– Правда ли, что вы отказались принимать участие в рекламной кампании одного знаменитого французского ресторана и даже грозились подать на хозяина в суд?
– Вы бы тоже, я думаю, отказались от участия в кулинарном шоу в племени каннибалов, – отшучивается лягушка, – Ещё есть вопросы? Нам надо бы успеть на попутный циклон, чтобы выступить сегодня в соседнем городе.
– Поблагодарим нашу гостью! – тут же выскакивает вперёд распорядитель пресс-конференции, – Теперь можно сфотографировать всю стаю. Господа утки, встаньте тут.
Щёлкают фотоаппараты, мерцают вспышки, видеокамеры выстраиваются в ряд, операторы ловят неожиданные ракурсы. Потом – небольшой фуршет за счёт городской казны, и стая может отправляться в путь.
– Тебе не надоело ещё людей дурить? – усмехнувшись, спрашивает у лягушки один из её бессменных возниц.
– Никого я не дурю, оставь такие подколки для журналистов, – беззлобно пинает его в бок лягушка, – Это ведь действительно я, я придумала. Я придумала проводить пресс-конференции! А эти дуры, летавшие с вами до меня, не могли сдержаться и орали прямо сверху: «Это я, я!» Ну и разбивались, конечно. А для людей все лягушки на одно лицо. На наше счастье. Надеюсь, в том городе, где мы будем сегодня ужинать, не всех ещё комаров извели, а то так уже эта красная икра осточертела, хочется перед сном нормально поохотиться.
Принцессы и феи
– Скажите, а я могу сразу перепрыгнуть на следующую ступень, или для начала мне всё-таки придётся походить испытательный срок в принцессах? – поинтересовалась Золушка, внимательно выслушав крёстную.
– О какой ступени ты говоришь, деточка? – поправила очки фея, – Королевой станешь в свой черёд, когда принц, муж твой, вступит в права наследования.
– Что, мне ещё потом и королевой придётся быть? – испугалась Золушка.
– А кем же ты хочешь стать? Повелительницей Ночных Кошмаров? Владычицей Подземных Сокровищ? Царицей Морских Глубин? Есть вакантные места. И не самые распоследние женихи. Могу всё устроить.
– Ох, не пугайте меня, это, по-моему, очень страшные титулы. Я бы хотела стать… Ну, словом, феей. Как вы. Можно такое?
– Деточка! Милая! Как долго я ждала этого вопроса! – расплылась в улыбке крёстная.
– Я выполнила какую-то недопустимую функцию? – пискнула Золушка.
– Ещё какую недопустимую! – похлопала её по руке фея, – Твоё желание отпускает меня на вольную волю. Заклятие переходит на тебя, и теперь уже ты будешь выполнять желания разных там младших, нелюбимым и неродных дочек. Вместо меня.
– Правда? – почему-то обрадовалась Золушка, – Правда, буду? Можно, значит? И не надо выходить замуж за этого дурака-принца?
– Во-первых, он никакой не дурак, – строго сказала крёстная, – Просто инфантильный слегка. Во-вторых, я пошутила насчёт заклятия. Так меня кто-то на волю и отпустил, как же. Так я на неё и ломанулась, ждите. А в-третьих, ты что же, всерьёз хочешь стать феей?
– Ну да. А что в этом такого? По-моему, отличная профессия, в самый раз для меня.
– Поразительно! Знаешь, а ведь для того, чтобы стать феей тебе теперь ничего не нужно – только слушаться меня и прилежно учиться. Ну, это у тебя получится, ты старательная девочка. Впрочем, я не ожидала от тебя такого вольнодумства. Променять выгодное замужество на сомнительную участь феи!
– Крёстная, ау, проснитесь, ну куда мне это замужество? Вы, что ли, в прошлом веке родились?
– Вообще-то, в позапрошлом, – кокетливо улыбнулась фея.
– Да ну? Нет, серьёзно? Вам же не больше сорока на вид!
Фея хихикнула и помолодела буквально на глазах.
– А может и меньше, – тут же исправилась Золушка, – И что же, это всё благодаря тому, что вы работаете феей?
– Естественно. А ещё я не замужем. И никогда там не была. И тебя ждёт то же самое, если ты не одумаешься прямо сейчас. Нас никто не слышал, ещё есть время всё переиграть. Помнится, когда я пожелала стать феей, а не принцессой, моя крёстная ни словом об этой возможности не обмолвилась – так рада была, что у неё теперь будет помощница.
– И вы что же, очень расстроились, когда узнали, что замуж вам теперь не выскочить? – с сомнением спросила Золушка.
– Конечно. Первые сто лет вообще с крёстной не разговаривала, а потом поуспокоилась. Ну, ты сама подумай, каково это: устраивать другим семейное счастье, а самой даже представления об этом не иметь! Я так завидовала этим будущим принцессам, что и сказать нельзя!
– Ой, было бы чему завидовать! Выйти за принца, стать дурацкой фарфоровой куклой, состариться раньше времени и провести лучшие годы в тени мужа-самодура.
– Так, конечно, чаще всего и бывало, – вздохнула фея, – Но не всегда! На моей памяти было немало удачных союзов. Однако, сколько в тебе мудрости, моя дорогая. Хотела бы я узнать, где ты такого понабралась.
– Какого – такого? – удивилась Золушка, – Так рассуждали все девчонки в моём классе. И ещё жалели меня – у тебя, говорили, фея крёстная, она тебя точно замуж за принца выдаст, не успеешь пикнуть.
– Да что ж в этом плохого? – растерялась фея, – Что же это творится в головах у современных девчонок? И как же нам с тобой теперь быть?
– В каком смысле – быть?
– Быть – в смысле, на жизнь себе зарабатывать. Если выгодное замужество теперь не в моде, то мы, феи, останемся без работы.
– В моде, в моде, – успокоила её Золушка, – Вон, на сестёр моих посмотри. Обе спят и видят, как принц их под венец поведёт.
– Но они же не заслужили такое счастье! – схватилась за голову фея, – Они не застилали по утрам постель, не мыли за собой посуду и всё свободное время торчали в интернете!
– А я заслужила счастье быть феей? – спросила Золушка, – Я ведь, между прочим, сорок розовых кустов так и не посадила.
– Для того, чтобы стать феей, не нужно ничего сажать. Достаточно просто пожелание вслух высказать – и всё.
– Я, между прочим, уже сто раз высказывала его вслух, – обиженно сказала Золушка.
– Ну не в зеркало же при этом надо глядеть, а в глаза другой фее. Ты сказала, она услышала – и всё, считай, что дело в шляпе. А вот принцессами становятся только самые достойные! Тут одного желания мало.
– Странно, что при таких правилах наш мир ещё не заполонили недостойные феи, – задумалась Золушка, – Видимо, не все знают, к кому надо обращаться с просьбой. Но очень скоро они пронюхают, и вот тогда мы точно останемся без работы. Слушайте, а что, если нам сделать наоборот?
– Ты всё-таки одумалась и согласна на принца?
– Об этом и речи быть не может! Я имею в виду, что самых достойных как раз надо принимать в феи. А оставшихся делать принцессами, стоит им высказать такое желание. Получится, опять-таки, естественный отбор.
– Ты представляешь, какие принцессы получатся при таком-то отборе?
– Ну как это – какие? Довольные своей участью. Мне казалось, что это – самое главное в нашем деле. Разве нет?
– Вообще-то да, но…
Фея надолго задумалась, возможно даже вышла куда-нибудь в астрал, чтобы посоветоваться с другими феями. Потом, наконец, вспомнила о своей собеседнице и деловито произнесла:
– Говоришь, твои сёстры спят и видят, что принц ведёт их под венец? Неплохо, неплохо. Одной из них займёшься ты, другой – я, и наплевать, что они недостойные, лишь бы не передумали. Выбирай, какая из них тебе менее противна, и можешь приступать к делу прямо сейчас. Детали я разъясню по ходу, там всё предельно просто.
– Да обе подходят, не такие уж они и чудовища, как принято считать, – пробормотала Золушка, – А после того, как выдадим замуж сестричек, можно и мачехой заняться. Что-то в последнее время она недовольна моим папашей, вроде как хочет с ним развестись, и подыскать себе муженька помоложе.
– Караул! – схватилась за голову фея, – Ты всерьёз собираешься швырнуть какого-нибудь бедолагу-принца в объятия этой мегеры?
– Ну, это я для примера. Можно и не женить. Главное, что без работы мы не останемся, вы ведь об этом беспокоились?
Строительство
Мой господин, величайший из великих и мудрейший из мудрых, солнцеподобный и всемогущий, сконструировал и начертал прекраснейшее сооружение, подобного которому не было и не будет, пока существует мир. Мне, несовершенному, он повелел руководить возведением этой бесподобной шарообразной постройки, которая станет символом солнца, покровительствующего нашей земле.
Я собрал рабов, показал им чертёж, тщательно перерисованный мною с совершенного рисунка моего господина. Рабы ничего не поняли в этом великом замысле – пришлось объяснять им на пальцах, а самых тупых поучить дубьём.
По моему приказу рабы стали выпиливать из скалы огромные плиты и перетаскивать их к месту постройки. Так они трудились, посменно, три дня и три ночи, а я, бессонный, сновал среди них, наблюдая за работой. Но на четвёртый день я совершил роковую ошибку: оставил их, а сам прилёг вздремнуть под раскидистой пальмой. Когда я проснулся, солнце уже клонилось к закату. Рабы сидели там и тут, небольшими группами, но работать даже и не думали. Подойдя поближе, я увидел, что они, не таясь, пьют вино. Эти наглецы и не думали скрываться! Естественно, ни о какой работе уже и не могло быть и речи: я приказал им встать и убираться с глаз моих, но многие не держались на ногах и ползли, подобно червям.
На следующий день, и на третий день, и потом ещё три дня подряд, всё повторялось. Пока я строго следил за рабами, они прилежно перетаскивали материал для постройки, когда же я отвлекался, например, для того, чтобы позаботиться о пище для этих неблагодарных скотов – появлялось вино, и рабы, и без того безмозглые, превращались в неподвижные колоды, немногим отличающиеся от камней, которые они перетаскивали.
Не выдержав, я приказал швырнуть крокодилам каждого десятого ослушника, и тогда рабы перестали пить вино вместо работы. Всё снова пошло на лад, но тут меня вызвал к себе мой господин.
– Тут вот что, – сказал солнцеподобный, грозно сверкнув очами, – Говорят, ты там некоторых рабов в жертву принёс?
Я замер: самоуправство карается смертью!
– Это хорошо, правильно, – продолжал, меж тем, господин, – Строительство будет идти лучше. Но только учти – новых рабов у меня для тебя нет, а объект ты должен сдать к сроку… К тому, который я указал на обороте чертежа.
О, всемогущие боги! Как я мог быть столь беспечным, что не обратил на это внимание!
Конечно, с оставшимися рабами мы не сможем возвести столь величественное сооружение в указанные сроки.
Я был вынужден прибегнуть к помощи вольнонаёмных рабочих: из тех, знаете ли, безумцев, что готовы на всё ради моего господина. Я пообещал им щедрую награду и благодарность самого солнцеподобного, и они с радостью взялись за дело.
Но если рабы хотя бы умели возводить строения – пусть не такие совершенные, как то, что начертал мой господин – то вольные наёмники постоянно падали вниз и разбивались, роняли камни на головы друг другу, укладывали их кое-как.
Я старался – уговорами и угрозами – принудить рабов и наёмников работать быстрее, во имя нашей светлой цели, но они так и не смогли оценить величайший замысел моего господина.
Когда сооружение было уже наполовину возведено, оно внезапно обрушилось. О, я видел это собственными глазами! Совершенная шарообразная конструкция в несколько мгновений превратилась в груду камней, так не похожую на великолепный чертёж моего господина!
Рабы и наёмники тупо уставились на дело рук своих, а я воззвал ко всемогущим богам, чтобы они послали мне быструю и безболезненную смерть. Но тщетны были мои мольбы.
Сейчас я иду к моему господину: пусть он казнит меня так, как сочтёт нужным.
Когда я двинулся в сторону дворца, рабы и наёмники глядели мне вслед, а кое-кто уже побежал за вином. Они будут продолжать пировать на развалинах совершеннейшего творения мысли моего господина даже тогда, когда меня уже не будет в живых. Горько думать о том, как бесславно закончится моя жизнь.
Четыре тысячи лет спустя, на том же самом месте.
– Уважаемые туристы, поглядите вокруг, отсюда открывается прекрасный обзор! Перед вами – одно из чудес древнего мира – египетские пирамиды, эти усыпальницы Фараонов! Самая первая гробница, может быть, не так велика, как последующие, но именно после её возведения появилась традиция воздвигать пирамиды для погребения мумифицированных тел властителей Египта. Мы не знаем, кому первому пришла в голову идея возводить сооружения такой необычной формы, но совершенно очевидно, что это был величайший конструктор своего времени!
Зелья ведьмы Наташи
Колдун Коля ведьму Наташу не любит: всё в её колдовской практике ладится и спорится, а у него то и дело получаются такие фокусы, за которые приходится платить немалый штраф. Но Коля и Наташа всё-таки коллеги, поэтому в новолуние, когда у них бывает выходной, они собираются в Наташиной избушке – поболтать, поделиться опытом. Коля в основном болтает, Наташа – опытом делится, но, в целом, время проводят неплохо.
В Колином доме неуютно, темно и пыльно, по углам стоят паутиновые печати, там и тут булькает в коленчатых трубках колдовской отвар. У Наташи в горнице светло, на стенах висят пучки разных лесных трав, черная кошка по собственной инициативе моет посуду.
– Вот взять кошку ту же! У меня нетопыри не то, что посуду – пол не могли вымыть! Залили всё кровью ягнёнка, говорят – вот, хозяин, сделали, как ты велел.
– Как же ты велел?
– Ну как – по старинной книге читал: «Кровью ягнёнка заклинаю вас вымыть полы в моём доме!»
– А при чём тут ягнёнок? – смеётся Наташа, и кошка её тоже смеётся, но посуду мыть не перестаёт.
– Так в книге же написано – кровью ягнёнка! Надо же их чем-то заклясть, нетопыри всё-таки, – почти по слогам, как маленьким, объясняет им Коля.
– Вот странно. Я когда хочу о чём-нибудь Агриппину Василисковну попросить – я ей прямо, без всяких книжек, говорю – помойте, пожалуйста, посуду, или взбейте крем, – удивляется Наташа.
– Мау! – согласно кивает Агриппина Василисковна, вытирает лапки чистым полотенцем и прыгает на свою перинку.
– А, всё у тебя не по науке, – сплёвывает Коля, но тут Наташа ставит на стол первую волшебную перемену блюд. И Коля сразу меняется, становится добрее и спокойнее.
– Ага, на своих уже тренируешься! – беззлобно говорит колдун, отодвигая в сторону пустую тарелку, – Хоть бы поделилась секретом. Я, как ни бьюсь, а чистого эликсира спокойствия выделить не могу. Вечно в нём какая-нибудь примесь окажется, то мертвецкое спокойствие получается, то спокойствие дурачка, то – лесного дерева.
– То-то у тебя за домом такая чаща густая, – понимающе кивает Наташа, – Только тут никакого эликсира нет. Честно-честно. Просто если голодного, усталого человека накормить вкусной едой…
– Ври больше! Все знают, что ты в еду подсыпаешь какое-то зелье! Я и сам однажды это видел! Ну что тебе стоит рассказать об этом мне, мне, своему коллеге, который старше тебя, между прочим? – начинает канючить колдун.
– Рассказать? Ну, это можно, у меня никаких секретов нет, – отвечает Наташа и приносит с кухни несколько баночек с зельями, – Вот чёрный молотый перец – основа всего. Есть также перец горошком и лавровый лист, но они – для второй перемены блюд. А вот, кстати, и она подоспела.
Когда колдун Коля, не забыв облизать ложку, отдаёт хозяйке пустую суповую миску, Наташа насмешливо интересуется:
– Ну, а здесь какое зелье было?
– Истинное внутреннее тепло! – с видом знатока отвечает Коля, – Потрясающе! Специалисты были уверены, что его секрет утерян ещё в тринадцатом веке!
– Вот оно как, – цокает языком Наташа, – То-то маманя удивилась бы. Ну, продолжим знакомство со специями. Это – базилик. Вот – тмин. Но их можно добавлять не во всякую пищу.
– Мне названия-то без надобности, тем более, что вон они – все на баночках написаны. Ты скажи, который тут для чего?