Я забираю их и следую в столовую, сажусь на длинный полированный стол и пишу:
День 1
Блейк разорвал белое платье пополам, которое мне действительно очень понравилось и жестко трахал меня в спальне напротив стены. Затем он бросил меня на кровать, возбудив меня и ничего не сделав, чтобы снять мое напряжение, и назвал меня словом на букву «п».
Я возвращаюсь в гостиную, где Блейк наливает себе рюмку виски, мне кажется, что мои огромные глаза становятся еще больше от испуга, но все равно протягиваю ему дневник и ручку. Он открывает и читает два предложения, которые я написала и смотрит на меня с изумлением.
— Слово на букву «п». Может мне стоит напомнить тебе, что ты сама из бараков, где...э-э... слово на букву «п» почти основная часть речи?
Я поднимаю подбородок вверх.
— Я впервые услышала это слово на детской площадке, когда мне было шесть лет. Какая-то мать сидела на одной из скамеек у качелей и сказала своей дочери дошкольного возраста «умная маленькая пизда». Поэтому придя домой, я сказала это слово маме. Она не ругала меня и не заставляла мыть рот с мылом. «Я явно допустила большую оплошность, как мать, если ты считаешь нормальным, произносить такое мерзкое слово. Я не буду есть, пока не пойму, что я сделала не так», — отаетила она. И она действительно поставила ужин на стол и отказалась есть. «Но ты конечно обязательно должна поесть, потому что ты ничего не сделала неправильного», — сказала она мне. Я должна была съесть все до последней крошки, она бы не позволила мне ничего оставить. На завтрак все повторилось снова. К обеду я была в таком отчаянии, что не смогла съесть ни одного кусочка, и я пообещала, что никогда не произнесу это слово снова. И я не произносила его до сегодняшнего дня.
Он отступает от меня на несколько шагов, как будто понимая, что от меня исходит, яд, который может повлиять на его психическое здоровье или благополучие.
— Если ты готова, мы можем идти, - спокойно говорит он.
На улице он нажимает на пульт, который снимает с сигнализации белый Lamborghini. Крылья машины поднимаются вверх. Этот пафосный автомобиль у меня ассоциируется с испорченными сыновьями нефтяных шейхов Саудовской Аравии. Я сажусь внутрь.
— Что случилось с Aston?
— В печатался в дерево.
Я поворачиваю к нему голову.
— Ты был в машине?
— Да, треснула пара ребер, но, как видишь, я вышел невредимым. Это тяжело, мне было больно.
Тембр его голоса говорит мне, что это случилось по моей вине, из-за того, что я так поступила с ним.
Ресторан The Fat Duck такой же, как я его и запомнила. Отличный сервис и божественная кухня, но есть и большая разница, которую я не могу не заметить. Блейк пьет гораздо больше, чем тогда. Он заказывает обязательную бутылку вина, которая идеально соответствует нашей еде, но не касается ее, а вместо этого налегает на виски. Я уже насчитала семь порций.
— Ты был совершенно пьян, когда попал в аварию, не так ли?
— Ну да. Мисс Марпл раскрывает еще одну тайну.
— И против тебя не возбудили уголовного дела?
Алкоголь возымел свое действие и слегка расслабил его напряженные плечи. Он смеется, и я хочу прижаться к этим жестким губам.
— Ты забыла все, что я рассказывал тебе, дорогая, Лана? Баррингтоны выше закона. Сливки всегда плавают на поверхности.
— Так же, как и дерьмо.
Он поднимает бокал и сдавленно смеется, но смех выглядит каким-то не веселым.
— Посмотрим, какой находчивой ты будешь, находясь голой в моей постели.
— Зависит от того, насколько свободен будет мой рот, — неблагоразумно комментирую я.
— Использованный, дорогая.
Я чувствую, что мои щеки начинают краснеть.
— Ты планируешь сесть за руль сегодня вечером?
Он поднимает стакан и выпивает его.
— Я не стал бы рисковать твоим милым лицом, впечатывающимся в мое лобовое стекло или еще куда-нибудь. Том приедет, чтобы забрать нас.
В машине мы не дотрагиваемся друг до друга. Наш разговор ни о чем, натянутый и ничего не значащий.
— Что ты делала сегодня?
— Билли приезжала со своим ребенком.
— Повеселились?
— Да.
Мы оба уже думаем о времени, когда останемся одни, когда только наши тела будут говорить. Что-то есть в этом мужчине, что заставляет мои руки чесаться от желания прикоснуться к его коже, посасывать эти крепко сжатые родные губы, сливаться с ним... вечно. Желание затуманивает мой мозг.
Я делаю вид, как будто случайно падает моя сумочка на пол машины. Он наклоняется, чтобы поднять ее, и я протягиваю руку, и провожу по его одетому бедру и сразу же чувствую, как он напрягается.
— Не играй со мной, Лана. Я уже на грани, — предупреждает он.
Мы как фитиль и огонь, не разделимы, но и вместе не можем...теперь.
11.
В лифте я поднимаю глаза, чтобы встретиться с его взглядом.
Трахнуть. Черт!
Двери лифта со свистом открывается.
Он берет меня за руку и тащит за собой по коридору. Открывает дверь в апартаменты и толкает внутрь, разворачивает и дергает к себе, я чуть ли не падаю прямо на него. Моя сумочка, открывшись и вывалив все содержимое, падает на ковер. Его горячие губы находят мои. Поцелуй грубый, сумасшедше интенсивный и полный яростного желания. Именно это я и увидела в его глазах, и я проваливаюсь в эти ощущения, и понимаю, что не хочу выныривать из этой глубины. Его рука находит молнию на моей спине, которая скользит вниз, и одежда монахини спадает к моим туфлям.
Его руки умело расстегивают застежку на моем лифчике. Один рывок, и он оказывается там же, где и платье. Я совсем теряюсь от охватившего меня желания, поэтому едва слышу звук разрываемых кружев. И опять, я — голая, а он полностью одет.
Мгновение он держит меня на расстоянии вытянутой руки, просто разглядывая с ног до головы, затем поворачивает меня к позолоченному зеркалу, висящему на стене.
— Посмотри на себя, — рявкает он. — Твои зрачки расширены и жаждут удовольствия. И любой подойдет для этого.
Я хочу отодвинуться от себя, увиденной в зеркале. Мои глаза остекленевшие и полны похоти. Я выгляжу...голодной, одичавшей...возбужденной. Еще он неправ. Никто не подойдет, кроме него, потому что никто не доставлял мне удовольствия.
Он гладит мои горящие щеки, затем наклоняет голову, и его крепкие белые зубы покусывают мочку моего уха.
— Сливки с сахаром и яд, — говорит он и впивается зубами в мою шею.
В зеркале мои глаза расширяются от шока и наслаждения. Ощущение настолько сильное, что заставляет меня чувствовать себя безрассудно. От нежных покусываний моей кожи, у меня вырывается стон. Его рот движется к моему соску. Его искусный рот посылает ноющую боль в мою сердцевину. Моя киска с возбужденным безумием жаждет, чтобы он вошел в меня. Вкус истинного желания становится изнемогающим. Я толкаюсь спиной к толстой, жесткой выпуклости, тоскуя по ней, желая, чтобы она оказалась внутри меня. Он просовывает палец между моими половыми губами и затем кладет его ко мне в рот.
— Соси.
Я зажимаю его палец между губами и сосу сначала нежно, потом сильнее. Он начинает расстегивать ремень.
Я встаю на колени, ковер впивается в мои колени, расстегиваю ширинку, выпускаю рубашка и целую крепкий, тугой живот. Он замирает. Я прохожусь языком по золотисто-коричневой коже, линии тонких волос и следую по ней до эластичного верха боксерок. Мои зубы впиваются в материал и тянут вниз. Его член вырывается на свободу набухший, злой прямо оказавшись перед моим ртом. Я беру пульсирующую плоть в свою руку, головка увеличивается, и оживает в моей руке.
Я быстро стаскиваю его боксеры вниз по бедрам, в то время как мой рот поглощает великолепный, жесткий член. Я смотрю на него и наблюдаю, как он резко выдыхает. Медленно, я двигаюсь вперед, и разрешаю ему увидеть, как каждый дюйм его члена, скользит между моих губ. Он пульсирует в моем рту, и это заставляет меня жадно сосать его эрегированную головку. Я пытаюсь принять его все глубже и глубже.
Он начинает двигаться бедрами, вдалбливая себя в мое горло. Я с трудом дышу, словно у меня во рту кляп, но он купается в удовольствии. Его член должен быть всегда внутри меня, там ему место, по-другому было бы точно неправильно. Я поражена потенциалом моей навязчивой идеи.
— Да. Да, вот так... именно так, — хрипло говорит он.
И удерживает мою голову на месте двумя руками, пока его толчки становятся все более и более сильными, мышцы напряженными, пока не вырывается неистовый стон, и он выгибается, и я чувствую, как его горячее семя выплескивается на заднюю стенку моего горла. Я глотаю жидкость с резким вкусом. Он остается у меня во рту, запрокинув голову на несколько минут. Мои глаза смотрят на него, в ожидании. Он опускает взгляд на меня, его член находится между моих губ, на его лицо падает тень.
— Очень мило, — говорит он мягко. — Ты рождена, чтобы отсасывать. Я удивлен, что раньше этого не понял. — Он вытаскивает свой член из моего рта. — А теперь иди и сядь на кровать.
Я встаю и просто смотрю на него. Он опять хочет унизить меня. Скорее ад замерзнет, нежели я позволю ему добиться успеха. Голая и босая, но с высоко поднятой головой я иду в спальню. Я подхожу к кровати и, словно по инструкции, сажусь на краешек. Он появляется в дверях. Он по-прежнему полностью одет, и обладает полным контролем над ситуацией, а я голая и беззащитная.
— Нет, сядь на подушки, у изголовья.
Я поднимаюсь вверх и опираюсь на пухлые подушки.
Он подходит и садится на кровать рядом со мной. Его голос звучит так, словно мы ведем обычную беседу.
— Как ты занималась сексом в прошлом году?
Я краснею.
Какие-то стальные нотки слышатся в его голосе.
— У тебя был любовник?
Я отрицательно качаю головой.
— Ты обходилась без любовника? – удивленно спрашивает он.
Я киваю головой снова.
— Покажи мне, что ты делала?
— Я не могу, — шепчу я.
— Покажи мне, — приказывает он.
Я открываю рот, но он останавливает меня, положив палец на мои губы, и медленно отрицательно качает головой.
— Ты, очевидно, не совсем понимаешь, как мы будем играть, — объясняет он. — Единственные слова, которые я хочу услышать, из этих восхитительных губ — это да, пожалуйста, и еще. — Он убирает свой палец. – Ты готова произнести одно из этих слов или их комбинацию?
Я медленно отрицательно качаю головой.
— Я так и думал. Покажите мне, — говорит он, и теперь его голос звучит холодно и властно.
Я сжимаю мои губы вместе и чувствую, как внутри меня загорается неповиновение. Именно этого он и хочет. Он хочет смотреть, как я мастурбирую перед ним. Прекрасно. Я разрешу ему смотреть. Он видел уже все. Он складывает руки на груди, я медленно раздвигаю ноги. Он слегка улыбается на мое безмолвное согласие. Я передвигаю пальцы на клитор и закрываю глаза.
— Открой глаза.
Мои глаза открываются, и я фиксирую свой затуманенный взгляд на его сверкающих глазах, пока перемещаю пальцы между своими скользкими от соков складочками, и, собрав немного влаги, начинаю двигать вокруг чувствительного бугорка, медленно привлекая его внимание.
Его глаза тщательно следят за мной, ни на минуту не покидая.
— О чем ты думаешь, когда удовлетворяешь сама себя?
— О тебе.
Выражение его лица не меняется, но глаза слегка поблескивают.
— Ты скучала по моему члену внутри себя?
— Очень сильно.
Слышится звук полный недоверия, и он тянется к прикроватной тумбочке. Когда он открывает ящик, удивление отражается на моем лице, потому что он заполнен новыми, в упаковке секс-игрушками. И мой взгляд выхватывает поблескивающую пару наручников. Порывшись внутри, он достает вибратор и кладет на кровать. Страшный черно-оранжевый и огромный. Ужасно огромный. Я в ужасе сжимаю ноги вместе. Это уже совсем не похоже на секс, скорее это похоже на наказание, заполнить меня огромной страшной оранжевой игрушкой. Унижая меня, словно я всего лишь кусок мяса и показывая тем самым, что я для него ничего не значу. Мое решение быть сильной и уверенность в том, что он никогда не сможет унизить меня, если я этого не позволю, превращается в пыль.
— Не волнуйся. Это не больно, — обещает он, включая вибратор, и раздается жужжащий звук.
Широко распахнутыми глаза, наполненными ужасом, я смотрю на этот жужжащий предмет.
— Нет, Блейк. Пожалуйста, не надо, — умоляю я.
— Раздвинь ноги.
Я отрицательно качаю головой.
— Пожалуйста. Если ты будешь наказывать меня таким образом... я сбегу.
— Нет, ты не сделаешь этого. Вспомни, я заплатил в свое время. И с тем, что принадлежит мне, я делаю все, что хочу. Мы заключили сделку. Я дал тебе то, что ты хотела, а ты даешь мне то, чего хочу я. Я отдал тебе, что ты хотела, помнишь. Теперь твоя очередь дать мне то, чего хочу я. И я хочу увидеть этот огромный внушительный оранжевый вибратор, погруженный внутрь, твоей сладкой, жаждущей киски.
Я проглатываю комок, застрявший в горле, и облизываю губы.
— Зачем нужен этот вибратор, если есть твой член?
— Потому что, — терпеливо объясняет он, как будто беседует с особенно тупым ребенком. — Ты не всегда будешь иметь мой член.
Я смотрю в его глаза, пытаясь отыскать страстного любовника, которого я очень люблю и обожаю, но его глаза совершенно пустые. Я знаю, что сделаю все, чтобы вернуть того мужчину себе, и поэтому глубоко где-то внутри себя я нахожу силы. Итак, он хочет вставить эту неживую машину в меня, ну что ж, я разрешу ему сделать то, что он хочет, и посмотрю, что произойдет. Посмотрим, какого результата он достигнет!
— Хорошо, — говорю я и широко развожу ноги.
Он не показывает вида, что удивлен моим открытым дерзким повиновением. Я подпрыгиваю, когда он дотрагивается вибратором до моего клитора.
— Слишком чувствительно? — мягко спрашивает он, перемещая его немного в сторону.
Он быстро проводит вибрирующей головкой вдоль влажных складок, и очень медленно вставляет его в меня, внимательно наблюдая за моим лицом. Я задыхаюсь и ловлю ртом воздух, испытывая шок от огромного размера, пока он вталкивает его до конца.
— Хорошо? — спрашивает он.
— Хорошо, — отвечаю я, вздернув свой подбородок, мои глаза расширяются, а пальцы сжимают шелковый пододеяльник.
Он трахает меня вибратором, при том, что я прошу больше не делать этого и не прикасаться ко мне, потому что начинаю трепетать от нахлынувших волн приливающего оргазма, но он в упор собственнически внимательно смотрит на меня, когда я кончаю.
Затем он встает и уходит из комнаты.
Я лежу на кровати распростертая, с вибратором, по-прежнему находящемся внутри меня, уставясь прямо в потолок. Слышен только мягкий приглушенный звук, исходящий от этой работающей игрушки, на который я не обращаю внимание, находясь в таком унизительном положении. Я хочу вытащить его, но мои конечности, словно наполнены свинцом, и я не в состоянии ими даже пошевелить. Я люблю этого мужчину, а он просто ненавидит меня. В его глазах я не увидела ничего, никакой капли заботы или переживаний обо мне! И я, наконец-то, понимаю, что для него я всего лишь демон, который должен быть изгнан, прежде чем он женится на дочери графа. Я слышу, как входная дверь захлопывается, и первый всхлип вылетает из меня. Я пытаюсь быть стойкой и отважной, сдерживая свои рыдания, но они не хотят останавливаться.
Вдруг он появляется в дверях, и я вижу сквозь слезы, застилающие глаза, как он приближается ко мне. Садится рядом со мной на кровать и вытаскивает вибратор, с чмокающим звуком. Блейк нажимает на кнопку, и жужжащий звук прекращается, наклоняет ко мне голову и начинает слизывать слезы, катящиеся по моим щекам.
— Убирайся к черту, Блейк, — шепчу я.
Он прячет лицо в моих волосах.
— Прости, — говорит он.
Я продолжаю смотреть в потолок. Мне ужасно грустно до отчаяния, так мне не было, даже когда я посещала врача, адвоката, Флер, мадам Юлу, The Fat Duck.
— Ты решил уничтожить все, воссоздав это, Блейк?