Марко ухмыляется.
– Я расслышал тебя и раньше, просто хотел спросить, не хочешь ли ты поехать в город, не крича на тебя.
Поехать в город?
С ним?
Я в замешательстве.
– Поехать в город... с тобой?
Его выражение нисколько не меняется, тогда я добавляю.
– На твоем байке?
И тогда он усмехается, и я получаю ответ на свои вопросы.
Я быстро произношу:
– Лучше не надо.
Кадр из моего сна нападает на меня.
"Встань на четвереньки. Лицом к изножью кровати".
Я борюсь со своим дыханием, как и с краснеющими щеками. Моя трясущаяся рука поднимается к теперь уже тяжело вздымающейся груди. Марко, все еще сидя на байке, наклоняется поближе ко мне.
– Это не было "нет".
Мои ноги отодвигаются от него в немом ответе.
Ты убила прошлой ночью парня, но боишься мужчины, с которым работаешь, потому что у тебя был весьма эротический сон о нем? Сон, о котором он даже не знает?
На этот раз мой мозг прав. Выпрямившись, я подхожу к байку и говорю:
– Вообще-то, мне надо бы в библиотеку, если тебе по пути.
Марко делает серьезное, размышляющее выражение лица, прежде чем расплывается в сияющей улыбке:
– Итак, я высажу тебя у библиотеки, съезжу по своим делам, потом заберу тебя, и мы где-нибудь перекусим.
– Ладно. Конечно.
Он приподнимается и достает запасной шлем. Автоматически, я надеваю шлем на голову, сажусь позади и обхватываю его за талию. Мы набираем скорость, и последняя мысль, которая приходит в голову, пробирает меня до костей.
Боб просто убьет меня.
***
Я никогда прежде не ездила на мотоциклах, и тихо проклинаю себя за то, что не оделась теплее. Сегодня теплый денек, но моя попа мерзнет, когда Марко ускоряется на грунтовой дороге, ведущей к городу.
Прилагаю все усилия, чтобы не думать о том, что мои руки обнимают его твердый живот, я практически подскакиваю, когда слышу голос в моем шлеме:
– Спасибо, что поехала со мной. Мне сегодня нужно было алиби.
О, так вот почему он позвал меня поехать с ним.
Прогоняя разочарование, сжимающее мое сердце, бодро отвечаю:
– Без проблем. Я люблю библиотеку.
Оставшуюся часть дороги мы едем в приятной тишине, машинально мои глаза закрываются, и я прислоняюсь лбом к его спине. Я не замечаю, что заснула, пока Марко большим пальцем не начинает гладить мою руку:
– Проснись, проснись, красавица.
Мое тело совсем не желает отделяться от моей портативной грелки, сжимая его талию сильнее, и я прижимаюсь ближе к его спине.
Мои ощущения, наконец, возвращаются ко мне грубым хихиканьем Марко в моем ухе. Внезапно его хихиканье останавливается, а тело напрягается. Когда я начинаю отодвигаться от него, он хватает мою руку:
– Дерьмо. Извини, Кэт. У тебя была кошмарная ночь. Я должен отвезти тебя назад. Тебе нужен отдых.
Я отвечаю слишком быстро:
– Нет!
Через секунду понимаю, что мой крик, возможно, разорвал его барабанную перепонку. Игнорирую его едва заметное вздрагивание и тихо говорю:
– Не надо это делать, правда. Я в порядке.
Он возражает:
– Ты едва держишь глаза открытыми.
Я открываю ответный огонь.
– Это потому, что ты такой большой и теплый.
Его тело дрожит в тихом смехе. Как только я понимаю, что сказала, быстро слезаю с байка, снимаю шлем и отдаю его ему. Отвожу взгляд и бормочу:
– Я, возможно, обслюнявила твой шлем... Извини.
Не оглядываясь, поворачиваюсь и иду к библиотеке. Слышу, как Марко кричит:
– Буду примерно через час.
Спиной к нему поднимаю руку и, молча, машу ему, что услышала его. Грохот двигателя отдаляется, и я закатываю глаза на свое поведение, входя внутрь библиотеки.
Глава 10
– Добрый день, Катарина! – мисс Фонтейн, пожилая библиотекарша, счастливо, но тихо приветствует меня. – Как ваши дела?
Мой отрепетированный ответ выходит достаточно гладко. С легкой улыбочкой я отвечаю:
– Очень хорошо, спасибо.
Морщинки в уголках ее глаз углубляются, когда она улыбается мне:
– Тебя давно здесь не было. Я думала, что не увижу тебя вновь, – фыркает она.
О, мисс Фонтейн. Так восхитительно драматична. Подхожу ближе к стойке и симулирую негодование:
– И никогда не увидите меня или мои любимые книги вновь?
Я задираю нос.
– Я бы погрузилась в сон подобный смерти.
Она хихикает.
– Спящая красавица. Шарль Перо. Очень умно.
Ее спокойствие немного напрягает, как маска скрывает ее настоящее выражение лица. Она наклоняется вперед и шепчет:
– Он сегодня здесь.
Волоски на моем затылке встают дыбом.
– Самостоятельно?
Мисс Фонтейн торжественно кивает.
– Как он добрался?
Она слегка пожимает плечом, и я понимаю, что ее предположение очень похоже на мое.
Гнев кипит во мне. Это недопустимо. Быстро кивнув, я ухожу от мисс Фонтейн, чтобы найти его. Я знаю, где он. Он всегда сидит на одном и том же месте. Ему нравится вид. Он не говорил этого, но я знаю, что это так. По той же причине и я сижу там.
Мои ноги двигаются сами по себе, и как только я замечаю его, маленькая улыбочка появляется на моих губах. Я качаю головой и прикусываю нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.
О, дорогой.
Если бы кто-нибудь другой делал подобное в библиотеке, его бы выгнали. Но не Томаса. Точно не Томаса.
Я стучу по стулу, или как Томас видит это, по двери его домика. Я заглянула под гору подушек, которую он взял из детского уголка, чтобы построить себе безопасный кокон.
– Могу я войти, Томас?
Он показывает мне ответ, когда на секунду прекращает яростное раскачивание, прежде чем продолжить раскачиваться более спокойно. Я опускаюсь на колени на старый ковер и ползу к нему.
Улыбаясь, какое-то время наблюдаю за ним. Он сидит со скрещенными ногами и продолжает покачиваться взад-вперед, его глаза сканируют страницы книги по астрологии, которая лежит на полу. Его левая рука поднята под углом, и он держит ее в воздухе, рядом со своей головой, а другая держит страницу. Пальцем, он переворачивает страницы так же быстро, как и читает их.
Я не знаю, что заставляет Томаса делать это. Я только знаю, что вижу в нем то, что другие не могут увидеть.
Его каштановые волосы падают на лоб, который он сморщил, размышляя о чем-то. Левая рука смахивает локоны, но они падают вновь.
Я пыталась разузнать больше о Томасе целый год. Я должна была делать это осторожно. Однажды я упомянула о Томасе в разговоре с Бобом, спросила, могли бы мы сделать что-нибудь, чтобы помочь ему. Боб, с выражением лица, наполненным страданием, приказал "Не лезть".
Я сказала, что не буду. Но солгала.
– Томас? Что читаешь?
Он начинает меньше покачиваться, это для меня сигнал, что я могу говорить.
– Знаешь, звезды – самое прекрасное зрелище во вселенной.
Его тело прекращает покачиваться.
Я прячу улыбку.
Он слушает.
– Ты когда-нибудь сидел на кровати, с открытым окном, надеясь, что увидишь падающую звезду, чтобы ты мог загадать желание?
Мой голос становится задумчивым:
– Я делала так. Я раньше подолгу не спала, ловя звезды, и загадывала желание вновь и вновь.
Глубоко вдыхаю и произношу на выдохе:
– Мое желание никогда не исполнялось. Я не нашла своих родителей и не узнала, почему они бросили меня.
Томас не обращает на меня внимания, но его рука подталкивает книгу ко мне. Мои брови удивленно поднимаются.
Это что-то новенькое.
Мое тело напрягается, а горло сдавливает от неожиданной победы. Я спрашиваю шепотом:
– Ты хочешь, чтобы я почитала тебе, Томас?
Он не отвечает, а просто слегка подталкивает локтем книгу ко мне.
– Я почитаю тебе, Томас.
Я откашливаюсь.
– Я буду читать тебе в любое время, когда захочешь.
Я улыбаюсь сама себе, когда беру книгу и переворачиваю страницу.
– Все, что тебе нужно – только попросить.
***
– Так в чем там проблема с этим ребенком?
После того, как я прочитала еще две книги по астрологии, Томас выполз из своего домика и ушел из библиотеки, оставляя меня задаваться вопросом, впустил ли он меня в свой мир, или я просто так надеялась на это, что нафантазировала себе.
Я даже не потрудилась скрыть свой угрюмый вид:
– Он не ребенок, ему примерно столько же лет, как и мне, Марко. И нет никакой проблемы. Абсолютно.
Марко берет кусочек пиццы со стола в кафе и усмехается:
– Не притворяйся, что не замечаешь что-то...
– Если ты скажешь что-то плохое о нем, я ударю тебя вилкой.
Он хохочет:
– Я собирался сказать, что-то, что делает его другим.
Наклоняясь вперед, я беру кусочек и откусываю:
– Он такой, но там есть что-то большее в нем.
Я медленно пережевываю, и он спрашивает:
– Он глуповатый?
Надкусив пиццу, я смотрю на наш столик:
– Глуповатый? О, боже, нет.
Я встречаюсь с его взглядом, наклоняюсь вперед и говорю:
– Он особенный, Марко. Очень умный. Он может за 20 минут прочитать всю книгу, и сегодня, когда я неправильно процитировала ему факт, он начал раскачиваться и ткнул пальцем на страницу, и когда я прочитала это вновь, на этот раз правильно…
Я усмехаюсь и шепчу с почтением:
– Он перестал раскачиваться.
Марко задирает нос, размышляя, и улыбается.
– Черт побери.
Моя усмешка колеблется на мгновение:
– Ты не можешь рассказать Бобу о нем.
– Почему?
Беру второй кусочек пиццы и, избегая его взгляда, бормочу:
– Он, возможно, сказал мне, чтобы я избегала Томаса... или как-то так.
Он начинает смеяться:
– Или как-то так, ага.
Я начинаю краснеть, а он продолжает:
– Не беспокойся, котенок. Я сохраню твой секрет. Смотри, как это работает. Твой секрет теперь наш секрет, – он подмигивает мне. – Теперь у меня есть средство защиты от тебя, если оно мне вдруг понадобится.
Мои плечи напрягаются:
– Ну, это не очень-то справедливо. Ты должен рассказать мне что-то, что я смогу использовать против тебя. И мы квиты.
Ухмылка Марко расширяется.
– Это работает не так, сладенькая. Секреты нужно раскрывать добровольно или откапывать.
Я отвечаю на его вызов:
– Я добуду твой секрет, Марко. Запомни мои слова.
Игривая усмешка соскальзывает с его лица. Он смотрит на меня серьезными глазами и шепчет:
– Бог в помощь тебе, если ты сделаешь это, Кэт.
Глава 11
Как только байк въезжает в ворота, я замечаю его. Моя грудь сжимается. Его тело напряжено, будто он готов атаковать, и он наблюдает, как мы приближаемся. Это не Боб. Это – Отец Роберт. Боб легкий на подъем и веселый. Отец Роберт забавный и серьезный. И похоже, что я глубоко в дерьме.
Когда байк останавливается в нескольких футах от него, он подходит ближе, демонстрируя угрозу:
– Где, мать вашу, ты была?
Марко тут же отвечает:
– Мы выезжали в город.
Он смотрит на Марко:
– Не тебя спрашиваю, идиот, хотя, через минутку дойду и до тебя.
Снимаю шлем и поправляю покрывало. Сердце бешено колотится, и я кратко отвечаю:
– Я ездила в библиотеку.
– И ты не подумала кому-нибудь сказать об этом?
Как только я говорю это, я знаю, что сделала ошибку.
– Марко знал.
Отец Роберт хмурит брови и медленно повторяет:
– Марко знал?
Я смотрю куда угодно, только не на него.
– Я подумала, что мы ненадолго, и знала, что у Марко есть телефон. Мне очень жаль, если побеспокоила вас, Отец.
Отец Роберт глубоко вздыхает, и затем появляется Боб:
– У Марко есть телефон, и я звонил на этот номер.
Он кривит губы.
– Но он не отвечал.
На лице Марко появляется удивленное выражение, и он похлопывает по своим карманам. Он съеживается, когда понимает, что телефона нет.
– Дерьмо, мужик. Я, должно быть, забыл его в комнате. Я всегда беру его с собой. Извини, Боб. Такого больше не произойдет.
Боб делает шаг вперед, пока он и Марко не оказываются практически нос к носу.
– Чертовски правильно, такого больше не произойдет. Ты будешь держаться подальше от Кэт. Ты понял меня, мальчик?
Я наблюдаю, как Марко стиснул челюсти, и его глаза становятся ледяными. Боб тихо говорит:
– Я знаю, что ты делаешь. Прекрати. Тебе не выгодно совать свой нос в дела других людей.
Никогда в жизни я не слышала, чтобы Боб с кем-то так разговаривал. Я в шоке.
Когда Боб возвращается в церковь, я стою там, в нескольких футах от Марко, где наблюдаю, как его челюсть напрягается все сильнее и сильнее. Бездумно, я кладу свою руку на его.
Он резко отстраняется, так агрессивно, что я быстро принимаю защитную позицию.
Макро говорит сквозь стиснутые зубы:
– Он прав. Ты должна держаться подальше от меня.
Молчание, затем:
– Я не хотел бы сделать тебе больно, Кэт.
Я начинаю:
– Марко...
Его глаза серьезные, он перебивает меня:
– Я не шучу, Кэт. Если ты понимаешь, что для тебя лучше, будешь держаться от меня подальше.
Я смотрю, как он садится обратно на байк, заводит его и выезжает на дорогу, ведущую в город. Мой мозг пытается переварить все, что только что произошло. Остается только одна мысль.
Моя когда-то простая жизнь стала любой, только не такой.
Моя когда-то простая жизнь изменилась.
***
Сегодня вечером особый праздник.
Я кружусь по кухне вокруг других женщин в танце, который мы поставили и усовершенствовали за все эти годы. Вместе мы работаем хорошо. Сегодня день рождение Кларка, так что мы пируем, как короли.
Френки и я готовим еду на ужин, пока Ари создает для всех нас шоколадное суфле. Суфле – привередливая штука, чтобы запекать его, и это еще сложнее, когда делаешь одно большое суфле для всех, но Ари делает это так изящно и точно; удивительно, что она слышит хоть что-то, происходящее вокруг нее.
Когда Ари печет, остальной мир перестает существовать. Она запирается в безопасном пузыре. Это ее счастливое местечко.
Френки чистит морковь и картофель, чтобы пожарить. Я посыпаю приправой ягненка, чтобы присоединить к морковке и картошке. Потом Френки замешивает тесто для домашней пасты. Я делаю соус “Неополитано”. Ари моет латук для салата, пока я нарезаю помидоры.
Подходит Боб.
Три занятые женщины прогоняют Боба.
Работать на кухне весело, когда мы все вместе, в то время как утренние обязанности по кухне скучны с капитаном Б.
– Итак, Кэт, что ты преподнесешь Кларку на день рождение? – спрашивает Френки.
Мое тело замирает в страхе. Медленно поворачиваюсь и с недоверием спрашиваю:
– Мы в этом году дарим подарки? Мы никогда этого не делали!
Ари закатывает глаза:
– Я ничего ему не покупала, дорогая. Не паникуй, – поворачиваясь к Френки, она ругает ее: – Не пугай ее.
Френки все еще чистит овощи и ухмыляется:
– Просто я точно уверена, что знаю, что Кларк хочет получить на день рождения, но это можешь сделать только ты
Я в замешательстве:
– Почему только я?
Френки наклоняется ближе и озирается по сторонам, прежде чем тихо говорит:
– Потому, что мальчик любит тебя, Кэт. Он не хотел бы получить поцелуй от кого-нибудь другого.
Поцелуй?
Целоваться с Кларком?
Взрыв хохота вырвался из меня, и рука Френки подлетела к ее груди, когда испугавшись, она отпрыгивает от меня.
– Иисус Христос, ты очень сильно напугала меня. Что, черт побери, тут смешного?
Все еще хихикая, я объясняю:
– Кларк и я – друзья! Мы всегда были друзьями. Мы всегда будем друзьями. Ничего больше. Он не думает обо мне в таком плане. Я бы знала, если бы было иначе. Он бы сказал мне.
Она сощурила глаза:
– Он бы сказал тебе, да?
– Да. Конечно.