— Но как мы будем ориентироваться? — всполошилась София.
— Во-первых, шоссе. Мы знаем, куда оно ведет.
— Но твой дом стоит в стороне от дороги.
— Постараемся разглядеть гору, что позади дома. Такую великаншу будет трудно не заметить, — ободряюще пошутил он.
— Удивляюсь, как ты можешь быть так спокоен! — чуть ли ни с гневом воскликнула она.
— А что мне еще остается, если я отвечаю за такое юное и хрупкое создание? Я просто обязан сохранять хладнокровие, — ответил Грей, дружески потрепав девушку по плечу. — Ты готова? — бодро спросил он. — Я выйду из машины первым. Ты накрой своего грызуна чем-нибудь плотным, обхвати его покрепче, бери ключи. Выйдешь, когда я раскину над головой рубашку.
— Пара капель меня не убьет, — сказала девушка.
— Давай договоримся, что с этой самой минуты ты со мной не споришь, — строго проговорил мужчина.
София утвердительно и серьезно кивнула.
Они бежали рядом по обочине пустынного шоссе под натянутой над их головами вымокшей рубахой, сквозь которую постепенно стали просачиваться струйки воды. И вот тут-то Грей Барлоу разглядел впереди призрачный силуэт горы. Они свернули на гравийную дорожку и, мокрые насквозь, наконец достигли калитки. Ключи Грея были уже наготове. Счастливые, что цель близка, они с удвоенной скоростью устремились к дому. И когда София поскользнулась на высоком крыльце, Грей вовремя подхватил свою спутницу.
— Как хорошо ты это придумал! — воскликнула она, когда оба оказались в просторном уютном холле. — Ты спас нас обоих… Это я во всем виновата. Мне нужно было пересилить себя. Ведь до дома оставалось совсем ничего. Мы вполне могли доехать.
— Ты молодец, Соф! — остановил ее причитания Грей. — Иди ко мне, девочка, я тебя обниму, — сказал он и привлек девушку к себе. Нежно обняв ее за мокрые плечи, провел рукой по влажным волосам, поцеловал в темечко и распорядился: — Теперь мигом наверх, сбрасывай все это с себя, и под горячий душ!
И Грей опустил руки, но София приникла к нему так крепко, что они простояли в холле, обнявшись, еще несколько минут.
— Испугалась, малышка? — ласково спросил он ее, поглаживая по спине. — Все удачно разрешилось. Радоваться надо, а не грустить… Давай, София. Возьми-ка себя в руки, чтобы я снова видел бодрую и неунывающую девчушку.
— Ты говоришь со мной, как с маленькой, — слезливо упрекнула его девушка. — Я уже не маленькая.
— Разве быть маленькой так уж плохо, особенно когда есть кому о тебе побеспокоиться? Прекрати канючить и прими все меры предосторожности, чтобы эта пробежка под ледяным душем не имела печальных последствий.
— А ты сам? — спросила его девушка.
— И я тоже, — заверил ее Грей.
— Тебе помочь?
— Я справлюсь, дорогая, — твердо проговорил мужчина.
— И все же сначала я должна привести в чувство Альфреда. Его всего трясет, бедненького… Я размещу его покомфортнее.
— Никак не предполагал, что кролики такие чувствительные, — съязвил Грей Барлоу.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Они стояли перед окном, изумляясь, как свирепствует стихия, и радуясь тому, что сами в безопасности — за прочными стенами, под надежной крышей…
София уже приняла горячий душ, достала из дорожной сумки оттеночный шампунь и вымыла свои белокурые волосы, которые тут же стали зелеными. Уж такое было у Софии настроение… Затем она надела любимейшие джинсы, пронзительно зеленую футболку и приколола к ней новую брошь — подарок Грея. Ей так хотелось быть красивой для мужчины, который опекал ее. Именно опекал. Она больше не чувствовала себя помощницей пострадавшего в производственной аварии, загипсованного калеки. Наоборот, Грей заставил ее ощутить его силу и надежность. Прежде девушка и не знала, что это так приятно…
И вот теперь они стояли возле огромного окна, наблюдая, как, заключив союз, беснуются ветер и дождь. Рука Грея прижимала Софию к себе, мерно поглаживая ее плечо, из динамиков лилась музыка, вкрадчивая, опасная… Виртуозный джаз больше, чем печальный блюз, подходил к такому неистовству природы. В звучащей музыке София ощущала отклик на все свои чувства. Она вряд ли смогла бы описать эти чувства словами, но движения ее души были тождественны музыке…
— Надеюсь, в этот раз проблем не будет. У нас идет строительство в бухте. Не хотелось бы корректировать свои планы из-за банального наводнения, — прервав все ее романтические мечты на самом пике, неожиданно буднично проговорил Грей.
София подняла на него разочарованный взгляд.
— А о чем, по-твоему, я могу еще сейчас думать? — усмехнувшись, спросил он ее.
Девушка лишь пожала плечами.
— Я прекрасно понимаю, что не в силах ни на что повлиять. Если суждено пролиться ливню, то он прольется. Как бы я к этому ни относился. Но я не хочу неприятностей для себя и моих служащих. Это понятно? — спросил Грей Барлоу.
— Да… Понятно. Конечно, понятно, — ответила она. — Просто время покажет.
— Подождем, — заключил мужчина. — А представь, что эта непогода отрежет нас от внешнего мира. Что тогда?
— У Альфреда значительные запасы морковки.
— И это все, что тебя тревожит? — покачал головой Грей Барлоу.
— Я увижу тебя утром. А это самое главное, — заключила девушка, встав на цыпочки и потянувшись к нему за поцелуем.
— У нас серьезные проблемы! — объявила София, спустившись в густых сумерках вниз. — На верхнем этаже не горит ни одна лампочка.
— Здесь тоже, — объявил ей хозяин дома. — Нужно проверить тумблеры.
— У меня подозрение, что не все так просто. Ураган. Может оказаться, что мы обесточены по очень серьезной причине.
— Не будем драматизировать ситуацию заранее, дорогая, — спокойно проговорил Грей Барлоу.
— И это еще не все… — робко добавила девушка.
— Что еще?
— Крыша протекает, — удрученно сообщила она. — На потолке в моей комнате стремительно увеличивается мокрое пятно. Я как раз собиралась прийти сказать тебе об этом, когда погас свет.
— Да… — протянул Грей.
— У тебя есть фонарики, свечи или масляные лампы?
— Один фонарик совершенно точно есть на кухне — в одном из ящиков. Новые батарейки можно найти в подсобке, возможно, там же найдется еще немало полезного.
— Я схожу в подсобку, — вызвалась София.
А Грей отправился за фонариком на кухню.
— Ужас! — донесся до него голос из цокольного этажа.
Грей быстро схватил найденный фонарик и бросился вниз по лестнице, ведущей в хозяйственные помещения.
— Что стряслось? — окликнул он Софию, освещая себе путь фонариком, но тотчас наткнулся на нее. Девушка стояла на нижней ступеньке.
— Я спуститься не успела, как угодила в лужу. Здесь всюду вода! — трагически заключила она.
Грей направил фонарик на пол и стены.
Действительно, на полу стремительно росла лужа, стены на глазах покрывались мокрыми разводами из-за того, что порывом ветра несколько оконных стекол были выбиты.
— Из-за шума дождя и громкой музыки мы этого не услышали, — предположил хозяин. — Ты иди наверх, к своему кролику, и сиди с ним. А я поищу, чем закрыть окна от ливня и уберу эту воду.
— Нет, Грей! Ты не должен так напрягать свою руку, — возразила София. — Мы все будем делать вместе! — решительно добавила она.
Грей внимательно посмотрел на девушку.
— Пойду все же сначала проверю тумблеры. А ты не стой в воде. Поднимись наверх, в гостиную, чтобы мне не надо было за тебя тревожиться…
* * *
— Для здешнего климата такие ветры и дождь — обычное явление, — констатировал Грей Барлоу, сидя на диване в гостиной.
На журнальном столике горели ароматические свечи из коллекции Софии. Разбитые окна на цокольном этаже были теперь закрыты щитами, осколки с пола убраны, лужи вытерты. Электричества пока не было, но тумблеры на электрощите оказались ни при чем. Оставалось надеяться лишь на скорое смирение стихии.
— А что будем делать с крышей? — спросила его София.
— Отремонтировать в таких условиях мы все равно ее не сможем. Лезть туда в кромешной темноте — небезопасно. Не хватало мне переломать себе еще пару костей. Просто переждем, пока все закончится. В нашем распоряжении весь первый этаж, — неторопливо рассудил хозяин дома.
— Не сглазить бы, — с опаской сказала София.
— Я не суеверный, — возразил Грей, крепко обняв девушку. — Мы могли бы устроиться переночевать в гостиной. А когда проснемся завтра утром, будет уже припекать солнышко, — пообещал он ей. — Ты ляжешь на диване, а я постелю себе на полу.
— Только не с твоими травмами. Ты не можешь спать на полу.
— Тогда я лягу в кабинете на кушетку. Только там будет не намного лучше, чем на полу. Кушетка слишком короткая и узкая.
— А диван в гостиной раскладывается? — спросила девушка.
— Конечно.
— Никто не будет спать ни на кушетке, ни на полу, — заключила девушка.
— Знаешь, то ли мы слишком часто говорим о сне, то ли это из-за запаха твоих расслабляющих свечей, но меня жутко тянет ко сну.
— Аромат свечей действительно расслабляющий. Я зажгла их, чтобы поберечь батарейки для фонарика.
— Эти свечи чудесны, — заключил Грей, прикрыв глаза и носом шумно втянув их запах.
— В таком случае пора стелить постели.
— Пора, — подтвердил мужчина, поднимаясь с дивана. — Я разложу диван, а ты неси из моей гардеробной постельные принадлежности, — распорядился он.
Через четверть часа каждый, пожелав другому сладких снов, занимал по половинке довольно просторного разложенного дивана в гостиной. Все свечи погасили, кроме одной, догорающей. Грей и София лежали и слушали мерный шум ливня, который теперь, когда стихли штормовые порывы ветра, действовал успокаивающе.
— Как твоя рука? — шепотом спросила София.
— Которая? — шепотом уточнил Грей. Его улыбку скрадывала темнота.
— Травмированная, — пояснила девушка.
— Ох, болит, — шутливо пожаловался он.
София приподнялась на локте и вгляделась в него.
— Все нормально, — успокоил он девушку.
— А лодыжка?
— И она в порядке… Может быть, не в том порядке, что до перелома, но в порядке.
— Тогда спокойной ночи, — вновь пожелала ему София.
— Спокойной ночи, — отозвался Грей. — В этом свете твои волосы кажутся русалочьими, — сказал он и провел рукой по зеленым волосам девушки.
— Ах-ррр! — во сне проскрежетал зубами Грей Барлоу, рывком повернувшись с одного бока на другой, здоровой рукой перехватив больную лодыжку.
София Гейбл проснулась тотчас и увидела искаженное болью лицо Грея. Девушка потянулась за фонариком и, нащупав кнопку, включила его.
Некоторое время она понаблюдала за все еще спящим Греем, не зная, стоит ли его тревожить. Он с силой сдавливал пальцами голень, при этом заметно стискивая зубы. София осторожно попыталась приподнять штанину его шелковой пижамы. Судя по всему, его икроножную мышцу свело судорогой. София принялась осторожно массировать ногу.
Грей тут же проснулся и едва не застонал от боли.
— Ты кричал во сне, — пояснила ему София. — Ногу свело судорогой. Сейчас тебе полегчает… Я надеюсь, — взволнованно добавила она, осторожно растирая его голень.
Грей ничего не ответил. Он смиренно наблюдал за Софией, за тем, как она старается облегчить ему боль.
— Спасибо, милая, — проговорил мужчина наконец, — я в порядке… благодаря тебе. У тебя руки устали, — сказал он, зажав ее ладошки в своих руках, — тоже вот-вот судорогой сведет.
— Может быть, я только для этого и живу, Грей, — прошептала она. — Может быть, для меня это подлинное счастье.
— Ты понимаешь, о чем говоришь?
— Конечно, понимаю, — заверила его София, щекой приникнув к его груди.
— Боже! Да ты же совершенное еще дитя. Я не могу так…
— Я уже не ребенок, Грей, — серьезно сказала девушка и поцеловала мужчину.
Он повернул ее на спину, уложив зеленоволосую головку на подушку. И с нескрываемым наслаждением поцеловал ее.
Теплые волны желания нахлынули на Софию, заливая румянцем наслаждения ее щеки. Девушка крепко обняла Грея, возвращая ему поцелуй за поцелуем.
— Ой, прости, я не хотела причинить тебе боль, — извинилась девушка, когда ей почудилось, что она неловко стиснула его сломанную руку.
— Такое не может ранить, — заверил ее мужчина.
— Тогда не останавливайся, Грей. Прошу тебя, — чувственно прошептала она.
— Сейчас я не лучший любовник, — посетовал он на свои травмы.
— Люби меня, как можешь. Все остальное — неважно.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Оглушительное биение сердца, зашкаливающие эмоции, не имеющие границ желания…
Грей Барлоу еще никогда так не волновался, целуя женщину, сжимая ее в своих объятиях. София льнула к нему не только всем своим телом, но ловила каждый его вздох, каждое движение, отвечала на каждый его порыв.
Прикрыв веки, он на ощупь искал ее губы, ласкал, целовал. София удерживала его возле себя, ликуя и тревожась одновременно. Она никак не могла поверить, что Грей видит в ней женщину, желает ее с той же силой, что и она его. Больше всего София боялась разорвать эту чувственную связь. Она награждала его такими трепетными поцелуями, что Грей почувствовал, что не в силах снести всего наплыва чувств.
Это была не игра, которая часто происходит между мужчиной и женщиной при определенных обстоятельствах, даже если она сопровождается взаимным желанием.
Для Софии Гейбл все происходящее было намного большим. И Грей ощущал это. Да и в себе он обнаруживал движения души, не имевшие ничего общего с его прежним интимным опытом.
Это-то его и напугало.
— Нет, Софи! — решительно пресек Грей ее ласки. — Я так не могу, — прошептал он, отчаявшись подыскать иные слова.
И все же он дотронулся до ее губ и поцеловал с небывалой нежностью.
София блаженно улыбнулась. Приоткрытые сочные губы, белеющие в скудно освещенной комнате ровные зубы, нежная горячая кожа, разбросанные по подушке русалочьи зеленые волосы, жаркое прерывистое дыхание, овевавшее Грея, трепетные пальцы, изучающие его лицо, шею, руки… Все это и многое другое грозило свести его с ума.
— Как же ты красива! — восторженно прошептал мужчина. — Но я так боюсь вторгнуться в твою юную жизнь, нарушить ее размеренный ход, повредить тебе… Что бы мы ни чувствовали в это самое мгновение, мы не имеем права забывать о том, что…
— Что ты забудешь меня, как только кончится мой трудовой контракт? — подсказала София.
— Нет. Просто все, на что имеет право рассчитывать такой человек, как я, — это обнимать тебя спящей. Если я покушусь на большее, то поступлю как последний ничтожный эгоист, — вразумительно проговорил мужчина, заботливо укрывая Софию.
Уложив девушку на бок, он нежно обнял ее, положив свою голову на одну подушку с ней.
София пожалела, что ливень смолк и воцарилась мертвенная тишина. Теперь она не имела возможности даже всхлипнуть.
В этот миг догорела последняя свеча, чадно угаснув, и к тишине присоединился мрак, вселив в душу девушки щемящее чувство отверженности.
— С самого утра ты не произнес ни слова, — укоризненно сказала за завтраком София.
На это замечание Грей Барлоу лишь тяжело вздохнул, еще суровее сдвинув брови.
Он никогда не был сердцеедом. И такое искреннее отношение к нему со стороны столь юного существа не столько льстило взрослому мужчине, сколько заставляло задуматься над своим поведением, проявить всю возможную осмотрительность и деликатность.
Прежде, когда у Грея возникали близкие отношения с женщиной, как правило, это оказывалась дама его круга. Так же, как и он, она не была заинтересована изменять своему обычному образу жизни. Они всегда были равноправны в отношениях друг к другу, оба знали, на что идут.
Теперь же все обстояло иначе. Было слишком очевидно, что молоденькая София все еще пребывает в возрасте иллюзий. И Грей не считал себя вправе их разрушать.