Виталий подтянул Бовины джинсы чуть ли не до подмышек.
— Судя по объему штанов, не «гранж», а «хип-хоп». Ну да ладно. Не до жиру, быть бы живу.
— Живу-то вам, как вижу, удалось остаться. Расскажите хоть, что с вами стряслось. Или это романтическая тайна?
— Ничего романтического, — поморщился он, в очередной раз подтягивая спадающие джинсы. Фигура у него была лучше, чем у Вовы. — Я ехал на новой машине. Остановили. Вытащили из салона. В кустах донага раздели. Двинули как следует. Пока очухался, ни их, ни машины. А куда в таком виде денешься? Даже до милиции не дойдешь. Тем более я ваш район вообще не знаю. Хорошо еще, в кустах газету старую обнаружил, а потом — вас.
Мне порядком надоели его обреченные манипуляции со штанами.
— Сейчас ремень вам найду;
— Отлично, — пробормотал он. — Тоже остался от бойфренда?
— Нет, на сей раз мой собственный.
Он с сомнением воззрился на нижнюю часть моего туловища.
— Вы уверены, что он мне подойдет.
— Я его на бедрах ношу.
— Тогда есть шанс.
— Только эту вещь вы мне обязательно вернете, — предупредила я.
— Честное пионерское. Клянусь. И все остальное привезу тожу.
— Мужские вещи можете оставить на память.
Пояс ему подошел.
— О, теперь я парень хоть куда. Вот еще бы чайку.
— Может, хотите что-нибудь покрепче? — спросила я.
— Не откажусь. Знаете, все же стресс пережил.
Присмотревшись к Виталию, я ахнула:
— Ой, у вас фингал под глазом наливается!
Он досадливо отмахнулся.
— Да видел уже.
— Как же вы работать будете?
— Гримеры замажут. Кстати, можно я сперва позвоню.
— В милицию? — полюбопытствовала я.
— Да нет. В нашу службу безопасности. Ох, черт! Мобильник-то тоже пропал! Ни одного телефона наизусть не помню! — Он с мольбой посмотрел на меня. — Настя, может, вы будете так добры, довезете меня до дому? Живу я недалеко. А дома у меня все телефоны есть. Разумеется, я вам заплачу.
Нет, голый он мне нравился больше. Похоже, вместе с одеждой, пусть и совсем неказистой, к нему начали возвращаться не только уверенность в себе, но и высокомерие, снобизм… Называйте, как хотите!
— Спасибо большое, конечно, за лестное предложение, но отвезу я вас совершенно бесплатно.
— Ну что вы. И так столько со мной возились. Мне неудобно.
— Если уж настаиваете на благодарности, предпочла бы получить другим.
Виталий глянул на меня с нескрываемым ужасом. Что уж там ему пришло в голову — не знаю.
— Чем?
— Пообещайте выполнить одну мою просьбу.
Еще больший ужас в глазах.
— Что же?
Надо срочно его успокоить.
— Не волнуйтесь, ребенка от вас не хочу. И сексуально вас домогаться тоже не собираюсь.
Видели бы вы, какое облегчение появилось у него на лице!
— Что же вы, Настя, хотите? — почти весело спросил он.
— Интервью с вами. Эксклюзивное.
Покачнувшись, он схватился за краешек стола. По-моему, Виталий готов был грохнуться в обморок.
— Вы… журналистка? Ну повезло. По полной программе.
Теперь я знаю, чего сильнее всего боятся настоящие мужчины. Журналистов. Уверена! Он предпочел бы, чтобы его еще раз ограбили, только бы не давать мне эксклюзивное интервью. Однако куда денешься. Его судьба была сейчас целиком в моих руках.
— Ваша взяла, — с неприязнью изрек он. — Только одно условие: пока не дам интервью, о произошедшем — ни строчки. И интервью разрешаю опубликовать не раньше, чем сам его завизирую.
— Виталий, меня абсолютно все устраивает. Пить будете?
Я достала початую бутылку виски.
Но гость мой явно зажался:
— Пить, пожалуй, все-таки нет. Мне требуется ясная голова. Чашку чаю выпью, и отвезите меня домой.
Мы быстро в полном молчании выпили чай, он опять натянул резиновые сапоги, и мы спустились во двор, где моментально встретились с Зинаидой Васильевной, которая выгуливала Рекса.
Соседка, разинув рот, уставилась на нас. Рекс зарычал.
— По-моему, она в еще большем шоке, чем я, — сказал Виталий, когда мы уже садились в машину.
— Одна надежда, — откликнулась я, — что она в этом экзотическом наряде вас не узнала. А если признала, весь двор начнет обсуждать, что я теперь любовница самого Виталия Ливанцева.
— Почему сразу же любовница? — удивился он.
— Потому что, если мужчина и женщина находились хоть пять минут наедине в одной квартире… Пылкое воображение, сами понимаете.
— Час от часу не легче, — устало произнес он. — Ладно. Мне уже сотни любовниц приписывали… Одной больше, одной меньше, это, в конце концов, роли не играет.
Резко развернувшись, я выехала на проспект. Обо мне он, конечно, не подумал. Или считает, что для меня считаться его любовницей уже большая честь. Да, похоже, налицо все признаки звездной болезни. Тем лучше. В своем интервью оторвусь по полной!
Виталий руководил, куда ехать. Мне ничего не оставалось, как послушно следовать его указаниям. Двадцать минут спустя добрались до одного из переулков неподалеку от проспекта Мира.
Новострой с огороженной и охраняемой территорией. Подъехали к воротам.
— Зайдем ко мне, — сказал Виталий. — Хочу сразу вернуть вам вещи.
— Лучше запомните мой телефон. Вы еще не забыли, что нам предстоит интервью.
По выражению его лица поняла: он предпочел бы забыть.
— Да, и это тоже, — с неохотой процедил он.
К нам подошел охранник:
— Вы к кому?
— Девушка ко мне, — барственным тоном ответил Виталий. — Откройте ворота. Она машину во дворе поставит.
Ни один мускул не дрогнул на краснокаменной физиономии охранника.
— А сами-то вы кто?
— Я здесь, между прочим, живу.
— В таком случае предъявите пропуск. Правил не знаете?
— Нет у меня с собой пропуска. Именно потому мне и нужно срочно попасть в квартиру.
— Кстати, — вмешалась я в их милую беседу, — ключи-то от квартиры у вас есть? Как вы домой попасть собираетесь?
— Ч-черт! — взревел Ливанцев.
Охранник шарахнулся.
— Ключи тоже сперли, — уже не агрессивно, а потерянно добавил Виталий. И, высунувшись в окошко, осведомился у охранника: — В семьдесят первую за последнее время никто не приезжал? Я имею в виду, с моим пропуском и моими ключами.
— А я что, спрашиваю? — вяло пожал плечами охранник. — Мое дело смотреть, чтобы пропуск соответствовал лицу, которое его предъявляет.
— Так на бумажке номер квартиры написан.
— А я что, всех помнить должен? Ездят тут взад-вперед. А что у вас случилось-то?
— А, — махнул рукой Виталий. — Ничего. — И, повернувшись ко мне: — С этим роботом бесполезно разговаривать. Настя, вы меня в Останкино не подбросите?
— В таком виде? И без документов?
— Проклятие, — опять взвыл он и схватился за голову. — Что же мне теперь делать?
— Так. У кого-нибудь есть запасные ключи от вашей квартиры?
— Какая же вы умная! — с благодарностью воскликнул он.
Ура, я удостоилась от звезды первого комплимента!
— Есть, — с восторгом продолжал он. — У мамы. — И вдруг снова приуныл. — Только ее нельзя волновать. Она очень больной человек. Мне нельзя появляться у нее в таком виде.
— Может, еще у кого-нибудь есть?
— Нет, — отрезал он. — Раньше были, — Виталий немного скривился, — у Саблиной. Но с тех пор я замки поменял.
— Значит, другого выхода нет. Придется ехать к вашей маме, — подытожила я.
Его лицо просветлело:
— А давайте мы вот как поступим. Я сейчас позвоню маме и скажу, что вы к ней подъедете. Совру, что свои ключи случайно в квартире захлопнул, у меня срочные дела, сам подъехать не могу, а вы моя новая помощница, и ключи заберете. Кстати, у вас документы при себе есть?
— Ну, права, паспорт, — растерялась я. — Зачем вам?
— Мне не надо, а вот маме… Она же вас не знает, поэтому обязательно проверит. — Он хмыкнул. — Папарацци боится. Они ведь за мной постоянно охотятся.
— Хорошо, — кинула я на него многозначительный взгляд. — Я это сделаю, но вам придется мне дать очень большое и сверхэксклюзивное интервью.
— Шантажистка. — Хорошо хоть у него хватило такта улыбнуться.
— Не шантажистка, а профессионалка, — возразила я. — Едем. Командуйте куда.
— Сначала позвонить.
Он протянул мне руку, как нищий за подаянием, и я вложила в нее свой мобильник. Он быстро набрал номер и фальшиво-бодрым голосом воскликнул:
— Мамусик, доброе утро! Уже встала?.. Ах, еще лежишь. Как себя чувствуешь?.. Ах, неважно. А лекарство принять не забыла?.. Еще не принимала. Тогда встань и обязательно прими… Встать тяжело? Может, врача вызовешь… Ну, если считаешь, что обойдется, тогда хорошо. Мама, ты понимаешь, тут у меня неприятность случилась… Нет, нет, не волнуйся, ничего страшного, просто ключи в квартире захлопнул… Конечно, глупо, но, что поделаешь, торопился… Да, да, ты совершенно права: замок неудачный… Ой, сам подъехать никак не смогу, уже опаздываю на важную встречу. Пришлю к тебе сейчас девушку. Это моя новая помощница, Анастасия… — Прижав к груди телефон, он шепотом спросил у меня: — Фамилия?
— Танеева.
— Анастасия Танеева, — произнес он в трубку. — Мама, ты дай ей ключи и два разовых пропуска… Нет, ехать с ней тебе совершенно излишке, тем более ты чувствуешь себя плохо… Да, да, совершенно надежная и проверенная… Хорошо, прямо сейчас едем… То есть она к тебе едет. Минут через десять зайдет.
И мы пустились в дальнейший путь. Утро, кажется, обещало быть долгим, и скорого моего расставания со звездой не предвиделось.
III
Виталий остался караулить машину, а я пошла к Элеоноре Карловне. Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, человек действительно попал в беду, его не бросишь, надо помочь. С другой — не покидало ощущение, что меня используют, и притом самым циничным образом. Я Ливанцева приютила, отогрела, помыла, одела, а теперь вожу по всему городу, ключи ему ищу. А кто он мне, собственно, такой? Разве у него нет друзей, которые могли бы заняться тем же самым? Но Виталий не захотел к ним ехать. На меня заботу о себе свалил. Ему надо, и точка. А у меня, между прочим, тоже есть свои планы. И работа моя не волк и никуда не убежит. Обязательно нужно в редакции появиться. А вместо этого я, как последняя идиотка, вожу по городу ограбленную звезду! И не уверена даже, что в благодарность получу интервью. Судя по тому, что я слышала, Ливанцеву ничего не стоит отказаться от данного слова. Мол, и не думал ничего вам обещать.
Ладно, возьму сейчас у его мамаши ключи, отвезу домой и… Нет, в квартиру я с ним все-таки поднимусь. Любопытно до ужаса посмотреть, как живут телезвезды! Однако на большее пусть не рассчитывает. Пусть друзей своих эксплуатирует, если они у него, конечно, есть!
Поднялась. Ожидала увидеть немощную старушку, едва держащуюся на ногах. Как бы не так. Мне открыла крепкая и бодрая пожилая дама с тщательно уложенной прической, накрашенная, в платье, туфлях на каблуках и даже в жемчужном ожерелье. Сперва я заподозрила, что мама Ливанцева, пока мы ехали, позвала на помощь подругу, компаньонку или соседку. Однако бодрая дама оказалась мадам Ливанцевой собственной персоной.
Она цепко оглядела меня с ног до головы, властно потребовала документы, тщательно сличила мой светлый образ с фотографией в паспорте и, вернув его мне, недовольно отметила:
— Я думала, вы моложе.
Ей-то какое дело до моего возраста! Элеонора Карловна тем временем продолжала:
— Обычно у Виталика в помощницах молоденькие девочки работают.
Я неопределенно пожала плечами. Что тут ответишь.
Элеонора Карловна еще раз обшарила меня взглядом. По-видимому, что-то во мне ей казалось крайне подозрительным. Неохотно, но все же она вручила мне связку ключей и два листочка с круглыми печатями.
— Берегите как зеницу ока, — проруководила она мной. — Вы сейчас прямиком к Виталику?
— Естественно, — совершенно честно ответила я.
— Передайте, чтобы он мне сразу перезвонил.
Учет и контроль. А то еще воспользуюсь ключами и пропусками в корыстных целях!
— Он вам обязательно перезвонит, — пылко заверила я. — Передам ему, что вам стало лучше. Вы замечательно выглядите! — Я все-таки не удержалась от маленького реванша!
Элеонора Карловна побагровела. Но я уже нажала на кнопку, и створки лифта за мною захлопнулись.
Ливанцев спал, откинув голову на подголовник сиденья. Пробудился, лишь когда я открыла дверцу.
— А! Вы! Ну, как?
— Успешно.
— Давайте скорей пропуска, — потянулся за бумажками он. — Сейчас заполню, чтобы не терять времени. Ручка есть?
— В бардачке поищите.
Нашел и потребовал у меня сумку, иначе, видите ли, писать неудобно.
— И паспорт, пожалуйста.
— Это еще зачем? — возмутилась я. Ну и семейка! Что мамаша, что сын! — Тоже мою личность решили проверить? — ехидно так спрашиваю.
— Нет, в пропуск обязательно нужно вносить данные какого-нибудь документа, устанавливающего личность.
Я рассмеялась:
— Вы что, на территории секретного объекта живете?
— Дело в другом, — вполне серьезно откликнулся он. — У нас несколько месяцев назад ограбили две квартиры. Подчистую. Вот правление нашего ТСЖ и постановило ввести строгую пропускную систему. Сам, дурак, двумя руками ратовал. А теперь вот познал…
Я хохотнула:
— Тут уж одно из двух: либо демократия и свобода, либо безопасность, но тоталитарный режим.
Ливанцев, никак не отреагировав на мою шутку, принялся сосредоточенно заполнять вторую бумажку.
— А эту-то на кого? — не поняла я.
— На себя. Иначе не пропустят.
Вскоре выяснилось, что он зря старался. Его с бумажкой не пропустили. Меня с удовольствием, а его — нет.
— Без документа, подтверждающего вашу личность, никак не могу, — бесстрастно бубнил охранник.
— Значит, ее можете, а меня нет, — скрипел зубами Виталий.
— Так точно, — подтвердил страж порядка. — У этой гражданки имеются пропуск по всей форме и документ.
— Но этот пропуск я заполнил! — У Ливанцева был такой вид, словно он вот-вот убьет пышущего здоровьем красномордого детину.
— Правильно, — невозмутимо продолжал тот. — Заполнение согласно инструкции. Я сличил подпись владельца квартиры господина Ливанцева. Совпадает.
— Так, значит, это я и есть! — По лицу Виталия ходили желваки, и оно покрылось красными пятнами.
— Ничего это не значит, — покачал круглой головой охранник. — У вас документ отсутствует.
— Вы же меня постоянно по телевизору видите! — взвился Виталий.
— Во-первых, мало ли кого я там вижу, а во-вторых, я его вообще не смотрю. Неохота время на ерунду тратить. Я читать люблю.
— Слушайте, господин филолог, не проявляйте тупости и пропустите меня наконец домой!
— А вы меня, гражданин, не оскорбляйте. Я нахожусь при исполнении и действую строго согласно инструкции, утвержденной на общем собрании жильцов.
Ливанцев зарычал, а затем как гаркнет:
— Звоните председателю! Пусть он меня опознает.
— Председатель убыл в город, — был короткий ответ. — Гражданин, не пойму, что вы так волнуетесь. Дама ведь может пройти. Если вы действительно здесь проживаете, пусть она мне принесет любой ваш документ с фотографией, и я вас пропущу.
Полагаю, в первый момент Ливанцев собирался его задушить. Затем, видимо, взвесив последствия, решил повременить и, отведя меня в сторону, сказал:
— Настя, делаем так: берете мои ключи. — Он протянул мне связку. — Этот ключ от верхнего замка, а этот — от нижнего. Остальные ключи вам не нужны. Откроете дверь, и тут же снимаете квартиру с охраны. — Он заставил меня записать номер телефона и то, что я должна сказать диспетчеру и какие кнопки в каком порядке нажать на пульте. — После этого идите в мою спальню. Там над рабочим столом висит картина. За ней найдете сейф. — Тут Ливанцев помялся, но потом обреченно махнул рукой. — Ладно, записывайте шифр.
— А поближе у вас ни одного документа нет? — поинтересовалась я.
— Все украли. Остался один военный билет. А он в сейфе. По крайней мере, мне так кажется. Если не обнаружите военный билет, несите мобильник. Он лежит на столе. Слава богу, в нем записная книжка продублирована. И одежду из шкафа прихватите поприличней. Это тоже, если военного билета не отыщите. В противном случае не мучайтесь. И мобильник мне свой оставьте. Если возникнут проблемы, звоните. Ну, Настя, с Богом.