«Саратовский Листок» с хвалебной статьей мы повесили в рамку напротив входа в лавку. А через пару недель Фрола пригласили Коммерческое собрание, где князь Мещерский лично пожаловал ему Благодарственное письмо.
Конкуренты давились от зависти, купцы первых гильдий наперегонки устраивали то же самое, но в таких делах нужно быть первым. К нам потянулись гости и конкуренты, даже сваха заходила пару раз, но ее Фрол как-то сам завернул.
Во всей этой суете я старалась держаться в тени. И хотя меня безумно распирало желание посмотреть на живого князя, осмотрительность брала верх. Я всегда была приветлива с посетителями, игнорировала косые взгляды купеческих жен и дочерей, отшучивалась от двусмысленных предложений их спутников и ждала завтраков, за которыми мы с Фролом могли побыть наедине.
— Вот уж не думал, Ксения Александровна, что эта ваша идея так откликнется. — он подстригся по моде, справил новый костюм и выглядел почти что столичным франтом. Рябинкин ревновал, но пока исподтишка.
— Вот Ваши родители-то радуются на Небесах. — добавила благочестия я.
Фрол перекрестился и мечтательно улыбнулся.
По горячим следам первого маркетингового успеха я протолкнула новую идею кондитерского Хеппи-мила — когда в наборе конфет находилась игрушка, но какая — неизвестно, и можно было бы собрать коллекцию. Эту самую коллекцию я выставила в окне, которое уже давненько хотела использовать в рекламных целях, но все как-то не складывалось. В качестве подарков мы взяли железные дороги для мальчиков и семейства игрушечных зверят для девочек.
На четвертый день Фрол сам поехал в столицу за конфетами и игрушками.
Вернувшись, подсчитал выручку, пристально посмотрел на меня и спросил:
— Ксения Александровна, а Ваш папенька точно не из купечества будет?
— К сожалению, нет. — потупилась я.
Недели три нас осаждали дети и их родители. Потом ажиотаж спал, но мы решили периодически обновлять коллекции, что сулило немалые барыши под Рождество и Пасху.
* * *
Третий моей проект был посложнее, но именно на него я делала ставку с самого начала своей торговой карьеры. И пришлось окучивать сразу двоих.
Тем вечером я выворачивалась наизнанку, собственноручно приготовив ужин для Фрола и Антона, даже спела для них что-то слащаво-романтическое.
— Дорогие мои, Фрол Матвеевич и Антон Семенович! Вы оба торгуете тем, что есть и у других. Поэтому цены вынуждены держать около конкурентов, и прибыль особо не велика. Но что если попробовать продавать то, чего у других нет? Тогда и доход может быть больше, и интерес тоже.
Антуану это было не очень интересно. Отчего он пошел в лавочники, я так и не поняла: предпринимательской жилки не было, порошки свои он делал из-под палки, даже окна мыл не часто. А Фрол выслушал внимательно.
— Так то ж верно, но где такой товар-то взять, которого у других не будет? — он огладил бородку, как поступал в раздумьях. Этот жест я замечала и у других купцов, а вот мои современники такой медитации были лишены, что само по себе забавно.
— Да, это самая серьезная загвоздка, но у меня есть идея! — я, сияя, как новогодняя елка, извлекла лист, на котором давно уже зарисовала мегапроект.
— Это что? — они оба уставились на рисунок.
— Это новое слово в женской гигиене. Антон Семенович может запатентовать, а мы производить. Прибыль пополам.
— Я все же не понял. — повторил Фрол, пытаясь уложить в голове мою непростую мысль.
— Раз в месяц женщинам необходимы дополнительные средства гигиены. И вот мы можем им предложить аккуратное решение, которое крепится за вот эти резинки к корсету. Низ — непромокаемой, внутри вата. Чисто, аккуратно, красиво.
Судя по лицам моих собеседников, в Саратов прокладки придут лет через шестьдесят. С боем.
Я поникла, собрала свою презентацию, попрощалась и пошла к себе. Ну не получится у меня больше ни с кем кроме них, а как быть то?
* * *
Утром за завтраком Фрол смущенно шептал.
— Ксения Александровна, ну срамное это… Как же такое продавать — засмеют.
— Фрол Матвеевич, это природа. Еще государыня Екатерина Алексеевна в своих мемуарах о таких вещах говорила. Вы только подумайте — каждая женщина с 14 лет и до 40 ежемесячно в этом нуждается. Рано или поздно додумается кто-то. Нельзя же простынками обвязываться до бесконечности. — этот момент меня саму выбешивал до невозможности: и так состояние сомнительное, да еще жара, кокон между ног, а работу никто не отменял. — И мы сможем быть первыми. Запатентовать это, а потом продавать патент сами. Тем более, кто засмеет-то? Я предлагаю это в аптеке продавать. Деликатно. В коробочках.
Фрол был смущен и темой разговора, и тем, что ему нашептал Антуан.
— Ну не расстраивайтесь так, Ксения Александровна. Я поговорю еще с Антоном Семеновичем.
* * *
Поговорил. Результат разговора получился так себе. Теперь мне разрешили еще подрабатывать в аптеке («Приглядишься, примелькаешься») после обеда и попросили что-нибудь другое придумать.
Я придумала манекен сестры милосердия в витрине поставить, чтобы хоть так клиентов привлечь. Манекены — очень дорогое удовольствие, так что мы обошлись только парикмахерским, а остальное — это сложная конструкция из говна и палок, папье-маше с моей фигурой и одежды.
Это самое произведение лепили в лавке ночью мы с мальчишками — их очень заинтересовало изготовление человека. Торс мне помогла слепить Фекла, которая вышла на шум и хихиканье, отругала парней и помогла обмазать меня гипсом. Гипсовую форму заполнили мокрыми старыми газетами, просушили и закрепили на деревянной основе. Руки лепили аналогично, но тут уже мальчики освоили, да и не было особого позора в изготовлении слепка предплечья.
Получилось неожиданно хорошо, особенно если не трогать. Нашу Нюсю рассматривали часами. Даже полицейские сменили маршрут так, чтобы полюбоваться на наше творение. Конечно, сиськи я ей накрутила шикарные, а талию уменьшила до предела. Секс бомба с красным крестом на груди. Мальчишки со всего города бегали смотреть на это чудо, равно как и более взрослые граждане. Но тем было неудобно стоять у витрины, так что приходилось заходить внутрь, где я уже успевала их убедить что-то купить. К вечеру язык отказывался шевелиться и сил даже на еду не хватало.
Скрепя сердце Антон начал доплачивать мне 10 рублей в неделю.
* * *
И все равно нужны деньги. Свои собственные. Идея с прокладками пока не особо выстрелила, да и зависеть от доброй воли веселых голубков мне как-то не хотелось. Мысль оставалась у меня одна, но крайне сомнительная, даже для двадцать первого столетия.
Восстановление девственности — процедура скользкая в моральном плане и рисковая при кустарном воплощении. Люська была одержима темой удачного замужества, подозрительна к посторонним и патологически прижимиста. После нескольких дней практики в известной косметической клинике на четвертом курсе она приволокла домой набор инструментов и усадила меня перед экраном ноутбука. Только чудом и хорошими антибиотиками я объясняю то, что мы обе пережили ту зиму. Попыток сделали восемь, прежде чем до Люси дошло, что в век соцсетей скрыть кое-что из прошлого не получится.
Конечно, изготовление кетгута из бараньих кишок и подручных антисептиков — та еще лотерея, но в свое время та же Люська писала курсовик по истории медицины и много экспериментировала дома. Так что за пару недель я ухитрилась в обход начальника заказать глазные хирургические иглы, иглодержатель, зеркало и нахимичить с нитями.
* * *
Но тут впрямую я уже предлагать не стала. Ходы кривые роет, подземный умный крот, нормальные герои всегда идут в обход.
— А отчего Вы, Фрол Матвеевич, не торгуете свадебными сладостями? — С новыми идеями всегда было непросто подъехать, но хозяин мой умел обдумывать, даром что такой эмоциональный.
— Так на свадьбах я как-то… Другие у нас этим промышляют. — опешил начальник.
— А может попробуем?
7. Ласточки
Послеобеденные часы я стала проводить в аптеке. Похожую я помнила по своей прошлой/будущей жизни. В самом раннем детсадовском возрасте такая аптека с деревянными прилавками, массивными шкафами и смесями порошков в толстой коричневой бумаге была самым главным аттракционом по пути домой. Она даже пахла особенно. И пол был покрыт такой же метлахской плиткой, желтовато-коричневой. Я научилась солидно вышагивать вдоль прилавка шурша муаровой юбкой, и почти уже полюбила свою новую жизнь.
Заплаканная девица и нервная мать выделялись более обычного. По-моему, моя целевая аудитория. Но как к ним подъехать… Это вам не на Авито объявления размещать или сайтики кропать на коленке.
— Чего изволят сударыни? — я поднесла к ним тарелку с сухофруктами.
— Капель анисовых. — нервозность матери, дородной купчихи явно не в первом поколении, была почти спрятана, но у сумочки ручку менять придется к концу недели, если так ее теребить.
— К Вашим услугам весь выбор лучших европейских и отечественных поставщиков. — Я щедрым жестом метнула не только анисовые капли, но и успокоительные сборы. — Может чайку сразу заварить?
— Ну отчего ж не попить… — растерялась клиентка.
Пока я отходила за чайником, дамы успели пошептаться.
— Убьёт же, как есть убьет. — сорвалась на крик невеста.
— Замолчи ты. — шипение и звук пощечины.
Мои девочки.
— Невеста-то у Вас какая красавица. — я подлила в чай старшей гостье немного коньячку, нагло украденного у Фролушки.
— Да, управил Господь, свадьбу через две недели справим. — степенно согласилась гостья.
И тут невеста наша захлебнулась чаем и зарыдала в голос.
— Перед свадьбами всегда так, волнительно. Вот чаек с пустырником — очень помогает. — И в сторону купчихи отправилось еще несколько пакетиков.
— И жених-то хороший, небось? — я напустила наивности и тупости во взор.
— Да отца нашего, Федора Никитьича, компаньона сын старший. С образованьем, в самой Москве учился. Почитай пять годков дома не бывал.
— Да, женихи сейчас требовательные, особенно столичные…. В чем не угодишь — ославят, и лишнего порасскажут. А уж свекрови-то…. - и я пододвинула еще одну рюмочку.
— Да что говорить-то, коли невеста хороша — чуть агрессивнее, чем нужно для нейтральной беседы и быстрее, чем для добропорядочной ответила Матрена Саввишна.
— Вот и я говорю, что невестато у вас хороша, любому на зависть. Не то что нонешние девицы, которые хвостами крутят перед парнями, а потом стыд весь после свадьбы вылезает…
Я избегала прямых взглядов и потихоньку заворачивала покупки.
— Сделанного не воротишь. Доктора-то руки-ноги вправлять могут, а вот дела женские им без интересу.
Матрена Саввишна забыла как чай глотается и тонкая струйка текла по подбородку на шелковые оборки.
— Ведь мало кто учился таким искусствам, только заграничные, швейцарские дохтора (ой, что я несу!). А наши-то так, лишь куражатся да деньги берут. — я взяла долгую паузу. — Ну да что об этом, пустое все… Вам, Матрена Саввишна, и Вам, Агафья Федоровна, желаю доброго здоровьичка, да хорошего дня.
Дамы переглядываясь удалились, а я выдохнула. Клиент наживку заглотил и повелся.
Вечером я подбила кассу, подмела зали уже готовилась закрываться, когда нерешительно звякнул колокольчик.
— Доброго здоровьица, Матрена Саввишна. Али забыли чего? — наивность моего взгляда можно отрезать и продавать карточным шулерам.
Купчиха почти незаметно перевернула табличку на двери на «Закрыто».
— Да вот разговор наш все из памяти не идет, Ксения свет Александровна.
Я вытащила из-под прилавка поднос с рюмочкой. Такими темпами разорюсь раньше, чем начну зарабатывать.
— Чем могу служить? — подобострастие и лесть, лесть и подобострастие.
— Али правда, коль с девицей какая беда приключилась, то помочь ей можно? — бусинки зрачков уцепились за меня, как утопающий за корягу.
— Ну мы же к примеру говорим, да? — я дождалась кивка и продолжила. — Вот если с девицей случай какой произошел, что жениху объяснять неуместно, а скрыть не получится, то помочь можно. Повитухи пузырь с кровью предлагают, так про то женихи уж знают. Деревенские суриком натираются, а потом родить не могут — что тоже тайна невеликая. А вот заморские операции есть… Там все можно сделать, как до случая было… Если случай тот через месяц на нос не полезет, конечно.
— Нешто ножом резать? — испугалась, а пугаться-то не надо.
— Резать там уже нечего, до нас все раскрыли, там сшить надо. Особой иглой да особой нитью. И станет девичество как новое и нарушится в брачную ночь как положено.
Я протянула гостье пирожок и замолчала.
— А…. Откуда ты про то знаешь?
— Батюшка мой, царствие ему Небесное, пока не разорился, год иностранного доктора в именье держал. Тот меня биологии и химии учил. Ну и так, по мелочи нахваталась.
— Хороша мелочь…
— Так она для женщины судьбу сломать может, а мужчины-то друг за друга всегда… — я наполнила рюмки и задумалась, что идти мне по морозной улице, а переломы тут лечат даже без рентгена.
— Да, мужчины друг за друга… — она машинально дотронулась до скулы и я поняла, что огребут мои дамы обе от супругов, коли дело наше не выгорит.
— И ты можешь… вот это вот все…. - она изобразила это все руками и тут мне стало казаться, что зашивать нужно как минимум Марианскую впадину.
— Могу. Только нитки особенные, раньше чем через неделю не придут. За три дня до венчания операцию можно провести, накануне живот очистить и потом три дня есть только бульоны, ничего твердого, ходить осторожно и молчать. Про все это молчать. Ни отцу, ни мужу не говорить. Исповедаться ежели решите — то потом, не своему священнику.