Когда я наконец пришла домой и тихо пробиралась по коридору, до меня донёсся запах ароматических палочек, которые мама зажигала здесь ежедневно, чтобы очистить атмосферу. Она действительно не жалела усилий, чтобы на свой лад убрать все следы пребывания Хелены. Она жгла ароматические палочки, расставила повсюду розовый кварц и горный хрусталь, освещала комнаты лампадками, и, по всей вероятности, обрызгала все углы святой водой. Но ничего не помогало. Атмосфера была безнадёжно отравлена, и впервые в жизни я не чувствовала себя призванной вернуть в дом гармонию. Меня оставило равнодушной и то, что впервые за двадцать лет в браке мамы и Йоста назревал кризис. И я абсолютно не злилась из-за того, что Филипп после происшествия в пятницу продолжал сидеть в своей комнате, полный раскаяния и жалости к себе, а мама квохтала вокруг него как наседка.
Мне надоело быть ароматической палочкой нашей семьи – улаживающей ссоры, решающей проблемы толстой молодчиной Ханной – с этим было покончено. С матерью я все эти дни говорила только в самых необходимых случаях, а с Филиппом вообще не разговаривала. Дверь в его комнату была открыта нараспашку, и когда я пробиралась к себе, я невольно бросила туда взгляд. Это было ошибкой, потому что они, казалось, только этого и ждали: с кровати на меня большими, грустными глазами смотрели мои брат и мать.
Это почему-то переполнило чашу моего терпения.
– Снова провёл утешительный день в постели, Филипп? Тебе удалось с маминой помощью дотащиться до туалета? И можем ли мы тебя поздравить за то, что ты почистил зубы? Но – ох! Что я вижу? Ты действительно себя преодолел и смог втиснуть в себя кусок шоколада? Чудесно! Мама наверняка ужасно тобой гордится!
Взгляд Филиппа стал ещё печальнее, если такое возможно, а мать протянула ко мне руку в драматическом жесте.
– Ханна, – сказала она. – Подожди… – но я уже вышла и с треском захлопнула за собою дверь.
В моей комнате за компьютером сидел Йост. Он периодически выходил отсюда в интернет. У него самого компьютера не было, поскольку эти «чёртовы аппараты», по маминым словам, перегружали атмосферу помещения своими лучами. Ха-ха-ха, какая шутка!..
– Ну, хороший был день?
– Наверное, лучший, чем у тебя, – ответила я. – Но тем не менее довольно поганый.
– Через три недели начинаются выпускные экзамены, – сказал Йост. – Я им сказал, что если мой сын до выходных не выберется из постели и не начнёт учить, то я перееду в гостиницу.
– Отлично, теперь у них на одну причину больше жалеть себя.
– Я серьёзно, Ханна. Я больше в этом не участвую. – Йост поднялся. – На этот раз всё зашло слишком далеко. Кстати, тебе пришло письмо от некого Бориса. Я, конечно, его не читал.
– Мог бы спокойно прочитать,. – В письмах Бориса содержалось в основном одно и то же: он беспокоится, что я уже несколько дней не пишу, и не случилось ли чего. Я ни разу не ответила. Было неплохо, что для разнообразия кто-то беспокоится и обо мне.
– Если ты уедешь, то я тоже буду искать себе квартиру, – сказала я. – Может, будем искать вместе?
Йост улыбнулся.
– Я всё ещё надеюсь, что до этого не дойдёт.
Когда он ушёл, я села за стол и открыла письмо Бориса.
Создано: 03.04 13:29
Получатель: <Фея33а>
Отправитель: <Борис68>
Тема: Это не шутка
Фея,
кое-что произошло, и мне надо непременно поговорить с тобой лично. Пожалуйста, объявись, если ты жива.
Что-то в его словах затронуло моё очерствевшее, завёрнутое в целлофан сердце. Бедный Борис. Он же не виноват во всех тих ужасных вещах, которые произошли. Я вздохнула и кликнула на «Ответить».
Создано: 03.04 20:15
Получатель: <Борис68>
Отправитель: <Фея33а>
Тема: Re: Это не шутка
Я жива, Борис, прости, что так давно не давала о себе знать. Но у меня были действительно серьёзные причины. Что случилось?
Создано: 03.04 20:18
Получатель: <Фея33а>
Отправитель: <Борис68>
Тема: Re:Re: Это не шутка
Я влюбился в тебя, вот что случилось!
Мне нужно срочно с тобой увидеться, чтобы прояснить пару основополагающих вещей. Как можно быстрее.
Б.
Я уставилась на дисплей. Снова проблема, которую я не могу решить. Но разве у меня из-за этого должно быть чувство вины? Нет, с этим покончено навсегда.
Глава 16
– На сей раз Алекс попросил мой номер телефона, – сообщила Карла. – Но значит ли это, что он позвонит?
– Без понятия, – ответила я, и мне это было совершенно безразлично. Я хотела поработать над разоблачительной статьёй о сомнительных целлофановых махинациях Клэр, а Карла мне мешала. Она сидела на моём столе и болтала ногами.
– Знаешь, на сей раз он вообще не был занудой, – рассказывала она. – Странно, но я всё время думала о том, что он любит заниматься сексом в самых разных местах. В лифте меня от этих мыслей прошиб пот.
У меня должны были быть угрызения совести из-за того, что я внушила Карле ошибочные представления о сексуальных предпочтениях Алекса, но я этих угрызений не испытывала. Вместе с радостью жизни от меня ушло и чувство вины. И я не оплакивала его уход. Была бы я прежняя Ханна, мне было бы тяжело видеть, как Марианна всё утро просидела над кучей вырезок из журналов, принесённых ей Кордулой. Вырезки были на тему пластической хирургии. Марианна с отсутствующим видом облизывала шоколадный батончик и периодически ощупывала свою грудь. Вероятно, она слышала, как я говорила Алексу про её висячие груди модели «Сумка почтальона», но если она из-за меня решится на операцию, то пожалуйста! Любой имеет право разбрасываться своими деньгами по своему усмотрению, разве нет? Без чувства вины я также смогла написать чудесно-саркастическую статью про спа-хутор Клэр, и после выхода статьи ей, вероятно, придётся искать новое место. Она сама заварила эту кашу. Ей не стоило жульничать при замерах, могу сказать однозначно.
Карла оставила меня в конце концов одну, но я не проработала над статьёй и пяти минут, как позвонил Алекс.
– Я взял телефон твоей подруги Карлы, – сказал он.
– Я знаю.
– Мне позвонить?
– А что с ним ещё можно сделать?
–Ну, мышонок, ты же меня знаешь. Мне не хочется рисковать разбитым сердцем. Для меня всё сразу серьёзно, а Карла кажется мне скорее такой легкомысленной особой, сторонящейся любых обязательств. Мне этот тип знаком. Если такой женщине после первой совместно проведённой ночи признаться в любви, она тут же смоется.
Я редко слышала что-нибудь менее соответствующее истине, но у меня не было никакого желания вступать в глубокий аналитический спор. Поэтому я сказала:
– Зато у неё классные сиськи.
– Тоже верно, – ответил Алекс и положил трубку.
Пять минут спустя Карла вновь ворвалась в моё бюро.
– Он позвонил! – вскричала она. – Он в самом деле позвонил!
– Отлично, – заметила я.
– Мы встречаемся завтра вечером, – продолжала Карла. – Идём в кино. О Боже, Ханна! Он же не станет прямо в кино?..
– Алекс очень чувствительный, – сказала я. – В первый раз он, конечно, не будет предъявлять к тебе повышенные требования. Наверное, вы самым обычным образом завалитесь в постель. Если вообще завалитесь.
– Ах вот как, – ответила Карла. – Ну что ж, будем надеяться. Ах, Ханна, вот ещё что – ты … хм… вроде говорила, что он плохо видит, да?
– Да. Без очков он слепой как крот, – заверила я. – Видит, так сказать, одни контуры.
– Грандиозно! – вскричала Карла, и, бросив искоса взгляд на Марианну, добавила:
– Я имею ввиду, в этом случае чувствуешь себя непринуждённее. Целлюлит, морщины, жировые подушечки – всё размыто. Тем не менее мне надо завтра утром обязательно попасть к парикмахеру. А ты записалась?
– Куда?
– К парикмахеру! Ты же завтра вечером идёшь на юбилей к Фредеманну.
– Уже завтра? – Чёртов праздник полностью вылетел у меня из головы. И к парикмахеру я, естественно, не записалась.
Ах, всё равно. Наваяю что-нибудь на голове, и всё. Для бородавчатого кузена сойдёт.
– А платье у тебя есть? – спросила Карла.
Нет, платья у меня тоже не было. Ах, всё равно! Вытяну какую-нибудь тряпку из шкафа и напялю на себя.
– Ты что, с ума сошла? Что ты наденешь? – вскричала Карла.
– Ах, Карла, ни одной жабе не будет интересно, в чём это я пришла, – отмахнулась я. – Но не бойся, в трениках я не пойду.
Карла покачала головой.
– Ты стала такой странной, с тех пор как подружка твоего брата вытворила эту омерзительную штуку с крысой. Может быть, у тебя травма или что-то такое. Ты больше не слышишь, что тебе говорят, и у меня есть подозрение, что ты запустила диету. Виви сказала, что она не уверена, но она вчера видела из трамвая женщину, которая выглядела точно так же, как и ты, и держала в руках огромную порцию картошки фри. Скажи честно это ты была?
– А даже если так, – сказала я. – Я ведь перед этим оставила половину своих бёдер на этом спа-хуторе.
– Ханна! Разве ты больше не думаешь о Борисе?
Я пожала плечами.
– Иногда. А сейчас дай мне, пожалуйста, поработать, иначе я этой статьи так и не закончу.
Карла ушла от меня с озабоченным лицом, и я снова занялась Клэр и её тиной. Но я не успела написать и нескольких слов, как зазвонил телефон.
– Редакция «Анники», Рюберштрунк, – рявкнула я в трубку.
Хватит дружелюбного пустословия. Мы здесь, в конце концов, не во Фрёлих санслужбе, господа, благодарим, что звоните сюда.
Это была Тони, и она почти плакала – как обычно. На сей раз она почти плакала, потому что менеджер филиала, этот злодей, прознал, что Тони не является ни больной, ни беременной, ни старой, ни дряхлой и, следовательно, не имеет права на бесплатную доставку продуктов из супермаркета. Симпатичный юноша наябедничал. Когда менеджер филиала услышал, что у юной красотки, которая принимает и оплачивает доставку, рыжие волосы, то он сразу же стал в стойку.
– Это обман! – орал он в телефон на Тони. – Но со мной этот номер не пройдёт!
– Я не понимаю, – сказала я. – Ведь они имеют от вас приличный доход! Все эти памперсы, баночки с питанием и замороженный шпинат!
– Ему это без разницы, – ответила Тони. – Он же не владелец супермаркета, ему главное мне насолить. У меня было огромное желание нанести ему визит и высказать всё, что я о нём думаю. Мне пойдёт на пользу, если я заеду кулаком прямо в его противную, наглую рожу…
– Да-да, – сказала я. – Но ведь есть возможность закупаться где-нибудь ещё. По счастью, в этом городе не один супермаркет.
– Я подумала, может быть, ты… – сказала Тони.
– Извини, но совершенно нет времени. Сегодня я буду работать допоздна, а потом встречусь с подружками, как всегда по пятницам. Попроси маму.
– Она же не оставляет Филиппа ни на минуту.
– А что твой муж?
– Он до вечера субботы на курсах повышения квалификации. С позавчерашнего дня. Я снова остаюсь одна на выходные. Вернее, к сожалению, не одна, а с детьми.
– Странно, как часто Юстус бывает на курсах повышения, – заметила я. – Ведь этот юридический хлам не может постоянно меняться? Может, у него любовница, а?
– Может быть, – сказал Тони. – Надеюсь, она любит детей и будет периодически забирать их к себе. Мне для начала хватит одной ночи. Проспать подряд двенадцать часов. Сегодня я практически не спала. У этого… хм… младенца…
– У Леандера.
– Вот именно, У Леандера был понос, и всё, что я в него вливала сверху, тут же выливалось снизу. И у Финна были кошмары от телепузиков, а Генриэтта…
– Послушай, Тони, идёт мой шеф, – прошипела я, хотя никакого Бирнбаума поблизости не было. – Я должна закончить разговор, моя статья ещё не готова, а через два часа номер должен быть подписан в печать.
– Ой, – успело ещё донестись из трубки, но я уже нажала на рычаг. Без чувства вины. Оттого, что Тони постоянно мне жалуется, ей не становится лучше.
Я дописала статью и положила её на стол редакторше текстов. Её самой в комнате не было, но она не могла уйти далеко, потому что Пауле лежал в своей корзинке и астматически сопел. Его вид напомнил мне – непонятно почему – Якоба, которого я не видела уже неделю, поскольку вместе с диетой я забросила и бег. Это было странно, но хотя я и перестала придерживаться диетических предписаний, мой вес до сих пор оставался одинаковым, плюс-минус двести граммов. Кого удивит, что я не испытывала никакого раскаяния? Но мне стало как-то не хватать ежедневных пробежек.
Может, стоило сегодня снова на это сподвигнуться. Зато мне не придётся встречаться с Виви, Соней и Карлой, чья болтовня про целлюлит, калории и придурковатых начальников ужасно действовала мне на нервы. Поэтому я пошла к Карле и сказала, что у меня критические дни и ужасно болит живот.
– Бедняжка, – сказал Бирнбаум, вышедший в этот момент из своего бюро. – Почему же вы не ушли раньше?
– Ну это называется обострённое чувство ответственности, – ответила я. Вот дерьмо! Раз Бирнбаум считает меня больной, то я не смогу побежать сегодня вечером, поскольку наверняка пересекусь с ним и Якобом. Ладно, без разницы, сяду с семейной упаковкой карамельного мороженого и буду себя жалеть. То, что умеет мой брат, давно умею и я.
Карла была исполнена сочувствия. Она выдала мне три болеутоляющие таблетки (на которые, между прочим, был нужен рецепт) и посоветовала попить чаю из травы манжетки, чтобы к утру снова быть в форме.
– Я позвоню тебе завтра после обеда, и мы сможем обменяться ещё парочкой советов, – сказала она, заговорщицки взмахнув ресницами.
– Для чего советов? – полюбопытствовал Бирнбаум.
– Ах, что нужно делать, чтобы управиться с бородавками и запахом из рта, при условии, что этот тип хорошо зарабатывает, – ответила я.
– Вам надо действительно лечь, Йоханна. – Взгляд Бирнбаума выражал столь искреннюю заботу, что я не могла его выдержать и уставилась на его туфли. И что я вам хочу сказать? У него снова были два разных носка, один с тёмно-серыми ромбиками, а другой – со светло-серыми. Ну и ладно! Какое мне дело?
– Поправляйтесь, – сказал Бирнбаум.
– Спасибо, – ответила я и на один момент действительно почувствовала себя так плохо, что почти проглотила одну из Карлиных таблеток. Но по дороге домой я вспомнила, что у меня нет никаких критических дней, а если бы и были, то живот у меня всё равно никогда не болит. Это вполне могло улучшить моё настроение, но, естественно, не улучшило.
Дома я нашла всех в том же состоянии: брата в его комнате, маму с её розовыми кварцами и ароматами и Йоста, решительно настроенного уехать.
Я встретила его в саду.
– Чемодан я собрал и отель забронировал. Если мой сыночек не вытащит до завтрашнего утра свою ленивую задницу из кровати и не засядет за учёбу, я уеду.
– А мама что?
Йост пожал плечами.
– Она мне не верит. Говорит, своими угрозами я только ухудшаю дело. У Филиппа шок, и такое авторитарное отцовское поведение подавляет его чувствительную душу, и вообще, выпускные не могут быть важнее Филиппова душевного равновесия.
– Ага, – сказала я. – Несёт чушь, как обычно.
– Не знаю, – ответил Йост. – Может, она и права. Но в этом случае Филиппу нужно не в постели лежать, а отправляться вслед за Хеленой в психушку. Кстати, звонила Тони и просила тебя перезвонить, это срочно.
Я действительно собиралась перезвонить Тони, но я совершенно забыла об этом по дороге к дому – потому что мой путь пересекла улитка с надписью «blood» на спине. Злость закипела во мне по самые уши, как молоко закипает в кастрюле. Я схватила улитку и поволокла в ванную, где попыталась смыть надпись с помощью мягкой щётки и мыла. Ничего не помогало, чёрный лак лишь чуть-чуть побледнел. Я вернулась к Йосту и спросила: