Девушка радостно хлопнула в ладоши.
— Вот видите, как хорошо все получилось, — обратилась она к старушке.
— А вы беспокоились.
Лицо старушки расплылось в довольной улыбке.
— Пять с плюсом, — сказала она, глядя на обладателя соломенной шляпы.
— По поведению? — негромко и как-то интимно спросил юноша.
— И по поведению, и по воспитанию.
Молодой человек слегка покраснел и снова отвесил легкий, на этот раз откровенно иронический поклон. Он сунул чемодан на верхнюю полку и снял шляпу. У него были тёмно-русые, стриженные под бокс волосы, и сам он своей крепкой, ладно скроенной, дышавшей здоровьем фигурой напоминал спортсмена.
Окончив с укладкой вещей, четвертый пассажир уселся на нижнюю полку. Худое, загорелое, покрытое редкими, но глубоко врезавшимися в кожу морщинами лицо его с синеватым шрамом, пересекавшим, нос по горбинке, казалось мужественным и суровым Молодой человек внимательно взглянул на своего соседа, задержал взгляд на его крепких, сухих кистях рук с узловатыми пальцами, также иссеченными синеватыми шрамами, и спросил как старого знакомого:
— Доедут ваши фрукты, не испортятся?
Мужчина просветлел лицом и улыбнулся, показывая стальные коронки.
— Должны доехать. Я и помидорчиков пять кило захватил. Самых первых. С прозеленью брал, как раз в дороге дойдут.
Девушка, высоко поднимая золотистые брови, с удивлением посмотрела на юношу.
— Откуда вы знаете, что этот товарищ везет фрукты? Вы знакомы?
— Нет, — ухмыльнулся юноша. — Но рассудите сами: если шахтер побывал в Крыму на курорте, неужели он не прихватит на обратном пути несколько килограммов крымских фруктов для семьи?
— Вы действительно шахтер и действительно были в Крыму на курорте? — повернувшись к мужчине, спросила девушка очень недоверчиво.
— Шахтер, — добродушно признался ее сосед. — Из Кузбасса. А в Крым уже третье лето езжу. Вроде как плановый профилактический ремонт. Годы уже не те…
О здоровье приходится заботиться.
— И вы с ним не знакомы? — не отставала девушка.
— Первый раз вижу, — засмеялся шахтер, поглядывая на юношу.
— Это становится интересным, — сказала чистенькая старушка, явно заинтригованная.
— Как же вы, молодой человек, смогли определить не только профессию незнакомого вам человека, но и то, откуда он едет, не заглядывая в его документы и не услышав при этом ни одного его слова? Нет, вы объясните. Это очень интересно!
Юноша приспустил ресницы, пряча за ними свои веселые зеленоватые глаза. Он как бы обдумывал, стоит ли открывать свой секрет отгадчика или перевести разговор на другую тему.
Соблазн взял верх над сомнениями.
— Что же тут удивительного, Мария Павловна? — обратился он к старушке и, увидев как она вздрогнула от неожиданности, услышав свое имя и отчество, не удержался и рассмеялся.
На этот раз даже шахтер был поражен.
— Вас действительно зовут Марией Павловной? — спросила девушка.
— Да, — кивнула головой старушка.
— Мария Павловна Одинцова, — как ни в чем не бывало подтвердил юноша.
— Учительница.
— И фамилию угадал, и профессию? — ужаснулась девушка, широко раскрывая наивные синие глаза.
— Вы в цирке работаете? Иллюзионист?
— Нет, — сдерживая смех, юноша отрицательно покачал головой.
— Я слесарь.
— Тогда отгадайте мою профессию, имя, фамилию, — возбужденно блестя глазами, попросила девушка, — а иначе я готова думать, что все это подстроено.
Веселость потухла в глазах юноши. Он прищурился, на щеках вздулись тугие желваки. Подчеркнуто строго и пытливо он смотрел на девушку. В купе стало тихо. Девушка сидела с полуоткрытым ртом, точно зачарованная.
— Вы имеете какое-то отношение к медицине, — медленно, будто с трудом подбирая нужные слова, произнес молодой человек.
— Какое? Возможно, вы медсестра или студентка медицинского техникума, института. Если техникума — то старшего курса, если института — то первого. Ваше имя… Светлана?
Девушка едва заметно качнула головой и явно обрадовалась.
— Виноват, — уловив это невольное отрицательное движение, тотчас же поправился молодой человек. — Вас звать… Соня. Да, Соня! Фамилия…
Вид у девушки был, как у обреченной. Она даже подняла руку, словно защищаясь.
— С фамилией дело труднее, — наморщив лоб, продолжал юноша, не отрывая глаз от лица девушки.
— ?Пожалуй, должна быть простая русская фамилия. Так ведь? Васильева, Власова, Волкова, Воробьева… — Он вдруг решительно махнул рукой.
— Волкова!
Он отгадал — девушка глотнула открытым ртом воздух и в изнеможении опустила руки на колени. Она была изумлена.
— Здорово! — засмеялся шахтер и хлопнул рукой молодого человека по коленке. — Ты, брат, в самом деле иллюзионист.
— Нет, — сказала Мария Павловна, — этот молодой человек, очевидно, учился в нашей школе, возможно, даже у меня. А ну-ка, скажите вашу фамилию, и я вспомню…
— Сергей Рубцов, — после некоторых колебаний назвался молодой человек. — Нет, Мария Павловна, не вспомните, я не учился в вашей школе.
Учительница широко развела руками.
— Тогда я ничего не понимаю. Но чудес не бывает. Объясните.
Рубцов вынул из кармана пачку «Беломора», размял папиросу в пальцах, сунул ее в рот.
— Гражданин, вагон для некурящих! — предупредила пробегавшая мимо проводница.
— Рано кричите, — усмехнулся в ее сторону Сергей.
— Я только собирался выйти в тамбур.
— Нет, вы сперва объясните, как вы отгадали, — сказала Соня Волкова, почти враждебно глядя на молодого человека.
— А потом пойдете курить.
— Да, да, брат, — смеясь поддержал ее шахтер, — раз уж завязал узелок, так и распутывай.
Лицо Сергея приняло скучное выражение.
— Все это проще пареной репы, товарищи. Тут и отгадывать-то нечего. Например, фрукты. Я увидел, как товарищ осторожно передвигал корзинки на полке. Они обшиты полотном сверху. В таких корзинах возят фрукты. И запах яблок я услышал.
— Да, но почему вы определили, что это крымские яблоки? — спросила учительница.
— Сперва я определил профессию товарища. Вон у него на руках синеватые шрамы.
Шахтер весело взглянул на свои руки и, растопырив пальцы, с гордостью потряс ими в воздухе.
— Точно — это уголек знаки оставил. Как где чуть-чуть об уголек царапнешь до крови, так и останется знак. Не мудрено — сотни тысяч тонн на-гора его выдал. Вот и по носу задело…
— Кроме того, — продолжал Рубцов, — посмотрите, какой плотный загар у товарища. Где мог так загореть шахтер?
— Не в шахте, конечно, — подтвердила учительница, — а на южном солнышке, у теплого моря.
— Вот и получилась цепочка: шахтер, был на курорте у моря, вероятнее всего в Крыму, везет оттуда семье подарки — фрукты.
Простодушная Соня захлопала в ладоши.
— Вот как просто! А имена?
Сергей сокрушенно вздохнул, недовольно нахмурился, усмехнулся.
— Старой, хорошей учительнице благодарные ученики преподнесли при окончании школы подарок — портфель. Вот он лежит на полке, а на нем пластинка, а на пластинке выгравирована надпись: «Марии Павловне Одинцовой от…»
В купе захохотали так, что проходящие мимо пассажиры останавливались и удивленно поглядывали на непонятно от чего развеселившихся людей.
— Но у меня-то нет портфеля, — унимая смех и вытирая вынутым из кармана платочком веселые слезы на щеках, сказала Соня. — Как вы отгадали?
— Но у вас есть газета, учебник и… платочек. Газета и учебник медицинские, значит, судя по возрасту, вы медсестра или студентка. На платочке — он с карманчика краешком свисал — две буквы вышиты «С» и «В». Инициалы. Какое самое распространенное женское имя на букву с? Светлана. Вижу по глазам, что ошибся. Соня? Попал. Так же и с фамилией вышло… Как видите, никаких чудес.
— Ловкость рук и немного мошенства, — подсказал шахтер.
— Нет, немного наблюдательности, — поправил его Сергей.
Он поднялся, готовясь выйти в тамбур на перекур.
— Вы куда едете? — спросила учительница.
— Домой.
— Далеко?
Рубцов помедлил с ответом. В его глазах мелькнула лукавая усмешка.
— Мария Павловна, когда едешь домой, то даже малое расстояние кажется большим…
На проходе показалась грузная полная женщина с красным потным лицом, тащившая два тяжелых чемодана и большой узел. Рубцов посторонился, пропуская ее, и скрылся в проходе. Местом женщины оказалась нижняя боковая полка. Шахтер хотел было помочь ей уложить чемоданы на багажную полку, но она торопливо и испуганно отвела его руку.
— Нет, нет, не надо. Ну ее, полку… Я внизу уложу, к себе поближе.
Затолкав чемоданы под полку, толстуха отдышалась, вытерла с лица пот и настороженно оглядела соседей.
— Ну, слава тебе господи, на месте. А ведь чуть было не опоздала. Такси пришлось брать. Опять расход… Москва деньги любит. Одно слово — столица-матушка. Ну все, поедем. Слава богу, попутчики хорошие.
— Да, скучать не будете, — сказала Соня.
— У нас тут один пассажир веселый есть.
— Веселый? Мне веселых не надо, мне лишь бы люди честные, порядочные были. Знаем мы этих веселых… Иной краснобай наговорит сорок бочек арестантов, а зазеваешься, глядишь и унесет твой чемодан. Не бывает разве? Сколько угодно.
— Да нет, тетя, это не такой.
— А я не про этого, я вообще говорю, дочка. Остерегайся очень веселых. Человек должен быть сурьезным.
Очевидно, полагая, что она изрекла очень важную житейскую мудрость, женщина с достоинством поджала толстые губы. Мария Павловна усмехнулась и принялась рассматривать иллюстрации в свежем номере «Огонька». Женщина с тяжелыми чемоданами и нравоучительными рассуждениями показалась учительнице ограниченной, скучной мешанкой.
Сергей Рубцов вернулся в свое купе, когда поезд уже тронулся. Он постелил поданную проводницей постель и, улегшись на верхнюю полку, начал смотреть в окно. Часа через два, когда шумные московские пригороды остались далеко позади и в окне замелькали тонкие стройные березки, юноша вытащил из чемодана толстую книгу и углубился в чтение.
Он не сказал ни слова своим спутникам до позднего вечера, точно позабыл об их существовании, и, лишь укладываясь спать, пожелал всем спокойной ночи.
На следующий день Сергей также не высказывал желания вступать в разговор. «Доброе утро!», «Приятного аппетита», «Да», «Нет» — вот и все, что услышали от него. Он лежал на полке и читал. Соня Волкова была разочарована: их веселого, разговорчивого спутника точно подменили. Даже Мария Павловна и та сказала с досадой:
— Что же вы молчите, молодой человек?
— Слово — серебро, молчание — золото, — ответил тот шутливо.
— Правильно, золотые слова, — поддержала толстая женщина с нижней боковой полки и обрадованно засмеялась: — Лишние разговоры к добру не доводят…
Сергей оторвался от книги, бросил быстрый, цепкий взгляд на женщину, но промолчал. После этого Соня Волкова заметила, что Рубцов изредка поглядывает на женщину и, видимо, изучает ее. Однако в этой краснолицей толстушке, по мнению девушки, не было ничего интересного. Она сидела молча, точно наседка на гнезде, косо, недоверчиво поглядывала на проходящих мимо пассажиров и часто ни с того ни с сего тревожно вздрагивала. Женщина обнаруживала интерес только тогда, когда говорили о покупках. Тут она оживлялась и начинала подробно расспрашивать, что, где и почем куплено. Соня заметила также, что толстуха очень часто, взяв карандаш, морща свой низенький узкий лобик, начинала что-то высчитывать на бумажке и затем, горестно вздохнув, разрывала бумажку на мелкие части.
И вдруг на третий день пути, когда поезд уже перевалил через Уральский хребет и бежал по лесистой равнине, Сергей Рубцов снова развеселил пассажиров. К тому времени он прочел книгу, оказавшуюся «Хождением по мукам» Алексея Толстого, и, спустившись вниз, начал играть в шахматы на «выкидку». Рубцов выиграл человек у восьми, но тут к шахматной доске подсел низенький лысый человек в пенсне, и молодой человек получил от него пять матов подряд. Красный от смущения, Сергей вежливо поблагодарил победителя и с уважением посмотрел на его лысину.
— Значит, как говорится: молодец против овец, а против молодца и сам овца, — язвительно заметила наблюдавшая за непонятной ей игрой толстуха.
Сергей повернулся к ней и, прищурившись, неожиданно ласковым тоном предложил:
— Хотите, тетя, я вам погадаю?
— А ты что — цыганка? — усмехнулась женщина.
— Я лучше цыганки. Без шуток! Угадываю прошлое, настоящее, будущее. Как на рентгене!
— За деньги али так?..
— Для вас исключение. Бесплатно.
— А карты есть?
— Зачем мне карты. Я по линии рук.
— Хиромант, что ли?
— Точно! Изучал белую магию.
— Врешь, поди? Ну, ну, давай, увидим, какой ты есть гадальщик.
Рубцов взял руку женщины, обернул ее ладонью кверху и, хмурясь, с серьезным видом, начал рассматривать морщинки — «линии».
— Вижу, хлопоты, хлопоты… Ой! Беспокойство, волнения… — начал он сочувственно и нараспев.
— А разве нынче без хлопот прожить можно? — сказала толстуха, недоверчиво косясь на юношу, но уже заметно волнуясь.
— Значит, было у вас мечтание не так давно, — продолжал Сергей, поглядывая то на ладонь, то в глаза женщине. — Мечтание сладостное, но сомнительное.
— Это насчет чего? — спросила толстуха, настораживаясь.
— Вроде, как будто, насчет денег, богатства. Так линия показывает. Помечтали вы раз, два и колебаться стали. Вроде деньги легкие, сами в руки идут, а все-таки боязно на сердце — дорога к деньгам далекая, хлопотливая, кто его знает, что может приключиться… Так я говорю, милая? Правильно мне линия указывает?
— Ну, ну, — кивнула головой толстуха и покраснела. — Ты дальше давай рассказывай.
— Дальше цифра идет, а за ней дальняя дорога…
Сергей запнулся и потер рукой лоб. На него смотрели улыбаясь не только шахтер, Соня и старая учительница, но и подошедшие пассажиры из других купе. Толстуха учащенно дышала и тоже улыбалась, но ее улыбка казалась жалкой, вымученной.
— А цифру где ты видишь? Что еще за цифра? сказала она, беспокойно оглядываясь.
— Вот узелок, сходятся линия вашей жизни и линия богатства, — совершенно серьезно показал какое-то место на ладони Сергей. — И цифра — восемь тысяч рублей в бумажках или на аккредитиве.
— Ой! — вскрикнула толстуха, точно ее укололи. — Батюшки! Что за глаз у тебя, парень?
Она вырвав свою потную руку из пальцев Сергея и испуганно, в сильном волнении смотрела на него.
— Отгадал! — сказала Соня восторженно. — Цифру отгадал!
— Ну так что ж, настоящее и будущее узнать не желаете? — небрежно спросил женщину Сергей.
Заколебавшаяся было толстуха опасливо протянула ему свою руку.
— Чего уж, гадай до конца. Только ты не очень. Говори, чтобы мне только понятно было.
— Это с превеликим нашим удовольствием, — весело сказал Сергей. — Значит, сумма верная? Ну, тут дорога была, как я уже говорил, незнакомый город, снова хлопоты, беспокойство и снова цифра. Та же сумма — восемь тысяч, только не кучкой и не в бумагах, а по кускам, в материалах вроде. Так я говорю, милая?
— Так, так, — заторопила его женщина, снижая голос до шёпота. — Ты это пропускай. Ты мне будущее скажи
— Будущее? — Сергей скептически хмыкнул и наклонился над ладонью толстухи. — Тут линия вашей жизни расходится на три пути. Один путь — неприятности, убыток понесете, другой — хлопоты и сомнительное богатство, третий… Ох, нехорошо линия показывает… Третий — встреча с форменным человеком, какого вы очень остерегаетесь, и казенный дом.
— Больница, что ли? — со слабой надеждой прошептала женщина.
— Нет, тетя, вроде, тюрьма… — сказал Сергей и выпустил руку женщины. — Да, да, тетя, настоящая тюрьма.
Толстуха шумно вздохнула и вытерла платком потные щеки. Лицо ее было красным, как помидор.
— Ну, угадал он у тебя? — спросила какая-то молодая бабенка в ситцевом платочке, просовывая голову между стоящими на проходе пассажирами.