Джерри, страдая небольшой парамнезией, периодическим, но коротким приступам которой он, как и мисс Бруннер, был подвержен, почувствовал, что он встречал всех их прежде, но не мог опознать большинство из них. Было у него и впечатление, что все это говорилось раньше, но он понял, что с ним происходит, и не обратил на это никакого внимания.
(«Так вы были в Лапландии»)… Один из журналистов сказал:
— Так вы были в Лапландии.
(«Да»)
— Да.
(«С какой целью?»)
— С какой целью?
(«Вы мне не поверите»)
— Вы мне не поверите.
(«Ну, так солгите мне поубедительней»)
— Ну, так солгите мне поубедительней.
(«Чтобы проследить общие моменты между темой Рагнарека и вторым законом термодинамики»)
— Чтобы проследить общие моменты между темой Рагнарека и вторым законом термодинамики.
Мозг Джерри перепрыгнул назад, на нормальную длину волны.
— Знаете: боги и люди против гигантов; лед и пламя, жар против холода. Рагнарек и гибель Вселенной от перегрева — мой следующий документ.
Журналист хихикнул, шлепнул Джерри по заду и пошел прочь рассказать цветастый анекдот своим коллегам. Девушка-шведка увидела его:
— Джерри! Куда вы делись?
Джерри расхрабрился:
— В Швецию; я думал, что именно туда ушли и вы.
— Ха-ха!
— Вы слишком опасно приближаетесь.
— Что вы имеете в виду? Джерри сглотнул:
— Именно сейчас эта фраза расплавлена в ничто.
— Джерри, это — Лоренс, — она выставила перед собой колоритного юнца. Тот одарил Джерри колоритной улыбкой.
— Хелло, Лоренс, — Джерри сжал руку юноши, и тот мгновенно начал потеть. — Гм, быстрая реакция.
— Лоренс налажен, — с издевкой бросила из-за юнца шведка. — И уши не торчат.
— Это все — тот долг, который следует им отдать. Потанцуем?
— Если вы не считаете, что мы будем выглядеть слишком подозрительно.
— Гром и молния, какое значение это может иметь для нас?
Они станцевали чавер — довольно официальную смесь менуэта с включениями фруг. Джерри подумалось о последних мгновениях жизни мистера Повиса и показалось, что он может ощутить зыбкие фигуры Марека и мисс Брукнер, умирающих в глубоких пещерах его сознания. Быстро, как только мог, он вернулся в этот дикий мир.
— Вы танцуете очень грациозно, — улыбнулась она.
— Да, — ответил он. — Как вас зовут?
— Улла.
— Вы сегодня не жуете резинку.
— Не сегодня.
Он показался себе назойливым. Повращав глазами, он заставил ее рассмеяться.
— Большая вечеринка, — проговорила она. — Почему такая большая?
— В масштабах — надежность.
— Это все — для меня?
— Столько, сколько сможете взять.
— Ага!
К нему вдруг пришло ощущение блаженства. Он закрыл глаза. Его длинные ноги двигались вверх и вниз, вращалось его тело, руки перемещались туда-сюда, и они танцевали вдвоем. Он взял в рот ее ароматные волосы, погладил ее бедра. Теперь они танцевали отдельно, исполняя пируэты. Джерри взял девушку за руку и опять закружил ее. А потом он повел ее из комнаты. Они пробрались между людьми по ступеням, протиснулись через толчею, царившую на лестничной площадке, нашли, что следующий пролет не столь плотно забит людьми, и так на всем пути на самый верх, где оказалось всего несколько человек, которые вели разговор с бокалами в руках. В его спальне оставалось свободным лишь то пространство, которое было необходимо для свободного открывания двери; остальная ее часть была занята постелью.
Он закрыл дверь и запер на множество задвижек. В комнате царила полная темнота. Они погрузились в покусывание друг друга.
— Ого! — вскрикнула она, когда его рука скользнула вверх по ее ноге.
— Ха, ха! — прошептал он и начал мягко пинать ее горячее тело.
Они перекатывались по кровати, смеясь и стеная. Она была как раз то, что надо. Он поцеловал ее в щеку. Она легким касанием провела по его груди…
А потом они лежали, изможденные и довольные.
Чудесно было ощущать себя в темноте, чувствуя рядом девушку. Он скатал ей сигарету и прикурил для нее. Скатал и себе.
Когда они закончили, он щелчком выбросил сигареты и обвил девушку рукой, баюкая ее голову. Так они и уснули.
Только снилась ему Кэтрин, Кэтрин. Ему снилась Кэтрин. Кэтрин. Он весь был поглощен ею и стал ею, Кэтрин. Кэтрин со стрелой в сердце. Стрелой с очень аккуратно выполненным оперением. Самой Кэтрин, и, когда появился Фрэнк, красный, как красномундирник, он изогнул ее тело дугой для брата. Когда Фрэнк присоединился к ним, они пошли в летний сад, все трое умиротворенно устроившись в ее теле.
— Скольких же может вместить одно тело? — он проснулся с этим вопросом, пока сон еще не успел стать перенаселенным. И начал заниматься любовью с Уллой.
Встав уже после обеда, они обнаружили, что вечеринка начала подогреваться. Они вымылись в соседней со спальней ванной комнате, и Джерри покинул девушку, чтобы открыть комнату для одевания и сменить одежду.
Позавтракали они паштетом с ржаным хлебом, который только что принесли разносчики. Потом они разошлись. Джерри взял бракованный журнал с фильмами ужасов и отнес его в комнату на первом этаже, где, устроившись на подушках, принялся читать. Рядом с ним с закрытыми глазами лежал замерзший Мужчина. Кто-то наступил на его подвеску, еще кто-то забрал у него трико, и теперь он выглядел довольно смешно.
Покончив с журналом, Джерри прошелся по дому и обнаружил трупы людей из Специальной Службы. Это нарушение рассердило его, и он начал было пинать тела. Один из них был удавлен, на втором никаких следов не было. Ганс Смит, в крепком подпитии, держа бутылку вина, указал на этого работника Специальной Службы:
— Шок, старина, удар. При той скорости, с которой их убирают, им необходимо создать Британский Институт Исследования Шока, да?
— Сколько же тебе дали? — спросил Джерри.
— Доктора говорят — год, но я думаю, меньше.
— Лучше так думать.
— Я не очень хорошего мнения о твоих друзьях, старина, серьезно. Мне пришлось попросить одного-двоих покинуть нас — от твоего имени, так как я не мог найти тебя самого.
— Спасибо, мистер Смит.
— Тебе спасибо, старый.
На углу жалеющий себя альбинос разговаривал с Чарли Паркером.
— Я думал самостоятельно изменить свое имя, — говорил он. — Как тебе понравилось бы имя Уайт?
Двое колдунов составили компанию с лучшей частью учителей, учеников и родителей из общеобразовательной школы. Они искали себе девственницу для принесения символической жертвы.
— Только символической, понимаете?
Четырнадцать дилеров античности с Портобелло-роуд наслаждались поляком-политурщиком, находившимся под действием наркотика.
Лесбиянки — турчанка и персиянка, чопорно усевшись на подушках, наблюдали за происходящим.
«Глубокий Бзик» составил хор для Крошки Мисс Дэззл, и ее тонкий, чистый голос пел «И только: что это», мелодия которой расплывалась вокруг и поверх общего шума вечеринки, образуя контрапункт с визгами, хихиканьем, фырканьем и тихими стонами. Джерри остановился и послушал ее.
Она увидела его и закончила песню.
— Это ваш дом?
— Да. Это было мило.
— Вы — мистер Корнелиус?
— Да.
— Мистер Корнелиус, я думаю, вы знаете мистера Крукшенка, моего агента. Я несколько недель не могу с ним встретиться.
Джерри почувствовал жалость к Крошке Мисс Дэззл — настолько расстроенной она выглядела.
— Я тоже не вижу его уже некоторое время.
— О, дорогой. У меня есть предложения от других агентов, и скоро мне понадобится кто-нибудь, иначе моя карьера закончится. Но я — м-м-м — мы с ним так хорошо понимали друг друга. Где он, в каком уголке Земли?
— Последний раз я видел его во Франции — в Нормандии, на побережье.
— Он за границей!
— Вы, наверно, дурачите меня. — Она действительно его дурачила. — Я отправляюсь на прогулку. Не желаете составить компанию?
— Н-н-ну, я пришла с тремя мужчинами. Я встретила их на Флит-стрит.
— Уверен, что они не будут возражать, если вы пропадете на несколько часов.
Она одарила его чарующей улыбкой:
— Ну хорошо.
И, взяв его под руку, она вышла вместе с ним с тыльной стороны дома, прямо к гаражу. Джерри решил воспользоваться «дюзенбергом».
В Беттерси, когда он направлял машину в сторону парка, Джерри обнаружил истинную ситуацию с Крошкой Мисс Дэззл.
— О! Н-н-но… — произнес он и положил руку ей на плечи. Она свернулась клубочком.
* * *
Месяца вечеринки пробежали, и Джерри приобрел кучу знакомств. Пожиратель огня из Саффолка, у которого был определенный опыт в шоу-бизнесе, принял Крошку мисс Дэззл из рук Джерри и стал ее агентом — и как раз вовремя.
Гости — кто умер, кто — поразъехался; появились новые. Пришла весна, прелестная и зеленая, и гости потянулись в сад. Фирма-поставщик прежде всего отказалась принять чек на свой месячный счет; затем они отказались от бумажных денег и предложили расплачиваться с ними в соверенах. Спрятав усмешку, он заплатил им.
Снабжение вечеринки сохранялось в силе. Грузовики, как заметил Джерри, приезжали по более свободным улицам, и вокруг вроде бы не было такого множества людей, как обычно.
Джерри вернулся в один из дней и проверил свой календарь. Он был озадачен. Календарь все еще не был правильным. Все еще.
Он забрал календарь вниз и с хмурым видом разорвал его.
Угрюмый психиатр с Риджентс Парк смотрел на него.
— Что случилось? — Он говорил сочувствующе, но угрюмо.
— Время, — ответил Джерри. — Что-то не так со временем.
— Не могу уследить за вашей мыслью.
— Оно течет слишком быстро.
— Это понятно.
— Не беспокойтесь, — сказал Джерри и пошел в главную комнату, лавируя между гостями.
— Хотелось бы послушать, к чему вы клоните, — следовал за ним психиатр. — Честно, я бы послушал.
— Может быть, вы в состоянии сообщить мне, почему так много людей, как видно, уже покинули Лондон столь скоро?
— «Столь скоро…» А вы что, ожидали, что они уедут?
— Я ожидал нечто вроде этого.
— Когда?
— Я ожидал первых признаков где-нибудь через год.
— Первых признаков — чего?
— Развала. Он должен был наступить, но…
— Не так скоро. Интересная мысль. Я лично считал, что мы обязаны прийти в силу опять. Уверен — экономический кризис носил временный характер. Ресурсы Европы, сила человека, сила ума…
— Я был настроен более оптимистично, — Джерри повернулся и усмехнулся угрюмому психиатру с Риджентс Парк.
— Я вижу, вы восстановили самообладание. Джерри обвел рукой комнату:
— Я бы не сказал. Вы видите большинство из того, чем я обладаю.
Психиатр нахмурился.
— Ну, чем вы это объясните? — спросил его Джерри.
— Я считаю, что это — временное решение, как я уже говорил. Это крушение страны, о котором я слышал…
— Что это?
— Налицо, знаете ли, явное движение «назад, к природе». Судя по тому, что я слышал, получается, что Шотландские возвышенности напоминают побережье Блэкпула в августе, и каждый занимается тем, что огораживает участок. Народ, кажется, потерял веру и в фунт, и в правительство — в том виде, какие они сейчас.
— Весьма разумно. Значит, биржевые маклеры разводят скот и поднимают пшеницу.
— Размеры явления, кажется, верны. Не то, чтобы можно было вырастить очень уж много пшеницы на возвышенностях. Но то же самое справедливо и в отношении всей сельской Британии — в эти дни в сельской местности больше людей, чем в городах.
Ага. Это не должно бы еще происходить. Что, я промахнулся? Кто-то еще предвидел это? Джерри пожал плечами.
— Слуки об атомной бомбе? Нет, ничего? — удивился Джерри, — Атомные бомбы?
— Одна из газет сообщила сплетню, что некий маньяк угрожает взорвать европейские столицы.
— Знаю, но только в наши дни не знаешь толком, чему верить.
— Думаю, я знаю.
Вскоре Лондон начал распространять зловоние. Появились потери энергии и самые различные потери другого рода. Джерри не был в достаточной мере озабочен тем, чтобы проверить все, но. по-видимому, резиденция правительства переместилась в Эдинбург. Лондон смотрелся покинуто, Джерри был готов к такому повороту, и скоро его персональные генераторы заработали — по его мнению, на целые годы раньше срока. Когда вода поднялась, он накачал столько, сколько смог, в резервуар, специально приготовленный на крыше. Химические туалеты заменили все остальные. Число его гостей за несколько недель выросло, и тогда спаянное ядро заняло резиденцию. Некоторые ушли. Появилось немного новых лиц.
Что случилось со страной? Коалиционное правительство производило впечатление бессилия, неспособности справиться с чем бы то ни было. На некоторое время это стало темой пересудов, а потом собравшиеся опять успокоились до июля.
В июле среди гостей появились мисс Бруннер и Марек. Марек выглядел значительно моложе и простодушнее, чем его помнил Джерри. Сначала Джерри объяснял феномен лапландской зимой и слабым светом; но потом сообразил, что мисс Бруннер нашла замену Димитрию.
— Мои поздравления, — провозгласил он, проводя своих друзей через холл, который был наполнен благоуханием великолепных духов.
— Где вы были все это время? Судя по положению вещей, мисс Бруннер, вы отлично воспользовались секретом моего отца.
Она рассмеялась:
— На полную катушку! Последнее время я занималась
превращением золота. Господство анархии, мистер Корнелиус!
— Или энтропии, да? — заговорщически улыбнулся Марек.
— Этот процесс приобретает более ускоренный характер, чем я думал… — Джерри провел их в бар на втором этаже и приготовил им напитки.
— Это действительно так, мистер Корнелиус, — она подняла бокал. — И наш тост — за Гермафродита.
— Оставьте один тост для моего отца: он вам в некотором роде помог.
— За герра Корнелиуса-старшего и Гермафродита! — провозгласила она тост на великолепном шведском.
10
— И каков же — для истории! — мощный секрет моего отца?
— Нечто, что он познал на войне, — сообщила она ему. — Как вы знаете, он был человеком талантливым и входил в команду ученых, которые следовали за союзниками в Германию. Они прилагали весьма энергичные усилия, чтобы установить, как далеко продвинулись определенные научные проекты Германии. С облегчением они узнали, что не так далеко, как они думали. Однако ваш отец, с его взглядом на главное, открыл то, чего не увидел никто более.
— Система подземных пещер? — познания Джерри из истории войны были неглубоки.
— Нет, гораздо ближе в дому, хотя пещеры составляли часть проблемы. Немцы работали над атомным реактором. Согласно записям, на каком-то этапе их вынудили принимать решение: направить усилия в сторону либо атомного двигателя, либо атомной бомбы. Они приняли решение в пользу двигателя: не забывайте, что их ресурсы, особенно поставки урана, были куда более ограниченны, чем наши. Реактор изначально располагался в Берлине, но когда припекло, был оттуда выведен. Он был захвачен союзниками. Такова официальная версия.
— Официальная?
— Было два реактора, два проекта: один применительно к двигателю, другой — к бомбе. Они создали бомбу к концу войны, И приняли решение относительно пещер в Лапландии — тех, что были открыты их экспедицией тридцать седьмого года, — как идеального места, чтобы накрыть Россию и Америку. Эти «орудийные точки», в которые вы даже не подумали заглянуть, были пусковыми установками для двадцати ракет А-20, оснащенных ядерными боеголовками. Микрофильм оказался весьма детальным и доказательным в этом отношении. Копии разосланы письмами по всей Европе. Их подлинность установлена. У меня оказалась возможность шантажировать фактически каждую страну в Европе, причем ни одна другая страна этого не знала.
— А почему не Россию и Америку?
— Они меня не интересовали, да они и не были психологически подготовлены к этому в той обстановке, которая была в Европе. А кроме того, Россия захватила второй реактор и должна была знать, что где-то есть пусковая установка, — они просто обязаны были сделать такое предположение.