— Могу ли я с ней поговорить? — спросил он, изучая мой живот. Я часто стояла голой напротив зеркала и думала, что бы Кейдж подумал о моем теле сейчас. Я выглядела совершенно по-другому в отличие от последнего раза, когда он видел меня голой. Я стала нервничать, когда увидела, что он тщательно изучает мой распухший живот.
— Думаю, да, — сказала я, будучи неуверенной, что я этого хотела, но как я могла сказать ему "нет"?
Он переместил свое тело, чтобы было удобно положить обе его руки на мой живот. Я не могла сдержать дрожь, которая прошла по всему моему телу. Прошло столько много времени, с тех пор как Кейдж ко мне так прикасался. Его большие пальцы нежно двинулись по моему животу, поглаживая. Дрожь в моем теле была безошибочной. Я знала, что он это чувствовал, но он не высмеивал это и не упоминал.
— Пришло время подвигаться для меня, малышка. Я ждал всю неделю. Я хочу почувствовать тебя внутри твоей мамочки. — Он разговаривал с моим животом. Я собиралась заплакать. Я прикусила свою нижнюю губу так сильно, как только могла, чтобы отвлечь мои гормональные эмоции от нежности, свидетелем которой я была.
— Что ты обычно делаешь, чтобы заставить ее двигаться? — спросил Кейдж, посмотрев на меня.
— Пою, — призналась я, желая, чтобы я лучше держала свой рот на замке. Эмоции мелькнули в его глазах так быстро, что я чуть их не пропустила.
— Что ты поешь?
— В основном, колыбельные. Может быть, немножко Адель. Ей нравится Адель.
Губы Кейджа медленно изогнулись вверх, а затем он усмехнулся. — Ей нравится Адель, ха?
Я кивнула, и он засмеялся немного громче.
Затем Блисс толкнулась. Его глаза расширились, прежде чем он опустил взгляд на мой живот. Она толкнулась снова, и его руки двинулись ко мне. — Она здесь, — сказал он в восторге. Его глаза поднялись, чтобы посмотреть на меня со смесью поклонения и восхищения. — Наш малыш здесь, — повторил он.
Все, что мне удалось сделать, — это кивнуть.
Блисс решила показать себя, будто бы знала, что она владеет полным вниманием этого красивого мужчины. Она двигалась и толкалась в его руки, заставляя его улыбаться еще больше.
Он тронул подол моего свитера и посмотрел на меня. — Можно? — спросил он. Он хотел прикоснуться к моей обнаженной коже. Я не была уверена, что хотела, чтобы он увидел меня. У меня были растяжки. — Пожалуйста, Ева? — вымолил он.
Я крепко закрыла глаза и кивнула. Мой свитер двинулся по моему животу, и его руки скользнули по моей голой коже, заставив меня подпрыгнуть от теплоты его прикосновений. Я чувствовала, будто моя кожа обжигается в тех местах, где он прикасается ко мне. Он положил руки на мой живот и минуту не двигался. Я не могла посмотреть на него. Я не знала, о чем он думал.
Затем его руки начали медленно бегать по моему животу. Я была близка к тому, чтобы смутить саму себя. Это было о нем и Блисс, а не о моих сумасшедших гормонах. Блисс дала ему еще один толчок, и он усмехнулся, заставив ее толкнуться снова. Мне нужно было куда-то опереться. Я положила обе руки позади меня и оперлась на них, давая Кейджу больше доступа к своему животу. Когда я почувствовала, что его тело двинулось к моему колену, чтобы открыть мои ноги, я резко открыла глаза и увидела, как он встал на колени между моими ногами.
Его глаза были на моем лице, когда он устраивался между моими ногами и держал мой живот в своих руках. Это не та позиция, в которой мы должны быть. Я была помолвлена. Все это неправильно. Но я дрожала. Глаза Кейджа закрылись, и его нос вспыхнул, когда он сделал резкий вдох. Слишком много. Этого уже слишком много.
— Я не могу, — сказала я и оттолкнула его, когда поспешила встать. Он хотел приблизиться к Блисс, но приблизился ко мне. Он был между моих ног таким образом больше, чем один раз, и это все, о чем мое тело могло думать, когда он снова опускался на колени. Он мог и не представлять свою голову между моих ног, но я представляла, и это было неправильно.
— Я помолвлена. Я не могу… Мое тело… Я п-просто не могу, — пробормотала я и вбежала в дом, позволив двери захлопнуться за мной.
КЕЙДЖ
Я распахнул дверь грузовика с большей силой, чем было нужно, и сжал кулаки по сторонам, пытаясь оставаться спокойным. Он не работал. Джереми перестал следить за коровой, которая, как мы оба заметили, странно себя вела всю неделю. Он, казалось, даже не был осведомлен о том, что я буйно работал.
— Ты считаешь, что ты ее спасаешь? Вот о чем все это дерьмо? Потому что вы двое даже не прикасаетесь друг к другу. Вы, черт подери, даже не целуетесь, и она едва ли носит это кольцо. Ребенок — мой. Ева — моя! — я начал говорить тихо, а закончил свою тираду с рыком.
Джереми обошел корову и впился в меня взглядом. — Тебя здесь не было. Она была беременна и смотрела, как умирает ее отец, а тебя здесь не было. Но был я, — ответил Джереми холодным ровным тоном. Он тоже был прав.
— Я облажался. Самая большая чертова ошибка в моей жизни. Но я собираюсь доказать ей, что я никуда не уеду. Я не позволю своему малышу расти без меня, и я проведу всю свою оставшуюся жизнь, заботясь о Еве. Даже если ты поженишься на ней. Ты говоришь, что ты влюблен в нее, но каким образом? Ты знаешь только ту Еву, которая была твоим другом всю твою жизнь. Ты не знаешь ее другой. Ты не знаешь, как она невероятно улыбается, когда ты трогаешь ее в местах, которые ты на данный момент трогать не должен. Ты не знаешь, как выглядит ее лицо, когда она просыпается по утрам и перекатывается, чтобы посмотреть на тебя. Ты не знаешь, насколько полным я себя чувствую, когда я в ней. Ты никогда не прикасался к ней и не чувствовал безумный взрыв электричества сквозь свое тело, разжигающее тебя, пока ты не словишь ее дыхание. Брак — это больше, чем дружба. Это должно быть и физически. Вы должны хотеть друг друга. А у вас этого нет. Сначала я тоже был ее другом. Но там всегда было то влечение, шипящее под поверхностью. Не дури себя. Ты не можешь сделать ее счастливой. Ты можешь быть кем угодно для нее, но не тем, кто нужен женщине ночью. — Злой порыв оставлял меня, когда я стоял здесь, наблюдая, как мои слова впитываются в него.
Я мог видеть это по его лицу. Он знал, что я прав. Он, может быть, и не хотел это признавать, но он знал это. — Ты хоть ее целовал? — спросил я.
Джереми нахмурился. — Нет. Она пока не видит меня в таком ключе.
— Пока? Серьезно? Ты, черт подери, собираешься на ней жениться, а она не видит тебя тем, кого она может поцеловать? Черт, она целовала меня довольно долго, прежде чем я ей понравился. Ты хочешь этого? Это не жизнь, чувак. У меня были настоящие чувства, а того, что собираешься делать ты, будет недостаточно. Ты потом захочешь женщину, которая залезет под тебя и сделает твой мир завершенным.
— Секс — это не все, — сказал он с разочарованным рычанием, пробежав рукой по своим коротким волосам.
— Нет. Это не все. Но это — что-то. Это — большое что-то. Не делай ошибку. Я поклоняюсь земле, по которой ходит Ева. Я люблю ее улыбку. Я люблю, как она злится, и какими милыми становятся ее губы. Я люблю то, что она считает, что должна готовить для меня. Я люблю тот факт, что она позволяет мне намазывать ее бисквит. Я люблю, как она обнимает меня ночью и позволяет мне обнять ее. Я также люблю, насколько идеален тот момент, когда я занимаюсь с ней любовью. Каким полным я себя чувствую. Одно без другого не существует.
Джереми посмотрел обратно на дом. Она вбежала внутрь, потому что я подобрался к ней слишком близко, а она — помолвлена. Я ненавижу то, что не могу быть ближе к ней.
— Она никогда не любила меня так, как любит тебя. Я знаю это, потому что, я просил её выйти за меня замуж.
— Снова, почему ты этого хотел?
— Я….черт, я не знаю. Я просто сделал это. Она так боялась и она сказала отцу о ребенке. Она хотела, чтобы он знал. Я хотел сделать как лучше. Я думал, если я скажу ей, что люблю её, тогда все вокруг изменится. Но ничего не изменилось. Она не хочет меня, и ты прав. Я хочу больше этого. Я хочу ту, что захочет прикоснуться ко мне. Кто захочет, чтобы я целовал её. Кто будет светиться, когда я вхожу в комнату. Я всегда наблюдал за этим, но у меня такого не было.
— У меня не было никогда таких, до Евы. Ты найдешь свою. Ева не для тебя. Она моя.
Джереми сел и устало вздохнул.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Я не могу вот так порвать с ней. Она ждет тебя, чтобы в любой момент убежать с тобой в Теннесси. Я смотрел, как она мысленно подготавливает себя к этому, каждый день, что ты поедешь с ней. Она говорила себе, что ты не захочешь возвращаться.
— Я не уеду.
Он посмотрел на меня.
— Что насчет твоих занятий? Твоей стипендии? Бейсбола?
— Сдам экзамены он-лайн. Откажусь от стипендии. Я ненавижу то место. Там не был Евы. Там где Ева, там мой дом. Где бы она не была.
Он издал короткий смешок и покачал головой.
— Ты упустишь шанс играть в бейсбол? Ты сумасшедший кусок дерьма.
— Да. Я пытаюсь измениться.
Он ухмыльнулся.
— Да, я заметил. Ты закончил школу? Она будет расстроена если ты не сможешь закончить колледж.
Уж есть место на Юге. Я начинаю со следующей осени.
Он кивнул
— Я вижу. Ты все понял.
— Я вернулся домой ради Евы. Я не брошу её снова.
Джереми мгновение изучал меня.
— Были ли те фотографии реальными? Ты творил все то дерьмо?
Я покачал головой.
— Нет. Все это было подстроено. Я был там, чтобы взять позицию питчера, и он увидел во мне угрозу. Он думал, что выведет меня из себя и отправит домой, разбираться с моими отношениями с Евой.
Тогда я объяснил ему все, что связано с фото и видео. Когда я закончил, мы сели и долго молчали.
Наконец-то Джереми встал.
— Относись к ней правильно, — он надел шляпу и вернулся к работе с коровой.
Глава 19
Ева
Из окна в гостиной я смотрела, как Кейдж уезжал. Это было в пятницу. Он бы не вернулся. Он должен был идти в школу в эти выходные. Он не говорил со мной о Блисс, или когда он захотел увидеть ее или, как он собирается быть частью ее жизни. Он даже не спросил, когда мой следующий визит к врачу или когда она должна родиться.
За завтраком он действовал так, как он делал всю неделю. Он намазывал масло на мой бисквит снова. Он даже не спрашивал меня. Он просто наполнял мою тарелку. И я позволяла ему, в то время как Джереми сидел и смотрел. Я была слабой. Я была так чертовски смущена. Что означала эта неделя? Он доказывал мне, что то, что я была с Джереми, было шуткой? Что я снова притворялась? Потому что я уже знала это. мне не нужно было, чтобы он показывал мне, как я была неправа.
Я не могла выйти замуж за Джереми. Я должна была поговорить с ним. Даже если Кейдж ушел, мне нужно было понять это самой. Джереми нужно вернуться в школу. Я не была беспомощной. У меня был этот дом и земля, и папа оставил мне достаточно денег в банке. Не говоря уже об всех ценных бумагах, в которые он вкладывал деньги. Пришло время мне перестать полагаться на кого-то другого, чтобы спасти меня. Я нужна Блисс сильной.
Дверь в кухню открылась, и я повернула голову в направлении звука.
— Тук-тук, — прокричал Джереми.
— Я в гостиной, — ответила я, отходя от окна. Ему не нужно было видеть как я дулась из-за того, что Кейдж уезжает.
Когда он вошел в комнату, я знала, что это было. Я должна была покончить с этим. Я должна была освободить его.
— Нам надо поговорить, — мы оба сказали одновременно.
Джереми усмехнулся, и его изогнутая ухмылка появилась на лице.
— Я предполагаю, мы должны поговорить об одном и том же, — сказал он.
Я не была так уверена в этом. Я ждала пока он скажет больше.
— Это…Мы не это, Ева. Мы никогда не были. И теперь, когда у нас была неделя, чтобы разобраться со смертью твоего папы и мы поднялись на ноги, мы оба знаем, что это не. . оно.
Ох, слава Богу. Я хотела опуститься на диван и выдохнуть с облегчением. Все же, я не сделала так. Я не уверена, что это было то, чего он хотел сейчас увидеть. Он был готов пожертвовать своим счастьем ради меня, и я никогда не забуду это. — Я люблю тебя, Джереми.
Он кивнул.
— Я знаю, что любишь. Я тоже тебя люблю. Но у нас нет именного того влечения, той химии, которая появляется, когда ты любишь кого-то, с кем ты собираешься провести вечность.
Я никогда не смогла бы заставить себя прикоснуться к нему иначе, чем с дружеским объятием или хлопаньем.
— Я знаю, — согласилась я.
— Я хочу этого. У тебя было так. Я видел это, и я слишком хочу такого же. Ты удивительная. Найти кого-то, кто может сравниться с тобой будет трудно, но я хочу это тепло. Я хочу это желание. Кто-то сказал мне однажды, что мне нужно найти девушку, которая заставит меня чувствовать себя полным. . во всех отношениях.
Я хотела этого для него тоже. — Да, ты должен.
Я полезла в карман и достала кольцо, которое я пытался надеть весь день и не могла заставить себя.
— Я бы продала это одно и сэкономила бы свои деньги для той девушку. Но что бы ты ни сделал, не давай ей это кольцо. Если она когда-нибудь узнает, что оно было у меня первой, то она может пнуть твою задницу, — я подразнила его, когда обратно вручила ему кольцо.
Он засмеялся, когда он взял его у меня.
— Да. Хорошая идея. Я запомню это.
Мы стояли так минуту и уставились друг на друга, не зная, что сказать дальше.
— У меня есть мороженое в холодильнике. ты хочешь чашечку? — спросила я. — Мы можем дойти до качелей и съесть его. — Я хотела, чтобы дружба вернулась. Я не собиралась позволить неловкости поселиться между нами.
— Чашечку? Адская девочка, бери коробку и две ложки. Мы не нуждаемся ни в каких вонючих чашечках.
Мы собирались быть в порядке. Я улыбнулась, когда груз спал с моей груди. Это было правильно.
* * *
Джереми принес с собой одеяло, которое я оставила сложенным на диване. Мы постелили его на качели, и я позволила ему держать коробку, потому что было слишком холодно на улице для меня. Мои руки не могли справиться с этим.
— Ты еще не думала о рождестве? Если ты хочешь елку, я срублю для тебя одну. Просто скажи.
Я не слишком много думала о Рождестве. В прошлом году Кейдж и я провели обед с папой. Он не делал много украшений. Я всегда делала украшения. В этом году я буду проводить его без папы и Кейджа. Мое сердце было на самом деле не в духе. — Я не знаю. Я вернусь к тебе.
Джереми взял еще одну ложку мороженого из коробки. -
Ты всегда любила Рождество, Ева. Стыдно перестать любить его сейчас.
Он был прав. В следующем году у меня будет Блисс. Я хотела сделать его особенным для нее. Но в этом году. . Я просто не была уверен, что я смогу. Это была только я. — Я не перестану любить его. Оно просто может занять год перерыва.
Джереми послал мне удивленную усмешку. — Ты не можешь взять перерыв у Рождества. Он наступит с тобой или без тебя.
Он хотел видеть меня счастливой, и я поняла это. Я просто не была действительно готова быть счастливой пока. — Посмотри на меня, — я зарядилась, и положил еще один укус в мой рот.
Мы молча сидели несколько минут. Мысли мои были о Кейдже, и направлялся ли он домой в эти выходные. Я подумала, будет ли он звонить и спрашивать о Блисс.
— Ты думаешь, что они нас видят? — Джереми спросил, и я огляделась в поисках кого-то, кого, быть может, он имел в виду. — Я имею в виду, твои родители и Джош. Ты думаешь, они все еще могут нас видеть? Это делает их счастливыми, видеть нас? Еще проживающих жизнь.
Джереми обычно не возвращался к реальности глубоко. Я была удивлена, что он думал об этом или даже спросил меня. Я думала об этом много раз в прошлом. Мне нравилось думать, что моя мама наблюдала за мной, когда я росла. Затем Джош, когда я нашла Кейджа. Я надеялась, что он видел, что я нашла счастье снова. Но теперь, я не была уверена, что хотела, чтобы они видели меня. Я ничего точно не сделала для них, чтобы гордиться. Я не была в школе. Я не была замужем, ни собиралась замуж, и я собиралась быть матерью-одиночкой. Я также использовала своего лучшего друга в качестве опоры.