-Дал, - кивнула я, - а не потому ли ты мне его дал, что боишься, как бы я не нарыла что-то, чего бы тебе не хотелось?
Красовицкий снова сузил глаза, разглядывая меня.
-Ты сейчас намекаешь на то, что я причастен к смерти твоего мужа?
-А если так? - Я склонилась к нему, и наши лица оказались слишком близко. Данила опустил взгляд на мои губы, я инстинктивно их облизнула. В уголках его губ появилась насмешка, я резко отстранилась, откидываясь на спинку стула. Определенно, он не тот человек, в беседе с которым я нахожусь на главных ролях. Надо собраться с силами. Данила получил свой кофе, сделав большой глоток, отставил чашку и стал посмеиваться, качая головой и глядя на меня.
-Что? - я начинала злиться.
-Удивляюсь тому, как мне боком выходит жест доброй воли. Я отошел от своих принципов и поделился с тобой информацией, в итоге ты приходишь и заявляешь, что я убийца твоего мужа. Истина стара как мир: благими намерениями выложена дорога в ад.
-С чего ты вообще делился со мной информацией?
Данила пристально на меня уставился, еще одним большим глотком допив кофе, вытащил деньги и бросил на стол.
-Прогуляемся, - сказал мне, вставая, я поднялась, не зная, как поступить, в это время он взял меня за локоть и потащил в сторону выхода. Неподалеку был небольшой парк, мы направились туда. По дороге Данила с кем-то переписывался в телефоне, потому мы шли молча. Я чувствовала себя неуверенно, я-то рассчитывала на то, что смогу вывести его на чистую воду или хотя бы обескуражить и заставить проговориться, но он оказался совершенно непроницаем. Наконец, Красовицкий убрал телефон в карман и, улыбнувшись, жестом пригласил меня на парковую дорожку.
-Что ты затеял? - не выдержала я, Красовицкий, вздохнул, покачав головой.
-Слушай, Лиза, я понимаю, ты устроила себе игру в сыщика, то ли из болезненного чувства вины, то ли еще из каких побуждений, но поверь, ты идешь совершенно не в том направлении.
-То есть? - усмехнулась я, складывая на груди руки.
-То и есть. Ты же не думаешь, что одна бегаешь в поисках убийцы? И я, и Поленов пытаемся что-то узнать по мере сил. Хочешь знать мое мнение? Дело останется нераскрытым. Если, конечно, счастливая случайность счастливо не случится.
-Ты исключил всех присутствующих из списка подозреваемых?
Данила пожал плечами.
-Расклад таков, что никому смерть Романова не выгодна, разве что тебе и его сыну. Мои надежды на сотрудничество остались надеждами, Онегин потерял всякую возможность подняться по карьерной лестнице, да и тебя тоже. Поленов остался примерно в том же положении, если только сумеет правильно все обыграть, что тоже сомнительно. А убивать человека на фарт... Слишком рискованно и неоправданно. Кстати, ты не надумала принять его предложение?
-Руки и сердца? Пожалуй, я пас.
-Это хорошая партия, - Данила смотрел с насмешкой, но внимательно.
-У меня уже была хорошая партия, ничем хорошим она для меня не закончилась.
-Ты про свой брак? - усмехнулся он, - не скажи. Ты молода, красива, богата и свободна, вольна распоряжаться своей жизнью, как хочешь.
Я шла, глядя вперед. Со стороны все так и есть, но есть одно но: кроме меня моей жизнью, кажется, хочет распоряжаться кто-то еще. Данила вдруг остановился и взяв меня за подбородок, приподнял лицо к себе. Разглядывал с интересом и насмешкой.
-Что? - поинтересовалась я, он улыбнулся.
-Больше всего меня удивляет, что при такой красоте ты совершенно не умеешь обращаться с мужчинами и не видишь очевидного.
-У меня не было возможности научиться.
-Согласен, - он меня отпустил и не спеша пошел дальше, я последовала за ним.
-К чему была эта сцена? - спросила недовольно, Красовицкий неопределенно качнул головой.
-Навеяло что-то, чистый воздух, кислород ударил в голову.
-Клоун, - покачала я головой, он рассмеялся.
-Ладно, кто у нас остался: ты и сынок. В твою вину не хочется верить, так что я малодушно решил, что ты ни при чем.
-Я действительно ни при чем.
-Остается сынок. Тут, конечно, возникают сомнения: обделенный отцом, мало зарабатывающий, но... все это не вяжется с его характеристикой.
-А какая у него характеристика? - против воли спросила я.
-Положительная, - Данила усмехнулся, - маменькин сынок, тихий, послушный, женат три года, жена, правда, немного подкачала, но каждому свое.
-Что значит подкачала?
-Ну он тихий интеллигентный мальчик из, в общем-то, приличной семьи, если считать, что воспитал его отчим. Девчонка же из неблагополучных: отец алкоголик, к тому же сидел, мать всю жизнь тащила семью на себе. Но любовь зла, и у них, судя по всему, все отлично, по крайней мере соседка красочно расписывала их страстные крики за стеной.
Я спешно уставилась на дорогу, опустив голову, надеясь, что Данила не заметит моей реакции. Рома говорил, что у них с женой давно нет отношений, правда, что значит давно, если учесть, что они всего три года женаты? Она могла ему изменять, а соседка, слыша крики за стеной, думала, что это счастливая пара предается страсти.
-О чем задумалась? - вернул меня в реальность Данила. Я быстро улыбнулась, вышло вымученно.
-Мне, пожалуй, пора, - в голове не осталось никаких мыслей кроме как о Роме. Я поняла, что должна поговорить с ним, иначе сойду с ума.
"Вот это точно похоже на болезнь", - констатировала я печально, садясь в машину. Данила хотел проводить меня, но я, попрощавшись, быстро припустила назад, оставив его недоумевать. Включила зажигание и замерла, почувствовав чужой запах. Я успела бросить взгляд в зеркало заднего вида, перед глазами мелькнула кепка, а дальше я почувствовала удар в шею и провалилась в небытие.
Приход в себя был быстрым, словно я никуда и не пропадала. Открыв глаза, я увидела, что еще светло, но в комнате было сумрачно: окно закрывали плотные жалюзи. Я лежала на кровати, рядом с ней стояла тумбочка, чуть поодаль шкаф. У всего происходящего было два отрицательных момента, с осознанием которых в сердце мое начал закрадываться страх: во-первых, мои руки были прикованы наручниками к спинке кровати и во рту был кляп, а во-вторых, я находилась в той самой комнате, где был убит Женя. Я дернула руками, пытаясь освободиться, но не преуспела. Изловчившись, села, легче от этого не стало. Попыталась вытащить руки из наручников, лихорадочно соображая, что же произошло?
Он ждал меня в машине, вырубил и привез сюда. Вряд ли с хорошими намерениями. И тут перед глазами всплыла картина: мы с Данилой идем к парку, он кому-то пишет. О моей встрече с ним никто не знал. Красовицкий, поняв, что я его подозреваю, решил избавиться от меня? Увел подальше от машины, дал команду, а после забалтывал сказками. Нашу встречу могли видеть, это слишком рискованно. А чем, собственно, он рискует? Данила-то остался в парке, он вне подозрений.
Тяжело дыша носом, потея, я истерично задергала руками, пытаясь вырваться. Результат нулевой. Меня вряд ли отпустят живой. Я так боялась, что меня убьют, я просила о помощи, я всем говорила, что нахожусь в опасности, и никто меня не услышал. Меня убьют, а я даже не знаю, за что. Убьют теперь, когда я свободна от оков брака, от страха быть разоблаченной, когда я встретила человека, который что-то перевернул в моей душе. А ведь я даже не сказала ему об этом.
"А о чем ты раньше думала"? - раздался голос внутри. О, как же все были правы, настойчиво твердя, что надо просто жить и радоваться, а я, глупая дура, металась из стороны в сторону, надеясь на что-то, не понимая, что счастье лежит передо мной...
Размышления не вели к освобождению, я задыхалась, тяжело дыша, всхлипывая.
"Я не сдамся", - нетвердо, но настойчиво прошептал внутренний голос, и я стала аккуратно выкручивать руки из наручников, когда услышала шаги и замерла. Стояла полная тишина, я сидела, раскрыв глаза от ужаса, глядя на дверь. По виску моему стекала капелька пота, сердце почти остановилось, но нервно подскакивало с каждым шагом, доносящимся с лестницы. Это было невыносимое ожидание, в голове стучало, перед глазами стало мутнеть, когда, наконец, скрипнула дверь.
На пороге стоял он - мой ночной преследователь. Только я его увидела, как ко мне вернулась некоторая ясность сознания. Страх ненадолго отступил, я взглянула на мужчину с любопытством. Ему было около тридцати, невысокого роста, широкие плечи. Он был без кепки, короткие каштановые волосы обрамляли вытянутое лицо с низким подбородком. Вообще, парня можно было назвать симпатичным: ярко-голубые глаза с длинными густыми ресницами, нос с едва заметной горбинкой, рыжеватая щетина вокруг пухлых выразительных губ.
-Очухалась, - усмехнулся он, проходя в комнату и замирая у шкафа. Пока я его разглядывала, он занимался тем же в отношении меня. На его слова я помычала в ответ что-то вроде развяжи рот.
-Да ты же всю округу поднимешь своим криком, - усмехнулся он. Я покачала головой. Парень смотрел в сомнении. Но все-таки подошел и стал развязывать тряпку, стягивающую мне рот. - Только попробуй закричать, мало не покажется, - пригрозил мне.
Первым делом я глубоко вздохнула и несколько раз открыла и закрыла рот.
-Кто ты? - спросила, глядя на парня. Мне было страшно, безумно страшно, но вместе с тем я понимала, что умереть, не зная правды, не могу. Парень на мои слова усмехнулся.
-Я твоя совесть, - ответил мне, я похолодела.
-Тебя нанял Женя?
Парень вдруг рассмеялся, качая головой.
-Ну зачем тебе все знать? - поинтересовался у меня, - умерла бы спокойно, с улыбкой на губах и верой в вечную жизнь.
-Тебя нанял Женя? - сцепив зубы, повторила я свой вопрос. Парень посмотрел с жалостью, но тут же лицо его приобрело хищное выражение. Он сел на другой край кровати, не отводя взгляда.
-Хочешь знать правду? - задал вопрос, я не ответила. - Я тебе скажу. Только будь готова к тому, что она тебе не понравится. Знаешь, как ты умрешь? Повесишься. Не сумев выдержать нервного напряжения, заболев манией преследования. Человек, которого никто не видел, преследователь, желающий тебе смерти. Хорошо придумано, правда? А знаешь, кто это придумал?
Мы встретились глазами, и я медленно покачала головой, не веря пришедшей мысли. Парень же закивал.
-Вижу, что знаешь. Наш дорогой Роман Евгеньевич, ум и надежда российской интеллигенции.
-Ты врешь, - не выдержала я, парень усмехнулся.
-Ты это ему скажи, правда, вряд ли получится. Рома сейчас активно отрабатывает свое алиби, торча в торговом центре напротив твоего дома, чтобы никому в голову не пришло связать твою смерть с ним.
-Я хочу знать все, - зажмурив глаза, чувствуя, как становится нечем дышать, проговорила я.
-Хорошо, полчасика у нас есть, - он устроился удобней, опершись на спинку кровати, - по чесноку, идея раскрутить папашу принадлежала Ленке, моей сестренке и жене Ромы. Я бы ему с удовольствием набил морду за его похождения, но надо сказать, он оказался прав: стоило ему пристроиться у тебя между ног, как ты перестала соображать, что вообще происходит. Так вот, мать Ромкина сильно болела, и ему нужны были бабки. Он обратился к отцу, и тот их дал, но знаешь, с какой формулировкой? Она получает по заслугам, все равно сдохнет, хоть гроб закажешь. Папашка, кстати, оказался прав, но Ленку эти слова жутко разозлили, и она решила ему отомстить, наняла детектива, и тот выведал, что у его молодой жены есть любовник. Недолго думая, Ленка инкогнито отправила папашке фотки, но тот не проникся. А когда умерла Ромкина мать, Ленка предложила раскрутить папашу на бабло. Рома отправился сюда разведать обстановку, и вскоре ситуация стала очевидной: отец очень богат, но на пути стоит его женушка.
-И тогда вы решили избавиться от обоих, - раздался голос, и в проеме появился Веселов. Я только рот открыла, а он наставил на парня пистолет с глушителем. - Давай без лишних телодвижений. Медленно встаешь и идешь ко мне.
Парень сидел, стреляя глазами по комнате, но ослушаться не посмел. Медленно встав, направился к Веселову, но вдруг выкинул из рукава нож и запустил его в Антона, тот увернулся, лезвие чиркнуло по плечу, следом раздался щелчок, и мой преследователь, мой ночной кошмар, рухнул наземь с дыркой в груди. Сначала я увидела только разорванный кусочек в кофте, но тут вокруг него начало расползаться темное пятно, и мне резко подурнело.
-Вот черт, - недовольно высказался Веселов, глядя на парня. Приблизившись, обыскал его, в кармане обнаружился ключ от наручников, так что вскоре я сидела, потирая запястья. На них были красные следы, но без синяков. Если бы план удался, вскоре бы краснота спала, и ничто не навело на мысль о том, что я была убита, а не покончила с собой, повесившись в комнате, где погиб мой муж. Нет, стоит сказать иначе: где мой муж был убит своим сыном.
И вот тут накрыло окончательно: волна истерики и бессилия захлестнула меня, но не успела развиться, потому что я грохнулась без чувств.
В себя я пришла в машине, лежала на заднем сиденье, впереди сидел Антон, мы куда-то ехали, вероятно, в сторону города. Увидев меня в зеркале заднего вида, он спросил:
-Как чувствуете себя?
Я посмотрела на него тяжелым взглядом.
-Как вы оказались в Сосново? - задала вопрос.
-Я приставил человека присматривать за вами. Вы рассказали о моем появлении Селезневу? - Я покачала головой. - Почему?
-К слову не пришлось. После нашей встречи я столкнулась с... - я запнулась, но продолжила, - с этим парнем с дачи, нервы шалили, и я просто забыла рассказать.
-Значит, повезло. Если бы они знали, могли испугаться и затаиться, впрочем, им надо было действовать оперативно, иначе рисковали быть раскрытыми. План, кстати, не так плох. Сначала убивают отца, сам Селезнев или этот дружок - неважно. Все улики указывают на вас, никому даже в голову не приходит копаться в персоне сыночка. Потом нужно вывести вас на мысль о том, что вы в опасности, довести до нервного стресса, заставить поверить окружающих, что вы не в себе, и дело сделано. Миллионы переходят сынишке, который растерянно трет затылок, мол, я и не ожидал, а правда остается похороненной навеки.
Веселов бросил на меня взгляд, я смотрела в окно. Мы ехали в сторону города, и я понимала, что скоро увижу Рому. Я не могла поверить в то, что слышала, осознавала, что так и есть, но не могла поверить. Впервые в жизни я открылась человеку, я обнажила перед ним свою душу, он заставил посмотреть на себя с другой стороны, и он же уничтожил меня, а вместе с тем все то хорошее, что начало во мне зарождаться.
Я не заметила, что сжала кулаки, впившись ногтями в ладони. Не чувствовала боли, хоть она и была, она, наверное, помогла мне сдержать рвущийся из груди крик. Я бы хотела, чтобы он вырвался и разорвал меня на части. На мгновенье мелькнула мысль: лучше бы меня убили там, в Сосново. Я не знала, что мне делать дальше, как жить.
Перед глазами всплыло Ромино лицо, а за ним - лицо Жени. Сын оказался похож на отца. Даже слишком похож.
-Что.. - начала я, но пришлось откашляться, голос не слушался, - что вы с ним сделаете?
Веселов бросил на меня быстрый взгляд:
-Для начала выбью из него правду.
-Я не хочу его смерти, - твердо сказала я, чувствуя, что голос предательски дрогнул на последнем слове. Антон бросил на меня очередной взгляд.
-Несмотря на то, что он хотел вас убить?
-Несмотря ни на что. Вы должны передать его в руки полиции.
Веселов промолчал, и до самого дома не было сказано ни слова.
Рома был в квартире, открыв дверь, я увидела, как он настороженно выходит из гостиной. При моем появлении глаза его на мгновенье округлились, но он тут же взял себя в руки.
-Лиза, что происходит? - голос его звенел таким беспокойством, что я готова была поверить его словам, и внутри меня что-то взорвалось болью.
-Я тебя ненавижу, - закричала я, - слышишь?! Ненавижу! Как ты мог?! Как ты мог?!
Я бросилась на него, но Антон ухватил меня за локти и удержал.
-Пусти! - крикнула я.
-Лиза, успокойтесь, - сказал Веселов без эмоций.
-Пусти!
Я посмотрела на Рому, на мгновенье поймав свое перекошенное лицо в зеркале. В его глазах был страх, даже больше - это была паника. Антон, видимо, тоже увидел ее, потому что сказал: