— Зачем? — совершенно не понимала я.
— А вам разве надо, чтобы наша служба безопасности взяла вас в разработку.
— Меня-то с какой стати? Я же вас спасала.
— Да у них такой принцип: доверяй, но проверяй. Спасали не спасали… Почему спасали? С какой целью оказались во дворе в столь странное время? Тем более журналистка. Вдруг специально подстроили ограбление, для сенсации…
— Вы серьезно?
— Вполне. Знаю, как они работают. Изучат всю вашу подноготную до седьмого колена. Вот я вас и уберег.
— Нда-а, — протянула я. — Знать бы, что мне грозит, поостереглась бы спасать.
— Я вам, Настя, конечно, благодарен, — откликнулся он. — Однако на будущее позвольте дать совет. Если с вами опять какая-нибудь подобная история приключится, бросайте все и бегите подальше. В такой кошмар можно вляпаться!
— А как же любовь к ближнему? — спросила я.
Он вздохнул:
— К ближнему? Вот и любите своих действительно ближних. А человек из кустов может оказаться кем угодно. Оглянуться не успеете, как сами окажетесь голая в кустах, и хорошо, если живая. Вот представьте, за нами бы кто-нибудь гнался и догнал. Пристрелили бы нас обоих. Запросто. Оба журналисты. Воображаете, какая сенсация! Искали бы между нами связь. Гарантирую, что нашли бы. Нравится вам такая перспектива?
— Мрачновато, — вынуждена была признать его правду я. И как мне самой до сих пор не пришло в голову взглянуть на вчерашнее приключение с этой стороны?
А Виталий тем временем, не дав мне опомниться, новый вариант событий подкинул:
— Или на моем месте оказался бы не я, а какой-нибудь бандит, с которым какие-нибудь соратники разборку затеяли.
— Ну, я-то, если честно, сперва решила, что вы маньяк и собиралась в целях самообороны уронить на вас кастрюлю с грибами.
— В следующий раз не собирайтесь, а роняйте.
— Так я вас вовремя узнала, на ваше счастье. Кастрюля была тяжелая. Перелом был обеспечен.
— Грибы-то живы остались? — с интересом осведомился он.
— Выжили, я даже успела их замариновать. Хотите попробовать?
— Очень, — просто проговорил он. — Только вот с чем? — Он растерянно посмотрел на недопитую чашку. — С кофе вроде не очень монтируется.
— У меня коньяк есть.
— Грибы-то лучше под водку, но сегодня как-то вроде…
— Водки у меня нет.
— Ладно. Давайте коньяк.
— Могу картошки к грибам отварить.
— Хочу! — с воодушевлением воскликнул он.
— Тогда возвращаемся на кухню. Буду чистить и ставить.
— А я тогда, может, пока за водкой сбегаю? — как-то задумался он.
— С вашим известным лицом, на котором такой фингал, я бы не посоветовала.
— Пожалуй, вы правы. Лучше не рисковать. Будем пить коньяк.
Я чистила картошку, он мне рассказывал, как ускоренным методом лечат его фингал. Очень смешно рассказывал. А я смеялась и думала, что до интервью мы никак не можем добраться. И хватит ли у меня самой теперь духу задать ему некоторые из тех вопросов, которые вчера придумала? Уж больно мы мило и здорово сидим, и жаль разрушать хорошее настроение.
VI
Грибы удались. Ливанцев уплетал их за обе щеки вместе с вареной картошкой. Вот вам и гурман, привыкший обедать и ужинать в дорогих гламурных ресторанах! А если учесть к тому же, что он запивал мое немудреное блюдо дорогим французским коньяком и крякал от удовольствия, то легко понять, что образ его, почерпнутый мною из интервью, поддался изрядной корректировке. Передо мной сидел живой и весьма приятный человек. Да что греха таить, чертовски привлекательный мужчина. И даже фингал под глазом придавал ему опасный, этакий пиратский шарм.
Жуя, он параллельно травил анекдоты, то ли действительно очень смешные, то ли под настроение попали, но я хохотала и не могла остановиться. Даже мышцы живота заболели. В общем, он вел себя как обычный нормальный мужик, а не глянцевый персонаж.
Однако, справившись с угощением, Виталий резко преобразился. Весь подобрался и совсем другим, суховато-деловым тоном изрек:
— Ну, вкусил я вашего гостеприимства, премного благодарен, пора мне и долги отдавать. А то время идет.
Я просто ошалела. Ну и переключается человек! Словно кнопку на пульте нажали. Только что смотрели развлекательный канал, а теперь уже «Деловая Москва» в эфире! А я-то расслабилась! Нет, с этой публикой нужно держать ухо востро! Тут меня и осенило: да это же он специально мне представление устроил. Вроде как своим в доску парнем прикинулся, надеясь нейтрализовать наиболее острые вопросы. На своего-то ставить капканы рука не поднимется. И мужское обаяние, конечно, на полную громкость включил. Знает ведь, что неотразим. Ну, ничего, голубчик, ты умный, но и я не дура. Для моего интеллекта ты слишком рано переключился. Время тебе стало жалко. А меня без длинной прелюдии не зажжешь. Вот сейчас и поплатишься за свое жмотство. Эк себя бережешь, понапрасну не растрачиваешься.
Мы перешли в комнату. Когда он уселся в кресло, я хотела включить диктофон на журнальном столике, но он перехватил мою руку.
— Подождите, Настя, хочу вам еще кое-что сказать, если так можно выразиться, в неофициальном порядке.
Я выжидающе на него смотрела.
— Знаете, я согласился вам дать интервью не только в благодарность за помощь. Меня поразило, как вы себя вели. Не впали в панику, не закатили истерику, не задавали никаких лишних вопросов. Быстро, хладнокровно делали то, что я вас просил. Меня это восхитило.
Ох, как мягко стелет! Наверное, сообразил, что на кухне немного недоработал, и устроил добавочный сеанс. Отметил проявленные мною хладнокровие и благородство. Замечательный прием! Красавец-мужчина восхищен моим благородством и самопожертвованием. Теперь мне должно быть неудобно предстать перед ним в ином свете. Следовательно, я поневоле сглажу все острые углы. Не могу же я разочаровать такого обаяшку, который к тому же мной восхищается!
— Ну вот, Настя, я просто хотел, чтобы вы знали, как я к вам отношусь, — вроде бы даже немного смутившись, добавил он и бегло глянул на часы.
Ну, вот. Второй сеанс охмурения тоже закончен. И ведь была бы чуть поглупее, наверняка купилась бы!
— Можем начать? — спросила я.
Он кивнул.
Я включила диктофон и начала задавать вопросы по списку. Сперва следовали расслабляющие. Он на мою уловку купился! Хвост распушил. Принялся разглагольствовать про свои занятия в фитнес-клубе, про то, что любимого парфюма нет, предпочитает пользоваться разными запахами, в зависимости от настроения. Попутно поинтересовалась, как Виталий относится к шведской инициативе запретить в общественных местах пользоваться любыми пахучими средствами, начиная от дезодорантов и кончая духами. Он подивился, согласившись, однако, что избыточное применение парфюмерии тяжело выносить окружающим, а особенно аллергикам.
— С другой стороны, — усмехнулся он, — у иных людей такой природный запах, что неизвестно, где большее зло. А вот запрет на курение в публичных местах полностью поддерживаю, — продолжил Ливанцев. — Действительно, почему я некурящий, должен дышать чужим выхлопом. Если сами хотят гробить здоровье, их дело, но почему они считают себя вправе гробить мое. — Он вдруг ухмыльнулся: — Надеюсь, вы, Настя, не курите?
— Если только за компанию, — успокоила его я.
— Тогда смею считать, что вы меня поддерживаете.
Я промолчала, усмотрев в его словах очередную попытку дать мне почувствовать: мол, мы с тобой одной крови.
Впрочем, Ливанцев продолжал расслабляться, с удовольствием отвечая на мои ласкающие его честолюбие вопросики. Конечно, не преминул заметить, что поддерживает внешний вид и физическую форму исключительно из уважения к своему зрителю.
Про одежду выдал мне целый трактат. Даже слушать устала. От самого интересного вопроса, почему раньше писали, какая фирма его одевает, а теперь не пишут, небрежно ушел. Мол, это какие-то там тонкости взаимоотношений канала со спонсорами, в которые он не вникает, а его никто не посвящает. Я, однако, не отставала:
— Выходит, вы теперь в собственных костюмах работаете?
— Иногда и так, но чаще мне наши стилисты что-нибудь подбирают. Сам я, поверьте, этим не занимаюсь. Времени нет.
— А любимый бренд? Ну, в который бы вам хотелось одеться с ног до головы.
Он ухмыльнулся краешком рта.
— Настенька, зачем себя ограничивать. Сейчас такой широкий выбор. Ныне никто и не одевается с ног до головы в одну марку. Это моветон. — Он брезгливо поморщился. — Но вообще, если честно, для меня в одежде главное — удобство.
— Ну, если следовать такой логике, лучше всего, наверное, ходить в камуфляже, — позволила себе выпад я. — Нигде не тянет, немарко, неприметно…
— Настя, зачем брать экстремальные варианты. Одежда должна соответствовать твоему занятию. На своих передачах я в костюмах. У вас, как можете видеть, в джинсах с пиджаком, менее формально и к месту. А на охоте, между прочим, и в камуфляж одеваюсь.
Отличная тема! Сам, между прочим, подбросил!
— Значит, охотиться любите, пострелять в братьев меньших?
Виталий дернулся, Кажется, поспешила. Боюсь, сейчас зажмется. Вон какое официальное лицо сделал!
— Знаете, Настя, охота для меня в основном повод вырваться на природу и пообщаться с друзьями.
— Но вы же в животных стреляете. Не жалко?
— Знаете, лис даже полагается время от времени отстреливать. Когда популяция превышает критическую численность, начинает распространяться бешенство. Так что необходим некоторый отбор. Только не подумайте, будто я пуляю по животным направо и налево.
— И трофеями своими не кичитесь?
— Нет, да и нечем, — улыбнулся он. — Если честно, я чаще промазываю, и даже рад этому.
Что-то частенько он повторяет «если честно». По утверждению психологов это значит, что человек врет. Правда, в его квартире я и впрямь не видела ни одного трофея. Может, они на даче, как у генерального директора нашего холдинга. Сама в его загородном доме, конечно, не была (кто бы меня пригласил), однако видела по телевизору передачу про эту самую дачу, и генеральный так гордо показывал, кого за свою жизнь подстрелил. У него там в каждом углу по чучелу или по голове с рогами. Почти Ноев ковчег, только со знаком минус. Ной спасал, а генеральный наш убивал. Медведи всех расцветок, носорог, волки, лисицы, кабаны, буффало, зебра. Последняя аж в трех экземплярах, не в виде чучел, а шкурами, наброшенными на диван и кресла. А в сортире у него продемонстрировали чучело удава, которое двусмысленно свисает откуда-то с потолка. Короче, теряюсь в догадках, когда у него находится время на управление холдингом. Судя по количеству убиенных тварей, наш генеральный круглый год сафарит по всему свету. Холдинг, однако, наш ничего, пока жив.
— А дача у вас есть? — продолжила интервью я.
Он отчего-то очень удивился.
— Нету у меня своей дачи. Пока как-то не обзавелся. У мамы есть домик на шести сотках.
— Значит, вы там свои охотничьи трофеи держите?
— А-а, вот вы к чему. Нет, там нельзя ничего хранить. Там люто воруют. Каждую зиму в дом залезают.
— Виталий, а домик дачный у вашей мамы давно?
— Давно. Родители его построили перед тем, как я в школу пошел.
— Наверное, вы там в детстве каникулы проводили.
Его губы тронула нежная улыбка.
— Да. С бабушкой. Счастливое было время.
— У вас было счастливое детство?
— Очень. — Видно было: Виталий не прикидывается, а вспоминает об этом с удовольствием. — Счастливое детство обычного московского мальчишки.
Пошла на обострение:
— Виталий, откуда же у вас тогда такой драйв?
Он удивленно на меня посмотрел. Я пояснила:
— Обычно считается, что такой пробивной энергией обладают провинциалы, приехавшие в Москву. Уезжают из родного города, сжигают мосты, терять им нечего, идут напролом к своей мечте.
— Еще скажите, по трупам.
— Случается и так. Но вы, мальчик из благополучной московской семьи… Что помогло вам пробиться на телевизионный Олимп?
— Да я особо и не пробивался. — Он пожал плечами. — Видимо, со мной произошел тот редкий случай, когда человеку сопутствует удача. Все сложилось само собой. Работа шла в руки, а я от нее не отказывался. Выкладывался, правда, по полной.
— Но не один вы выкладываетесь, а не все превратились в звезд, подобных вам.
— Стечение обстоятельств и факторов.
— Каких, например.
— Естественно, в первую очередь способности. Скажу без ложной скромности, что хорошо делаю свое дело. Кроме того, я трудоголик и не стыжусь этого. Обучаемость. Тоже важно. Без нее невозможно вперед двигаться. И фактор внешности со счетов не сбросишь. Я хорошо на экране выгляжу.
— Вы себе нравитесь? — Замерла в ожидании.
Он ухмыльнулся.
— Не всегда, — потыкал он пальцем в фингал под глазом. — Однако в эфире всегда стремлюсь выглядеть должным образом. Говорят, камера меня любит. А самому судить объективно трудно. Ведь знаю свои недостатки. — Выдержав короткую паузу, он спросил: — А вы, верно, надеялись услышать, что я считаю себя красавцем?
Вот паразит! Смутил меня! Почувствовала, что краснею, и пролепетала в ответ:
— Просто мне было интересно ваше мнение. — И немедленно огорошила его коварным вопросом: — А мальчиком вы были симпатичным? Ну, девочки в школе в вас влюблялись, бегали за вами?
Ответом мне был очень странный и задумчивый взгляд. Обычно мужики с удовольствием вспоминают свои школьные победы, особенно если пользовались успехом у девочек. Неужели Ливанцев в детстве был страшненьким? Прямо не верится. Хотя иногда бывает: в школьные годы задохлик, а к тридцати откуда что берется. Гадкий утенок превращается в импозантного мужчину. У меня был такой одноклассник. Тощий, лопоухий, носастый, на голове пук соломы. Кошмар! Заикался от застенчивости. А недавно на улице встретила и не узнала. Он меня узнал и остановил. Почти красавец. Раздобрел, правда, но в меру. Зато, выступавшие прежде части пришли в соразмерность и соответствие. Без малейших пластических операций. Знаю точно: не удержалась, спросила его. Он так обиделся. Едва успокоила. Полчаса ему пела, как он похорошел. Мне, между прочим, он ничем подобным не ответил. Вот и не знаю теперь, какой ему показалась — постаревшей, подурневшей или прежней? Хоть узнал, спасибо. Уже неплохой признак.
Ливанцев, еще немного помедлив с ответом, напряженным голосом произнес:
— Да, по-моему, девочки обращали на меня внимание не больше, чем на остальных одноклассников.
— А у вас была школьная любовь?
Этот вопрос ему совсем не понравился. Кажется, я нащупала какую-то болевую точку. В подобных ситуациях медлить нельзя. Нужно загонять добычу в угол, пока она не очухалась.
— Ну, наверняка же кто-то нравился. Или она теперь стала женой большого человека, и вы не хотите ее компрометировать.
Взгляд его стал тяжелым, и он сухо бросил:
— Без комментариев.
— То есть не хотите отвечать.
Губы зло поджались.
— По-моему, я все, что хотел, на эту тему ответил.
— Виталий, вам не кажется, что это смешно? Не так ведь трудно разыскать ваших одноклассников и расспросить.
— Попробуйте. — В его голосе прозвучала неприкрытая угроза.
— Не хотите отвечать, будем считать, что вы оберегаете ее честь. Но давайте все же поговорим о любви.
— Сейчас не весна, — явно хотел отшутиться он.
— Но ведь любовь прекрасна, в какое бы время года она ни случилась. Или вы придерживаетесь иного мнения?
Он заметно расслабился и расцепил пальцы.
— Любовь, бесспорно, прекрасное чувство, однако она так редко случается. Я имею в виду, не мимолетную увлеченность, а настоящее чувство.
— Неужели вы никогда по-настоящему не любили.
— Любил, — коротко бросил он, скрестив руки на груди.
Защитный жест! Он от меня защищается! Но почему?
Я решила чуть свернуть в сторону:
— Но вот когда бываете влюблены, какие подарки дарите любимой?
Он несколько успокоился. Руки легли на колени. Глаза хулигански блеснули.