Щупальца сжались в жесте сомнения:
— Животные твоей планеты разумны?
— Нет, насколько нам известно.
— Тогда это не объясняет странности.
— Люди и сами бывают разными. Цвет кожных покровов у людей…
— Явление цветового диморфизма имеется у всех рас, — отмел его возражения д-дориа. — Но оно не спасало от социокультурного шока. Нет! Мы боимся другого!
— Чего? — обречено спросил Давид.
— Мы подозреваем… — д-дориа даже запнулся от волнения, — что люди уже встречались с иными расами. Но в силу чудовищной извращенности своей психики уничтожили их или низвели до положения бесправных рабов!
— Неправда! — Давид почувствовал себя по-настоящему оскорбленным. — Такого не было! Да, люди воевали между собой, объединяясь по признаку общего языка…
— Бывало у всех.
— Общей территории…
— Бывало у всех.
— Цвета кожи!
— Бывало…
— Религии!
— Еще как.
— По экономическим причинам…
Д-дориа лишь горько вздохнул.
— У людей раньше была дискриминация по национальному, половому, возрастному признаку…
Д-дориа скорбно произнес:
— Мы изучили все материалы, которые вы сочли возможным предоставить. В них нет ответа. Ваша цивилизация идет обычным путем разумных рас. Но почему-то не испытывает удивления от контакта с нами. Даже ты, рядовой пилот, великолепнейший переговорщик! Вывод печален: вы уже сталкивались с иной формой разумной жизни. Раз вы не говорите об этом — значит, судьба этой расы безрадостна. Мне очень хочется дать благоприятный отзыв, друг. Но я боюсь!
Наступила тишина. Сквозь едва заметные щели в полу сочился прохладный чистый воздух. Сияло астероидное кольцо, висели вдали корабли. Давид пробормотал:
— Оказаться бы сейчас дома… махнуть на рыбалку…
— Ага, — тоскливо отозвался д-дориа. — Тихая речушка… сидишь рядышком с женой на берегу, остроги наготове…
— Мы удочками ловим.
— Азарта мало. А спортивные состязания у вас развиты?
Давид кивнул.
— У нас хорошая ложа на центральном стадионе города, — похвастался д-дориа. — Если за ближайшие сутки придем к какому-нибудь решению — я еще успею на финал. Жена очень надеялась, что посмотрим вместе.
— Мою супругу ни на рыбалку, ни на футбол не затащить, — пожаловался Давид. — Вот какой-нибудь прием или благотворительный вечер — другое дело.
Д-дориа пошевелил щупальцами — жест сочувствия. Сказал:
— Любовь — загадочное чувство у всех разумных рас. Обидно, когда она возникает при несходстве интересов.
— Нет, у нас много общих интересов, — проклиная себя за то, что взялся посвящать инопланетного осьминога в вопросы семейной жизни, сказал Давид. — Но рыбалка, спорт — не женское это дело.
— Почему? — удивился д-дориа. — Друг мой, в вас говорит неизжитый половой шовинизм! Нехорошо запрещать женщинам занятия охотой или спортом.
Давид поднял голову. Посмотрел на д-дориа. И заговорил…
Ему едва дали вымыться. Проклятая краска оттиралась с трудом, Давид израсходовал тройную норму воды, прежде чем рискнул выйти из-под душа. Оделся и вернулся из санитарного блока в свою каюту.
Капитан — старый, славный Эдц Куверт — и загадочная русская женщина Анна Бегунец его ждали. Напряжение уже покинуло их лица, теперь осталось лишь любопытство.
— Итак? — первой, вопреки субординации, заговорила Анна.
— Все в порядке, — Давид уселся в кресло, поколебался, но все-таки вытащил из чемоданчика с личными вещами фляжку виски. Эдц покачал головой, но потом достал свою.
Бегунец молча приняла от Давида стаканчик.
— Ну? — спросил Эдц.
— Они нас боялись, — объяснил Давид. Глотнул, блаженно закрыл глаза. Первая капля алкоголя за последний месяц. И первая спокойная минута. — Они нас ужасно боялись. Знаете, почему? Мы слишком хорошо вели переговоры! Слишком легко адаптировались к их облику, к их обычаям.
— Что же в этом могло не понравиться? — удивился Эдц.
— Д-дориа решили, что у нас уже есть опыт контактов с чужими разумными расами. Но поскольку мы это отрицали, они заподозрили нас в обмане. В том, что мы уничтожили тех, с кем встречались.
Капитан единственного земного звездолета Эдц Куверт засмеялся. Бегунец саркастически улыбнулась.
— По их мнению, никак иначе мы не могли приобрести достаточную гибкость, — пояснил Давид. — Расовые, религиозные различия — недостаточная причина. Д-дориа стремились к налаживанию контактов: они ведь очень убедительно объяснили, почему война в космосе невозможна и не нужна, почему полезнее всего — мир и торговля технологиями. Но им нужно было хоть какое-то объяснение нашей… как это сказать… контактности? Коммуникабельности? Поэтому я позволил себе вспомнить какую-то научную гипотезу о том, что кроманьонцы и неандертальцы длительное время существовали вместе, порой воевали, а порой мирно сосуществовали, пока не слились в одну расу. Я предположил, что с тех пор у человечества сохранилась повышенная контактность. Вы бы видели, с каким энтузиазмом д-дориа согласился!
— Эта гипотеза не выдерживает критики! — Бегунец покачала головой.
— А я и не утверждал, что она верна. Предположил. — Давид плеснул себе еще немного виски. — Все! Мы признаны вполне достойными равноправного общения!
— Давид, я тебя знаю двадцать лет. — Эдц покачал головой. — Хорошо, с д-дориа ты разобрался. Но я вижу, у тебя еще одна гипотеза. Настоящая.
Давид торжествующе улыбнулся.
— Да. Понимаете, в разговоре возникла пауза, и я отметил церемониальную раскраску чужого. Просто чтобы хоть что-то сказать! А он так оживился… ну, вроде как, когда заметишь, что у жены новая губная помада, и похвалишь цвет…
— Д-дориа была самкой? — воскликнула Бегунец. — Прошу прощения — женщиной?
— Да нет же! — Давид покачал головой. — Вовсе нет. Но потом мы стали говорить о семьях… он вспомнил, как ходит с женой на рыбалку, на какой-то их инопланетный футбол… Понимаете?
Лицо Анны помрачнело. Эдц крякнул.
— Мужская и женская психология различны, — торжественно изрек Давид. — Вспомните наших ребятишек: мальчики возятся с машинками, дерутся, лягушек разных ловят, а девочки крутятся перед зеркалом, сплетничают, хихикают невпопад. Мы к этому привыкли. Нам кажется, что только так и может быть. А у них различие мужчин и женщин — только физиологическое! Психология одинакова! Психологически они — одна-единственная раса! А мы, люди, фактически — две расы, живущие в симбиозе! Мы с младенчества привыкаем контактировать с чужими! Мы идеальные переговорщики, нас ничем не удивить — ни цветной раскраской, ни беспочвенными спорами, ни непониманием партнера! Мы с кем угодно во Вселенной найдем общий язык!
Бегунец встала. С негодованием посмотрела на Давида. Возмущенно выпалила:
— Неандерталец!
Ошеломленный Давид молчал. Главный экзопсихолог земного космофлота пулей вылетела из его каюты. Эдц Куверт иронически улыбнулся.
— Ну… или почти с кем угодно… — пробормотал Давид. ?
ВИДЕОДРОМ
ИГРА НА ГРАНИ
Он не высок постом, не владеет приемами борьбы и чрезвычайно редко дерется на экране. Внешность позволила ему приобрести статус голливудского красавчика, однако известные режиссеры выбирают его на ведущие роли отнюдь не за это. Но главное, он очень любит сниматься в фантастических фильмах — только за 1999 год таких фильмов появилось три.
Собственно, далеко не все картины, в которых он снимался и снимается, можно считать строго фантастическими. Как правило, они балансируют на грани реального и сверхъестественного. Такая стилистика позволяет актерам наиболее полно демонстрировать мастерство перевоплощения, показывая, кто чего стоит в мире настоящего киноискусства. Джонни Депп, звезда «пограничного кино», справедливо считается одним из самых одаренных актеров Голливуда.
Джон Кристофер Депп родился 9 июня 1963 года в городке Овенсбро, штат Кентукки. Отец Джонни был служащим городского хозяйства, мать работала официанткой в маленькой кофейне — то есть детство не предвещало особых взлетов. Единственная экзотика: дедушка Джонни по матери был чистокровным индейцем чероки; по-видимому, именно ему актер обязан своими «типажными» скулами.
Когда мальчику исполнилось семь, семья перебралась в городок Мирамар, штат Майами. Дядя мальчика был священником, обожал церковную музыку и попытался передать свою любовь юному племяннику. Когда Джонни исполнилось двенадцать, мать купила ему дешевую гитару, и паренек всерьез «заболел» этим инструментом. Сначала была «гаражная» группа «Пламя», а затем и собственная — с ироничным названием «Детки». Детки вовсю эпатировали публику и своих родителей. «Я начал курить в двенадцать, — вспоминал Джон, — потерял невинность в тринадцать, а в четырнадцать уже перепробовал все существующие виды наркотиков». Словом, все шансы были за то, что его ждет подворотня. Однако крутой поворот серьезно встряхнул парня: родители начали скандальный бракоразводный процесс с разделом имущества — и детей. Едва начавшаяся жизнь грозила рухнуть под обломками распавшейся семьи.
Он бросил школу и посвятил все силы музыке. Его группа отправилась на гастроли по всей Флориде, играя «что-то среднее между U2 и «Sex Pistols», и даже сделала несколько концертов с вместе с Игги Попом.
В 1983 году двадцатилетний Джонни женится на двадцатипятилетней сестре одного из музыкантов группы, однако брак этот оказался недолгим. В то же время «Детки» решают перебраться из Флориды в Лос-Анджелес и попытать счастья в голливудских окрестностях. Однако конкуренция там не в пример жестче, и все что удается группе — это работать на «разогреве» у звезд уровня Билли Ай-дола.
И тут в 1985 году происходит событие, определившее всю дальнейшую жизнь Деппа. В Лос-Анджелесе, куда перебралась группа, он познакомился с таким же малоизвестным в ту пору актером Николасом Кейджем. Они стали закадычными друзьями и собутыльниками. Кейдж был не просто актером, но и племянником знаменитого режиссера Фрэнсиса Форда Копполы, что и не позволило Николасу вывалиться из голливудской «номенклатуры», несмотря на весь разгульный образ жизни. Николас познакомил Джона со своим агентом — и надо же, именно в это время агент работал на Уэса Крейвена, набирающего актеров для очередного низкобюджетного фильма ужасов. Режиссеру как раз понадобился актер на роль приятеля главной героини, и Депп подошел.
Но прозябать бы Джонни Деппу и дальше на подобных ролях в фильмах категории Б, если бы не оглушительный успех его первой картины. Ведь называлась она «Кошмар на улице Вязов»!
Следующие несколько ролей — в эротическом фильме «Частный курорт» (1985), в модном молодежном сериале «21-я Джамп-стрит» (1987–1990), в жесткой сатирической комедии «Плакса» (1990) — только добавили популярности молодому актеру, а участие в знаменитом дебюте Оливера Стоуна «Взвод» стало своеобразной визитной карточкой для ведущих режиссеров. В 1990 году Тим Бэртон приглашает Деппа на роль Эдварда Руки-Ножницы в одноименный фильм. Эдвард — творение умершего изобретателя, существо с острыми металлическими ножницами вместо рук, тем не менее очень доброе и ранимое создание. Своеобразная режиссерская манера Бэртона, блестящая игра Деппа, игра цвета и тени, великолепный грим (номинация на «Оскар»), завораживающий визуальный ряд, трогательный финал ставят эту очередную инкарнацию Франкенштейна в один ряд с выдающимися произведениями кинофантастики. Что и было отмечено вручением картине премии «Хьюго-91», за лучшую фантастико-драматическую работу года.
На съемках этой картины Джонни знакомится с Вайноной Райдер, и их роман гремит в Голливуде на протяжении трех лет.
Испытывая ностальгию по собственному дебюту, Депп — под псевдонимом Опра Нудлемантра и сильно преобразившись — принимает участие в шестом сиквеле «Кошмара на улице Вязов». Но настоящую славу актера «серьезного» кино ему принес «Аризонский сон». Боснийский серб, неоднократный каннский лауреат Эмир Кустурица преподавал в Колумбийском Университете Нью-Йорка, когда ему в руки попал студенческий сценарий. Режиссер был настолько вдохновлен материалом, что тут же взялся за съемки, пригласив на главную роль Джонни Деппа. Очень необычный, сюрреалистический фильм, действие которого больше напоминает сон. Герой Деппа попадает с далекого Севера в Аризону, в странную семью, и вокруг него происходят непонятные события. Сюжета в фильме почти нет, тем не менее «поток сознания» героя и режиссера, подкрепленный великолепной музыкой Горана Бреговичр в исполнении того самого Игги Попа, друга депповой бурной молодости, производит незабываемое впечатление. Роль «парня из провинции в большом городе» удалась Деппу, как, впрочем, в ближайшем будущем удастся роль «горожанина в деревне» в «Мертвеце» Джима Джармуша.
Середина девяностых выдалась весьма плодотворной. Тим Бэртон приглашает Деппа в биографическую картину «Эд Вуд», рассказывающую о своеобразном классике низкопробного хоррора: после смерти Вуд был признан самым плохим режиссером в истории Голливуда. После роли Дон Жуана в фильме Джереми Левена «Дон Жуан де Марко» Депп становится одним из секс-символов Америки, этаким штатным голливудским красавчиком, чья жизнь постоянно сопровождается всевозможными скандалами, бурно раздуваемыми желтой прессой. Тем не менее его все больше привлекают сложные, неоднозначные роли…
Когда говорят, что в Америке нет ни одного серьезного режиссера уровня, например, итальянских неореалистов, американцы отвечают именем Джима Джармуша. Его фильмы почти сразу по выходу получают статус «культовых» в узком кругу эстетов от кино. Таким стал и «Мертвец» — странный мистический вестерн, действие которого происходит в альтернативном мире, очень похожем на наш. Черно-белая баллада о жизни и смерти завораживает неторопливым развитием сюжета, гармоничной музыкой и блестящей игрой актеров. Молодой счетовод Уильям Блейк в исполнении Джонни Деппа попадает в поисках работы на Дикий Запад, где с ним происходит множество странных событий. Вместе с индейцем, принимающим его за тезку-поэта, он следует в «место, откуда приходят и куда возвращаются все духи». Депп неподражаемо показал превращение городского «очкарика» в жестокого и безжалостного убийцу, ищущего смерти.
В 1996 году Джонни и сам пробует силы в режиссуре. Антиутопическая картина «Храбрец» по роману Грегори Макдональда, где Депп исполнил и главную роль, попала в номинацию Каннского фестиваля. Фильм рассказывал о нищем, обитающем на гигантской свалке, которому некие темные силы предлагают пристойную жизнь для его семьи в обмен на собственную смерть. И он соглашается… Хотя картина практически провалилась в прокате, свои творческие запросы Джонни Депп удовлетворил вполне.
Англичанин Терри Гиллиам хорошо известен любителям кинофантастики, как участник группы «Монти Питон» и режиссер таких известных фантастических работ, как «Бандиты во времени», «Бразилия!», «Житие Брайана», «Король-рыбак», «Двенадцать обезьян». Гиллиам задумал снять психоделический фильм, где явь настолько переплетена с галлюцинациями, что невозможно понять, где реальность, а где вымысел. Идеальным кандидатом на главную роль в таком фильме оказался Джонни Депп. Так в его личном «фонде» стало одним культовым фильмом больше. Картина «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» рассказывала о журналисте-наркомане, приехавшем с другом в Лас-Вегас, и о сгустке непонятных сюрреалистических событий, закрутившихся вокруг них. Деппа здесь сложно узнать — под гримом лысоватого интеллигента мало что осталось от красавчика Дон Жуана.
Особенно плодотворным для Деппа, новоявленного лауреата почетной премии «Сезар», выдался 1999 год. Тим Бэртон опять решился на творческий тандем с любимым актером и снял мистический вариант классики американской литературы «Сонная лощина», где Депп играет констебля, занимающегося расследованием загадочных событий, происходящих в маленьком гудзонском городке (подробнее см. в «Если» № 8). Парижский поляк, американский изгой, знаменитый Роман Полански в том же году снял очередной мистический детектив «Девятые врата», где Джонни Депп сыграл беспринципного букиниста-авантюриста, промышляющего поиском редких книг и нашедшего ворота в ад. И наконец, самая научно-фантастическая работа Деппа в кино — триллер Рэнда Рэвича «Жена астронавта», выпущенный все в том же 1999 году. Здесь Джонни был вынужден «влезть в шкуру» инопланетянина, захватившего тело человека. И актеру опять пришлось балансировать на грани реального и фантастического, преображаясь из простого человека в целеустремленного монстра.