Нет, Перл придется забыть о недельном отдыхе. Он сегодня же улетит отсюда с подписанным контрактом в руках, чего бы это ему ни стоило.
Тоня набрала воду в чайник и поставила его на огромную допотопную плиту, стараясь не замечать дрожь в руках. Она готова была увидеть здесь кого угодно, только не Уэба Тайлера. Девушка вообще старалась избегать подобных типов. Глава нью-йоркского издательского дома «Тайлер-Лэньер Паблишинг», Уэбстер был ее бывшим начальником и источником многих неприятностей.
Сердце бешено стучало в груди. Нужно взять себя в руки.
— После всего, что было, он просто забыл меня, — пробормотала Тоня, вынимая кофейную чашку из буфета и чувствуя, как комок подкатывает к горлу.
Они не виделись двенадцать лет. Нынешняя встреча была неизбежной, ведь Уэб Тайлер издавал журналы, для которых Тоня Гриффин делала фотографии. Девушка много раз проигрывала в уме сцену их встречи. Она, успешный профессиональный фотограф с безупречными манерами, производит неизгладимое впечатление на Уэбстера, который падает к ее ногам.
Тоня бросила быстрый взгляд в зеркало — вид и впрямь потрясающий: сухие листья и сучки запутались в волосах, грязь на лице, о ногах вообще говорить нечего. Минимум сутки надо провести в первоклассном салоне красоты, чтобы к ней вернулся человеческий облик.
Приподняв выцветшую ситцевую занавеску, Тоня осторожно выглянула в окно. Уэбстер говорил по мобильному телефону. Мрачный вид, великолепный профиль, который она безуспешно пыталась забыть все это время. Годы отточили его мужественную красоту, добавили взгляду уверенности, а облику — солидности. Своим неожиданным появлением Тайлер застал девушку врасплох, пришлось срочно прятаться, как мышке в норке, а ведь она не привыкла бегать от проблем.
Тоня сняла чайник с плиты и направилась к двери. Десять к одному, что он приехал не просто так. Теперь, когда шок от неожиданной встречи был позади, девушкой овладело любопытство. С какой стати Уэбстеру Тайлеру, известному медиамагнату, лететь за тысячи километров от Нью-Йорка, в дикие леса северной Миннесоты?
Уэб как раз закончил говорить по телефону и собирался постучать, когда дверь резко открылась, заставив его вздрогнуть от неожиданности.
— Накрывайте на стол, и можете выпить со мной чаю. Травяного.
В этом уточнении звучал скрытый вызов.
— Отлично.
А она явно нервничает, с усмешкой отметил про себя Уэбстер. Девушка достала еще одну чашку, украдкой заглянула внутрь, проверяя, чистая ли, и налила кипятку. Пластиковое покрытие маленького стола было покрыто царапинами и кое-где прожжено.
— Милое жилище.
— Временное.
Тоня достала две чайные ложки и с трудом задвинула ящик обратно.
Уэб внимательно изучал скромное деревенское убранство единственной комнаты — потемневшие сосновые стены, вытертый пол, почти полностью закрытый выцветшей циновкой. Эта избушка была построена в конце тридцатых годов, а несколько лет назад к ней приделали крохотную душевую кабинку. Кухня, если ее можно было так назвать, состояла из нескольких навесных деревянных шкафчиков, выкрашенных в синий цвет, маленькой чугунной раковины, облупившейся газовой плиты и холодильника шестидесятых годов, который наверняка приходилось размораживать через день. Обогревался домик маленькой чугунной печкой, в которой тлели угли.
Обеденный стол, за которым сидел Уэб Тайлер, был украшен ярким бело-желто-оранжевым букетом полевых цветов. Они уже завяли и вместе с неубранной двуспальной кроватью придавали жилищу унылый вид. Тоня работала с рассвета до темна, и гости у нее появлялись крайне редко. Ей не надо было привыкать к спартанской обстановке. Здесь, по крайней мере, было проведено электричество и телефон иногда работал — не сравнить с грязными хибарами, в которых порой приходилось жить, путешествуя по миру. Но Уэбстер привык совсем к другому: итальянский мрамор, дорогие ковры, дизайнерская мебель; по его меркам она, должно быть, живет хуже, чем городские нищие.
Тоня положила на стол чайные ложки и открыла жестяную коробку со своим любимым чаем.
— Ромашка, мята и шиповник, — объявила она. вопросительно приподняв брови.
— Я мечтал об этом всю свою жизнь.
В голосе гостя звучала шутливая покорность, и Тоня невольно улыбнулась.
— Скажите, как вы меня нашли?
Уэбстер опустил пакетик с чаем в кипяток.
Сцена напоминала визит английского джентльмена к пожилой тетушке.
— Это не я, а мой секретарь. Она связалась с вашим агентом. У нас есть для вас работа. Можете спросить, какая.
— Зачем? У меня и так полно работы.
Уэб по-хозяйски откинулся на спинку стула, всем своим видом демонстрируя уверенность в себе.
— Сколько вам здесь платят? Я удвою ставку.
Девушка улыбнулась.
— Не вижу ничего смешного.
Она помешала чай.
— Ноль умножить на два получается ноль. Если бы меня интересовали деньги, я бы снимала модные показы или рекламу.
— Но жить вам на что-то надо? Может, выслушаете меня до конца?
Тоня отхлебнула горячего чая и взглянула на собеседника.
— Послушайте, мистер Тайлер…
— Уэб.
— Уэб, — не совсем уверенно повторила Тоня, представляя, сколько женщин теряли голову при звуке его бархатного голоса, который, как хорошее вино, с годами приобретал богатство оттенков.
Но и она стала умнее.
— Если вы хотите, чтобы я провела фотосъемку, поговорите с моим агентом. Если предложение его заинтересует, он с вами свяжется. Это можно было сделать с самого начала… и не ехать в такую даль.
— Я предлагаю вам не съемку. Это эксклюзивный контракт, поэтому я и приехал сам.
Девушка продолжала неспешно потягивать чай. Запах ромашки и мяты перемешивался с ароматом дорогого одеколона, напомнившим давно забытое ощущение близости мужчины… О чем это он?
— Простите, что вы сказали?
Уэбстер Тайлер наклонился вперед и постучал по краю чашки.
— Вы правильно меня поняли. Я предлагаю заключить эксклюзивный контракт.
Тоня заглянула в его карие глаза, перевела взгляд на красивые сильные руки и тихонько вздохнула. Раньше она с радостью ухватилась бы за подобную возможность.
— Сожалею, но вы зря тратите время. Я не хочу связывать себя контрактами.
Уэб нахмурился. Ему трудно было поверить, что такое предложение можно отвергнуть без раздумий.
— Вам будет предоставлена полная творческая свобода. Никаких ограничений. Открытый счет в банке. И вот такая годовая зарплата.
Тайлер быстро написал сумму на листке из записной книжки и протянул его ей через стол. Тоня бросила взгляд на листок и удивленно подняла брови.
— Вы шутите.
— Мне не до шуток.
Еще немного, и меня хватит удар, подумала она, стараясь взять себя в руки.
— Почему я?
Уэб внимательно изучал женщину в армейской одежде, сидящую напротив. Успела немного привести себя в порядок — значит, ей не безразлично, какое она производит впечатление.
— Вы лучшая, Тоня. Мне такая и нужна. Это дьявольски выгодная сделка.
Тоня нахмурилась. Необходимо поскорее решать, пока он не потерял стратегического преимущества. Она честна и прямолинейна, ей чужды интриги и обман. Но вряд ли удалось бы обвести ее вокруг пальца.
— Это не просто эксклюзивный контракт с «Тайлер-Лэньер Паблишинг», вы будете работать в новом журнале «Под открытым небом», который начнет продаваться через полгода. В каждом номере будут только фотографии Тони Гриффин.
Теперь девушка по-настоящему удивилась:
— Все-таки я не понимаю. Можно назвать пять-шесть фотографов более опытных, чем я, которые могли бы оказать честь любому изданию.
Так, значит, звездная болезнь — не ее диагноз. Уэбстер решил использовать свое обаяние.
— Мне не нужны другие фотографы и не нужен престиж — журналам «Тайлер-Лэньер», его и так хватает. Мне нравится то, как вы снимаете, ваш взгляд на мир. Поэтому я и выбрал вас для этой работы.
Тоня поднялась с места, открыла дверь и встала на пороге, глядя на скрывающееся за верхушками деревьев осеннее солнце. Уэб поймал себя на том, что не может отвести взгляд от ее длинных стройных ног и изящных бедер, и ужасно разозлился: как этому солдафону в потрепанном защитном обмундировании удалось завладеть его воображением?
Это сумасшествие. Она не нравится ему. Не должна нравиться. Просто К. К. Боузмен, главный рекламодатель, поставил условие: журнал «Под открытым небом» должны иллюстрировать фотографии Тони Гриффин, иначе он выходит из игры. Поэтому Уэбу пришлось лететь в эту глухомань и распинаться перед упрямой и нахальной девицей.
— Послушайте, я польщена вашим предложением, но не смогу с вами работать. Я не хочу связывать себя эксклюзивным контрактом. — Девушка обернулась, и в глазах ее промелькнуло сожаление. Или ему только показалось? — Мой ответ по-прежнему «нет».
Тоня вышла из домика. Уэб проводил ее взглядом, пробормотав:
— Упряма как осел.
Ну что ж, и не таких убеждали. Не было еще такого человека, которого Уэбу не удалось склонить на свою сторону. Правда, с мечтой вернуться сегодня в город придется распрощаться.
Завтра он продолжит переговоры. Необходимо найти весомый аргумент. У каждого профессионала есть своя цена, вряд ли Тоня будет исключением. Но если девушку не соблазнили деньги и полная творческая свобода, то как, черт возьми, можно ее уломать?
С хмурым выражением лица Тайлер поднялся и вышел на порог. Солнце садилось. Похолодало, и поднялся ветер. С запада надвигалась большая черная туча. Все одно к одному. Если Уэб столько плутал здесь днем, то поездка до города в темноте, под дождем не сулит ничего хорошего.
— Мне бы не помешали навыки бойскаута, — пробормотал он.
На поляне возле хижины несколько медведей расположились среди кастрюль с едой.
Они вылизывали лапы, чесали спины о стволы деревьев, двое возились друг с другом. Тайлеру совсем не улыбалось идти несколько сотен метров до машины по темному лесу, в котором бродят косматые любители свежего мяса и мятных конфет.
Кстати, о мясе. Уэбстер основательно проголодался. Комары, видимо, тоже. С наступлением темноты их становилось все больше.
Тоня вышла из-под маленького навеса с поленьями в руках.
— Вам лучше ехать сейчас. До города два часа пути. Сезон рыбалки еще не закончился, и найти свободную комнату довольно трудно. А если начнется дождь, дорогу размоет, и по ней будет не проехать.
Уэбстер и не собирался ехать в город ночью. Вдалеке раздались первые удары грома, ветер стал порывистым.
— Я проезжал мимо кемпингов по дороге сюда.
— Они все переполнены. Вам лучше вернуться в город.
Мне лучше вернуться в Нью-Йорк, но из-за твоей твердолобости я не могу этого сделать.
— Ну что ж, если вы уверены, что мы не сможем договориться…
— Уверена. Сожалею, что вы проездили впустую.
— Не совсем. Я посмотрел Миннесоту и чуть не стал обедом для медведя.
Тоня посмотрела на Тайлера, потом на своих лесных гостей и задумчиво спросила:
— Хотите, я провожу вас до машины?
Еще как! — закричал его внутренний голос, но гордость не позволяла прятаться за спину этого маленького солдата.
— Спасибо, не стоит.
— Ладно, как знаете. — Тоня пожала плечами. — Держитесь этой тропинки, и местные обитатели вас не тронут.
Уэбстер направился к тому месту, где стояла взятая напрокат машина. Интересно, будет ли госпожа фотограф сговорчивее завтра?
Удар грома раздался уже совсем близко. Небо потемнело, на лоб упала большая капля.
— Только этого мне не хватало, — пробормотал Уэб, ускоряя шаг.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Выйдя из душевой, Тоня намазала кожу лосьоном — давно забытая процедура — и надела мягкий розовый спортивный костюм и теплые носки. За окном сверкнула молния.
Девушка подбросила полено в огонь и стала вытирать полотенцем волосы. От ударов грома посуда в буфете звенела и подпрыгивала. Дождь забарабанил по крыше. Хорошо, что она успела принять душ и выйти из металлической кабинки: в грозу там небезопасно.
Встав на цыпочки, Тоня достала масляную лампу с потертого книжного шкафа. На полках стояло несколько десятков книг. Выбор был небогатый — вестерны, детективы и несколько выпусков «Альманаха фермера» тридцатых годов. И книги, и журналы были изрядно потрепанными видимо, Чарли Эриксон их часто перечитывал.
Старый хозяин дома занимал мысли девушки гораздо больше, чем Уэбстер Тайлер, который пробирается теперь в город в темноте, под дождем. Ветер по-прежнему завывал за окном, дождь стучал по старой деревянной постройке. Ветви сосен раскачивались как длинные руки и царапали стены.
Эта избушка пережила много штормов, успокаивала себя Тоня. Лампа замигала, но свет не отключился.
Чарлз Эриксон прожил здесь в одиночестве шестьдесят из своих восьмидесяти лет, обосновавшись в этой местности еще до появления электричества и телефона. Он любил уединенность, природу и своих медведей, которые приходили из леса полакомиться собачьим кормом. Им не нужно было рыскать по лесу в поисках пропитания, и у них было меньше шансов попасть под прицел охотника или браконьера.
Тоня звонила вчера в больницу справиться о здоровье Чарли. Ему крупно повезло, что он выжил после инфаркта три недели назад. Даже для человека такого преклонного возраста надежда на полное выздоровление оставалась, нужно только не торопить события и как следует подлечиться.
Дождь за окном все не утихал, потоки воды стекали с деревянной крыши. За тот месяц, что Тоня Гриффин жила здесь, это был уже не первый шторм. Миннесота, как оказалось, край контрастов. На смену сильной жаре приходил холод, перепад температур случался порой несколько раз за день. И вдобавок постоянные дожди и одиночество, не прибавлявшее оптимизма.
Как хорошо, что Чарлз под надежной крышей, в тепле и уюте. Каждый день его навещает в больнице пожилая розовощекая дама, Хельга, «просто подруга», как он объяснил Тоне пару дней назад.
— Как скажешь, дорогой, — улыбнулась женщина, в ее покрасневших от бессонницы глазах промелькнул лукавый огонек.
Сильный удар грома сотряс деревянный домик.
Пора включать масляную лампу, сейчас отключится электричество, подумала Тоня. Не успела она чиркнуть спичкой, как свет замигал и погас, даже не дожидаясь удара молнии.
— И наступила темнота, — промолвила девушка, поджигая фитилек лампы. — А ты снова говоришь сама с собой, Гриффин. Издержки профессии и образа жизни не проходят бесследно.
Неровный свет лампы отбрасывал на стены длинные танцующие тени, вишневый аромат горящего масла смешивался с запахом мокрого леса и цветочного шампуня. Тоня много времени проводила одна — на съемках в самых отдаленных уголках мира — и часто месяцами не слышала человеческого голоса, кроме своего собственного.
Чарлзу это было знакомо. Их объединяли любовь к медведям, к одиночеству, неприхотливость в быту, недаром девушка сразу ему понравилась. Чарли сам напоминал большого ручного медведя, который передвигается вперевалку по жизни и знает окрестные леса как свои пять пальцев. Он не раздумывая пригласил Тоню Гриффин пожить в своей деревянной лачуге, когда та приехала фотографировать медведей.
Яркая молния прорезала темноту, страшный раскат грома прогремел так близко, что в груди бешено застучало сердце. Похоже, этот удар свалил дерево. Тоня сняла трубку — телефон молчал. Обрыв телефонной линии, протянутой над лесом, случался довольно часто. Интересно, удалось ли Уэбстеру Тайлеру благополучно добраться до города.
Он большой мальчик, может сам о себе позаботиться.
По крайней мере в городе так оно и было. Но на природе, во власти стихии, Уэб был беззащитен. Тоня вспомнила своего незваного гостя в брюках и свитере от модного дизайнера — он словно сошел со страниц рекламных проспектов по загородному отдыху. Но, будь на нем даже потертые джинсы и футболка, все равно дорогая стрижка и ухоженные руки выдали бы городского жителя.
Воспоминания о Тайлере заставили сердце девушки болезненно сжаться. Двенадцать лет Тоня надеялась, что выбросила его из головы. Очевидно, напрасно. А он даже не узнал ее при встрече.
Все это было бы смешно, если бы не было так грустно.
Вдруг дверь хижины широко распахнулась и ударилась о стену. У девушки сердце ушло в пятки. Мокрый, злой мужчина на пороге больше всего напоминал мрачное чудовище из фильма «Пятница, тринадцатое». Чудовище сбросило свой горб, который оказался рюкзаком, захлопнуло дверь и невнятно произнесло: