– Более чем. – Малколм прошелся по кухне и остановился, облокотившись на стену. – Расскажите мне, как проходит ее обучение.
– Фиби занимается пять дней в неделю. Ее расписание построено так, чтобы она усваивала как можно больше и уставала как можно меньше. Она изучает основы математики, чтения и правописания, учится петь и рисовать. Всем этим с ней занимаются профессиональные педагоги из местного университета, которые приезжают в замок несколько раз в неделю. Отдельный педагог занимается с ней иностранными языками, как вы указали в вашей рекомендации.
– Да, – кивнул Малколм, – я считаю, что моя дочь должна свободно говорить на нескольких языках.
– Практически все обучение построено на игре, поэтому Фиби обожает заниматься и очень жалеет, что у нее нет возможности учиться по выходным.
– Так почему же вы не предоставите ей эту возможность?
– Все хорошо в меру, – улыбнулась Джанин. – А вот, кажется, и Фиби.
Через несколько секунд девочка действительно вбежала в кухню. В руках она держала внушительных размеров плюшевого зайца. Увидев отца, Фиби с радостным криком, отчасти похожим на воинственный клич идущих в атаку индейцев, бросилась к нему в объятия.
– Спасибо за подарок, папочка!
Она прижималась к нему и жмурилась от удовольствия, когда Малколм ее гладил. Девочке явно не хватает отцовского внимания. Как было бы хорошо, если бы он бывал дома почаще! Это сделало бы Фиби много счастливей… Да и меня тоже, неожиданно подумала Джанин. И густо покраснела. Она поспешно отвернулась, делая вид, что возится с тарелками.
– Мы с няней готовили овсянку! – с восторгом рассказывала меж тем Фиби.
– И как у вас получилось?
– Очень вкусно!
– Здорово! – похвалил Малколм. – Может, она и меня научит?
Интересно, что он имеет в виду? К сожалению, узнать это не представляется возможным, мысленно вздохнула Джанин.
– Фиби, пора заниматься, – строго произнесла она. – Миссис Робинсон тебя уже ждет.
– Папа, а ты проводишь меня? Ну пожалуйста! – попросила девочка, с надеждой глядя на отца.
– Конечно, милая. Я же так соскучился по тебе!
Он улыбнулся дочери и, посмотрев на Джанин, встретил ее задумчивый взгляд.
А по мне он соскучился? Ну какая глупая мысль! – подумала Джанин. Но отогнать ее оказалось не так-то просто. С некоторых пор она поняла, что ей не хватает Малколма.
Они втроем вышли из кухни и пошли по коридору. Фиби шла посередине и правой рукой держала за руку отца, а левой – няню. В комнате, отведенной для занятий, уже ждала учительница.
– Сегодня я нарисую для тебя картинку, няня, – пообещала девочка.
– Буду ждать с нетерпением, – улыбнулась Джанин. – А теперь иди к миссис Робинсон. Я загляну тебя проведать через некоторое время.
Она поцеловала ее в обе щечки. И Фиби расплылась в улыбке.
– Пока, няня, – сказала она. – Пока, папа.
Дверь за ней закрылась, и молодые люди остались наедине. Некоторое время оба молчали, и Джанин почувствовала себя неловко.
– Вот типичный пример нашего утра. Как видите, Фиби очень по вас скучает.
– И именно поэтому она рисует картинки вам.
Да это же ревность! – удивилась Джанин. Как же ему объяснить, что ребенок привязывается к тому, кто постоянно находится с ним, и ему необходимо время, чтобы перестроиться?
– Просто вы отсутствуете слишком долго, – осторожно произнесла она. – Подождите, Фиби и вам картинок нарисует.
– Оставим это, – холодно сказал Малколм, посмотрев на часы. – Мне пора.
Опять? Джанин почувствовала обиду и разочарование.
– Вы позвоните сегодня вечером? – спросила она как можно суше.
– А с какой стати?
– Хотя бы потому, что Фиби будет ждать. Ведь вы делаете это каждый вечер.
– Когда уезжаю из дому, – уточнил он.
– Так вы остаетесь? – просияла Джанин.
– Конечно, остаюсь, я же только приехал. Я хотел сказать, что мне просто надо сделать несколько срочных звонков, – невозмутимо ответил Малколм и, слегка поклонившись, пошел по направлению к своему кабинету.
Сердце Джанин радостно билось, пока она смотрела ему вслед. Он остается! Она будет видеть его, слушать его голос, который обволакивает ее подобно сладкому пьянящему дыму ароматической свечи в лавке восточных сувениров…
Нет, хватит! Эти мысли только отвлекают от работы. Не стоит думать о глупостях. Предыдущая няня, наверное, тоже слишком часто размышляла об Уолтере. А потом ей пришлось спешно собирать чемоданы.
Подойдя к двери своей спальни, Джанин обнаружила дожидающуюся ее служанку.
– Леди Элизабет просила вас к ней зайти, – сказала миловидная девушка.
– Спасибо, Нора. Я буду у нее через несколько минут.
Джанин была у леди Элизабет всего несколько раз, когда ее приглашали на чай и когда Фиби приходила навестить свою двоюродную бабушку. И хотя абсолютно все в замке, от мебели до салфеток, было высшего качества, она каждый раз невольно восхищалась вкусом и тонким чувством стиля графини, сумевшей сделать свои апартаменты такими красивыми и уютными…
Молодая женщина вошла в открытую дверь гостиной и остановилась у резного столика из дерева какой-то редкой породы, на котором красовалась китайская ваза с изображением дракона. В вазе стоял букет луговых цветов, наполнявших комнату необычайно приятным ароматом.
– Леди Элизабет!
– Я здесь, Джанин, – раздался приятный голос из соседней комнаты. – Проходите сюда и садитесь, пожалуйста, – сказала хозяйка.
– Спасибо, – поблагодарила Джанин, усаживаясь на мягкий диван напротив леди Элизабет, удобно устроившейся в глубоком кресле с книгой на коленях. – Могу я что-то для вас сделать?
Леди Элизабет собралась было ответить, но тут раздались шаги – мужские, как отметила Джанин, – и в комнату заглянул Малколм. Она почувствовала, как ее сердце забилось сильнее.
Малколм посмотрел на тетю, затем перевел взгляд на Джанин.
– Добрый день. – Казалось, он не совсем понимает, зачем леди Элизабет попросила его прийти.
– Добрый день, Малколм. Садись, пожалуйста. Я рада, что вы оба пришли так быстро, – сказала она, пока ее племянник усаживался на диван рядом с Джанин.
– Мне сказали, что это касается дочери. Что-то не так? – встревоженно спросил он.
– Нет, что ты. С Фиби все отлично, она настоящий ангел. И Джанин с ней чудесно ладит.
Это был небольшой диван, и Малколм оказался настолько близко от Джанин, что ему не пришлось бы даже наклоняться, чтобы поцеловать ее в щеку. От этой мысли на лице молодой женщины выступила краска. Малколм покосился на нее, и ей показалось, что в его глазах она прочитала отражение своих мыслей.
Интересно, что же такое, касающееся Фиби, хочет им сказать эта женщина? – недоумевала Джанин. И немало удивилась, когда леди Элизабет спросила:
– Джанин, вы умеете ездить на лошади?
– Каталась пару раз в Центральном парке. Но не скажу, чтобы от этого стала лихой наездницей. Это плохо?
– Нисколько, – улыбнулась леди Элизабет. – Но я думаю, вам стоит взять несколько уроков верховой езды. Ради Фиби.
Какое совпадение! Она всегда хотела научиться ездить верхом. Когда интересы работодателя совпадают с твоими мечтами, жизнь становится поистине прекрасной и удивительной!
Сидящий рядом Малколм одобрительно кивнул.
– Я понимаю, к чему вы клоните, тетя. И согласен взять на себя обучение Джанин верховой езде.
4
Малколм стоял у ворот конюшни. День выдался теплый и солнечный. Вдалеке виднелся лес, а за ним хорошо различимые только в ясную погоду равнодушные ко всему и неприступные даже для времени горы.
Он думал о том, что очень давно не любовался знакомыми, но милыми его сердцу пейзажами своей северной страны, не вдыхал полной грудью сырой и прохладный даже весной, но чистый воздух. Он устал от монотонности деловых поездок по шумным мегаполисам и был рад возможности преподать Джанин несколько уроков верховой езды на лоне родной природы. Малколм улыбнулся своим мыслям.
После разговора с тетей он, не откладывая, велел Джанин переодеваться, а сам пошел в конюшню отдавать распоряжения насчет лошадей. Леди Элизабет вызвалась посидеть с Фиби, когда у нее закончатся занятия, так что Малколм и Джанин могли не торопиться.
Эта мысль радовала его гораздо больше, чем он ожидал. Снова привязанность к женщине? Малколм вспомнил ее огромные очки и усмехнулся. Нет, это исключено. Просто она действительно хорошо выполняла свои обязанности и отлично сошлась со всеми членами семьи. Нет, не то…
Малколм вдруг понял, почему расположение, которое вызывает в нем Джанин, так его тревожит. Он постоянно о ней думает. Больше, чем о какой-либо другой женщине. Даже когда находится в отъезде, и то с нетерпением ждет их вечерних разговоров. Ее мелодичный ласковый голос давал ему возможность хоть на несколько минут забыть обо всех делах. Он слушал отчет о том, что произошло за день, и получал заряд хорошего настроения, которого хватало – Малколм точно знал это – как раз до следующего вечера, когда он снова услышит ее голос.
А теперь, когда он вернулся, его интерес к Джанин только увеличился. Малколм увидел, как она вышла из замка и не спеша пошла ему навстречу. На ней была та же белая блузка, но вместо широкой юбки она надела джинсы, облегающие, как выяснилось, стройные ноги и упругие бедра. Он залюбовался ее фигурой. Так вот что она прятала под бесформенными и старомодными костюмами!
Джанин подошла и улыбнулась. Он внимательно оглядел ее и заметил кроссовки.
– Я распоряжусь, чтобы к следующему занятию вас обеспечили подобающей обувью.
По ее лицу пробежала тень сомнения.
– Я понимаю, что вы отличный наездник. Но ведь вы, наверное, очень заняты. Почему меня не может учить кто-то другой?
– Ерунда, так мне будет спокойнее. Научив вас, я буду уверен, что моя дочь в безопасности.
– Ага, – обрадовалась Джанин возможности удовлетворить свое любопытство. – Я хотела вас спросить, еще когда мы были у вашей тети, но вы так быстро ушли, что я не успела и рта раскрыть. Какое отношение к Фиби имеет то, умею я ездить верхом или нет?
– Самое прямое. Фиби уже пять лет, и ей давно пора учиться верховой езде, как и многим другим вещам, необходимым потомкам знатного аристократического рода. Вы же должны везде ее сопровождать, а значит, вам просто необходимо освоить этот способ передвижения.
– Почему же вы не указали это в списке требований, предъявляемых к няне? Скажем, «трудолюбивая женщина с непривлекательной внешностью, имеющая высшее образование и умеющая ладить с детьми и лошадьми».
– Это ни к чему, – возразил Малколм. – Если вы окончили колледж, да еще с отличием, значит, вполне обучаемы и после определенного количества тренировок станете замечательной наездницей.
– Хочу заметить, что черпать знания из книг и трястись в седле – вещи разные. А вдруг бы я панически боялась лошадей, что тогда?
– Думаю, женщина, не испугавшаяся пересечь океан в поисках работы, вряд ли станет бояться лошадей, – сказал Малколм и вдруг пристально посмотрел на нее. – И вообще, Джанин, я вас не понимаю. Вы, кажется, упомянули, что всегда мечтали научиться ездить верхом. Или я чего-то недопонял?
Джанин смутилась.
– Нет конечно… то есть да, хотела… Но, видите ли, мне не дает покоя мысль, что, возможно, я отрываю вас от каких-то важных дел. Вы очень великодушно поступили, когда вызвались учить меня. Но, повторяю, на мой взгляд, это вполне мог сделать кто-нибудь другой.
Кто-нибудь другой? Обучение предполагает близкий контакт. И этот «кто-нибудь другой» будет дотрагиваться до нее, вдыхать аромат ее духов? Ну уж нет! Потому что это его долг… как ее работодателя и отца Фиби, тут же поправил себя Малколм. И только поэтому. Но Джанин, похоже, пыталась избежать его общества. Ей оно неприятно? Исключено. Они довольно мило общались, и она никогда не выказывала неприязни. А судя по ее нервозности, я ей нравлюсь, не без самодовольства подумал Малколм. Эта мысль его неожиданно обрадовала.
– Вашим учителем верховой езды буду я! – заявил он после некоторой паузы. – И никаких возражений даже слушать больше не хочу! – прибавил он, увидев, что Джанин открыла рот, видимо для того чтобы снова вступить с ним в спор.
– Ну что ж, – вздохнула она, – тогда к делу.
Ну наконец-то сдалась, с облегчением выдохнул Малколм. Интересно, когда ему в последний раз приходилось уговаривать женщину провести с ним время? И было ли вообще такое когда-нибудь? Малколм отбросил все эти мысли. И решил просто радоваться возможности проводить время наедине с Джанин. Он был благодарен тете, подсказавшей ему такую замечательную идею.
– Итак, знакомьтесь. Это Люси. Ее специально отобрали для вас. Она смирная, понятливая и безропотно подчиняется командам.
Люси оказалась молодой кобылой вороной масти, с чрезвычайно умными глазами-огоньками. Она с любопытством смотрела на молодую женщину и слегка пофыркивала. Джанин с удовольствием погладила ее по морде. Люси это явно понравилось.
– Моего коня зовут Гром, – продолжал тем временем Малколм, стоя рядом с гнедым жеребцом вполоборота к Джанин. – Теперь, когда все друг другу представлены, предлагаю начать занятие. Прежде всего вы должны уметь правильно садиться в седло. Запомните: к лошади надо подходить с левой стороны. Вы ставите ногу в стремя таким вот образом, и…
Малколм так увлекся объяснением, что не смотрел на молодую женщину. И обернулся только тогда, когда услышал скрип седла и звон стремян за спиной.
– Я все правильно сделала? – спросила Джанин, уже сидя верхом на Люси.
– Я не видел, как вы это сделали, но, судя по тому, что вы сейчас в седле, это правильно.
Он неожиданно для себя пожалел, что лишился возможности помочь ей.
– Просто в детстве я любила смотреть вестерны, – с улыбкой объяснила Джанин.
– Ну что ж, тогда поехали, – скомандовал Малколм и одним отточенным движением оказался в седле. – Управлять лошадью гораздо проще, чем машиной. В какую сторону вы хотите ее направить, в ту и натягивайте повод. Если собираетесь лошадь остановить, ослабьте натяжение поводьев. Чтобы тронуть ее с места, напротив, слегка натяните оба повода, пришпорьте и скажите «но».
– Но, – сказала Джанин, и они не спеша двинулись вперед.
Поначалу ей было непривычно и она чувствовала себя очень скованно. Но уже через несколько минут стала держаться увереннее и даже рискнула посмотреть на Малколма. Тот ехал рядом и с интересом наблюдал за ней.
– Вы делаете большие успехи, – сказал наконец он. – Мало кто так быстро осваивается в седле.
– Ну и ну, – только и смогла вымолвить Джанин, озабоченная в этот момент исключительно тем, чтобы не потерять равновесие, – а вы, оказывается, льстец.
– Вы мне не верите?
– Как вам сказать? Если я отвечу, что не верю, то вам придется повторить ваши слова, хоть и лестные для меня, но не являющиеся правдивыми. А это может вызвать гнев вашего Тараниса. Я не хочу, чтобы вас сразила молния, да еще когда вы так близко ко мне. Поэтому лучше скажу, что верю.
– Зря иронизируете. – Его серьезный тон особенно контрастировал с полушутливой речью его спутницы. – Я всегда говорю только правду.
– Всегда? – переспросила она, резко поворачиваясь к Малколму, и чуть не потеряла равновесие.
Джанин инстинктивно натянула нужный повод и, заняв правильное положение в седле, продолжила прерванный на мгновение разговор.