Тропинка вывела ее под острым углом к дороге примерно в полумиле от деревни. Элли присела на корточки, прислонилась спиной к столбу с указателем и запустила пятерню в волосы, избавляясь от веточек и обломков колючек.
Гул мотора становился все ближе. Элли задумалась: не пробить ли негодяю гвоздем бензобак в отместку за кролика? Нет, глупо. Водитель ведь не знал, что натворил.
Вскоре она увидела незнакомца, оседлавшего «нортон». Ему пришлось сбросить скорость на извилистой дороге. Каждый месяц кто-нибудь обязательно оказывается в канаве, проходя поворот слишком быстро.
К удивлению Элли, мотоциклист остановился возле нее и поднял очки на шлем. Теперь он выглядел так, словно на лбу у него появилась вторая пара глаз.
Заметив морщинки в уголках его рта и глаз, Элли решила, что он чуть старше Сьюзен. Волосы не мешало бы подстричь. Незнакомец был облачен в кожаные штаны, подбитую мехом короткую куртку поверх линялой рубашки цвета хаки, на руках были краги. На каждом бедре висело по револьверу в кобуре, а к мотоциклу подвешена винтовка.
Пошарив в кармане куртки, мотоциклист достал кисет. Потянув завязки зубами, он достал из кисета бумагу, высыпал на нее табак и свернул сигарету — и все это одной рукой. То был ловкий трюк, и он это понимал. Ухмыльнувшись, он зажал сигарету зубами и полез в карман за коробком «Брайант и Мэй».
— Элдер, — буркнул он. — Это деревня?
— Может быть.
— И как она может?
Он зажег спичку о ноготь, глубоко затянулся дымом, задержал его в легких на секунду, как это делают хиппи, покуривая косяк, и по-драконьи выпустил его двумя струями через ноздри.
— А в самом деле: может ли?
По выговору он вовсе не походил на деревенщину и произносил слова, скорее, как дикторы, которые говорят по радио, разве что чуть более рубленно и жестко.
— Если предположить, что Элдер и в самом деле деревня, то отыщется ли там местечко, где можно позавтракать?
— «Отважный солдат» не открывается раньше полудня.
«Отважный солдат» был пабом в Элдере и еще одной собственностью Маскелла.
— Жаль.
— А сколько вы готовы заплатить за завтрак?
— Смотря по тому, что мне предложат.
— Никаких разносолов, но зато всего десять шиллингов.
Незнакомец пожал плечами.
— Сьюзен сделает вам завтрак за десять шиллингов.
— Она твоя мать?
— Нет.
— И где найти эту Сьюзен?
— На ферме Госмор. Это другой конец деревни.
— А почему бы тебе не поехать со мной и не показать?
Элли заколебалась. Незнакомец переместился вперед, освобождая для нее место.
— Я Литтон, — представился он.
— А я Элли, — сообщила она, залезая на сиденье.
— Держись крепче.
Девочка ухватилась за его куртку, уперевшись запястьями в торчащие рукоятки револьверов.
Литтон опустил очки и газанул. Мотоцикл рванул с места. Волосы Элли упали ей на лицо, потом их отбросило назад, и она вцепилась в Литтона еще крепче, укрываясь за его спиной от ветра.
* * *
Когда они приехали, Сьюзен уже подоила коров и мыла руки под насосом у задней двери.
Ферма Госмор была крошечным анклавом, окруженным землями Маскелла. Однажды он уже пытался заполучить ферму, предложив только что овдовевшей Сьюзен выйти за него. Неужели он и в самом деле полагал, будто Сьюзен может согласиться?! В общем-то, сейчас в его доме обитали фарфоровая куколка по имени Сью-Клэр и парочка ее кошмарных отпрысков.
Заслышав «нортон», Сьюзен подняла голову, и ее лицо окаменело. Вооруженных незнакомцев она, мягко говоря, недолюбливала.
Литтон остановил мотоцикл. Элли едва слезла: по дороге ее растрясло до костей.
— Он заплатит за завтрак, — сообщила она. — Десять шиллингов.
Взгляд Сьюзен прошелся по незнакомцу, начиная с ботинок, и остановился на револьверах.
— Ему придется избавиться от этой мерзости!
Литтон, уже успевший снять очки, озадаченно застыл.
— Это она про ваше оружие, — пояснила Элли.
— Я понимаю, что без них вы почувствуете себя голым, — резко добавила Сьюзен. — Можно даже сказать… не мужчиной. «Magna Carta» гласит, что ни одному англичанину не может быть запрещено носить оружие. Это фундаментальное право, на котором основывается наша свобода.
— Все точно, — согласился Литтон. — И что же?
— Но если вам нужен завтрак, то оставьте свое фундаментальное право за порогом моего дома!
— Уважаю чужие принципы, — сказал гость. — Особенно, когда хочется есть.
Литтон стянул перчатки и бросил их в багажник «нортона». Потом его пальцы стали неуклюже возиться с пряжкой оружейного пояса, словно он носил его столько лет, что пояс успел врасти в тело, как обручальное кольцо в палец. Расстегнув пояс, он поднял его, и Элли шагнула к нему, чтобы забрать револьверы.
— Нет, Эллисон, — остановила ее Сьюзен.
Литтон положил оружие в багажник и запер крышку.
— Теперь я безоружен перед вами, — сообщил он Сьюзен, подняв вверх руки. Сьюзен подавила улыбку и открыла заднюю дверь. Вкусно запахло кухней.
Появление гостя спасло Элли от неизбежной нахлобучки. Сьюзен прекрасно знала, куда Элли убежала до рассвета и что делала в лесу.
Хозяйка впустила Литтона на кухню. Элли заторопилась следом.
— Покажи руки, — велела Сьюзен.
Элли протянула руки ладонями вниз. Сьюзен заметила грязь под ногтями и несколько свежих царапин. Когда Элли показала ладони, Сьюзен провела ногтем по оставшемуся после ремня шраму.
— Будь осторожна, Элли.
— Конечно.
Сьюзен быстро обняла Элли и увлекла ее в кухню.
* * *
Литтон уселся возле кухонного стола, расшнуровывая тяжелые ботинки. Работало радио, настроенное на «Легкую программу». Марк Рэдклифф представлял новую песню «Джарвиса Кокера и его вурцелей» под названием «Улицы Стогамбера». На плите стояла сковорода, горячий жир испускал тонкие струйки дыма.
— Элли, отрежь нашему гостю бекона.
— Меня зовут Литтон.
— Сьюзен Эймс. А она — Эллисон Конвей. Отвечаю на незаданный вопрос: я вдова, а она сирота. И с фермой мы управляемся вдвоем.
— Нелегко вам приходится.
— Мы все еще на плаву.
Элли отрезала несколько ломтей от копченого окорока, висевшего возле плиты. Сьюзен достала из корзины яйца, разбила их на сковороду.
— Поставь чайник, девочка, — велела Сьюзен. — И перестань на меня пялиться.
С тех пор как мистер Эймс был убит, Элли даже не могла вспомнить, когда Сьюзен в последний раз готовила для мужчины. Ее немного коробило, что их кухню оккупировал этот крупный человек, пропахший дорогой и бензином. Но и немного возбуждало.
Сьюзен перевернула на сковороде ломтики ветчины. Элли наполнила чайник из крана над большой раковиной.
— Вы были солдатом? — спросила Сьюзен Литтона, указывая на его плечо. На рукаве все еще различалось более светлое пятнышко в том месте, где были срезаны знаки различия — несколько звездочек.
Литтон пожал плечами.
— В какой толпе идиотов? — продолжала расспросы Сьюзен.
— Я воевал за юго-восточных.
— В «Отважном солдате» лучше об этом не упоминать.
— А я думал, Уэссекс придерживался нейтралитета.
— Феодальный порядок прекрасно работал тысячу лет. И лондонским реформам сопротивлялись не только владеющие землей дворяне. Хватало и безработных из бывших крепостных, тосковавших по горячей кормежке трижды в день.
— То, что длилось долго, вовсе не означает «навсегда».
— Тут я спорить не стану. Мистер Эймс тоже был реформистом.
— Мистер Эймс?
— Мой покойный муж. Он слишком много болтал. И за это его застрелили.
— Мне очень жаль.
— Не ваша проблема.
Сьюзен не очень-то хотелось говорить о муже. Мистер Эймс был не только фермером, но и законником, с энтузиазмом возглавляя Седжмурский окружной комитет во время Реконструкции. Он так и не понял, что одного лишь решения лондонского Парламента слишком мало, чтобы изменить жизнь на западе. Уж слишком Лондон далеко.
Элли расставила тарелки, Сьюзен разделила яичницу с ветчиной.
— Принеси из кладовой томатный соус, — велела она.
И тут со стороны ворот послышался звон колокола. Рука Литтона быстро скользнула к бедру. Пальцы сомкнулись на том месте, где прежде находилась рукоятка револьвера.
Сьюзен взглянула на стол, где еще испускала пар горячая еда, подошла к двери и нахмурилась.
— Не очень-то удачное время для визита, — буркнула она.
* * *
Выглянув из-за спины Сьюзен, Элли увидела непрошеных гостей. Возле колокола стоял констебль Эрскин, энергично молотя по нему рукояткой полицейского револьвера. Синий шлем с шишаком делал его выше. Пояс с оружием был такой же синий, как и шлем. Рядом, скрестив на груди руки, возвышался управляющий Дрейпер. За их спинами торчали Терри и Тедди Гилпины, облаченные в длинные плащи, и поигрывали винтовками.
— Гудвайф Эймс![8] — крикнул управляющий. — Мы доставили распоряжение суда. Выходите, именем закона…
Эрскин все не унимался, и тут колокол сорвался с крюка и упал. Констебль, ухмыляясь, пожал плечами, но револьвер в кобуру не убрал.
— Я не потерплю оружия на своей земле.
— Тогда выходите. У нас бумага с распоряжением по поводу вашего скота. Решение прислано телеграфом из магистрата Таунтона. Вам предписывается в течение тридцати дней сдать весь свой скот на бойню. В качестве меры предосторожности.
— На ферме Госмор бешеных коров нет!
— Сьюзен, не упрямьтесь, — управляющий показал ей светло-коричневый конверт: — Сами знаете, что сделать это придется.
— А скот Маскелла тоже забьют?
— Он принял меры предосторожности. И правильно сделал. Он еще до войны держал коров на органике.
Сьюзен фыркнула. Все знали, что в стаде сквайра были коровы, пораженные бешенством. Он откупился от инспектора и превратил больных животных в удобрение. А вот у Сьюзен, никогда не использовавшей инфицированный комбикорм, коровы ни разу не болели. Так что причина крылась вовсе не в репутации английской говядины, а в желании сквайра разорить ферму Госмор.
— Убирайтесь! — крикнула Элли.
— Заткнись, браконьерша, — фыркнул Эрскин. — Или захотелось новой порки?
— А ты Эллисон не угрожай, — повернулась к констеблю Сьюзен.
— Она не крепостная.
— Кто был крепостным, навсегда им останется.
— А они здесь зачем? — Сьюзен кивнула на братьев Гилпин. — Или вам понадобились еще два ствола, чтобы вручить письмо?
Управляющий нервно взглянул на братьев. Терри — более крупный и жестокий — опустил палец на предохранитель винтовки.
— Почему бы Маскеллу не приехать самому?
Управляющий осторожно положил письмо на землю и придавил его камнем.
— Я оставлю его здесь, гудвайф. Теперь оно вам официально вручено.
Сьюзен направилась к письму. Терри плюнул; плевок угодил в камень и заляпал конверт. Громила идиотски заухмылялся, демонстрируя дыру на месте выбитых передних зубов.
Управляющего поступок Гилпина смутил и рассердил, а Эрскина привел в восторг.
— Вы очень точно выразили мои чувства, гудмен Гилпин, — проговорила Сьюзен и ударом ноги сбросила камень с конверта, который тут же подхватил ветер.
— Нельзя демонстрировать неуважение к закону! — рявкнул Эрскин. Теперь он держал оружие наготове: большой палец на курке, указательный — на спусковом крючке.
— Какому закону? — поинтересовался Литтон, появляясь в проеме кухонной двери за спиной Элли. Та шагнула в сторону, Литтон спустился во двор. Взгляды всех четырех непрошеных гостей обратились к нему.
— У вдовы Эймс уже ночуют гости, — ехидно заметил Эрскин.
Управляющий воззрился на Литтона:
— Это не ваше дело, гудмен.
— А что если я сделаю его своим?
— Вы об этом пожалеете.
Литтон не сводил глаз с управляющего. Тот прищурился и моргнул.
— У него нет оружия. — Голос Сьюзен выдавал ее раздражение, в одинаковой мере относящееся как к Литтону, так и к людям Маскелла. — Так что честной схватки у вас не получится.
Мистер Эймс имел при себе «уэбли», когда его застрелили. И глава магистрата, отец Сью-Клэр Маскелл, счел произошедшее честной схваткой, а действия вассала Маскелла, убившего мужа Сьюзен, квалифицировал как самооборону.
— Он мешает нам выполнять наши обязанности, мистер управляющий, — сказал Эрскин Дрейперу. — И мы имеем право задержать его для допроса.
— Вряд ли в этом возникнет нужда, — возразил Литтон. — Я лишь зашел на ферму Госмор за беконом и яйцами. Полагаю, местные законы этого не запрещают?
— У гудвайф Эймс нет лицензии на предоставление жилья и завтрака, — заметил управляющий.
— Особенно жилья, — осклабился Эрскин.
Литтон небрежной походкой направился к мотоциклу. И своему оружию.
— В таком случае, поеду-ка я дальше. Я был бы не прочь к полудню оказаться в Дорсете.
Терри нацелил винтовку в живот Литтона и отслеживал стволом его передвижение. Эрскин кашлянул, маскируя щелчок взведенного курка револьвера.
— Передайте Морису Маскеллу, что вы вручили это проклятое предписание, — сказала Сьюзен, стараясь оказаться между Литтоном и оружием визитеров. — И еще скажите, что в следующий раз ему придется явиться самому.
— Держитесь подальше от своей винтовки, гудмен, — предупредил Литтона управляющий.
— Я только перчатки достану, — отозвался Литтон, медленно перемещая руки от зачехленной винтовки к багажнику, где лежали револьверы.
Элли попятилась, охваченная нехорошим предчувствием.
— Чего это она испугалась? — спросил Эрскин, кивая в сторону девушки.
— Не трогай!.. — рявкнул Терри.
Элли услышала, как прогремели выстрелы. Каменная стена дома точно взорвалась, и в ней появилось углубление размером с яблоко. По лицу хлестнула каменная крошка. При свете утреннего солнца вспышки выстрелов были почти незаметны, зато грохот оказался оглушительным.
Эрскин и Терри выстрелили почти одновременно. Литтон рухнул за мотоцикл и при этом опрокинул его на себя. Элли увидела на земле ярко-красные брызги крови. Теперь прицелился и Тедди.
Элли нашарила камешек и натянула резинку рогатки.
— Прекратите! — пронзительно крикнула Сьюзен.
Элли выстрелила. На щеке Эрскина расцвело кровавое пятно. Сьюзен влепила Элли пощечину и обняла. Эрскин прицелился в них трясущимися от ярости руками, по его щеке стекала кровь. Управляющий перехватил руку констебля и заставил его убрать оружие в кобуру, потом кивнул Тедди. Тот подошел к Литтону, осмотрел его рану и сообщил, что она не опасна.
— Скверно, гудвайф Эймс. Если дело дойдет до магистратского суда, на пользу вам это не пойдет… — он покачал головой и добавил: — Мы вернемся в субботу с ветеринаром. Животные должны быть на месте, их необходимо уничтожить.
Он направился к полицейской машине, подручные побрели за ним послушными псами. Терри отпустил шуточку насчет Литтона и загоготал. Элли в бессильной ярости щелкнула резинкой рогатки, целясь им вслед.
— Помоги мне поднять мотоцикл, — позвала ее Сьюзен.
«Нортон» оказался тяжелой машиной, но вдвоем они справились.
Крышка багажника так и осталась запертой. Литтон не добрался до оружия. Он лежал навзничь, на левом рукаве выше локтя расплывалось алое пятно. Он скрипел зубами, сдерживая стоны, и мелко дрожал, словно его окатили ледяной водой.
Элли решила, что ранен он не очень сильно. Могло быть и хуже.
— Дурак! — бросила Сьюзен и пнула Литтона в ребра. — Какой же ты дурак!
Литтон не сдержался и вскрикнул.
* * *
Живности у них было немного. Элли обвела взглядом все свое стадо: восемь коров. У каждой кличка и свой характер, и ни одна не больна бешенством. На ферме Госмор имелись еще курятник, огород, несколько яблонь и участок на склоне холма, служивший пастбищем. Небогато, и без молока хозяйкам не выжить.
Отчаяние камнем легло на сердце Элли. Нет, не таким должен быть запад. Девочкой она читала романы Томаса Харди, где действие происходило в Уэссексе — «Шериф Кастербриджа» и «Под падающим деревом», да и сейчас дочитывала «Лучников». В книжном Уэссексе такие, как сквайр Маскелл, всегда проигрывали. Ах, если бы Дэн Лучник, герой радиопьес, ворвался в паб, паля направо и налево из шестизарядников, и уложил всех этих сволочей мордой в грязь!