он повернулся — лицо его было пепельным — и начал яростно потирать руки.
— Действительно, топорик… Он торчит у нее в затылке. Это Кларисса — жена Туиллса. Лучше подойдите сюда.
Ужасное зрелище напоминало то, что видишь, надевая чужие очки, не имея собственных. Пол словно приподнялся каким-то непостижимым образом, сдвинув все с места. Я слышал слова Росситера, но не мог им поверить. Это было слишком чудовищно. Ноги Росситера захрустели по углю, и несколько кусочков запрыгали по полу. Пламя свечи заколебалось сильнее. Угол стены заплела паутина. Я всматривался в детали, отчаянно пытаясь отогнать страх.
Потом Росситер чиркнул спичкой. После первого шока от увиденного это принесло облегчение…
Кларисса мертва! Это стучало у меня в голове, как шаги судьи в пустом холле. Она лежала ногами к куче угля, все еще одетая в свой черный пеньюар. Ноги в черных шелковых чулках были раскинуты, руки повернуты ладонями вверх; рядом валялась разбитая бутылка. Поток состоял не только из крови, так как в воздухе ощущался тяжелый запах виски. К счастью, длинные волосы скрывали большую часть лица, так как Кларисса лежала, прижавшись щекой к каменному полу. Но кровь продолжала сочиться. Топорик вошел в мозг над правым ухом и застрял там — его вес оттягивал голову вправо, покуда рукоятка не коснулась пола. Хуже всего выглядело бесформенное обмякшее тело — женщина просто осела на пол, как лопнувшая шина, когда топорик проломил череп. Я чувствовал, что мои ботинки промокли в крови и виски, хотя остановился за несколько футов от тела.
Затем я услышал собственный голос — дрожащий и неестественный:
— Она была пьяна и захотела еще виски, поэтому спустилась сюда и…
— Заприте дверь в подвал! — приказал Росситер. — Не позволяйте им входить сюда. Быстро!
Я с трудом поднялся по трем каменным ступенькам, проковылял через подвал и вскарабкался по деревянной лестнице. Кто-то в доме истерически кричал, а в холле слышались шаги. При тусклом газовом свете я увидел, что кто-то бежит ко мне, но не стал ждать. Выдернув ключ, торчащий снаружи двери, я запер ее изнутри и прислонился к стене, чтобы вытереть со лба холодный пот. Потом я поплелся назад. Росситер, все еще с горящей спичкой в руке, стоял на некотором расстоянии от кучи угля — его длинная сгорбленная тень тянулась через пол. Слышалось завывание ветра, а сквозь щели в дверце печи демонически мерцало пламя.
Я заставлял себя не думать о Клариссе — пьяной испуганной женщине, которую я видел в последний раз, сидящей перед газовым камином, а теперь лежащей с проломленным черепом и знающей ответы на все загадки. На раскинутых ногах были видны подвязки, рядом валялась разбитая бутылка виски, а черные волосы спутались под корочкой засыхающей крови. Все произошло слишком внезапно…
Мой взгляд устремился к грязному окну над полками, и спазм снова стиснул грудь.
— Росситер!.. — крикнул я, но крик перешел в хрип.
В окно заглядывало чье-то лицо. Я видел глаза и белый кончик носа, прижатый к стеклу.
— Окно над вами! — снова закричал я.
Он выпрямился и повернулся. Сверху по-прежнему доносились крики. Росситер тупо уставился на окно. Я пробежал мимо него, вскочил на верстак и начал яростно выкручивать шпингалеты. Лицо исчезло. Мне мешали жестяные банки с засохшей краской, стоящие на полках, мои пальцы онемели, поэтому прошло несколько минут, прежде чем окно со скрипом открылось. Я подтянулся на верхнюю полку, сбросив банки, и пролез наружу. Холодный воздух ворвался в подвал. Свеча ярко вспыхнула и погасла.
Оцарапав руки о гравий, я с трудом поднялся на ноги. Небо на западе еще было окрашено в блеклые бело-розовые тона, на его фоне чернели деревья, а впереди я увидел темную фигуру, бегущую к бассейну. Из погреба послышался стук и грохот — Росситер вылез следом за мной.
— Нужно преградить ему путь! — крикнул я через плечо. — Бегите налево, а я — направо.
Порыв ветра заглушил мои слова. Я пробрался сквозь кусты и помчался через лужайку. Человек впереди бежал зигзагами, резко кидаясь из стороны в сторону. Я крикнул, но он не останавливался. Потом я увидел Росситера, обогнавшего меня. Я считался хорошим бегуном, но никогда не видел, чтобы кто-то бегал так быстро, как он. Росситер настиг нашу добычу, и оба скрылись в тени каштанов, но я продолжал слышать топот. Затем раздался крик «Нет!..», его сменил глухой удар, и наступила тишина.
— Я поймал его! — Окликнул Росситер из тени. — Идите сюда.
Спотыкаясь о корни, я раздвинул сухие ветки и едва разглядел фигуру мужчины на земле. Росситер стоял над ним, упершись руками в бока. Мужчина дышал судорожно и неровно. Мы находились неподалеку от железной ограды и шоссе. Мужчина попытался встать, всхлипывая и бормоча. Ему с трудом удалось подняться на одно колено. За решеткой ограды сверкнули фары проезжающего автомобиля. На краткий миг они осветили лицо незнакомца, но времени оказалось достаточно, чтобы я узнал в нем Тома Куэйла.
В том, что это он, не могло быть сомнений, хотя в следующее мгновение лицо вновь оказалось в темноте. Я ошеломленно уставился на него. Том Куэйл, худой и бледный, со смертельным страхом в глазах и разбитой при падении губой…
Я назвал его по имени.
— Кто… кто это? — вскрикнул он. — Боже мой, боже мой!.. — повторял он как заведенный, раскачиваясь взад-вперед. — Я не могу этого вынести!..
В темноте послышался голос Росситера:
— Это парень, который сбежал из дома?
— Да, — ответил я, удивленный странными нотками сдерживаемой ярости в его голосе. — Вставай, Том! Это Джефф Марл! Ты ведь помнишь меня?
— Помогите мне встать! — простонал Том. — Господи, меня тошнит. Мне не следовало бежать. Я ведь только что вышел из больницы. Кто вы, говорите?
Я протянул руку, и он поднялся, дрожа и задыхаясь.
— Я боялся войти, — шепотом продолжал Том. — Не знал, захотят ли они меня принять… Мне холодно. У меня нет пальто…
— Да успокойтесь же вы! — прикрикнул на него Росситер. — Пошли в дом.
Вдвоем мы повели маленькую тощую фигурку через лужайку. Мы слышали, как стучат его зубы. С проклятием Росситер снял пиджак и накинул его на плечи Тома.
— Я боялся войти… — снова и снова повторял Том.
Когда мы позвонили в парадную дверь, послышались быстрые шаги. Джинни, бледная и с выпученными глазами, открыла дверь и начала говорить, но умолкла при виде фигуры между нами. Ее губы задрожали.
— Для разговоров нет времени, — сказал я. — Том вернулся. Не важно как. Где остальные?
— Я пролезу через окно назад в подвал, — буркнул Росситер. — А вы оставайтесь здесь и попытайтесь все объяснить.
Он отошел, и я закрыл дверь. Джинни тянула себя за пальцы, как будто стараясь выдернуть их.
— Папа… — с усилием прошептала она.
— Где он?
— Кто там, Джефф? Кларисса? — Она умолкла, зажмурив глаза, когда сверху донесся очередной пронзительный вопль, и мы услышали торопливые шаги. На верху лестницы появилась Мэри.
— Ради бога, успокойся! — сказал я. — Мы обо всем позаботимся.
— Он весь в крови! — закричала сверху Мэри. — Он ранен! Господи!..
— Джинни! — в отчаянии произнес я. — Если у тебя есть хоть немного мужества, прояви его сейчас, иначе мы все сойдем с ума! Поднимись и успокой ее! Можешь это сделать?
Дрожащей рукой она откинула бронзовые пряди волос и еле слышно прошептала, пытаясь улыбнуться:
— Попытаюсь.
— Отлично. Тогда поднимайся, а потом приходи в библиотеку.
Я повернулся к Тому, который стоял, прислонившись в стене, и втолкнул его в библиотеку. Он остановился у двери. Я прошел в середину комнаты, чиркнул спичкой и зажег три газовых рожка в люстре. Том заморгал, потом медленно опустился на стул.
Вся его актерская беспечность испарилась напрочь. Пальцы рук судорожно сплелись, узкие плечи дрожали, зубы громко стучали, губы посинели. Темные вьющиеся волосы выбивались из-под засаленной шапки; под поношенным полосатым пиджаком вокруг шеи был завязан шерстяной шарф. Смуглое лицо было красивым, как в годы нашей юности, но изможденным и преждевременно состарившимся.
— У меня нет мужества, — внезапно сказал Том. Каким-то образом слова, с которыми я обратился к Джинни в холле, застряли у него в голове. — Нет мужества, — повторил он, тупо глядя перед собой. — Я снова здесь…
Он огляделся вокруг без всякого любопытства, и волна дрожи вновь накрыла его.
Ключи от книжного шкафа, где хранилось бренди, еще лежали у меня в кармане. Как мы убедились, бренди было безвредным. Я отпер шкаф, достал бутылку и протянул ее Тому. Сначала он смотрел на нее, словно не веря своим глазам, потом жадно сделал глоток, глубоко вздохнул и выпил снова.
— Успокойся, — сказал я. — Когда ты ел последний раз?
— Вчера днем. — Его голос звучал хрипло. Он опять вздрогнул, прежде чем тепло бренди позволило ему расслабиться. — Спасибо. Теперь мне гораздо лучше. А было скверно… Я… я даже не поздоровался с тобой, Джефф. Не сразу узнал тебя. Что здесь произошло?
— А что ты делал у того окна? Том тяжело дышал.
— Может быть, я сошел с ума? Мне показалось, я видел там… Господи, должно быть, я теряю рассудок!.. — Внезапно он закрыл лицо руками.
— Что ты видел?
Том опустил руки. Его широко открытые глаза остекленели.
— Очевидно, мне показалось. От слабости начинаешь воображать невесть что. В голове гудит… Я солгал врачу в больнице, лгал всем — говорил, что богат… Когда я заглянул туда, мне почудилось, что я вижу мою сестру Клариссу, которую чем-то ударили. Я видел кровь…
— А ты видел, кто ее ударил?
— Нет. Больше я никого не видел. Потому я и думаю, что мне померещилось… — Он снова прижал ладони к глазам. — Но я слышал, как они говорили, и видел все так четко, как… Слушай. Я должен тебе рассказать… Я добрался сюда только сегодня — шел пешком из Кливленда. Я боялся подходить к парадной двери, поэтому обошел вокруг дома… Было холодно, я замерз и решил рискнуть. Но в доме было темно — только в окне подвала горел свет. Я заглянул туда, когда проходил мимо…
— Ну?
— На верстаке горела свеча. Я увидел, как Кларисса подошла с другой стороны подвала. Под мышкой у нее торчала бутылка, а на лице было такое выражение, как будто она услышала что-то в углу, где находилось окно, куда я заглядывал. Кларисса спросила: «Кто там?» — и посмотрела в сторону закрома с углем. Она казалась испуганной и пошатывалась, как… как пьяная.
Он судорожно глотнул, дернув худыми плечами.
— Я просто смотрел. Это выглядело так странно… Потом она подошла к закрому и заглянула за перегородку. Я не мог видеть, что находится за ней. На секунду я потерял Клариссу из виду, но слышал, как она сказала: «Боже мой, это ты?» — Том взмахнул руками. — Затем началась какая-то возня, и что-то вроде жестяной банки упало на пол…
Очевидно, банка с крысиным ядом, выбитая из руки отравителя за перегородкой, когда Кларисса наконец увидела его лицо.
— Я слышал, как банка упала и покатилась по полу, — продолжал Том. — Потом опять послышалась возня, и потом я увидел Клариссу, выбегающую из-за перегородки. Я слышал, как ее ударили, и видел топорик. Кровь брызнула так далеко, что зашипела в пламени свечи. Может быть, мне все это показалось. Но я никогда не видел ничего более четко… Я даже видел, как кто-то оттащил назад по полу тело Клариссы с топориком в затылке. Это меня доконало…
— Ты закричал? — спросил я.
— Нет. Я… я был слишком испуган и побежал прочь, но смог добежать только до дерева и лег на землю, весь дрожа. Но больше ничего особенного не происходило. Я видел, как люди вышли на веранду, как двое мужчин сели в машину и уехали. Потом кто-то стал ходить по веранде взад-вперед, и я спрятался за чугунной собакой… — Том снова задрожал. — Я думал, что помешался, что умру прямо на этой лужайке и им будет поделом, когда они найдут меня утром…
У него начался приступ кашля. Бренди ударило ему в голову, и в глазах блеснули слезы жалости к себе. Том выглядел еще моложе и ребячливее, чем в былые дни, а в его голосе слышались хнычущие нотки.
— Я подумал, что мне все это почудилось, поэтому решил вернуться к окну и заглянуть в него снова. Если я ничего такого не увижу, значит, мне померещилось… А когда я заглянул в подвал, вы погнались за мной… — Он уныло покачал головой. — Все не так. Везде чистое безумие…
Дверь открылась. Том нервно обернулся, когда вошла Джинни. Она окинула его взглядом с головы до ног, потом подошла и обняла его.