– Ты стонал во сне, господин мой, – прошептала девушка, снова прижимаясь к нему. – Я сделала что-то не так?
– Ну что ты, что ты! – поспешил он успокоить ее. – Все было прекрасно. Я буду помнить тебя всю жизнь.
Польщенная девушка засияла, как лампочка на полкиловатта, а Пилот с мрачным юмором подумал, что "всю жизнь" совсем не обязательно означает "очень долго".
– Ты собираешься нас покинуть, Пилот?
Женщина застала его неожиданно, рука автоматически потянулась к кобуре, а рефлекторно дернувшись, он гулко боднул головой фонарь кабины.
– О, прости! – смех ее разлился тысячей серебряных колокольчиков и был вовсе не обидным.
– Ничего страшного, леди, - галантно ответил Пилот. - Это стекло крепче железа.
Хозяйка снова рассмеялась, и Пилот снова залюбовался ее открытой улыбкой и ослепительно белыми зубами.
Женщина подошла ближе и с некоторой робостью опустила ладонь на черную матовую поверхность штурмовика.
– Этот твой… дракон. Он не бросится на меня?
– Ни за что на свете! – поспешил успокоить ее Пилот. – Наоборот, он с удовольствием будет служить тебе верой и правдой…
Пилот чуть было не ляпнул "всю жизнь", но вовремя опомнился и почти без запинки произнес другое:
- …До самого отлета.
– Дракон – служить мне?
Пилот заметил, как женщина была польщена этой мыслью. "Еще бы, – подумал он с неизбежным мужским цинизмом. – Персональный дракон. Это получше даже персонального "кадиллака".
Хозяйка снова протянула руку и погладила обшивку штурмовика – уже смелее.
– А сможет ли он… – она умолкла.
– Да, леди?
– Ах, нет…
– Смелее, леди! Если это в его… или в моих силах, то мы с удовольствием выполним любое твое желание!
Грудь женщины бурно вздымалась, она взглянула прямо в глаза Пилота со странной надеждой и, слегка порозовев, выстрелила:
– Я всю жизнь мечтала подняться в небо!
Пилот расхохотался – мысленно, разумеется. Да, в мире, где разумная жизнь все еще беспомощно ползает по дну воздушного океана, такое желание могло показаться трудным, дерзким и почти невыполнимым. Он раскрыл было рот, дежурная фраза вроде "нет ничего проще" уже сама ложилась на язык, как вдруг взгляд его упал на тесную одноместную кабину, "умное" ортопедическое кресло с разъемами ППК[9]…
Женщина перехватила его взгляд.
– Я занимаю не так уж много места… – немного насмешливо продолжила она. – И если тебе не будет очень неприятно посадить меня к себе на колени…
Штурмовик по привычке задрал было нос – но тут же снова опустил его к самой земле – Пилот вовремя вспомнил, как при крутом взлете из-за пульта вылетают пылинки, куски изоляции и слабо закрученные винтики. На этот раз машина взлетела плавно и медленно, как пассажирский авиалайнер, и хозяйка замка тут же прижалась к фонарю, закрывая весь боковой обзор.
Впрочем, что могло грозить чудовищной боевой машине в этом мирном до отвращения небе, не знавшем даже монгольфьеров?
Женщина ахнула от восторга, увидев, как превращаются в муравьев фигурки людей, суетившихся во дворе, как постепенно становится игрушечным замок – довольно приличных размеров, как она полагала раньше, как быстро раздвигается в стороны привычный холмистый горизонт, лес становится зеленым пятном, а поля больше напоминают желтые лоскутки; Пилот заложил мелкий вираж – разумеется, без всяких переворотов и двенадцати "же" сверху вниз, без вращения и болтанки, штурмовик возмущенно вздрогнул, и если бы обладал возможностью ругаться, не замедлил бы обложить пилота всеми возможными непристойностями – но хозяйка, разумеется, взвизгнула от восторженного ужаса, когда пространство вокруг наклонилось и невидимая сила мягко прижала ее к Пилоту; затем штурмовик пронзил облака и ослепительное солнце ужалило глаза, и черная крылатая тень побежала по волнистым белым холмам внизу, и Пилот, внутренне усмехаясь, слегка увеличил содержание кислорода в дыхательной смеси кабины, и эйфория овладела обоими…
Пилот сделал широкий круг, оглядывая окрестности, заметил далеко на севере еще один замок – почти такой же, окинул взглядом непроходимые болота на юге, дремучий лес на востоке и холмы на западе, еще раз восхитился чистотой и красотой этого мира и, скрепя сердце, так же плавно послал машину вниз.
Перед самой посадкой штурмовик все-таки схулиганил – боевым заходом спикировал на невысокий холм, где возились в земле несколько крестьян, врубил сирену и с жутким воем пронесся над самыми головами.
Люди стояли, разинув рты, и только когда штурмовик уже завис над замковой стеной, додумались хлопнуться наземь.
"Интересно… – насторожился Пилот. – Угроза с воздуха им знакома… хотя и не мотающаяся с такой скоростью…"
Женщина выпрыгнула из кабины, слегка покачнулась, все еще не придя в себя после сказочного приключения, обернулась и внезапно на миг прижалась губами к губам Пилота – его обожгло, голова закружилась и мгновение спустя мир показался серым и неприглядным по сравнению с испытанным только что ощущением.
– Почему бы тебе не остаться еще на некоторое время? – вопрос ее прозвучал неожиданно, как выстрел, и как выстрел же поразил Пилота.
Сказать что-нибудь он не смог – только молча кивнул, но горящий взгляд, очевидно, дал понять, что он думает по этому поводу, и женщина с легким смешком скрылась в замке, а в это время трезвая и расчетливая часть сознания обозвала все остальное неприличным словом и снисходительно бросила: "Ладно. Но только до вечера –
– Сама не понимаю, что с ним, – недоуменно сказала хозяйка, грациозно вспрыгивая в седло своей кобылки. – Это самое смирное создание… во всем нашем мире.
– Очевидно, почувствовал чужака, – пожал плечами Пилот. – Я отличаюсь от вас и запахом, и мыслями… животные чувствуют это… по крайней мере, у нас.
– О, у нас они тоже очень чувствительны! Моя собачка откликается на малейшее изменение настроения, и или радуется вместе со мной… или пытается как-то утешить – лизнуть в нос, например, или повилять хвостиком.
– Я надеюсь, ей не часто приходится приходить на помощь таким образом? – галантно поинтересовался Пилот.
– О, нет! Очень редко. Мы живем мирно и счастливо. И я… Честно говоря, я не очень понимаю тот огонь, который горит в твоих жилах.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты все время стремишься куда-то… к чему-то, к какой-то заведомо недостижимой цели.
– Ну да, разумеется!..
– Но зачем?
Пилот задумался – и надолго.
Они отъехали уже довольно далеко от замка, и холмы стали круче, и серые зубы скал уже начали показываться из-под почвенного покрова, и копыта уже не глухо ударяли в землю, а звонко цокали – почти как по мостовой.
– Я также не могу понять, почему вы остановились на месте, леди. Вы не уступаете нам в IQ[10]… в разуме, но техника и наука у вас находится на уровне, который мы прошли давным-давно, даже не задержавшись на нем. Я видел вашу водяную мельницу… ваше оружие… инструменты. Они же примитивны! Неужели не хочется сделать их лучше, удобнее, быстрее, сильнее, производительнее?
– Но зачем?
"Ген агрессивности, однако… Действительно, зачем совершенствовать меч, если никто не угрожает? И ген сексуальности…"
– Извини за немного бестактный вопрос, леди… Я видел всего одного или двух детей в вашем мире. Что, они живут где-то отдельно?"
– Нет, – удивленно взглянула на него женщина. – Просто у нас их немного. Одна семья – один, ну, два ребенка… и с большим перерывом. А у вас что, разве не так?
Пилот улыбнулся, вспомнив толпы на улицах городов своего мира, орды грязного потомства в бедных кварталах, налог на бездетность и награды "матерям-героиням" – и мысленно сплюнул.
– Да, у нас их побольше. Плодят все, кому не лень…
– Но это же прекрасно! Дети, это… это…
– Цветы жизни, – иронично подсказал он.
– Вот именно! – воскликнула хозяйка. – Как ты правильно сказал! Как я хотела бы, чтобы в нашем замке толпами бегали малыши, чтобы теребили меня за платье, плакали и смеялись…
От такой картины Пилота передернуло и он поспешил перевести разговор на менее скользкую тему.
– А что это за развалины там, впереди? Там кто-то жил?
Женщина вздрогнула и поморщилась.
– Да… но лучше не стоит туда ездить.
– И все же?
– Говорят, что когда-то, очень давно, в нашем мире жили… жила еще одна разновидность людей. Точнее, не совсем людей. Они были великанами, огромными, волосатыми, страшно сильными – и они любили убивать. Еще говорят, что там стоял их замок… или город… в общем, жили они именно в этом месте. Но правда ли это, и куда они все делись – я не знаю.
– Интересно! – руки Пилота уже сами тянули уздечку, разворачивая голову коня вправо. – Давай заглянем!
Женщина – с явной неохотой, но еще менее желая показать свое недовольство гостю, также повернула кобылку вправо, и слегка пришпорила, чтобы догнать вырвавшегося вперед Пилота.
Развалины действительно были древними. Раствор между камнями то ли выветрился, то ли сам превратился в такой же камень, и стены казались монолитными; ветры и дожди превратили башни в причудливые скелеты, от стен остались только слишком правильной формы хребты, по которым можно было лишь примерно определить величину строения – но ничего более.
Тем не менее, от мрачных останков веяло чем-то мрачным и недовольным, словно древние духи камня не желали видеть людей в этом никогда не принадлежавшем им месте.
Кони всхрапывали, хозяйка нервно озиралась по сторонам, и только Пилот, попавший в свою стихию, жадно впитывал в себя впечатления древней неизвестной жизни.
– Мне кажется, нам лучше уйти отсюда, – нервно заговорила женщина. – Посмотри, и лошади беспокоятся. Это плохое место, давай…
Она пронзительно взвизгнула, когда крупная глыба вдруг вывалилась из отвесной скалы, открывая черную глотку пещеры; огромная, волосатая, только отдаленно напоминающая человека фигура с низким угрожающим рыком показалась из темноты и двинулась вперед, запирая людей в тесном ущелье.